Забелин Иван Егорович / Домашний быт русских царей (38)

По истечении года у дитяти снимали первые волоски. Царевне Ирине Михайловне снимала волоски в это время бабушка ее, Великая старица инока Марфа Ивановна, что и заставляет предполагать, что этот обряд исполняли только самые ближайшие родственницы или восприемники. О последнем можно заключить также из слов молитвы на первое стрижение волос у младенца, которую в это время говорил царский духовник.[68] Молитва эта находится в Требниках.[69] По совершении обряда, особа, снимавшая волоски, благословляла ребенка золотым крестом с мощами.[70] Обычай снимать первые волосы наблюдался, по словам Татищева, и в его время между знатными людьми; но он говорит, что это подстригание совершалось по прошествии семи лет, и притом на седле со стрелами.[71] В современном деревенском быту детям также не стригут волос до году; в иных местах, когда мальчику минет год, стрижение волос делают с некоторою торжественностью: приносят седло, садят на него ребенка и подстригают ему волосы.[72] В Нерехотском уезде [Костромской губ.] это делают в именины младенца и для снимания волос призывают отца и мать крестных.[73] В Тульской губернии этот обычай наблюдается следующим образом: зажигают пред иконами свечу, ставят на стол хлеб-соль, сажают ребенка на угол стола или на лавку, и непременно на шубе, молятся все Богу и потом стригут волосы. У богатых за этим следует пирушка. Нельзя не заметить сходства этого обряда с древними постригами; но там, сколько известно, обрезывание первых волос совершалось только у детей мужского пола по истечении двух, трех и четырех лет от рождения, следовательно, не в одно время, зато всегда с особенным торжеством и в соединении с другим обрядом — сажания на коня. В 1192 году «быша постригы у великого князя Всеволода сыну его Георгеви (родился в 1188 году) в граде Суждали; того же дня и на конь ею всади, и бысть радость велика в граде Суждали... В 1230 году князь Михаил створи пострегы сынови своему Ростиславу, Новегороде, у св. Софье и уя влас архиепископ Спиридон...» [74] В 1301 году ноября 8 были постриги у князя Михаила Тверского сыну его Димитрию. Гораздо позже постриги были совершены князю Юрью Ивановичу, сыну Иоанна III. Татищев говорит, что «по прошествии седми лет его на седле со стрелами подстригали, и на конь посадили, притом же люди знатные, власно как при крещении кумовья, бывали».[75] ——— Когда ребенок начинал ходить, то в помощь ему, для наученья этому движенью, употреблялись сначала ходячие или походячие кресла, а также и потешные кресла для катанья, а потом водильный нагрудник. В 1628 г. сентября 17 царевне Ирине Мих. скроен нагрудник в тафте червчатой виницейке, тафты пошло 1 ¼ арш. да на простилку полфунта бумаги хлопчатой битой (№ 748). Царевне в это время было год и около пяти месяцев. В такой же возраст в 1636 г. скроен был нагрудник и царевне Софье Мих., тоже из червчатой тафты, но на подкладке из киндяку зеленого (№ 771). В 1651 г. июня 7 почти в тот же возраст скроен потешный нагрудник царевне Евдокее Алексеевне, «в чем ее государыню ходить учить», из такой же тафты с завязками и с тремя серебряными белыми пуговками (№ 996). Нагрудник водильный царевича Ивана Мих., когда ему был год и 8 месяцев, в 1635 г., февраля 2, описан следующим образом: «тафта алая, длина аршин без полутретья вершка, ширина 4 вершка; водилам длина аршин с вершком, ширина водилам 4 вершка; на сторонах петли, ширина петлям 4 вершка». Положенный на полфунта хлопчатой бумаги, он застегивался шестью золотными пуговками (№ 1159). В 1673 г. июля 20 царевичу Петру Ал. скроен нагрудник камка червчата травная, когда ему было год и около двух месяцев. Потом ноября 4 ему скроен нагрудник отлас червчат с тремя пуговицами серебряными золочеными с финифты. В 1674 г. октября 12 царевичу скроены два нагрудника отлас червчат и к ним куплены три пуговки золочены гладкие. А в селе Преображенском ему скроен нагрудник тафта бела, пошло аршин (№ 524). 1674 г. марта 25 к нагруднику отласному червчатому куплены три пугвицы серебряные золоченые. 1677 г. мая 15 скроен нагрудник отлас желт в настилку бумага хлопчатая, три пуговицы серебряны золочены.[76] Кресла походячие и потешные устраивались на четырех железных луженых колесах, настилались хлопчатою бумагою и обивались червчатым атласом и серебряным голуном. К походячим прибавлялись две помочи. Такие кресла, например, были сделаны в 1650 г. девятимесячной царевне Евдокее Алексеевне, в 1653 г. того же возраста царевне Марфе Алексеевне, для которой в том же году была починена ее потешная карета. В 1672 г., декабря 19, когда царевичу Петру Ал. исполнилось около семи месяцев, ему были устроены ходячие кресла. Затем 9 [77] генваря 1673 г. ему снова обделывались походячие кресла, вероятно те же самые, какие были деланы 19 дек. (№ 524), а 16 генваря ему же сделаны два стульца деревянных потешных и потом ноября 9 делан также стулец потешный на колесах, сделанных из железа, меди и олова. 1674 г. сент. 23 деланы четыре колеса медных под кресла царевича. В 1674 г. ноября 10 деланы к колесам медные шурупы под кресла царевича. 1677 г. июня 28 обиты кресла бархатом рудожолтым с голуном золотным широким.[78] В 1674 г. июля 9 у потешной каретки царевича обшиты ремни сукном багрецом, а 15 июля каретка починена стрельцом Петрушкою Щербаком. В том же году августа 28 живописец Ив. Безмин вновь золотил по гунфарбе какое-то место царевичу, на что употреблено 1000 листов сусального золота и фунт гулфарбы,[79] всего на 11 руб. По-видимому, это было царское место. Другого порядка место деревянное седальное в 1676 г. июля 27 было обито стамедом алым по ремням гвоздями лужеными.[80] Такое место иначе называлось судном, какое было сделано еще в 1672 г., ноября 4, когда царевичу было только пять месяцев. При этом употреблено 2 арш. сукна багрецу на кровельное сукно. Около того же числа ноября 1673 г. новое судно было обито атласом червчатым (пошло пять аршин) с серебряным голуном с настилкою хлопчатой бумаги. 1674 г. июня 15 опять обито такое место атласом червчатым и золотным голуном (20 арш.) (№ 524).[81] ——— Заботы о внешней материальной обстановке детского быта всегда сопровождались усердными заботами о сохранении детей святостию церковного устава. Слабого ребенка, каким, по-видимому, родилась (1628 г. апр. 17) царевна Пелагея, приносили к причастию через шесть недель по рождении. Царевна Пелагея приняла Св. Тайны того же года мая 28. Причащал ее духовник Великой старицы Марфы Ивановны. Младенцы, пользовавшиеся добрым здоровьем, причащались, как можно судить по сохранившимся записям, через более продолжительное время по рождении. Царевна Ирина Михайловна приняла Св. Тайны с лишком через 10 месяцев; царевич Алексей Мих. причастился через 4 месяца; царевна Анна Мих. причастилась через полгода; царевна Марфа Мих. через 9 месяцев; царевич Иван Мих. через 2 ½ месяца. Однако нельзя утвердительно сказать, что эти указания относятся к принятию причащения впервые после рождения, так как полных и точных записей по этому предмету мы не имеем. К причащению приносили детей в разное время по случаю различных обстоятельств их жизни. Царевна Пелагея, например, в 1628 г. причащалась 29 августа, сент. 14, октября 1, 19, 22 в обедню у Онофрея Великого, дек. 19; в 1629 г. генв. 6, 7 и 25 генв. она скончалась. Очевидно, что болезненный ребенок усердно охранялся святынею причащения. Обедня у св. Онуфрия указывает и свойство болезни, так как св. Онуфрию молились о избавлении...[82] Царицыны расходы по случаю таких церковных служб бывали различны: государеву духовнику, который обыкновенно и причащал ребенка, царица жаловала рубль, местным попам 5 алт. (15 коп) или 2 гривны или 25 к., крестовым дьякам 5 алт. Иногда всем давала рубль или полтину, иногда духовнику полтину, а крестовым дьякам (6 человекам) полполтины; или одному духовнику 10 алт. и 20 коп., причем о других не упомянуто; царевича Ивана духовнику 6 алт. 4 д.= 20 коп. Вообще эта молебная дача не превышала расходов в полтора рубля в самых щедрых даяниях. И у малолетных царских детей также находился особый крестовый поп, несомненно исправлявший молитвенные комнатные церковные службы и утренние и вечерние моления. В 1631 г. такой поп, Александр, состоял один у крестов двухлетнего царевича Алексея Михайловича и четырехлетней царевны Ирины Михайловны. В детских хоромах совершались и некоторые праздничные службы, именно: царские часы в навечерии Рождества Христова и Богоявления, причем басистый дьякон по уставу кликал многолетие. В 1628 г. в навечерии Рождества и потом в 1629 г. в навечерии Богоявления на царских часах в хоромах царевны Ирины Мих., которой тогда было всего год и восемь месяцев, такое кликанье исполнял дьякон верховых, что у царицы на Сенях, церквей, за что и получил за каждое кликанье по 4 арш. сукна ценою в 2 ¼ рубля. Таким же порядком это кликанье происходило и в 1629—1630 году тоже у царевны Ирины вместе с царевичем Алексеем Мих., которому в это время было только девять месяцев. На этот раз за кликанье многолетья дьяконам было выдано вместо сукна деньгами по 2 p. Надо заметить, что кликанье многолетия совершалось особо в хоромах у государя и в хоромах у царицы. В тот же Рождественский праздник государев духовник приходил к царице и к детям славить Христа и получал за это от каждого лица по паре соболей; от царицы и царевича в 3 р. пара, от царевен в 2 р. пара. Такие пары были розданы духовнику в 1630 г. от царевича Алексея (год и 9 месяцев), от царевны Ирины (3 года 8 месяцев) и от пятимесячной царевны Анны Михайловны. Подобное славление духовника происходило и на Святой в Светлый праздник, когда духовник также получал пары соболей, в 1632 г. от царицы и царевича в 3 р. пара; от царевен Ирины, Анны и даже от семимесячной царевны Марфы, по 2 p. пара. Такое же славление происходило и 29 марта 1633 г. Духовник тогда получил и за икосы зуфь ценою в 7 p. По разным случаям детской жизни царица водила детей или к обедне, или только к молебну не только в верховые придворные церкви, но и в приходские. В ноябре 1628 г. по какому-то случаю в день празднования св. Георгию 3-го числа царица с царевною Ириною (год и 6 месяцев) ходила к Егорью, что у Фроловских ворот, и слушали там обедню и молебен и на молебен царица велела дать от себя рубль, а от царевны полтину. Потом в празднование св. Георгию, 26 ноября, царица опять с царевною слушала обедню и молебень у Рождества Богородицы на Сенях. На молебень пожаловала черному священнику, который служил обедню, полтину, Рожественскому протопопу с братиею полтину, крестовым дьякам полполтины. Св. Георгию молились...[83] В 1629 г. авг. 1 царица, возвращаясь из села Рубцова с четырехмесячным царевичем Алексеем Мих., останавливалась у св. Георгия и служила молебен и пожаловала Егорьевским попам на молебен 2 р. В 1629 г. февраля 14 царевна Ирина Мих. (год и 10 месяцев) с бабушкою, великою старицею Марфою Ивановною, ходила молиться в село Рубцово (Покровское), а с нею государынею в село Рубцово, к Покрову Богородицы на молебен, отпущено 2 р. Точно так же царевна, по записи расхода, как возрастная самостоятельная личность, в 1630 г. декабря 13 ходила молиться с бабушкою в то же село, причем было роздано на милостыню 18 бедным детям боярским по полугривне, всего 30 алтын (90 к.). Не в это ли время царевна Ирина получила село Рубцово-Покровское в вотчину? В Светлый праздник государь и царица со всеми и грудными детьми слушали раннюю обедню и молебен в дворцовой Екатерининской церкви 1 апреля 1632 г.[84] Так еще с пеленок царские дети вводились в круг церковного устава. О порядке каждодневной жизни царевичей дает краткое свидетельство запись о последнем дне жизни убиенного царевича Димитрия. Того дни царевич поутру встал дряхло с постели своей и глава у него государя царевича с плечь покатилася. И в четвертом часу дни царевич пошел к обедни и после моления у старцов Кирилова монастыря образы принял. И после обедни пришел к себе в хоромы и платеицо переменил. И в ту пору с кушеньем взошли и скатерть наслали. И Богородичен хлебец священники выняли. А кушал государь царевич одиножды днем, а обычей у него государя царевича был таков, по вся дни причащался хлебу Богородичну. И после того похотел испити и ему государю поднесли испити и испив, пошел с кормилицою погуляти и в седмый час дни как будет царевич противу церкви царя Константина и по повелению изменника злодея Бориса Годунова приспе душегубцы ненавистники царскому корени Микитка Кочанов да Сенка Битяговской кормилицу его палицею ушибли, обмерьтвев пала на землю. А ему государю царевичу в ту пору, киняся, перерезали горло ножем...[85] ——— Все это богатство, шелковые и золотые ткани, дорогие меха, жемчуг и драгоценные каменья, все это своего рода великолепие, которым дети государя были окружены с самых первых дней, служило только блистательным ярким покровом самого, можно сказать, простонародного деревенского порядка их начального воспитания.[86] Теперь мы остановимся на детских забавах, играх и игрушках, которые в то время известны были вообще под именем потех, потешек. Эти потехи и потешки были весьма разнообразны. Они во многих отношениях служат верным зеркалом, верною характеристикою старины, обличают тогдашние вкусы, раскрывают новые, дотоле малоизвестные стороны древней жизни и вообще представляют такие черты, посредством которых понимание древнего быта получает более ясности и определенности. В царском быту детские игрушки и разные детские потехи большею частью покупались у торговых людей в Овощном, Пряничном и Потешном, то есть игрушечном, городских рядах и в лавках у иноземцев; весьма часто они изготовлялись также дворцовыми мастерами, токарями-станочниками, живописцами и др., как увидим ниже. Сведения об этих игрушках и потехах, собранные нами, должно заметить, с большим трудом, предлагаем здесь в виде перечня и большею частью словами текста, что, по нашему мнению, совершенно неизбежно в первоначальной разработке материала. По крайней мере передававший в таком виде материал всегда носит на себе печать полной достоверности первоначального источника. Сам государь Михаил Федорович заботился о детских игрушках и иногда приобретал их у торговых немцев. В 1630 г. генваря 17 от государя из хором принес Федор Степанович Стрешнев немецкого дела потеха-сад, сделано в дереве в немецком в черном: древеси,[87] а на древесах птицы всякие; а сказал что тое потеху указал государь держать в Царицыне казне и генваря 19 сию потеху к царице в хоромы отнес Федор Степанович Стрешнев (№ 751). Потеха, по всему вероятию, назначалась для трехлетней царевны Ирины. 1635 г. генваря 31, в субботу перед Масляницей, во время выезда царицы Евдокеи Лукьяновны Богу молиться к Спасу на Новое роздано детям боярским, которые ее сопровождали, 97 коп. для покупки по дороге игрушек, «а они на те денги купили потехи: птичек коженых и баранчиков деревянных и жбанцов и горшечков и мечиков и колокольчиков и иных всяких потех в хоромы на потеху государским детям». По возрасту царевичам было: Алексею около 6 лет, Ивану 1 ½ года; царевнам: Ирине около 8 лет, Анне 4 ½ года, Софье 4 ½ месяца. Февраля 2 к царице в хоромы куплено еще всяких разных потех на 77 кон. Мая 18 Москотильного ряду за пять колокольцов медяных вольяшных да за кожу и за клей 45 коп. В колокольцах и в коже деланы царевичам и царевнам потешные мечики. Мая 26 в государеве походе в селе Рубцове окольн. Фед. Ст. Стрешнев купил царице в хоромы на 33 коп. колачиков сдобных, а мая 27, как царица пошла из Рубцова к Москве, ее боярский сын купил сдобных колачиков на 6 коп., которые и взяты к ней в возок. Сентября 21, когда царица пошла молиться к Троице, по именному ее приказу для их государских чад, на дороге и Москве еще, куплено всяких потех на 63 коп. У Троицы сентября 25 царица купила у крестьянина Якушки Семенова 12 братинок красных, по 3 коп. братинка; 5 братинок по 4 коп., две братинки да шесть ложек красных 18 коп.[88] Ноября 26 торговым людям, что на Покровке, Любимку Микитину да Микифорку Фофанову с товарищи за колачики пшеничные сдобные и за тортые [sic] и за яблока садовые и за резань; да за потехи за немки и за коники и за ястребцы и за петушки и за баранчики деревяные и за коточки мурамленые и за ножечки черенье с костьми слоновыми, да за сани и за топорки оловяные, и за иные за всякие розные потехи 2 руб. 78 коп. дано 26 ноября, деньги взяли сами; потехи взяты государям царевичам и к государыням царевнам в хоромы для потехи ноября в 22-м числе, как государыня царица шла к Москве из села Рубцова. 1635 г. декабря 4 царица ходила со своими государскими чады молиться в Ивановский и в Знаменский монастыри и по дороге купила детям потех горшечков и колачиков на 12 коп. декабря 15-го царица «ходила молиться к Спасу на Новое и по ее государынину приказу торговым людям за потехи за сани деревянные резные, и за мужики резные ж, да за немочки деревянные, да за баранчик, всего 70 коп. Санки и немочки и баранчик взяты в возок к государыне царице для потехи их государских детей». 1636 г. сент. 21, как царица пошла в Троицкий осенний объезд, и на дороге для их государских чад куплен потешный возок с коньми деревянными. Тогда же куплено всяких потех на 20 коп. 1637 г. сент. 21 царица пошла к Троице, и по дороге куплено для государских детей колачиков и орехов и ягод и моркови и репы на 24 коп. 1637 г. сент. 30, возвратившись от Троицы, царица пошла в село Рубцово и по ее приказу куплено для потехи государским детям моркови и репы и орехов на 14 коп.[89] Такова была, можно сказать, деревенская, крестьянская простота царского быта, всенародная простота его обычных потребностей и вкусов. Царские дети, как и дети деревенские и посадские, утешались тою же морковью и репою, орехами и ягодами, яблоками-резанью и колачиками сдобными и тертыми, покупаемыми мимоездом на торговых площадях, в лавках у походячих торговых людей. Тут же покупались и простонародные игрушки различных видов и наименований, кому что нравилось, для детской забавы. Но само собою разумеется, что игрушечная статья царского быта хотя и значительно пополнялась покупками в торговых рядах, но большею частию изготовлялась дома царскими мастерами, украшавшими такие игрушки не по-простонародному, а, как подобало в царских хоромах для государевых детей, более богато, красиво и великолепно. Надо заметить, что особый род игрушек появлялся у царевичей и царевен в то время, когда они находились еще в пеленках. Это были дары, по обычаю обязательно приносимые новорожденному от разных лиц служебных и неслужебных, начиная от самого государя и его семьи, продолжая боярским сословием и оканчивая посадскими обывателями. Главным образом такие дары заключались в серебряных сосудах и других дорогих вещах, в замысловатых предметах немецкой, вообще заграничной работы, каковы были кубки, росольники, фигуры кораблей, людей, птиц и разных животных. Эти дары потом служили основанием особой казны каждого ребенка. В казне восьмилетней царевны Ирины Мих. находились следующие игрушечные вещи, подаренные ей в разное время отцом-царем и матерью-царицею, дедом, патриархом Филаретом и бабушкою, инокою Марфою Ив., а также братом, царевичем Алексеем Мих.: Змей золот крылат с финифты розными. У змея в голове изумруд четвероуголен, в очах две искорки яхонтовые; во рте держит человечью голову... И тот змей отнес к царевне Ирине Мих. для потехи в хоромы Василий Ив. Стрешнев. — Немка серебряна золочена, у ней в руках братина. — Немка серебряна золочена, у ней в руках сосудец с кровлею. — Немка серебрена золочена, у ней в руках лохань. — Немка серебрена золочена, у ней в руках ведро. — В серебре сделано и позолочено: мужик с лошедью и с сохою. — Кораблик серебрен золочен на колесах. И в 1633 г. февраля 12 сесь кораблик пожаловал государь сыну своему царевичу Алексею Мих. И того ж дни сесь кораблик пожаловал государь опять царевне.[90] — Колокольчик серебрен золочен. И 1633 г. сент. 16 сесь колокольчик пожаловала царица сыну своему царевичу Ивану Мих. — Попугай серебрен золочен на стоянце. Тем попугаем челом ударил государев серебреной мастер Гаврило Овдокимов. — Телец серебрен золочен на стоянце. Тем тельцом челом ударил Вас. Ив. Стрешнев. — Птичка серебрена золочена на стоянце. И 1629 г. дек. 7 сее птичку взял и отнес к царевне (двухлетней) Фед. Степ. Стрешнев. — Кубочек серебрен золочен с финифты с розными, на верху птичка. Челом ударила боярыня княгиня Ив. Борис. Черкасского Авдотья Васильевна. И тот кубочек для потехи иман в хоромы, а из хором выдан — у того кубочка птичка сломлена. Кроме описанных хранились в царевниной казне также серебряные: олень, левик, баран, два возка, и обычные сосуды детской величины: кубочки, кружечки, братинки, бочечка и т. п., в том числе скляница,[91] а в ней цветы розные, на стоянце серебряном. Из обычных сосудов в казне царевны сохранялась чарка деревянная без пелюсти; венец серебрян золочен, в венце два камени лазоревы да два зеленые. На венце подпись: «Божиею милостию царь и великий князь Иван Васильевич, государь всеа Русии».[92] У царевича Алексея Мих. (1640 г.) в казне хранились: Пистолетик золот навожен финифты на чепочках с кольцом, осыпанный червчатыми яхонтиками. На ложе и на яблоке и у ствола в гнездах искорки яхонтовые.[93] — Птица яйцо струцово (строфокамилово). Голова, шея, крыле, хвост, ноги и поддон — серебряно резное... Птица во рте держит подков лошадиной серебрян. Царевичу челом ударил боярин кн. Борис Мих. Лыков на его родинах в 1629 г. — Кораблик на поддоне серебрен золочен: по сторонам у него две ехидны, у стоянца три ехидны... Корабль сер. золоч. с тремя парусы, на трех шоглах прапоры цветные. В корабле 10 человек литых серебряных, на лесницах 6 человек, на верху у шегл 2 человека серебряных, литые. Царевичу челом ударила боярыня княгиня Настасья Никитична, жена кн. Бориса Мих. Лыкова на родинах в 1629 г. — Лев на поддоне, в передних лапах держит змею. Челом ударили аглинские земли гость Фабин Ульянов с товарищи в 1629 г. — Конь сер. золоч., муштук и поводы серебряны белы. Челом ударила княгиня Настасья Никитична Лыкова в 1629 г. — Единорог на поддоне — челом ударил Микита Ив. Романов.[94] В числе такой казны у пятилетнего царевича Ивана Мих. находились: золотая ароматница; золотой змей; серебряные: немка, кораблик, чеботок; кубочек стеклянный, а в нем на спни (винтике) повертывается барашек; скляница потешная, а в ней люди играют в мусики, да виноград (сад) и птицы; разные маленькие стеклянные сосуды: оловенички (кувшинцы), братиночки, фляжки, кубышечка, четыре булавы, два чекана (молотки) и др.; лвик раковинный с золотою цепочкою; ящик деревянный, а в нем сделана немецкая рота вощаная; ящик, а в нем птица павлин, да около его птички.[95] Нередко, как отмечено выше [с. 574], такие вещи переходили из одной детской в другую детскую казну по распоряжению родителей, даривших эти вещи тому или другому ребенку, или по кончине одного передавали его вещи в наследство другому. Из казны вещи вносились в хоромы для потехи и снова отсылались в казну на хранение. ——— Одною из первых и самых значительных игрушек для царевичей был конь потешная лошадка, не кукла, а потеха сравнительно большого размера, отвечавшая возрасту годовалого ребенка, так что он мог садиться на этого коня. Такого коня обыкновенно изготовляли именно к годичному возрасту ребенка. Царь Михаил Федорович озаботился приготовить этого коня дорогому сыну, царевичу Алексею Мих., еще в то время, когда ребенку шел одиннадцатый месяц. Конь был или куплен готовый у немцев, или был заказан для работы немцам же. Он описан следующим образом: 22 генваря 1630 г. от государя из хором принес Фед. Степ. Стрешнев царевичевы потехи конь немецкое дело, делан на стоянце на деревянном; на коне седло и войлуки оболочены бархатом червчатым рытым; узда и паперсть и пахви и ременье объяринные — оковано медью луженою; стремяна меденые ж лужены, покровец на седле камка двоелична мелкотравна немецкая. Генваря 23 сей потешный конь к царице в хоромы отнес Фед. Ст. (Стрешнев) (№ 751). Подобный конь был и у двухлетнего царевича Ивана Мих., что видно из записки 1635 г., в которой упомянуто, что «скроены царевичу Ивану Мих. к потешной к деревянной лошадке к стременам путлища отлас червчат». Эти кони оставались в числе потех до полного возраста царевичей. В 1672 г. авг. 13 царевичу Федору Алекс., когда ему было уже 11 лет (род. 1661 г.), стрелец Петр Микулин починивал ему потешную лошадь деревянную, украсив ее простыми каменьями (стекловатыми), а также сусальным золотом и серебром и красками. В том же году, дек. 13, сделана была шестилетнему царевичу Ивану Алексеевичу к деревянному коню грива. Быть может, упомянутый починенный конь царевича Федора готовился в дар царевичу Ивану, почему упомянута и сделанная грива. Когда в 1673 г. царевичу Петру Алекс. исполнился год его возраста, ему также стали готовить потешного коня в богатом уборе, о котором подробности мы помещаем в главе о Детских годах Петра Великого, см. ниже, гл. IV. Тем же обычаем в 1691 г. дек. 1 было повелено изготовить и девятимесячному царевичу Алексею Петровичу «коня деревянного потешного вышиною в аршин, длиною по размеру, и оклеить атласом дымчатым; и на того коня седло на немецкой или на гусарской образец, а покрыть то седло и крыльца и тебеньки сделать бархатные червчатые и оклеить кругом голуном серебряным гладким, как пристойно. Подпруги и пристуги и к стременам пуслища тесмянные шелковые цветные; узду и паперсть и пахви тесмянные ж алого шелку; муштук железной посеребреной; пряжи и запряжники и наконечники к узде ж и к паперсти, и к пахвям, к подпругам и к пристугам и к пуслищам — серебрены; стремена железные посеребреные прорезные по размеру; потники обшить бархатом и острочить кругом голуном и снуром золотным; чепрак и покров сукна алого кармазину доброго с бахрамами и с круживом на немецкой образец, подложить тафтою алою. Прикрепить того коня на доске столярской, а под доску подделать четыре колеса железных потайных. Да у того ж коня велено сделать гриву и хвост из кониной гривы и хвоста». 7200 г. (1691 г.) дек. 20 этот конь со всем нарядом был подан в хоромы царевичу, где и приняла его мама царевича Прасковья Алексеевна Нарышкина. Возможно предполагать, что этот крепкий обычай изготовлять годовалому ребенку потешного коня оставался памятником древнейшего обычая и обряда сажать ребенка на живого коня, о чем мы говорили выше [с. 567]. Игрушка подготовляла к обряду или служила прообразом будущего обряда. Знатного коня окружали разнообразные обычные, так сказать, своенародные игрушки, какие покупались на торгу и по тем же образцам в лучшем виде делались дома в дворцовых мастерских. Тут были деревянные коники, барашки, козлики, разнородные птички в клетках и без клеток, голуби, ястребцы, звери львы, медведки, мужички, петушки, немки (куклы), деревянные и глиняные различные сосуды, игрушечные братинки, ковшики, стаканы, чашки и чарки и т. п. ——— Нередко устраивались детям малым и большим особые необычные игрушки. В 1637 г. апр. 8 восьмилетнему царевичу Алексею Мих. прапорщик немец Анц Вестволь делал в воску и в красках каковы бывают виноградные цветы и винограды и лимоны. В 1675 г. царевичу Федору Алексеевичу, которому было уже 18 [96] лет, сделана потешная баба деревянная нарядная, в кике низаной с каменьем и с пелепелы и с рясы; и серги и ожерелье низаное с каменьи ж; и зарукавье низаное с каменьи ж, в летнике и шубке — кукла в полном тогдашнем наряде. Иногда такие необычные игрушки-потехи, особенно заморские, покупались у торговых немцев. В 1666 г., когда царевичу Федору было 9 [97] лет, для него куплено у торгового иноземца Фредрика Брыкаря медведок, который бьет в барабан за 30 руб. да розных образцов птичек немецкого дела на 9 руб. Судя по значительной цене, должно полагать, что медведок и эти птички отличались каким-либо особым механическим устройством. — Когда царевич Федор Алексеевич уже царствовал, в 1680 г. в ноябре ему куплен у часовщика иноземца Ивана Яковлева потешный человек сделан из ярого воску в немецком платье с соколом, за 15 руб. Самым полным списком разнородных игрушек может служить заготовление игрушек в разные годы для царевича Алексея Петровича. В 1693 году, когда ему было только три года, куплено для него, в разных месяцах и числах, разных потешек: «городок с походячими мужичками, страменцы, на кругу строй мужичков, собачка с медведком, строй стрелецкий с барабаны и знамены, коляска, шатрик с беседкою, меленка, шатрик, лошадка с мужичком». Кроме того, в том же году куплено: октября 13 две коляски да охотник со зверем; ноября 5 две птички с пикулями да птички ж в дву гнездах заморского дела; ноября 6 городок с походячею куклою, с конком да с собачкою, да городок же, да полукаретка, да страменцы; ноября 7 иноземец Иван Ган делал царевичу городок костяной с боляски, в том городке беседа кукол немецких потешных. Ноября 9 в селе Преображенском куплено потешек: шатрик с конками, собачка походячая, немка, что толчет в ступе, две немочки с лоточками 2 р. 6 алт.; ноября 15 городок потешный с беседками 1 p.; ноября 29 коровка красна, три пряхи, старочка, коляска, паникадило стекляное, два лампадца 3 р. 11 алт.; ноября 29 мельница с толчеями 3 р., мельница с коровками да с голубями, 2 р. 16 алт., беседка, что учатца грамоте, городок с беседкою, что посередь городка вертится круг, коретка с конями да с людьми; декабря 1 отдано было в починку заново потешная беседа — семь личин резных деревянных да шатрик; декабря 15 куплено из ряду две потешные черепашки; декабря 20 корова, Полкан богатырь, львы с птицами, козелки бьютца, две бабы пряхи; декабря 24 городок с беседкою; декабря 29 башня с тремя беседками.[98] В 1694 году царевичу куплен, января 6, потешный городок с башнями. Января 11 иноземец костяного дела мастер Иван Ган сделал беседу потешных кукол с страментами, о средине столик; куклы были убраны серебряным кружевом и лентами, сделаны февраля 10. Января 12 куплена беседка с попом; февраля 6 городок с полковником и с кузнецами; февраля 9 мужик с страменцы и с походячими куклы; марта 13 городок с коньками; марта 16 кузнецы, коляска с немками; марта 25 псари с походячими собаками; июня 1 костяная резная коретка; июня 3 потешный городок с полком; августа 13 потешная палатка с мельницею, что толкут порох, да кузнецы; сентября 14 псари с собачками с походячими, роженица, ткалья, две пряхи, потешный городок с медведем, потешная родильница с чердаком (Материалы II, 10), потешные секачи, что на колесе, беседка и мельница с жерновами. В 1695 году марта 4 куплены царевичу потешки: Полкан, Бова королевич, олень с рощею, лось с бораном, беседка свадебная, корова, две птицы, гриф, сирин, пряха с ткальею. В 1696 году августа 8 сделаны три колодезя потешных брусяных, расписанных красками, в том числе один кругом по чети аршина, в вышину по размеру, у него на доске утвержден очеп, другой поменьше того, над ним колесо с рукоядьми; третий кругом в три вершка, над ним ворот длинный с рукоядьми, к ним деревянные ведра на снурах шелковых. В 1697 году апреля 18 куплена потешная нарядная верба. Мая 20 мама царевича, Прасковья Алексеевна Нарышкина приказала сделать ему «пустыню столярскую, мерою в длину и в ширину по три чети аршина, кругом балясы точеные, о средине келью, в углу часовню, в другом колодезь; круг баляс поставить древеса; келью и часовню и колодезь и балясы расписать красками, как пристойно». В 1695 году декабря 19 подобным же образом устроен был потешный столярный чулан с дверью. Июня 3, 1697 года, отдан был в починку голубь потешный деревянный оклейной, в перьях. Качели на Святой и в летнее время, зимою санки и салазки при катанье с гор, сопровождали игры детей от малых и до больших лет. Царь Алексей Мих. пяти лет, его сын царевич Алексей Алексеевич четырех лет уже качались на качелях, веревки которых и седелки обыкновенно обшивались бархатом, а иногда сукном червчатым. Точно так же царь Алексей Мих. четырех лет, а сын его Иван Мих.[99] по третьему году катались уже в салазках и санках, которые, кроме сукна, обивались также и мехом куниц. В записках 1635 года упоминается еще о потешной своре, которая была сделана из шелку для царевича Алексея Михайловича (6 лет), и которая заставляет думать, что царевич играл и в псовую охоту. Любимою игрушкою были также мячики, появлявшиеся в детских потехах в очень раннее время, как только ребенок начинал смыслить. Для четырехмесячной царевны Ирины Мих. 1627 г. августа 22 было изготовлено из сафьянных лоскутьев семь мячиков с бубенчиками внутри. Но, конечно, с возрастом ребенка мячик становился особенно любимою игрушкою. Царь Алексей Мих. четырех лет играл в мячики, а трехлетнему его сыну Симеону Алекс. в 1668 г. мая 16 сделано было двадцать мячиков в бархатах гладких, в алом, в червчатом, в зеленом, в голубом; потом 19 августа сделано еще 10 мячиков, бархат виницейский по серебряной земле морх рудожелт. Мячики сафьянные, бархатные и золотные и др. набивались хлопчатою бумагою и украшались серебреным или золотным голуном; в средину их клали медные круглые колокольчики, т. е. бубенчики. Царевичи тешились также спусканием волчков и вертушек и гоняли кубари. В 1676 г. апреля 23 живописцу Ивану Салтанову велено было выписать красками потешные волчки для четырехлетнего царевича Петра Алексеевича. Царевичу Алексею Петровичу на первом же году его рождения для его забавы сделано было три волчка, один из дерева немецкого чипрасу, а два из кленового, позолочены и посеребрены. Для их спуску куплен снур шемаханского шолку с тремя петлями, концами и средниками и перевит золотом пряденым. В 1696—1697 годах, когда царевичу был седьмой и восьмой год, в разное время живописцы позолотили и частию прикрыли киноварем 19 волчков, 23 вертушки и 39 кубарей.[100] Из розыскного дела о смерти царевича Димитрия Ивановича видно, что царевичи играли в тычку или в свайку через черту ножом или в кольцо. Царю Алексею Мих., когда ему шел другой год, в 1630 г. в Серебряном ряду куплено три серебряные свайки, которые и поданы в хоромы для потехи. Царевич Федор Алексеевич десяти лет в 1671 г. сент. 18 играл в свайку прорезную с кольцами, которая в то время была посеребрена. В числе детских потешек являются, между прочим, и шахматы, которые по всему вероятию, не как глубокомысленная игра, а как игрушка кукольного отдела немало нравилась детям. У каждого царевича бывало несколько шахматных игор и кроме того им часто делали и даже покупали в рядах новые. Делали шахматы из слоновой и из рыбьей (моржовые клыки) кости; шахматные доски расписывались красками, золотом и серебром, наводились золотом и костяные фигуры. По седьмому году царь Алексей Мих. уже имел несколько шахматных игор. В 1636 г. генв. 4 в Овощном ряду ему куплены шахматы деревянные и с досками за 10 коп. Там же генв. 13 куплены трои шахматы костяные также с досками. Генв. 20 токарь Оружейного приказа доделывал царевичу шахматы белые рыбьи, которые поистерялись, и наводил золотом. В 1676 г. живописец Ив. Салтанов расписывал красками, золотом и серебром шахматцы маленькие для четырехлетнего царевича Петра Алексеевича. Для четырехлетнего царевича Алексея Петровича в 1694 г. было приказано сделать доски шахматные, длина и ширина по полуаршину, и расписать по серебру красками; на другой стороне написать птички. В 1696 г. ему же написаны по двойному золоту и серебру разными красками на доске, на одной стороне игра шахматная, а на другой тавлейная. В 1699 г. писаны ему же две доски — бирки да саки, да доска — гусиная игра, на другой ее стороне саки. Таким образом, кроме шахмат существовали еще однородные с ними игры: тавлеи, бирки, саки (шашки?) и гусиная игра. Бирки делались также из слоновой кости числом 30 и разделялись на черные и белые. Что шахматы в детских потехах употреблялись как кукольные игрушки, на это отвечает следующая запись: В 1660 г. октября 2 в хоромы шестилетнего царевича Алексея Алексеевича взнесено 12 коней белых и черных, выбранных из розных шахмат польского дела. Рядом с шахматами и их сверстниками тавлеями, бирками, саками, являются в детских игрушках и карты, немецкие, а также собственного изделия, простые и молотковые, которыми торговали в Овощном ряду. В 1633 г. ноября 3 там куплены четырехлетнему царевичу Алексею Мих. карты немецкие за 11 коп. В 1635 г. генв. 13 ему же куплены двои карты молотковые за 5 коп.; марта 8 ему же куплены еще двои карты молотковые за 5 коп. да двои простые за 4 коп. В 1674 г. июля 9 тринадцатилетнему царевичу Федору Алекс. написана потешная игра карты по золоту цветными красками; писал иконник Никифор Бовыкин. Карты, следовательно, изготовлялись и дворцовыми мастерами. Для малолетных детей карты представляли своего рода картинки, почему равнялись с потешными писаными и печатными листами, то есть с настоящими картинками, которые в детском быту появляются для потехи в одно время с картами. Царю Алексею Мих., когда ему шел шестой год, куплены в 1634 г. июня 16 в Овощном ряду немецкие печатные листы, а потом через полгода, в 1635 г. генв. 9 в том же ряду еще куплено тридцать два листа писаных немецких и русских за 50 коп. От картинок близок был переход и к потешным книгам, о которых будем говорить впоследствии [см. главу III]. Здесь же отметим, что в 1673 г. мая 10—13, когда царевичу Петру Алекс. невступно был год его возраста, шесть человек иконописцев в упомянутые три дня писали ему в Набережных хоромах потешную книгу, которая 16 мая была переплетена.[101] Детские забавы не были лишены и разнородных музыкальных инструментов. В 1634 г. генв. 7 царю Алексею Мих. на пятом году его возраста в Домерном ряду были куплены две домры да рыле за 66 коп. — На тринадцатом году его возраста в 1642 г. генв. 9 в Лапотном ряду ему для потехи куплен гудок за полтину. Гудок — скрипка; домра — род гитары. Быть может, это имя превратилось в имя торбан, инструмент того же склада со множеством струн. Рыле — лиры, о которых поляк Маскевич говорит, что этот инструмент похож на скрипку, только вместо смычка употребляют колесцо, приправленное по средине. Одною рукою кружат колесцо и трогают им струны снизу, другою прижимают клавиши, которых на шейке инструмента находится около десяти; каждый придавленный клавиш сообщает струне звук тонее. Впрочем, играют и припевают на одну только ноту.[102] Точно так рыле описаны и в старом Академическом Словаре.[103] Доселе этот инструмент ходит еще в Малороссии. Это были, так сказать, своенародные музыкальные инструменты. Домра упоминается еще во времена Святослава Ярославича, в одиннадцатом столетии, при св. Феодосии Печерском. К этим инструментам мало-помалу стали прибывать и западные немецкие страменты с именами цымбал, клавикордов, арганов и т. п. В царском быту в XVII ст. подобные инструменты в детских потехах стали появляться только в половине упомянутого столетия. В 1662 г. июля 11 [104] для царевича Алексея Алексеевича были посеребрены листовым серебром маленькие арганы, а в 1666 г. ноября 22 царевичева шкатулка, что с цынбальцы, была украшена круживом кованым золотным. По-видимому, особенно любил такие инструменты царевич Федор Алексеевич. В числе игрушек у него были — немцы, что стоят на деревянном чорном ящике и играют, которые были починены в 1670 г. ноября 19 и в 1672 г. июля 15. В 1673 г. ноября 1 органист Симон Гутовский починивал царевичу цынбалы в черном дереве. Тот же мастер в 1674 г. марта 1 чинил царевичу цынбальцы самоигральные потешные, и августа 9 починивал клевикорты. 1675 г. июня 11 к страментам царевича сделан ящик аспидный зеленый, т. е. раскрашенный под мрамор. В том же году мая 28 боярин Артемон Сергеевич Матвеев поднес царевичу в числе других даров клувикорты да две охтавки, вероятно хорошо зная любимую охоту царевича. В том же 1675 г. авг. 8 в Оружейной палате царевичу золотили и серебрили и писали красками арганы потешные, вновь тогда устроенные. Надо заметить, что царевич в эти годы (1670—1675) был уже возрастным 13—18 [105] лет. Упомянутые починки инструментов показывают, что потехи с музыкою продолжались с особым усердием. В числе забав у двухлетнего царевича Петра Алексеевича в 1674 г. находим клевикорды, цынбалы немецкого дела, цынбальцы книжкою и потом в 1675 г. страменты потешные с стальными иглами. Детство царя Алексея Мих., по-видимому, совсем не знало таких заморских инструментов и удовлетворялось старинными своенародными инструментами, каковы были упомянутые домры, рыле, гудки. В том же роде для царевича была устроена особая потеха накреная, состоявшая из накр или бубен, которую разыгрывали сначала 18, а потом 19 молодых накрачеев, когда ребенку шел еще только четвертый год.[106] В 1633 г. генв. 31 им всем были сшиты крашенинные лазоревые кафтаны на заячьих белых мехах, а также и суконные кафтаны из лазоревого и червленого сукна и кроме того шапки сукно вишнево и темно-вишнево с меховыми тульями и околами. В 1635 г. упоминаются только пять накрачеев, когда 31 дек. им были сшиты такие же лазоревые кафтаны; но в 1636 г. окт. 31 упомянут снова полный их штат — 19 человек, по случаю изготовления им суконных темносиних кафтанов. Тогда же выдано 4 арш. англинского темно-синего сукна на кафтан и накрачейному мастеру Науму Миндину. Лазоревый и синий цвет одежды составлял как бы установленный мундирный цвет для всех придворных потешников. По отзыву иностранцев накрачейная музыка была...[107] По-видимому, с этою музыкою были связанны особые пляски и танцы по канатам, исполняемые для потехи царевича двумя его метальниками — плясунами-акробатами, о которых мы упоминали [выше, с. 564] по случаю изготовления им немецкого платья. ——— Возрастные царевичи, по-видимому, гоняли голубей, как можно предполагать по указаниям о покупке голубей для пятилетнего царевича Алексея Алексеевича] 1659 г., когда 30 августа ему куплено три гнезда голубей кызылбашских за 5 алт. (15 коп.) В хоромах царевича Федора Алекс. жил попугай и особенно любимою его птицею были кинарейки. В 1674 г. июля 15 царевичу сделана попугайная клетка из белого железа прорезная со столбиками и с орлами. В 1671 г. июня 21 ему сделана из проволоки клетка птицам о четырех житьях. В 1672 г. дек. 16 починены две клетки кинарейных. Наконец, в 1680 г., когда царевич был уже государем царем, по его указу купить кинареек, где найдены будут, куплено ему три птицы кинорейки с клеткою немецкою точеною с костьми, по 6 p. за кинарейку и 8 p. особо за клетку. Судя по значительной цене, кинарейки были ученые. Куплены они у часовщика иноземца Ив. Яковлева.[108] ——— Игрушки и игры воинского строя появлялись в детских забавах очень рано, быть может и потому, что это связывалось с понятиями, или было выражением ходячих понятий, что коренное достоинство царского сана заключается прежде всего, впереди всего в значении царя как первого воина в государстве, державного воеводы — предводителя всей государственной рати.[109] Поэтому и царевичи, как только входили в возраст и в смысл, первым делом как бы освящались военным чином. Мы упоминали [выше, с. 576] о заготовлении им потешных коней к годичному их возрасту, т. е. именно ко времени пробуждения у них возрастного смысла. Потом обряд сажания на живого коня был в сущности воинский обряд, посвящавший ребенка в ратный чин.[110] Есть непререкаемое свидетельство о том, как рано в детском быту появлялись ратные игры и игрушки. В Оружейной палате, в московском дворце, хранится драгоценнейший памятник этого рода, маленький шлем царевича Ивана Ивановича с следующею надписью, начертанною обычною вязью по его венцу: «Повелением благоверного христолюбивого царя великого князя Ивана Васильевича всея Русии самодержца сделан шелом сей благородному сыну его царевичу Ивану Ивановичу в четвертое лето от рождения его в преименитом и царствующем граде Москве в лето 7065 (1557) июня в 8 день».[111] Царевич Иван Ив. родился в 1554 г. марта [28].[112] Следовательно, ему было всего три года и 2 месяца,[113] когда он надел железный шелом не потешного, а заправского дела. Имеем также сведение, что в 1634 г. латный мастер немчин Петр Шалт сделал латы пятилетнему царевичу Алексею Михайловичу. По всему вероятию, эти немецкие железные латы хранятся и теперь в Оружейной же палате, надетые на восковые детские фигуры.[114] Само собою разумеется, что с шеломами и латами, с воинским полным нарядом необходимо соединялись и разные воинские игры и потехи, входившие в круг детских забав, по мере того как укреплялись силы и развивались понятия детей. Первою воинскою игрушкою должно считать барабан, которым, несомненно, и начинались воинские потешки. Из случайных отрывочных расходных записок узнаем, что в 1633 г. окт. 5 токарь Федька Степанов делал к барабанцу четырехлетнего [115] царевича Алексея Мих. дубовые палочки; что в 1636 г. к царевичеву барабану на поцепку выдано тафты червчатой три вершка. В 1673 г. июня 26, когда царевичу Петру Алекс. только что пошел другой год, барабанный мастер Прохор Еремеев своим товаром сделал пять барабанов, старых и новых; из них два новые мерою были один в четверть аршина, другой в три вершка, по приказу боярина и оружейничего Б. М. Хитрово.[116] Это свидетельство может удостоверять, что барабан появлялся и у других царевичей в такую же раннюю пору. С прибавлением лет возраста увеличивалось и число барабанов, а это показывало, что царевич уже не один играл, барабанил, а уже играл в ратный строй со своими спальниками, стольниками и другими малолетками, хотя и больше его возрастом, находившимися при нем для услуг и собственно для его забав. Это виднее всего в игрушках царевича Петра Ал. Ему двухлетнему в 1674 г. написаны красками, золотом и серебром пять знамен маленьких по разным тафтам, с обе стороны солнце и месяцы и звезды; сшито четыре прапорца тафтяных красных и белых; сделано шесть барабанцов, 12 палочек, два набата; 40 древок [117] копейных розными статьями, 12 древок бердышных, те и другие были расписаны красками. Количество этих потешных предметов очень явно свидетельствует, что у двухлетнего царевича находился уже своего рода, хотя бы и маленький, полк. Для чего одному (одноличному) царевичу пять знамен или шесть барабанов, 12 бердышей, 40 копий? Один царевич, именно Иван Мих., тоже двухлетний, в 1635 г. также имел знамя, сшитое из тафт червчатой, лазоревой и белой (сходное и с теперешними нашими национальными цветами), но это знамя, вероятно, забавляло его одного. По крайней мере, не осталось свидетельств о других его воинских игрушках, соответствовавших значению знамени. В 1658 г. сент. 12 по пятому году царевичу Алексею Алекс. тоже скроено знамя из тафты алой да жолтой. Может быть, в играх знамя исполняло значение великого стяга, к которому должны были собираться маленькие полчане. Барабан, конечно, был только звонкою передовою игрушкою, за которою следовали и разнородные другие игрушки ратного отдела, каковы были: родня барабанам набаты, барабан же особого устройства с бубнами, и потом пищали (ружья), пистоли (пистолеты), карабины, сабли, палаши, кончары, топоры, копья на древках и т. п., а также и пушки, все деревянное, липовое или кленовое, расписанное красками, сусальным золотом и серебром. В числе воеводских знаков были булавы, шестоперы, топорки, буздуканы. У царевича Федора Ал. в 1667 г. было три алебарды. Такие игрушки заготовлялись в запас, даже и в то время, когда ребенок бывал еще в пеленках. В 1690 г. авг. 28 шестимесячному царевичу Алексею Петровичу приказано было сделать в запас потешных деревянных четыре булавы да сабельных и тесашных и шпажных и мечевых и палашных и кончерных полос по пяти мест и сделав, булавы позолотить сплошь, а у полос у всех позолотить же одни крыжи и черенья (рукояти), а полосы присинить (как подобало железу). Затем с особенною утехою и малолетные и возрастные царевичи стреляли из луков. Малолетным еще в пеленках уже заготовлялось это оружие, как именно тому же царевичу Алексею Петровичу шести месяцев в том же 1690 г. авг. 17 было приказано сделать в запас «три лука потешных древянных жильничков, мерою в накладке по тетивам один в поларшина, другой в семь вершков, третий в пять вершков; да два лучка потешных же роговых мерою по тетивам в накладке, один в четверть аршина, другой в пять вершков; и в том числе три лука жильничков позолотить и посеребрить листовым и сусальным золотом и серебром на гунфарбу сплошь, а у дву лучков роговых кибить расписать золотом и серебром добрым мастерством. И к тем потешным лучкам сделать по размеру по два гнезда северег и томаров яблоновых или кленовых, шефраненых, с орловым белохвосцовым перьем; уши и томарики и срезни костяные, слоновой или рыбьей кости». Из дворцовых деловых записок 1638 г. видно, что Оружейного приказа стрельник Пронька Донков делал царевичам Алексею Мих. (9 лет) и Ивану Мих. (5 лет) стрелы северги, и срезни и томары беспрестанно. Из возрастных царевичей (от 10 лет) с необычайным пристрастием стрелянью из луков предавался царевич Алексей Алексеевич, а также в меньшей мере и царевич Федор Алексеевич, как это видимо из заготовлений им во множестве луков и стрел. Лучная потеха состояла из саадака, именем которого обозначалось лубье или налучь — влагалище (футляр) для лука и колчан — влагалище для стрел. Самый колчан именовался тоже саадаком. Лук состоял из кибити, всегда украшенной росписью красок с золотом с различными изображениями (орлики, птички, травы) и из тетивы шелковой просто или шелковой золотной. Колчан наполнялся стрелами, состоявшими из древка и копейца; копейца по своей форме носили различные названия, каковы были томары, срезни, свисты, северги. Они делались из слоновой или рыбьей кости, бывали также серебряные золоченые. К древку внизу прикреплялось перо орловое белохвосцовое или простое черное из орловых крыльев, но всегда перо орлиное, какое заботливо добывалось в степных местностях, где водились орлы.[118] Кажется, длина лука измерялась по кибити емями (сколько схватит рука). В 1669 (?) г. марта 22 велено сделать царевичу Алексею Алекс. лук в 12 емей и написать золотом; другой лук царевичу Федору Ал. в 8 емей; да в запас третий лук в 10 емей. Потешная стрельба из луков занимала не одних детей, но и самого государя и окружавших его комнатных людей большого возраста. В 1634 г. в ноябре царь Михаил Федорович «был в селе Покровском и выезжал на поле тешиться и государевы комнатные государя тешили, стреляли из луков и из пистолей по шапке задворного конюха Степанка Карпова и шапку его исстреляли, за что государь пожаловал ему новую шапку вершок суконный вишнев, тулья с лапами лисьими, окол соболий» (№ 766). Шапку, вероятно, бросали вверх и стреляли в нее, как в цель. Такие потехи в то время бывали обычным делом для царского увеселения. Так потешались со своими стольниками и малолетные царевичи, не говоря о возрастных. Но вместо шапок, т. е. случайных целей, у них употреблялись обычные крестьянские колпаки. Так, в 1674 г. июня 29 куплено четыре колпака полстяные белые (из войлока) по 10 коп. и посланы в поход на Воробьево царевичу Федору Ал. и стольникам тешитца из луков. Но еще прежде в 1669 г. апр. 20 для стрельбы из луков царевичу Федору Ал. было изготовлено войлошное стрельбище, сшитое нитями и вервями. Царевич Алексей Алексеевич выезжал со стольниками для потешной стрельбы из луков чаще всего в Преображенское и Покровское, а царевич Федор Ал. на Воробьевы горы, где недалеко от дворца был даже потешный луг. За ними возили их детскую оружейную казну, т. е. луки, стрелы, колпаки и пр. В 1666 г. в такой казне царевича Алексея Алекс. было отпущено в поход в село Преображенское шесть колпаков и четыре спицы, на чем колпаки ставят. Тут же было отпущено пять древок писаны по золоту розными цветными красками и девять древок писаных, простых, стольничьих. Число стольников царевича, как можно судить по некоторым указаниям, не превышало 12. В 1665 г. в хоромы царевичу было сделано 11 древок писаных длиною 3 ¼ арш., а в 1666 г. его стольникам 12 древок простых. Но в том же году их числилось только девять, как видно и из числа древок, отпущенных в поход в село Преображенское. Это были: 1) князь Вас. Одоевский, 2) кн. Мих. Черкасский, 3) Алексей Шеин, 4) Федор и 5) Алексей Салтыковы, 6) кн. Петр Хованский, 7) кн. Вас. Мещерский, 8) кн. Ив. Мышецкий, 9) Василий Змеев.[119] Подробное описание предметов лучной потехи мы помещаем в подлинных росписях в Материалах II, 12.