284. Беседа о грамотности Благодарение Господу Богу, теперь есть у нас много училищ по селам и приходам. На то была и есть воля Благочестивейшего Государя нашего; об этом старались и стараются наши архипастыри, разными способами помогающие нашим церковно-приходским училищам, стараются и другие добрые люди, которые присылают пособия, книжки, учителей для наших школ. Много стараний о школах показали и приходские священники, из которых многие сами учат в школах, дают от себя разную подмогу школьному делу, даже помещают или помещали сначала школы в своих домах. Во многих местах крестьяне составили на сходках общественные приговоры о заведении училищ, сделали на них мирской сбор, устроили дома и т.д. Делали и делают они все это, радея о добре своих детей, радея о том, чтобы в народе православном ширилась грамотность, росло и прибывало знание, ибо ученье — свет, неученье — тьма. К сожалению, не везде делались и делаются такие мирские приговоры об училищах, иные родители даже не хотят посылать детей и в готовое училище, думая про себя: прожили мы без этого, проживут и они, а теперь есть у нас для них работа и без ученья в школе. Не знают такие родители, что ученье — дело христианское, о котором всегда была забота в Церкви христианской. Предания гласят, что св. Апостолы старались об училищах. Так, св. апостол и евангелист Марк основал училище христианское в греческом городе Александрии, где потом учились и были учителями многие знаменитые и святые мужи Христовой Церкви. А что сказать о святителях и отцах Церкви? Слишком длинна была бы беседа моя, если бы я стал рассказывать вам, братие, как заботились они о книжном обучении детей христианских. Из множества примеров укажу хоть на один, а именно на пример святителя Климента, епископа Анкирского, жившего незадолго до св. царя Константина. В отрочестве оставшись сиротой, он был усыновлен подругой своей матери благочестивой христианкой Софией. Они устроили у себя училище, притом особенно замечательное. Было тогда еще много неверных, а у неверных обычаи были жестокие. Когда настал голод, то многие родители из неверных выбрасывали из домов своих детей, чтобы надежнее самим прокормиться. Климент с Софьей подбирали таких детей. София прокармливала, одевала их, а Климент приводил к святой вере и обучал в своем училище, где были дети и христианских родителей. За это все христиане весьма полюбили святителя Климента; по их общему желанию он с течением времени был поставлен в диакона, потом — во священника и, наконец, — во епископа. Теперь он еще с большей ревностью стал учить, и уже не детей только, но и взрослых. Между тем настало гонение на христиан и, как всегда бывало, обрушилось сначала на Святителя. Взятый неверным правителем на суд, он бесстрашно отвечал на все угрозы и глумления. "Общаясь постоянно с детьми, ты сам оребячился", — насмешливо сказал ему мучитель. "Знай, — отвечал ему Климент, — что я учил детей той мудрости, которой не уразумеют все наши мудрецы. У нас в христианстве младенцам открывается такая мудрость, какая сокрыта от мудрецов века сего". Когда потом Святитель после долгих и жестоких мук заключен был в темницу, то дети тайком приходили к нему с Софией, и он в темнице не переставал учить их. Само собой понятно, что из детей, учившихся у такого учителя, вышли достойнейшие люди и христиане. В вере Христовой они были так тверды, что некоторые из них вместе со взрослыми безбоязненно последовали на мучения за Христа. Когда вера Христова начала утверждаться между предками нашими, славянами, то явились у них и христианские училища. Это было за тысячу лет до нас. Жили тогда равноапостольные просветители славян, братья Мефодий и Кирилл. Они изобрели славянскую азбуку, грамоту, перевели на славянский язык священные книги, научили и уставили совершать по ним службу Божию, а также завели и училища, где и стали учиться предки наши по-славянски. То было дело великое, устроившееся по изволению Божию. Предки наши весьма радовались такому делу и благодарили за него Господа Бога. Итак, почитайте, други мои, славянскую грамоту: она изобретена св. мужами. Когда через сто лет после св.братьев утвердилась св. вера и на Руси у наших предков, что было при св. князе Владимире, то этот св. Князь тотчас стал заводить при церквах и христианские училища. Многие матери не хотели тогда отдавать детей на ученье, а когда по воле Князя брали их на то, то они плакали по ним, как по мертвым. Почему? Потому, как говорится в старых книгах, что те матери были еще невежи: недавно вышли из темноты поганской, не разумели света Христовой веры. Заметьте это, отцы, матери и дети, как было бы стыдно, если бы, например, нашлись между вами такие неразумные, как были те, что только что вышли из темноты языческой! В старину в родной земле нашей о книжном учении много заботились святители, князья, бояре, иноки и простые люди. В те времена долго не было еще печатных книг, а все писанные. Печатаются книги скоро, а списываются нелегко. Однако многие святители, священники, иноки, князья, даже княжны и люди простые сами списывали книги, тяжко и подолгу трудясь над этим, трудясь с мыслью о славе Божией, для прославления Бога и святых и для пользы душевной ближних своих. Трудились для нашего просвещения св. отцы, трудились достойнейшие из наших предков, трудятся и теперь многие, а нам дается, братие, готовое: как же нам не спешить пожинать плоды столь долгих и столь почтенных трудов, как не радеть нам об умножении грамотности, книжного ученья, образования, когда нас тому учит, дает на то пример нам все прошлое христианство? Но довольно о временах прошлых; не видно ли с первого взгляда, как полезны, благодетельны грамотность, ученье? Разве не стоит учиться грамоте уже для того одного, чтобы читать книги, написанные св. мужами? Правда, ты можешь слышать чтение этих книг и в церкви. Но ведь всего нельзя прочесть в церкви: сколько есть разных священных сказаний, житий, которые так назидательны, усладительны для души, но которых нельзя услышать в церкви! Но и то надо сказать, что в церкви не все вы и не всегда можете бывать: сколько, значит, вы пропускаете чудных Евангелий, читаемых в церкви, которые вы, если бы были грамотны, могли бы прочитать дома или заставить, попросить прочесть их вам других грамотных лиц из семьи, например, детей. И в том еще признаться надо, что иногда ты в церкви и не расслышишь, а иное и слышишь, да не запомнишь или не уразумеешь сразу, ибо много в книгах есть такого, что надо внимательно и не раз прочесть, вдуматься в прочитанное, чтобы потом уразуметь и хорошо запомнить. Я уже не говорю о том, что с умножением в приходе грамотных людей служба Божия украсится хорошим чтением и пением, а это и Богу угодно, и нам, братие, усладительно. Но кроме учения св. веры, есть много других знаний, весьма полезных для жизни, которых надо достигать с помощью грамоты, книг. Как важно, например, грамотное дело в обычном быту вашем, когда вам нужно знать уставы, законы, по которым должен строиться всякий порядок у вас, нужно послать весточку отцу, жене, брату за сотни верст и проч. Правда, иногда грамотность идет не впрок, а даже к худу. Иной грамотный гораздо скорее идет на задор и обиду, на обман простого человека, чем на что-нибудь доброе. Но тут-то я и хочу указать вам на вашу обязанность, родители, старшины, старосты, иметь раденье об училищном деле. Будем помнить, что грамотностью, знанием можно злоупотребить, как и самым разумом, как и руками, данными от Бога. Помня это, будем все вместе стараться, чтобы с учением книжным, школьным соединилось у нас учение душевное, нравственное, которое зовут иначе воспитанием. «Начало премудрости страх Божий», — говорит Слово Божие. Будем наблюдать, стараться, чтобы в учащихся детях наших возрастали страх Божий, добрые свойства, нравы, чтобы грамота помогла им сделаться честными людьми, разумными и добрыми христианами. (Из книги "Беседы к сельским прихожанам") Оглавление 285. Воротись! Куда ты идешь? «Обратитеся ко Мне, и спасетеся» (Ис. 45; 22); «обратитеся всем сердцем вашим» (Иоил. 2; 12); «обратитеся кийждо от пути своего злаго» (Иер. 35; 15); «отвержитеся от всех нечестии ваших, и сотворите вся заповеди Моя... и векую умираете? глаголет Господь. Понеже не хощу смерти грешника умирающаго, но еже обратитися ему от пути своего, и жити души его. Обратитеся убо, и живу будете!» (Иез. 18; 30-32) «Обрати мя, Господи, и обращуся, яко Ты еси Господь Бог мой» (Иер. 31; 18) Что завесой завешено или покрывалом покрыто, того мы не видим. Так не видим солнца, облаками закрытого; не видим лица, платком или одеждой закрытого; не видим вещей, за завесой лежащих, и т.д. Так и у всякого грешника нераскаянного, у всякого блудника, у всякого хищника, у всякого лжеца и обманщика, — словом, у всякого бессовестного человека как бы некая завеса перед глазами висит, как бы некое покрывало на душевных очах лежит и не позволяет ему видеть, каких он благ лишает себя и в какую горькую погибель идет. Он идет в ров — и не видит рва, и падает в него, если не осмотрится. Что тьма глазам телесным, то и грех душе человеческой. Тьма ослепляет глаза так, что человек, хотя и глаза имеет, ничего не видит, и ходящий во тьме во всем подобен слепому: пути, по которому идет, не видит, и опасности перед собой не примечает, вещей не различает, например, золота от серебра, меди от железа, белого от черного, красного от зеленого; с пути сбивается и блуждает, не знает сам, куда идет, и попадает в яму. Подобным образом грех — эта тьма духовная — помрачает душевные очи и ослепляет так, что грешник ходит как слепой: не знает, куда путь ведет его, не видит перед собой рва вечной погибели, не различает порока от добродетели, зла от добра, лжи от истины, истинного злополучия от истинного благополучия; он оправдывает себя, будучи исполнен всякой неправды; обеляет себя, будучи весь замаран. Сын знает своего отца, раб — господина, а грешник не хочет знать Бога, своего Господа и Отца, Который его хранит, питает и одевает. «Позна вол стяжавшаго его, и осел — ясли господина своего, - говорит Бог через Пророка, - Израиль оке Мене не позна, и людие Мои не разумеша» (Ис. 1; 3). Вот какой бедственной слепотой поражает грех сердце человеческое, а от этой слепоты происходит бесстрашие, от бесстрашия же — всякое беззаконие. Эту завесу, это покрывало полагает на людей, беспечно живущих, сатана, враг человеческий. Он делает то, что люди не видят грозящей им погибели (IV, 56). Но когда слепой идет прямо ко рву или другому опасному месту, добрый человек, желая его предостеречь, кричит ему вослед: "Воротись! Не туда пошел ты!" Или же, взяв его за руку, отводит от опасного места. Возлюбленные христиане! Брат твой и ближний твой, такое же, как ты, создание Божие, по образу Божию и по подобию сотворенное, идет в ров погибели, как слепой, когда беззаконнует. Ах! Идет он, как слепой, и, конечно, упадет, и не выйдет оттуда. Крикни же ему вослед, возлюбленный, крикни ему: "Брат мой! Не туда идешь! Там яма, в которую ты упадешь и никогда оттуда не выйдешь". Удержи, возлюбленный, удержи его, пока он не упал туда! Он ведь — брат тебе, ближний твой, родной тебе; он такой же, как и ты, человек, почтенный душой разумной, а идет в ров погибели. Умилосердись же над ним, вороти его, как можешь! Он и сам не знает, куда идет; враг помрачил ему глаза своей прелестью." Ты сожалеешь о слепце, который идет в видимую яму, которому грозит только временная беда: тем более должен ты пожалеть о слепце, который стремится в ров вечной погибели! Но как человек предостерегает человека от явной опасности, говоря: "Куда ты идешь? Там грозит тебе беда", — так и святые книги предостерегают и удерживают неисправного грешника, который стремится к погибели. Бедный грешник, говорят они, куда ты идешь — там грозит тебе беда. А какая беда может быть больше вечной погибели и вечной смерти? Куда же ты, бедный грешник, идешь? — В погибель! — Блудник, прелюбодей, нечистоты любитель! Куда ты идешь? — В погибель! Злобный, дышащий отмщением на брата своего, оскверняющий кровью человеческой руки свои! Куда ты идешь? — В погибель! — Вор, хищник и грабитель! Куда ты идешь? — В погибель! — Клеветник, ругатель, злословец и сквернословец! Куда ты идешь? — В погибель! — Пьяница и всякий безчинник! Куда ты идешь? — В погибель! — Хитрец, льстец и обманщик! Куда ты идешь? — В погибель! — Пастырь нерадивый! Куда ты идешь? — В погибель! — Судья неправедный! Куда ты идешь? — В погибель! — Купец лживый, дешевую вещь продающий за дорогую, худую — за добрую, гнилую — за здоровую! Куда: ты идешь? — В погибель! — Сребролюбец, удерживающий плату наемника! Куда ты идешь? — В погибель! — Чародей и тот, кто призывает его в помощь себе! Куда вы идете? — В погибель! — Всякий нераскаянный грешник! Куда ты идешь? — В погибель! Ибо у кого какая жизнь, тот таким путем и идет, идет или к вечному блаженству, или к вечной погибели. Благочестиво ли живет он о Христе Иисусе, — он идет путем благочестивым, и идет в Вечную Жизнь. Беззаконно ли кто живет, — он идет путем беззакония, и идет в вечную погибель. Ах, идет в погибель, идет тот, за которого Христос умер; идет и упадет в погибель, если не воротится! Бедный грешник! Удержись, пока еще на пути находишься, воротись, пока еще не упал! Когда упадешь, тогда уже не выйдешь, навеки будешь мертвец, будешь в погибели и смерти вечной. Воротись назад! Вот Христос Господь, Который за тебя пострадал и умер, зовет тебя, зовет к покаянию. «Не приидох, - говорит, призвати праведники, но грешники на покаяние» (Мф. 9; 13). Воротись же, стань на путь покаяния, на путь, ведущий в Вечную Жизнь. Воротись, человече, не туда идешь ты! «Уклонися от зла» (Пс. 33; 15). Когда ты хочешь повредить кому или сделать зло ближнему, Сам Бог вослед тебе вопиет: человече, воротись! Когда хочешь ты блуд сотворить и осквернить тело твое, Бог вопиет тебе: человече, воротись! Когда хочешь украсть, похитить и отнять у ближнего твоего добро, Бог гремит в совести твоей: человече, воротись! Когда хочешь прельстить и обмануть ближнего своего, Бог вопиет тебе: человече, воротись! Хочешь ли оклеветать, осудить, обругать и опорочить брата твоего? Бог отвращает тебя от этого и говорит: человече, воротись! «Удержи язык твой от зла». Так и от прочих грехов отвращает тебя Бог и зовет тебя в совести твоей: человече, воротись! «Уклонися от зла и сотвори благо!» А что говорит Он тебе в совести твоей, то говорит и в Слове Своем святом. Непогрешительная совесть и Слово Божие согласны между собой. Что говорит совесть, то говорит и Слово Божие; от чего удерживает совесть, от того отвращает и Слово Божие; за что обличает совесть, за то обличает и Слово Божие; за что хвалит совесть, за то и Слово Божие. Например: обличает тебя за воровство совесть, — обличает за то и Божие Слово; похваляет тебя совесть за милость, оказанную твоему ближнему, — похваляет и Божие Слово: «Блажени милостивии...» Потому когда совесть отвращает нас от чего-нибудь и удерживает, то это есть глас Божий, вопиющий внутрь нас, отвращающий и удерживающий нас от зла. Христиане! Послушаем гласа Божия и отвратимся от зла, по увещанию Святого Духа: «днесь, аще глас Его услышите, не ожесточите сердец ваших» (Пс. 94; 7-8). «Приидите ко Мне, вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы» (Мф. 11; 28). «Не льстите себе: никакие грешники Царствия Божия не наследят2 (1 Кор. 6; 9-10). Всем грешникам — «часть им в озере, горящем огнем и жупелом, еже есть смерть вторая!» (Апок. 21; 8). (Выписки из Творений святителя Тихона Задонского) Оглавление 286. Овцы мы или козлища? «Аз есмь Пастырь добрый» (Ин. 10; 14); «овцы Моя гласа Моего слушают... и по Мне грядут» (27) Есть в великом стаде Христовом овцы добрые, есть и злые, и не всякая овца, называющая себя Христовой, станет одесную праведного Судьи и унаследует Царствие Божие; иная овца и к козлищам причтена будет, и на шуей стране будет поставлена, и вместе с ними во ад будет отослана. Не слышим ли мы святого Давида, который говорит, что и овцы есть во аде: «яко овцы во аде положены суть, смерть упасет я?» (Пс. 48; 15). И кто не ужаснется, услышав это? Не удивительно быть во аде козлищам: вот достойно удивления, что есть там и овцы, которым уготовано место одесную Христа, для которых отверст Рай, которых ждет к себе Царство Небесное! Что же это за овцы? Это те, которые носят только имя овец, а дела у них — как у козлищ; которые только по имени называются христианами, а дела у них — как у неверных; которые только считаются овцами Христовыми, а по развратной жизни они — рабы диавола, устами они чтут Христа, а сердце их далече отстоит от Христа. Есть и такие словесные овцы, которые будто бы творят добрые дела и кажутся достойными десного предстояния с благословенными овцами Христовыми, но совершают свои добрые дела с гордыней и тщеславием, осуждая притом немощных братии и почитая себя лучше других, и за это будут посланы в ад вместе с козлищами. Как же распознать: кто добрая овца Христова, достойная Царства Небесного, и кто — злая, которую Судья праведный отошлет в ад с козлищами? Поистине, мы не можем этого сказать с точностью, ибо и о своем спасении не знаем, все это известно Единому Богу, как говорит Писание: «позна Господь сущия Своя» (2 Тим. 2; 19). Одного пустынного старца просил некий христолюбец изгнать беса из его дочери. Старец сотворил молитву к Богу и сказал бесу: "Выйди из создания Божия!" Бес отвечал ему: "Если хочешь, чтобы я вышел, то прежде скажи мне: кто — овцы и кто — козлища?" Старец отвечал: "Овец знает Бог, а козлище — это я!" — И бес не стерпел смирения старца и вышел из страдалицы. Сказал так старец по смирению; а я, грешный, по самой истине скажу то же: овец ведает Бог, а козлище — это я! Да, трудно в этой жизни распознать овец от козлищ, как во тьме ночной не отличишь злата от грязи, драгоценной жемчужины от простого камешка; иного все почитают козлищем, а он — истинная овца Христова: и свят, и праведен. Не напрасно сказано: мнимая чистота многих окажется нечистотой в день судный и осуждена будет, и мнимая нечистота многих окажется чистотой и славно прославится. Поистине, я не знаю, кого назвать овцой, потому что никто не может знать человека, каков он пред Богом: свят или грешен? Правду говорят, что прежде смерти нельзя никого назвать овцой, а козлищем назвать кого-либо боюсь, чтобы не согрешить осуждением ближнего; одно хорошо знаю, что сам я — козлище, а не овца. Ради же пользы душевной нам полезно знать не о других, а о самих себе: что такое мы — овцы или козлища? А для такого познания есть три признака добрых овец, которые указал нам Сам Господь пречистыми Своими устами. «Аз есмь Пастырь добрый, - говорит Он, - и знаю Моя, и знают Мя Моя» (Ин. 10; 14). «Знают Мя Моя»— вот первый признак добрых овец Христовых: они знают своего Пастыря — Христа Спасителя. Теперь посмотрим, знаем ли мы своего Пастыря Господа Иисуса? Думаю, каждый скажет: "Конечно, знаю и верую в Него". Но я смело скажу, что мы не все знаем Его, хотя и все веруем в Него. Мы знаем Его верой, а не любовью; верой же и бесы знают Его: «и беси, - сказано, - веруют, и трепещут» (Иак. 2; 19); но поскольку они не любят Его, то и остаются бесами и не могут истинно знать Его. Только тот знает истинно своего Пастыря, кто Его любит, чье сердце услаждается любовью к Нему, у кого все желание и забота только о том, чтобы привлечь в свое сердце своего возлюбленного Господа. Ты скажешь: "Я и люблю моего Господа Иисуса Христа". Но если любишь Его, то зачем же так тяжко оскорбляешь Его? Если любишь Христа, то зачем снова распинаешь Его своими грешными делами? Если любишь Его, то зачем бесчестишь Его в себе самом, оскверняя себя нечистотой блудной? Если любишь своего Пастыря, то почему же не идешь за Ним? Если любишь Бога, то за что же ты ненавидишь и оскорбляешь своего ближнего всякими неправдами? Итак, ты лжешь, когда говоришь, что любишь Христа. О, если б ты любил Его истинно! Ты никогда бы не захотел прогневить Его своими грехами! А если б в чем и погрешил по немощи и забвению, то поспешил бы исправить себя, ибо любовь скоро поднимает падающих. Но так как ты тяжко грешишь, а о покаянии и не думаешь и тем оскорбляешь Господа, то ты не любишь Его, а не любя, не можешь и знать Его. Слышишь ли, что говорит св. апостол Иоанн Богослов? «Всяк согрешали не виде Бога, ни позна Его» (1 Ин. 3; 6); «не любяй не позна Бога» (4; 8). А если ты не знаешь Бога, то как же можешь назвать себя доброй овцой Его? Он Сам говорит в Евангелии: «имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя» (Ин. 14; 21), — ибо таковой тщательно бережет себя, как бы не оскорбить чем-нибудь своего любимого Пастыря и Владыку. Второй признак добрых овец Своих Господь указывает такой: «овцы Моя гласа Моего слушают... и по Мне грядут» (Ин. 10; 27). Тот овца Христова, кто слушает Христа и идет за Ним; а кто не слушает и не идет, тот как может назваться Его овцой? Пастырь говорит: не убий, не укради, не лжесвидетельствуй, не пожелай ничего из имения ближнего твоего, а у нынешних людей большей частью только и на уме, чтобы солгать, обмануть, отнять что-нибудь у ближнего: Христовы ли это овцы? Пастырь говорит: не прелюбы сотвори; а ныне есть и такие, которые уподобляются по жизни содомлянам: это ли овцы Христовы! Нет, это не Его овцы, — это козлища, которым место в аду, а пастырь их — смерть вечная! Наш добрый Пастырь Христос Господь зовет нас: идите за Мной, идите путем Моих заповедей, чтобы войти вам в Царство Небесное! А мы — каким путем и куда идем? Спроси каждый у своей совести: на каком ты пути, идешь ли ты в Царство Небесное или в муку вечную? Идешь ли за Пастырем —Христом, или за волком — диаволом? Кого слушаешь — Христа или врага Его — прелестника? Поистине, ныне между нами больше таких, которые носят только имя овец Христовых, а по делам — козлища, зато и участь их будет с козлищами! Третий признак овец Христовых такой: «не восхитит их никтоже от руки Моея», говорит Господь (Ин. 10; 28). Рукой всемогущества Своего Господь содержит и праведных, и грешных, ибо вся вселенная — в Его руках; рукой же благодати Своей Он держит только тех, которые сами крепко держатся за эту руку. Так, Иосифа Прекрасного не отторгла от Его десницы египтянка, праведного Лота не развратили содомляне, целомудренную Сусанну не могли соблазнить беззаконные судьи израильские. А если б и случилось кому по немощи человеческой преткнуться и пасть, как это случилось с Давидом, — он тотчас же восстает и притекает к Богу с теплым покаянием, и сбывается на нем слово того же Давида: «аще и падет, не разбиется, яко Господь подкрепляет руку Его» (Пс. 36; 24). Ничто не может отторгнуть от руки Пастыря истинных овец Его: «кто ны разлучит от любве Божия?— говорит Апостол Христов, — скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или беда, или меч?» (Рим. 8; 35). А неистинных овец отлучает от Бога даже не скорбь, а просто какая-либо греховная прихоть, не теснота, а самый простор и свобода, не гонение, а даже покой, не голод, а сладкоядение и пьянство, не нагота, а наряды, не беда, а даже самое благополучие, не меч, а похоть плотская! Теперь пусть каждый из нас рассудит по совести, рассмотрит сам себя: истинная ли он овца Христова или нет? Если ты скор на то, чтобы прогневить Бога, но не скор на то, чтобы покаяться, то знай, что ты — козлище; если же ты боишься прогневлять Бога, убегаешь греха, а если по немощи и согрешаешь, но спешишь к теплому покаянию, то уповай на милость Божию: ты будешь причтен к Христовым овцам! (Из сочинений святителя Димитрия, митрополита Ростовского) Оглавление 287. Листья без плодов На другой день после торжественного входа Своего во Иерусалим Христос Спаситель возвращался туда из Вифании, где имел ночлег в гостеприимном доме праведного Лазаря, и на пути взалкал: «утру, - говорит Евангелист, - возвращься во град, взалка» (Мф. 21; 18). Тот, Кто сорок дней постился перед началом Евангельской проповеди, Тот, Который говорил о Себе: «Мое брашно есть, да сотворю волю Пославшаго Мя и совершу дело Его» (Ин. 4; 34), — Сей великий Постник и Учитель теперь ранним утром взалкал и, увидев издалека «смоковницу едину при пути, прииде к ней», чтобы хоть плодами ее утолить алчбу Свою. Видно, накануне, при встрече Его в Иерусалиме, никто не позаботился принять Его в дом свой и предложить Ему трапезу. Но и на смоковнице плодов не было: «ничтоже обрете на ней, токмо листвие едино!» И вот Он изрекает суд Свой над бесплодным деревом: «да николиже от тебе плода будет во веки!» (Мф. 21; 19). Приступим, братие, вслед за Христом к этой бесплодной смоковнице и подумаем: кого она знаменовала в свое время и не укрывает ли она и нас под своими листьями? Дерево ни разума, ни чувства не имеет, а потому ни закону, ни преступлению не может подлежать. Кого же она изображала? Без сомнения, прежде всего сонмище иудейское, которое только листвием закона, только одними обрядами прикрывалось, а о делах закона, о внутреннем благочестии вовсе не радело. Ходили, например, иудеи в храм и приносили тучные жертвы — и в то же время враждовали друг с другом, убивали, обманывали, брали взятки, правды не творили, ворам поблажали. Потому-то Бог и говорил им через Исаию пророка: «что Мне множество жертв ваших? Исполнен есмь всесожжениями; тука агнцев и крове юнцов и козлов не хощу... Не приходите являтися Мне, и ходите по двору Моему не приложите!» (Ис. 1; 11-12). Хранили иудеи посты, как и фарисей о себе сказал: «пощуся два краты в субботу» (в неделю). Но что это были за посты, Сам Бог говорит о том через того же Пророка: «аще в судех и сварех (ссорах) поститеся, и биете пястьми смиренного, вскую Мне поститеся и хощете услышану быти с воплем гласу вашему? Не таковаго поста Аз избрах...» (Ис. 58; 4-5). Молились фарисеи долгими молитвами и нередко выходили для того на распутия, чтобы видел их народ и почитал святыми, но эти мнимые святые, вторгаясь в дома бедных вдовиц, похищали их последнее достояние. Давали беспрекословно иудеи и десятины на церковь по закону, даже от таких ничтожных вещей, как огородные овощи, но в тоже время совсем забывали самое главное в законе: «суд и милость и веру!» (Мф. 23; 23). Соблюдали они и чистоту внешнюю в пище и питии, показывали себя опрятными, благоговейными и благочестивыми, но и эта чистота и наружный вид благочестия были нечисты в очах Божиих, как изъяснил Спаситель: «горе вам, книжницы и фарисее, яко очищаете внешняя склянницы и блюда, внутрь же есте полны хищения и неправды». Наконец, иудеи созидали гробницы телам пророческим и говорили: о, когда бы мы были во дни отец наших, мы не были бы общниками им в крови Пророков! А сами между тем дышали убийством на Самого Христа, и потому Спаситель говорил им: «сами свидетельствуете, яко сынове есте избивших пророки. И вы исполните меру отец ваших!» (Мф. 23; 30-32). Так иудеи, державшие закон только на языке, а не в сердце, были подобны смоковнице бесплодной, одни только листья на себе имеющей! Но пора, братие, оглянуться нам и, на самих себя. Не таковы ли и наши дела, какие были у иудеев? Не подобны ли и мы той бесплодной и проклятой смоковнице? Ах, други мои! И у нас листьев немало, а плодов не видно ни единого! Что, как не листья, наша молитва, когда приходим в церковь не затем, чтобы с кротким мытарем воздохнуть и Богу помолиться, а затем, чтобы с гордым фарисеем повеличаться и похвалиться, и притом хвалиться не постами и подаяниями на церковь, а новомодными нарядами и убранствами? Что, как не листья, наша исповедь, когда исповедующийся не ощущает в сердце ни страха, ни сожаления, не имеет живой, крепкой веры в Того, Чья Кровь очищает грехи, не дает ни Богу, ни отцу духовному твердого обещания отстать от грехов, и лишь только выходит из церкви, как тотчас же и возвращается на прежние греховные дела? Не листья ли, — дрожа и сам, как лист, это говорю, — не листья ли одни и самое Причащение Тела и Крови Господней, когда причастившийся, не успеет вкусить Тела Сына Божия и обагрить уста свои Его Кровью, тотчас же снова изменяет Ему, как Иуда: соединясь со Христом, соделавшись с Ним едино тело, он снова расторгает этот святейший союз, прилепляясь по-прежнему к миру и плоти? Одни листья у нас и самая милостыня, и все благотворения, когда я одной рукой бросаю, а другой отнимаю, копейки даю, а тысячи беру, когда я бедных и невинных насущного хлеба лишаю, а тех, кто льстит мне, обогащаю, когда благотворю потерявшим честь и совесть, а не богобоязненным, исполнителям воли моей, а не Божией. Итак, братие, и у нас все одни только листья да листья, а где же плоды? Или и мы скажем, что не пришло еще время смоквам, как сказал Евангелист о бесплодной смоковнице? Но ведь мы — не дерево, которое нуждается для приношения плодов в весне, и лете, и осени. Для плодоношения, то есть для исполнения обязанностей наших, нам дана целая жизнь. И в весну юности, и в лето мужества, и в осень старости мы можем и должны приносить Творцу нашему сладкие плоды добрых дел. Не препятствует нам в том и самая зима, не только естественная, но и духовная, то есть всякие беды и скорби. Тогда только окончится для нас время, удобное для плодоприношения, когда постигнет нас кончина жития и предсмертная болезнь отнимет у нас и разум, и чувства. Вот тогда, и только тогда, хотя бы мы и пожелали, не сможем уже ничего сделать Богу угодного! Хозяин ждет от своего сада плодов в том случае, если он каждое деревце прилежно окапывал, удобрял, от бурь и насекомых защищал, во время засухи поливал. Так Бог говорит у Пророка о ветхозаветном Израиле: «виноград бысть возлюбленному в розе, на месте тучне: ограждением оградих его, и окопах, и насадих лозу избранну, и создах столп посреде его, и предпочилие ископах; и ждах да сотворит гроздие, и сотвори терние!» (Ис. 5; 1, 2). Но кто может исчислить все благодеяния Творца, которыми Он во всякое время, каждый день и час наделяет нас, ограждая нас Своей сильной рукой от врагов видимых и невидимых, осыпая нас дарованиями, телу и душе благопотребными? Он благодетельствует нам, но и от нас ждет плодов, а находит все только листья да листья! Что же, братие? Ужели мы захотим услышать и о себе тот же приговор, какой разгневанный Бог произнес некогда ветхозаветному винограду Своему —народу еврейскому праведным Судом Своим? «Отниму, - говорит Он, - от винограда ограждение его, и будет в расхищение; разорю стену, и будет в попрание; оставлю виноград Мой, и к тому не обрежется, ниже покопается, и взыдет на нем, якоже на лядине (борозде) терние, и облаком заповем (повелю), еже не одождите на него дождя!» (Ис. 5; 5-6). Станем ли ожидать для себя такой ужасной клятвы, которая иссушила до самого корня бесплодную смоковницу, которая рассеяла иудеев по лицу всей земли, сделала их презренными у всех народов и — что еще более ужасно — оставила их пребывать в неверии, по приговору Спасителя: «да николиже от тебе плода будет во веки?» О грозное слово, сильнее ужасного грома и молнии до самой внутренности души проходящее и сожигающее! Братие! Не будем подражать беззаконному сонмицу иудейскому, не станем ожидать проклятия Божия на самих себя; постараемся быть достойными Божия благословения, не листья только, но и плоды добрых дел принося делателю душ наших — Христу Спасителю. Алчет Он и теперь спасения нашего: поспешим же утолить Его алчбу обильными и сладкими смоквами добрых дел, чтобы за это Он благословил нас в здешней жизни изобилием плодов земных, а в блаженной вечности сподобил вкушать от сладостей небесных, уготованных избранникам Его! Аминь. (Из сочинений святителя Георгия Копинского, архиепископа Белорусского) Оглавление 288. Как помочь усопшим братьям Как счастливы мы, православные, что по неизреченной благости Божией можем помогать усопшим братьям нашим, можем облегчать их загробную участь молитвой, милостыней и особенно принесением за них безкровной Жертвы на Божественной литургии! Нужно только, чтобы все это совершалось подобающим образом, согласно с учением святой Матери нашей, Церкви Православной, в духе любви и смирения христианского. Иначе может случиться, что и молитва наша будет нам же в грех и осуждение, и дело доброе будет бесполезно для усопших и для нас не спасительно. Ты просишь, например, служителя Церкви помолиться за усопшего, заказываешь сорокоусты, не жалеешь денег на поминовение его души. Хорошее это дело, но молись же и сам за него вместе с Церковью! Пусть твоя молитва сливается с молитвой служителей Церкви, пусть она возносится к Престолу Божию вместе с чистым, благоухающим фимиамом кадила церковного! Суди сам: хорошо ли, если ты заставил служителей Церкви молиться за твоего покойника, а сам в церковь не хочешь заглянуть и думаешь, что сделал дело доброе и можешь успокоиться? Нет, друг мой! Бога не обманешь: если хочешь, чтобы молитва твоя об усопшем была вполне для него благотворна и для тебя спасительна, то дай ей крылья — пост и милостыню; ходи сам, если только имеешь какую-нибудь возможность, ходи неопустительно к той Божественной литургии, которую совершает по твоему желанию служитель алтаря Христова, молись вместе с ним, поговей, попостись, очисти и свои грехи Таинством покаяния, соединись и сам со Христом в Причащении Его Пречистого Тела и Крови и тогда будь спокоен: твоя молитва дойдет до Господа Бога, и усопший твой ближний получит милость Божию, и сам ты будешь благословен от Господа за твою любовь к почившему, и будет обоим вам обоюдная польза! Одна благочестивая вдовица, заказав сорокоуст по усопшем муже, все сорок дней неопустительно сама ходила ко всем службам Божиим; в 9-й, 20-й и 40-й день по кончине его причащалась Святых Таин Христовых, подавала тайную милостыню, и вот, по окончании этого подвига, в 40-ю ночь усопшей является во сне ее муж, веселый и радостный, крепко жмет ее руку и говорит: "Благодарю тебя, благодарю!" Будет и тебе благодарен твой усопший ближний, если так совершишь о нем поминовение. А то приятно ли усопшему видеть холодность твою, твое равнодушие к его участи, если ты отдал деньги за сорокоуст, а сам и помолиться о нем не хочешь? Как будто думаешь за деньги купить ему Царствие Небесное! Положим, молитва Церкви сильна у Господа и без твоей слабой молитвы; но подумай, друг мой: как бы тебе-то не послужило во осуждение это твое равнодушие; ведь можно подумать, будто ты хочешь откупиться от обязанности молиться за почившего! И что это за любовь, которая ценит себя только за сребренники?! Кажется, как бы не понять этой простой истины, а вот же многие, ах как многие заказывают сорокоусты, делают вклады на вечное поминовение и думают, будто уже сделали все возможное для усопшего, будто больше с них и взыскать нельзя! Нет, братие мои: когда вы сами принесете в молитве Господу смиренное свое сердце, как жертву умилостивления за усопшего, тогда благодать Божия непостижимо таинственным образом расположит к теплой молитве за него и служителя Божия, и всех во храме предстоящих и молящихся. Тогда вы сердцем почувствуете, духом успокоитесь на уповании, что примет Господь жертву безкровную, за усопшего и вместе за вас приносимую, что отмоет Он грехи его и ваши честною Своею Кровию. И в этом уповании вы найдете небесное утешение и выйдете из храма Божия, будто повидавшись с усопшим, соутешившись с ним собеседованием! Другое средство помочь усопшему есть милостыня. Тяжело говорить, други мои, а нужно правду сказать. Иной бедняк последнюю корову ведет со двора, чтобы закупить припасов на поминальное угощение, а из этого угощения выходит грех один! Братие мои! Разве Богу нужны эти яства и пития? Разве не оскорбление памяти усопшего это вино, которое в добрые старые времена за грех считали подавать на поминальный стол, а теперь оно льется без меры на всех поминках? Разве не тяжкий грех пить и упиваться, когда, может быть, скорбящая, духами мытарей воздушных утесняемая душа еще близко витает около дома, где идет это грешное пиршество в память почившего, где желают ей Царства Небесного не с молитвой слезной в смиренных очах, а с чашей вина в руках? Не языческий ли это обычай? И чем такие поминки отличаются от богопротивных языческих тризн, которые справлялись во дни древние нашими предками, Бога истинного не ведавшими? Или вот люди состоятельные ставят над могилами дорогие раззолоченные памятники и думают, что этим они увековечивают память усопших! Увы! Не пройдет и ста лет, как такой памятник рассыплется в прах; да если бы и уцелел этот мрамор и гранит, кто остановится тогда над пышной гробницей, чтобы слезу молитвы за усопшего пролить, чтоб вздохнуть к Богу о упокоении души его, если вы не позаботитесь увековечить имя вашего ближнего каким-либо делом добрым, если вы сами не отрете слезу несчастного от имени усопшего вашего друга, если не запишете его имя на мягких скрижалях благодарных сердец сирот и вдовиц, в память его вами облагодетельствованных? Возлюбленные о Господе братия! Не грешно поставить и памятник на могиле, если есть у вас на то избыток средств: лишь бы этот памятник был скромен, без излишней роскоши, всего лучше пусть будет это Крест — красота самой Церкви Божией. Не грешно устроить и поминальную трапезу, если позволяют это средства ваши, лишь бы эта трапеза была так же скромна, без вина и роскошных блюд, и всего лучше, если первым гостем на ней будет тот, кто не каждый день обедает досыта, у кого кроме черствой корки хлеба ничего в запасе не водится. Но если нет у тебя лишних средств на могильные памятники и поминальные трапезы, то вот тебе мой братский совет: вместо поминок помоги ты рублем-другим тому соседу, у которого последняя лошадка пала, или тому несчастному, который лишился всего своего достояния от пожара; привези ты воз-другой дров той вдове беспомощной, у которой давно хата не топлена, а на руках — дети-сироты, купи этим сироткам ботинки, прикрой их от холода овчинкой или куском холста, тобой же сотканного; снеси им мерку-другую крупы, картофеля или пуд-другой муки на помин души усопшего; дай им сколько рука твоя достанет, дай так, чтобы другие люди о том не знали, дай, да так и скажи: "Не я вам даю, не меня благодарите — это дает вам мой усопший отец или мать, брат, сестра или жена. За них молитесь; пусть им Господь вменит мое подаяние!" Вот тогда твоя милостыня будет несравненно выше всяких поминальных трапез в очах Божиих; а как будет благотворна эта милостыня для души-то усопшего! Как возликует, возрадуется эта душа, когда Ангелы, ее сопровождающие по пути мытарств воздушных, вдруг положат на весы правды Божией твое дело доброе, в память почившего тобой сделанное! Дорога милостыня во время скудости, говорит пословица, но никогда живой человек так не нуждается в чужой помощи, как нуждается в ней душа усопшего по исходе из тела! И верь, друг мой: ты сам в своем сердце тотчас же почувствуешь, что с высоты небесной тебя благословляет десница Самого Христа Господа, Который сказал: «елика аще сотвористе единому сих братий Моих меньших — Мне сотвористе!» И милостыня твоя будет тогда вдвойне приятна Господу: во-первых, как духовная милостыня почившему, во-вторых, как вещественная помощь еще живущему, — и примет эту двойную милостыню твою Сам премилосердный Господь — Владыка живых и мертвых и это дело доброе вменит тебе самому в дело спасительное. Так, помогая усопшему, заслужишь и себе милость Божию!