25. Как лучше провести праздничный день? Худо делать худое в будни, еще хуже того — делать худое в праздник: как церковь есть дом, назначенный для служения Богу, так точно и праздник есть время, назначенное для служения Богу. И потому-то, например, грех — красть где бы то ни было, а украсть в церкви ещё грешнее, потому что она есть место Божие; грех — сквернословить везде, а выбраниться в церкви — спаси Господи, потому что она есть место Божие. Вот так-то надо смотреть и на праздники: грех, например, браниться, драться и во всякое время, еще грешнее все это делать в праздники, потому что праздник есть время Божие. Да уж что тут и говорить много? Если и работать в праздники грешно потому только, что работы наши мешают нам служить Господу Богу, то как же не грешно проводить время в пьянстве да в гулянье? Ты скажешь: что же делать в праздники, когда и работать грех, и гулять грех? Не уж-то все молиться? Ведь день-то большой, чем его наполнить? О, Господи! Чего-то леность нам не скажет?! Нам говорят: "Молись Богу в будни", — она тотчас с ответом: "В будни совсем мало времени для молитвы: все работа да работа!" Нам говорят: "Ну, молитесь же Богу по праздникам", — а леность как-тут с ответом: "В праздники уж очень много времени для молитвы; день длинный, одной молитвой его не наполнишь", — то очень мало, то очень много: все беда! Вот как велит нам проводить праздничное время Священное Писание и наши пастыри духовные: встанешь утром пораньше с благословением Божиим и, умывшись, тотчас стань на молитву: поблагодари Господа за все Его милости, какие получил от Него в прошедшую неделю, и в особенности моли его, чтобы Он сохранил тебя от соблазнов в настоящий праздничный день. Вместе с тобою пусть молится и семья твоя. Потом идите к утрени. Помолившись в храме Божием, по окончании утрени, возвратясь домой, читайте Священное Писание, либо какую-нибудь душеполезную книжку — ты читай, а дети пусть слушают; при этом случае потолкуйте да побеседуйте о чем-нибудь, что вычитали, и так у вас незаметно пройдет время до обедни. Когда настанет время обедни, опять идите в храм Божий и берите с собой по силе возможности деньжонок, например, на свечку, на просфору, на украшение храма Божия, на нищих. Возвратившись домой после обедни, спрашивайте детей своих, о чем в церкви было читано в Евангелии да в Апостоле. Когда они расскажут, с молитвою садитесь за обед. После обеда часок-другой не грешно отдохнуть, потом можете пройтись по своей деревне, и при этом, коли есть больные или сироты бездомные, навещайте их, и дайте кому лекарство, кому — совет, кому — утешение, кому — что Господь дать положит на сердце. Потом дома опять читайте с детьми жития святых, и особенно житие того угодника Божия, которого память празднует в этот день Церковь. Тут тоже кой о чем можно потолковать, что вспадет на мысль, при чтении жития угодника Божия; и таким образом незаметно пройдет у вас время до вечера, и наконец после ужина ложитесь спать опять с молитвою, и на душе-то у вас в ту пору будет весело-весело, потому что в этот день вы и Господу послужили, и бедным помогли, да и сами отдохнули от ежедневных житейских работ. Утром после праздника у тебя и голова свежа, и силы крепки, и душа весела, и совесть спокойна. Конечно, ты к этому не привык, и потому сначала для тебя будет трудно, но потом, при помощи Божией, так тебе это слюбится, что и сказать нельзя. Так смотри же, как полезно для нас почитать праздники святые! Почитай праздники, и здоровье-то твое сохранится, и Богу-то послужишь, и бедным-то поможешь, и в семье-то будет мир, и достаток во всем, и на сердце-то спокойно и весело... Оглавление Кто праздники почитает, того Бог благословляет Жил в Константинополе один благочестивый старец Николай. Он наблюдал все праздники святые и особенно почитал день Ангела своего, святого Николая чудотворца, и в этот день всегда, бывало, не только в церковь Божию ходил, но и приносил туда что-нибудь, например: свечи, масло, да и бедным раздавал милостыню. А раз как-то у него дошло до того, что ему совсем нечего было принести в церковь на праздник, потому что денег совсем у него не было. Вот он толковал, толковал с благочестивою женою своею, как им быть в праздник, и решили наконец так: продать ковер, который жена вышила своими руками, и на вырученные деньги купить, что нужно для. праздника. Взял почтенный старец ковер и пошел продавать. Это было накануне праздника. На дороге встречается с ним какой-то старец и спрашивает: "Куда ты, друг мой, идешь и зачем?" — "Да вот, — говорит Николай, — иду ковер продавать, деньги нужны". Старец продолжал: "А чтобы ты взял за ковер?" — "Да прежде он стоил восемь золотых, — отвечал простодушный Николай, — а теперь, кто что даст!" — "Возьмешь ли за него шесть золотых?" — спрашивает старец. "С радостью", — отвечал Николай. Тем дело и кончилось: у Николая в руках шесть золотых, у старца ковер. А между тем, в то время, как Николай закупал, что нужно было для праздника, таинственный старец явился с ковром к жене Николая и, отдавая ковер ей, сказал: "Муж твой, старинный приятель мой, встретившись со мною, просил меня отдать тебе этот ковер, — так возьми же", — сказал и ушел. Жена крепко было разобиделась на мужа: ей в голову пришло, что он дорогой раздумал пожертвовать ковер на праздник, и, когда воротился он домой, она пустилась упрекать его за это. Муж с изумлением слушал ее и показывал ей и масло, и вино, и просфоры, купленные им на деньги за проданный ковер, да еще много оставшихся денег. Удивлялась и жена, слушая мужа, и когда они описали друг другу вид этого старца, то не могли не догадаться, что это был сам святитель Николай. Так вот что значит святить дни праздничные! Или вот еще другой случай. Был в Константинополе юноша, который был в таком расслаблении, что не только не мог ходить, даже с трудом ползал по земле. Видя, что народ идет в церковь со свечками на праздник угодника Божия Николая, он тоже купил себе свечу и пополз к церкви. Вот он ползет, и на дороге попадается ему сам угодник Божий да и спрашивает его: кто он, куда и зачем идет? Когда убогий дал ему ответ, святой Николай велел ему за собою ползти в церковь. Бедный приполз, поставил свечу пред образом святого Николая и начал молиться; потом, всматриваясь в образ, он заметил, что точно такого же вида старец встретился с ним на пути. Вот он со слезами начал просить себе помощи у угодника, и суставы его начали мало-помалу разгибаться: он уже мог вставать на ноги, а когда он помазался маслом от лампады, горевшей пред образом святителя, то и совершенно выздоровел... Вот что значит, возлюбленные, почитать святые праздники! Кто свято их почитает, того и Бог никогда не оставляет! Оглавление 26. Странноприимство пустынника Страх зверей пустынных был для преподобного Сергия последним из страхов; увидев однажды пред хижиною своею большого медведя и, заметив, что он не столько свиреп, сколько гладей, святой сжалился над зверем и, вынесши кусок хлеба, предложил ему сей пустынный обед. Зверь полюбил странноприимство пустынника и, часто приходя к келлии, ожидал обыкновенного угощения. И преподобный, памятуя слова Священного Писания: «блажен иже и скоты милует», — с своей стороны, привык миловать зверя, так что делил с ним последний кусок, а иногда и весь отдавал ему; а, может быть, в своем мирном обращении с свирепою тварью, с назиданием души своей, созерцал он следы первоначального повиновения всех тварей невинному человеку. Оглавление Власть человека над животными Было время, блаженное время, когда не было на земле греха, не было и в самой неразумной природе никаких следов этого великого зла. Человек наслаждался блаженством рая, и все неразумные животные повиновались ему, как своему владыке и повелителю. Для всех одушевленных созданий Божиих ясно видим был в человеке образ Божий, и самые лютые звери, по выражению одного святого отца, ощущая благоухание сего дивного образа, склоняли свою голову пред Адамом. У его ног спокойно возлежали дикие звери, эти страшилища лесов и пустынь; а над его головой, не боясь ловитвы, весело летали птицы небесные, воспевая славу Божию. Человек повиновался Богу, и все земные твари повиновались человеку, почитая в нем образ Божий. Но вот — согрешил человек... Помрачился в нем образ Божий, и неразумные твари не стали уже узнавать его. Не послушался человек заповеди Божией, перестали и ему повиноваться твари земные. Зловоние страстей заменило благоухание образа Божия, и сам человек уподобился скотам несмысленным. Невольно припоминается горько справедливый упрек святого Златоуста: "Откуда я могу узнать, что ты имеешь душу человеческую? Когда ты бьешь ногами, как осел, злопамятен, как верблюд, свиреп, как медведь, хищен, как волк, лукав, как лисица, коварен, как змей, нагл, как пес, — как я могу узнать, что ты имеешь человеческую душу?" И вот, грешный человек трепещет и страшится тех зверей, которые в раю были покорены под ноги его... И невольно смиряется, познавая свое бессилие, бренный человек, невольно оплакивает свое непослушание заповеди Божией! Пока имел он дерзновение пред Богом, пока носил непомраченным образ Божий, дотоле и страшен был зверям, а когда согрешил, то сам стал бояться тех, которые ему были подчинены... Так непослушание человека Богу было наказано непослушанием тварей земных ему самому! Таков закон правды Божией. Но "и здесь, — говорит святой Златоуст, — мы видим неизреченное человеколюбие Божие: Адам всецело нарушил заповедь Божию и преступил закон, а Бог, человеколюбивый и побеждающий благостью наши прегрешения, не всю честь отнял у него и не вовсе лишил его владычества, но тех только животных изъял из-под власти его, которые не весьма полезны ему для жизни, напротив, тех, которые нужны и полезны, и много доставляют услуг нашей жизни, оставил в подчинении и покорности ему. Так как Он, определяя человеку наказания за преслушание, сказал: «в поте лица твоего снеси хлеб твой» (Быт. 3; 19), то, чтобы этот труд и пот не был нестерпим, Бог облегчил тягость и обременительность его множеством бессловесных, помогающих нам в труде и работе". Так правда Божия сочетались с милосердием Божиим. А святые Божии своею дивною жизнью, своим неуклонным послушанием заповедям Божиим, своим святым смирением, при содействии благодати Божией, восстановили в себе образ Божий, и он просиял в них с первобытною чистотою и светлостью. Ощутили его благоухание и неразумные твари, и лютые звери — грозные враги грешного человечества, были послушны им, как кроткие агнцы. Власть, утраченная Адамом, возвращена его святым потомкам. Умилительно читать сказания о том в житиях святых Божиих. Из многих рассказов приводим один. На берегу святого Иордана встретился с преподобным Герасимом лев и издавал сильный рев от боли в ноге; он занозил ногу спицею тростника, так что вся нога распухла и загноилась. Лев подошел к старцу, показывал ногу, раненную спицей, и как бы с скорбью просил его об излечении. Старец сел, взял его ногу и, раскрыв рану, вынул спицу с гноем, и, бережно очистив рану и обвязав убрусцем ногу, отпустил льва. Излеченный лев не хотел отстать от старца, но везде следовал за ним, куда бы он не вздумал идти; и старец кормил его, давая ему хлеб и сочные плоды. В монастыре том был осел, на котором возили воду для старцев из Иордана. Старцы поручали льву этого осла, чтобы он стерег его на берегах реки Иордана. В один день осел ушел от льва далеко, и погонщики из Аравии, найдя осла, увели его с собою. Лев, потеряв осла, пришел с печальным видом и поникшей головою к авве Герасиму. Авва, думая, что лев съел осла, спрашивал его: "Где же осел?" — Лев, как человек, стоял молча и потупя глаза. Старец опять спросил: "Съел что ли ты осла? Благословен Бог! Делай же сам, что делал осел!" С сего времени лев, по приказанию старца, носил на себе четыре ведра воды. Спустя несколько времени, погонщик верблюдов, уведший осла, опять проезжал мимо обители; лев, узнав осла, бросился к нему и повлек его с тремя верблюдами к старцу. Старец теперь узнал, что лев напрасно нес наказание, и наименовал его Иорданом. После сего лев находился более пяти лет в Лавре и не отлучался от старца. Когда преставился ко Господу авва Герасим и был погребен, льва не было дома. Когда лев опять пришел к Лавру и искал старца, авва Савватий, ученик старца, и другие старцы, увидев его, говорили ему: "Иордан! наш старец оставил нас сиротами и переселился ко Господу". Они предлагали ему пищу, но он не ел ее; беспрестанно озирался то в ту, то в другую сторону, чтобы увидеть старца, и, не находя его, страшно рыкал. Авва Вассатий и другие отцы, гладя его по гриве, говорили ему: "Отошел старец наш ко Господу, оставил нас". Но тем не могли унять его вопля и стенания; его голос, вид, глаза показывали, что он, не видя старца, весьма скорбит о нем. Тогда авва Савватий сказал льву: "Иди же за мною, я покажу тебе, где лежит наш старец". Он привел его на место, где был погребен старец, и, став над могилою аввы Герасима, сказал льву: "Вот здесь похоронен наш старец", — и преклонил колена свои. Лев, смотря на все это, повергся на землю, и рыкая, и головою роя землю, тотчас сам умер на могиле старца! Оглавление 27. Доброе слово земледельцу Земледелие, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — есть самое необходимое искусство; чему научил человека Сам Бог, когда создал его". Итак, земледелие есть и самое первое, и самое нужнейшее из всех искусств. Оно есть самое первое, потому что изначала было заповедано Адаму: «в поте лица твоего, сказано ему, снеси хлеб твой» (Быт. 3; 19). Оно — самое нужнейшее, ибо всякому человеку, и царю, и вельможе, хлеб для питания столь же необходим, как и последнему бедняку. Есть много других полезных для человека искусств, но все они суть только вспомогательные в отношении к земледелию. Ибо кто из самых искусных художников не имеет нужды в хлебе? Похвально земледелие и потому, что оно безгрешно; тогда как другие искусства редко обходятся без греха, земледельцу нет случая ни лгать, ни красть, ни обманывать... Всякое искусство кормит только своего художника, а земледелие питает всех вообще — и трудящихся, и нетрудящихся. О, как много людей, которые даром едят хлеб — и сосчитать их нельзя! Земледелие имеет поистине праведное пропитание от труда рук своих, от пота лица своего: оно никого не обижает. Да и можно ли пренебрегать таким искусством, которым занимались наши прародители, наши первые праотцы, от которых все мы произошли — Адам и Ной, — первый до потопа, копая землю, второй после потопа, возделывая ее плугом? Можно ли стыдиться такого занятия? Читаем в древних сказаниях летописных, что от земледелия брали некоторых достойных мужей даже на царские престолы, и они благоуспешно и со славою проходили сие служение. Таков был Промысл, король Чешский, и Пясть, король Польский. Да и в Ветхом Завете читаем: не от земледельческих ли занятий позвал Господь Гедеона к управлению народом израильским и явил в нем славного победителя над мадианитянами? И святой пророк Илия не от плуга ли взял Елиссея и соделал его пророком Божиим? Итак, да не стыдится земледелец простого звания своего; и никто да не упрекает его незнатностию происхождения его: из земледельцев выходили и цари, и святые угодники Божии! Хорошо сказал преподобный Симеон, Христа ради юродивый, пред кончиною своею своему другу, диакону Иоанну: "Между простыми людьми, живущими в деревнях и возделывающими землю, многие проводят жизнь свою в незлобии и простоте сердца, никого не хулят, никого не обижают, но питаются трудами рук своих, в поте лица своего, между такими людьми есть великие угодники Божии: я видел их, когда они приходили в город для причащения Святых Таин Тела и Крови Христовой, — они яко злато чисты пред Богом". Так рассуждает святитель Димитрий Ростовский о звании земледельца. Не стыдись, земледелец, низкого положения своего, трудись в поте лица твоего, но и не забывай, что святитель похваляет только тех земледельцев, которые, по выражению святого Симеона Юродивого, живут в простоте и незлобии сердца: только на труды таковых нисходит благословение Божие. А как много значит оно! Послушаем, что говорит об этом святитель Димитрий в другом месте. "Когда праотец Исаак проживал в филистимском городе Герарах, он посеял пшеницу на полях, взятых им в найм у филистимлян, и жатва дала ему сторичный плод. Удивления достойно, что в голодное время, в бесплодное лето, на чужой стороне, Исаак сделал посев на чужих, наемных полях, и, несмотря на все это, собрал сторичный плод, — тогда как у всех других земледельцев герарских нивы произрастили очень скудную жатву. Откуда получили такую силу плодородия нанятые Исааком герарские нивы? Послушаем, что говорит Священное Писание об Исааке: «приобрете в то лето сторичный плод ячменя, благослови же его Бог» (Быт. 26; 12). Вот где сила плодородия земли — в Божием благословении на Исааке, в том, что Бог благословил его! Видите, сколь благоплодна нива благословения Божия!" Поучайтесь от этого примера, христианские земледельцы, в поте лица своего вкушающие хлеб свой! Старайтесь прежде всего быть достойными Божия благословения, если хотите, чтобы наши нивы приносили обильную жатву. Земля приносит плод, когда и сама по себе хороша, и хорошо будет возделана, и хорошими семенами засеяна, да при этом еще достаточно орошена и согрета теплыми лучами солнца, обвеяна благорастворением воздушным; но если на ней не будет благословения Божия, все это имеет мало значения. В той стране, где жил праведный Исаак, в те давние времена у всех была одна и та же земля, все одинаково трудились в ее возделывании и посеве, каждый обрабатывал свою ниву, как следовало; у всех было одно и то же состояние погоды, одни и те же дожди и росы, то же солнце, посылающее свои лучи одинаково и на добрых, и на злых; однако же только одни Исааковы нивы принесли сторичный плод, а все прочие, хотя были и смежны с нивами Исаака, дали очень скудный урожай. Отчего это? Оттого, что возделывавшие их не удостоились благословения Божия, которого удостоился Исаак, вот и стали их нивы бесплодны, а его плодоносны, потому что Бог благословил его. Но почему же его Бог благословил земными плодами за труды его, а тех нет? Да потому, что он был праведен, а они — грешники, он Богу угождал, а они Бога прогневляли, — он был верным рабом Господа, а они были рабами бесов, ибо были идолопоклонники. Он был любим Богом за добродетельную жизнь свою, а они были мерзки пред очами Божиими за их беззаконные и скверные дела, — вот почему Бог того благословил, как достойного, а сих отвергнул, как недостойных; у того нивы приносят обильный урожай, а у сих остаются бесплодными. Внимайте сему, земледельцы христианские! Если вы желаете иметь благословение Божие на трудах ваших, переносимых вами в поте лица вашего, то будьте праведны и богоугодны, как был праведен и богоугоден Исаак, и Бог благословит вас изобильным плодоношением нив ваших, как и его благословил! А благословение Божие само по себе есть столь плодоносная нива, что и без земледельческого труда может наполнить житницы верных рабов Божиих, благоугождающих Господу. Здесь прилично вспомнить один случай из жития преподобного Феодосия Великого, который основал в Палестине, близ Вифлеема, свою общежительную Лавру. Сей преподобный имел обыкновение ходить в Вифлеем на богомолие. Однажды, усталый, свернул он с дороги в обитель преподобного Маркиана, чтобы отдохнуть. Сей последний принял с любовию дорогого гостя, но не имел, чем бы угостить его, потому что в то время в его обители не случилось ни хлеба, ни пшеницы. И вот, после продолжительной душеполезной беседы, когда настало время трапезования, Маркиан велел ученикам своим приготовить чечевицу и подать к обеду. Тогда преподобный Феодосий, видя их такую бедность, велел своим ученикам взять из мешка хлеб, взятый на дорогу, и предложить на трапезу. И когда они ели, преподобный Маркиан сказал своему гостю: "Не поскорби на нас, отче, что мы предлагаем такое голодное угощение, не посетуй, что и хлеба не подали на стол: мы так обедняли, что у нас вовсе нет пшеницы". Когда Маркиан сказал сие, чудный Феодосий взглянул на него и увидел у него в бороде пшеничное зерно, которое неведомо как попало туда; он взял его осторожно из бороды правою рукой и с радостной улыбкой показал его Маркиану, сказав: "А вот пшеница. Как же вы говорите, что у вас нет пшеницы?" — Тогда блаженный Маркиан с радостию взял из рук Феодосиевых это зерно и как бы некое дорогое плодоносное семечко велел отнести в монастырскую житницу, веруя, что по благословению святого Феодосия оно и без всяких трудов принесет плод несравненно больший, чем нива возделанная. Так и случилось. Когда преподобный Феодосий ушел, наутро ученики Маркиана пошли в житницу и не могли даже дверей отворить — так она была переполнена пшеницею. Тогда Маркиан послал к преподобному Феодосию учеников своих с известием о том, что случилось, и благодарил его за столь чудесное умножение пшеницы. А преподобный отвечал чрез посланных: "Это не я умножил пшеницу, а ты, отче: ведь из твоей брады было взято зерно пшеничное". Смотрите же, сколь добрая нива — благословение Божие, как Бог щедрою рукою доставляет потребную пищу угодникам Своим, которые прежде всего ищут Царствия Божия и правды его! А если и без возделывания земли сия нива — я разумею Божие благословение — может приносить столь обильный плод, то тем более принесет она обильный плод возделывающим землю, если только земледельцы прежде всего будут заботиться о том, чтобы угодить Богу жизнию благочестивою и добродетельною. (Из "Летописи " святителя Димитрия, митрополита Ростовского) Оглавление 28. Крестное знамение Крестное знамение, которым мы обыкновенно осеняем себя за молитвою при известном перстосложении и движении своей десницы, по значению своему так важно, что в нем сокращенно изображается все христианство; так и святой Дамаскин называет Крест «символом Христовым». О молитвенном крестном знамении можно сказать, что в нем заключается и символ веры нашей Православной, и символ надежды, и символ любви христианской, то есть весь Православный Катехизис. В молитвенном крестном знамении изображается символ веры нашей Православной. Что знаменуют три первые перста десницы, соединенные вместе? Святую Живоначальную Троицу. Что знаменуют другие два перста, пригнутые вместе к длани? Тайну воплощения Сына Божия, или два естества в Господе нашем Иисусе Христе неслитно соединенными: Божеское и человеческое. Но великие эти догматы и составляют самую главную сущность христианства; из них и другие догматы христианские вытекают сами собою. Притом заметим, что такое именно перстосложение, какое употребляют для молитвы православные христиане, истинно и точно соответствует самому знаменуемому и правильно изображает Святую Троицу, единосущную и нераздельную, и единочестную. Ибо для изображения трех равных и соприсносущных Божеских Лиц, без сомнения, приличнее слагать вместе три первые перста, как наиболее пред прочими двумя перстами соразмерные друг другу и совокупленные непосредственно самою природою. Если же соединить так, как делают глаголемые старообрядцы (большой перст с двумя последними, расстоящими от первого чрез два перста, и не так соразмерными ему, как персты указательный и великосредний), то суди сам, кому угодно: более ли соответствует такое знамение руки изображаемой Святой Троице равночестной и нераздельной, нежели наше достоверно-древнее перстосложение, во свидетельство чего довольно указать в настоящем случае на святые мощи преподобного Спиридона Печерского чудотворца, подвизавшегося в 12 в.; три первые перста правой руки его сложены вместе, два последние пригнуты к ладони, и рука его сложена так крепко, что если бы кто захотел дать иное положение перстам ее, скорее бы переломил их, нежели изменил перстосложение. Какое разительное обличение мнимого старообрядства! В молитвенном крестном знамении изображается символ надежды христианской. Предмет надежды христианской есть блаженство наше в теснейшем общении с Богом, а стремление чающего духа к такому блаженству выражается молитвою. Молясь с крестным знамением, мы можем быть благонадежны и твердо уверены, что наше моление, освященное заслугами Распятого Господа Иисуса, будет в воню благоухания пред Отцем Небесным, да возниспослет нам благодать Святаго Духа — залог будущего блаженства, ибо Спаситель сказал: «еще что просите от Отца во имя Мое, даст вам» (Ин. 16; 23). Крестное знамение отличает молитву верующего от молитвы неверных и под конец мира, по словам святого Андрея Неокесарийского, будет различать людей Христовых от антихристовых. Крестным знамением молитвенным изображается символ любви христианской. Осеняясь сим знамением, мы выражаем и высоту и глубину, и долготу и ширину любви Божией к нам, и нашу любовь к Богу (Еф. 3; 18). Высоту любви, — когда полагаем крестное знамение на челе, глубину и долготу любви, когда полагаем крестное знамение на персях, а широту любви, — когда полагаем сие знамение на раменах. Свойства любви к Богу, от которой проистекает и любовь наша к ближнему, созданному по образу Божию, так изъясняет Господь наш Иисус Христос: «Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею, и всем умом твоим, всею крепостию твоею» (Мк. 12; 30). Такие свойства любви к Богу изображаются нами в молитвенном крестном знамении: полагаем оное знамение на челе — седалище разума в знак того, что мы любим Бога всем умом своим и с любовью посвящаем Ему все мысли свои. Полагаем крестное знамение на персях в знак того, что любим Господа всем сердцем и душою и со всею искренностью и с благочестивым одушевлением посвящаем Ему все свои чувства и желания. Полагаем крестное знамение на раменах в знак того, что любим Господа всей крепостью и твердостью души и духа и посвящаем Ему всю свою жизнь, всю не только душевную, но и телесную деятельность, направленную к Его славе (1 Кор. 10; 31). Крестное знамение молитвенное есть печать Христова, о которой в Песни Песней (8; 6) говорится: «...положи Мя, яко печать на сердцы, и яко печать на мышце твоей». Святой Амвросий Медиоланский, толкуя эти слова, говорит: "Печать Христова на челе, печать на сердце, печать на мышцах; на челе — как на месте стыдения, да всегда исповедуем Его (Христа) непостыдно; на сердце — да всегда Его любим; на мышцах же — да всегда благая делаем, да поработаем Ему, Господу нашему, и тяжесть крестную понесем на раменах наших". Вот как в молитвенном крестном знамении изображается символ любви христианской, которая есть «исполнение закона» (Рим. 13; 10), главное правило всей деятельности христианской, душа и матерь, царица и венец всех добродетелей. Так в молитвенном крестном знамении сокращенно представляется все христианство, созерцательное и деятельное. Да не стыдимся же как можно чаще творить на себе крестное знамение! Так учат нас святые Отцы; так поступали благочестивые наши предки, употреблявшие знамение и при входе в дом, и при выходе, и при начатии дела, и при окончании, и когда садились за трапезу, и когда восставали от нее, и когда отходили ко сну, и когда пробуждались, и при нечаянной радости, и при внезапной горести и печали. Сам Господь наш Иисус Христос простер на Кресте Божественные руце Свои... Нам ли после того стыдиться такое положение Его на Кресте правильно изображать на себе? Крест — печать благородия христианского! Крестное молитвенное знамение должно быть изображаемо нами не только правильно и истинно, чтобы не потеряло своей священной знаменательности, но при том с верою и благоговением. Святой Златоуст учит не просто начертывать его перстным осенением, но наипаче с усердием и со многой верой. С верою только в Распятого Господа Иисуса крестное знамение может иметь ту спасительную силу против зол видимых и невидимых, какую оказывало оно у святых подвижников, мучеников и исповедников с самых первых времен христианства; ибо самое первое, по свидетельству святого Василия Великого, сохраняемое церковью от неписанного предания есть то, чтобы верным крестообразно знаменовать лице. При крестном знамении молитвенном и вся жизнь наша должна быть непрестанной молитвой веры, непрестанной крестной жертвой любви к возлюбившему нас Божественному Искупителю даже до смерти крестной, дабы такая жизнь наша на земле была залогом упования и славного живота вечного на Небеси с Господом нашим Иисусом Христом и вкупе с Отцем и с Пресвятым Духом. Еще скажем в заключение, что, уразумев смысл крестного знамения молитвенного, можно уведать все необходимое для христианина высокого и низкого, ученого и не ученого, так как и Апостол в одном Кресте заключал все ведение и просвещение христианское, когда говорил: «...не судих ведети что в вас, точию Иисуса Христа, и сего распята» (1 Кор. 2; 2). Как проста великая наука христианства, когда вся она выражена в таком малом знаке, каково крестное знамение молитвенное, и как велик этот знак, когда он изображает так многое и все спасительное для мира. (Из "Воскресного чтения ", 1851) Оглавление 29. Богом цари царствуют Когда мы, воспоминая день воцарения благочестивейшего самодержца нашего, это воспоминание приносим в церкви пред Бога с благодарностью, мы чрез сие ознаменовываем то, что царство земное связано с Небесным, что царь воцаряется и царствует не без действия и содействия Царя царствующих. С радостью, с молитвою мы отзываемся на глас Всевышнего: «Мною царие царствуют» (Притч. 8; 15). Подобным образом, когда приносим воспоминание о священном венчании и помазании царя пред Бога, чрез сие мы предполагаем и призываем, что Богом он венчан, помазан и освящен для дел царствования. Когда же и само рождение царя, который родился не царем еще, а младенцем, хотя и от державного рода, торжественно воспоминаем пред Богом, — чрез это мы выражаем ту истину, что не только воцарение, венчание, помазание, но и еще прежде, само рождение царя, есть особенное устроение Провидения Божия; что в день, в который Присноживущий Царь благословил этого младенца на жизнь, благословил его уже и на царство. Поэтому-то при возвращении сего дня и прибегаем мы к Богу с вопиющим сердцем: благослови его и еще, благослови его царствовать долго, и всегда с благословением наследственным и потомственным! Это суть мысли основательные, Словом Божиим утвержденные. Посмотрите, на чем премудрый Соломон основывает свое царское величие и свои царские надежды: на том, что «клятся Господь Давиду истиною: и не отвержется ея: от плода чрева твоего посажу на престоле твоем» (Пс. 131; 11). Клятвы о истине свидетельствуемого и обещаемого не употребляют и люди, в мыслях и поступках основательные, расточительно и без нужды, а берегут их для дел особенной важности, для утверждения истины, которая преимущественно требует ограждения от недоумений. Кольми паче Бог, Которого слово и без клятвы самодостоверно. Если достоверность его усиливает клятвой, то, конечно, сим указывает на особенную важность предмета, и на преимущественную потребность и благотворность удостоверения. А поэтому надлежит полагать, что когда и «Давиду клятся Господь истиною», то есть, утвердил клятвою истину Своего слова, с дополнением, что «не отвержется ея», то есть не одновременно исполнит Свое слово, но сохранит его на продолжение времен, — то сим указано на предмет важный, благопотребный, благотворный. А какой это предмет? — Царская власть наследственная. «От плода чрева твоего посажду на престоле твоем». Итак, Бог «посаждает» царя «на престоле», или иначе сказать: царская власть есть Божественное учреждение. Бог «посаждает на престоле» царевом «от плода чрева» его, то есть, наследственность царской власти есть также Божественное учреждение. Царская наследственная власть есть высокий дар Божий избранному Божию, как о том свидетельствует обещание сего дара с клятвою, а также и другое Божественное изречение: «вознесох избранного от людей Моих» (Пс. 88; 20). Царская наследственная власть есть и для народа благопотребный и благотворный дар Божий, поскольку благодать Божия беспристрастна, и премудрость Божия всеобъемлюща; и потому, если Бог дает царю дар, от которого зависеть должна судьба народа, то, без сомнения, дает, провидя и предустрояя тем благо и всего народа. Вот коренные положения царского и государственного права, основанные на Слове Божием, утвержденные властью Царя царствующих и запечатленные печатью клятвы Его! Как небо, бесспорно, лучше земли, и небесное лучше земного, также бесспорно лучшим на земле должно быть то, что устроено по образу Небесному. А Бог по образу Своего Небесного единоначалия устроил на земле царя, по образу Своего Вседержательства — царя самодержавного, по образу Своего Царства непреходящего, продолжающегося от века и до века — царя наследственного. Нероссиянин, может быть, спросил бы меня теперь, почему на постановленное Богом для одного народа (еврейского) и на обещанное одному царю (Давиду) я смотрю, как на общий закон для царей и народов? И я не затруднился бы ответствовать: потому что закон, истекший от благости и премудрости Божией, без сомнения, есть закон совершенный; а совершенного почему не предлагать для всех? Или ты думаешь изобрести закон, который был бы совершеннее, нежели закон, истекший от Божией благости и премудрости? От россиянина могу ожидать иного вопроса: к чему труд удостоверения о божественном учреждении и благотворности наследственной царской власти? Это уже написано на сердцах россиян! Знаю, возлюбленные, и радуюсь. Но если и не нужно удостоверять о том, что есть уже в сердце, тем не меньше естественно беседовать о том. Таков закон Слова, который признала Сама премудрость: «...от избытка сердца уста глаголют» (Мф. 12; 34). Кроме того, теперь время повторять себе и подтверждать самые известные истины, потому что дух времени не оставил ни одной истины, которую бы не покушался колебать или словом, или на деле. Это видим на других народах: перестав утверждать государственные постановления на слове и власти Того, Кем цари царствуют, они уже не умеют ни чтить, ни хранить царей. Мечтают пожать мир, когда сеют мятеж. Не возлюбив свободно повиноваться законной и благотворной власти единого царя, принуждены раболепствовать пред дикой силой своевольных скопищ. Но благословен Господь! Крепкая благочестием и самодержавием Россия стоит твердо и спокойно, подобно каменной горе, у подножия которой сокрушаются волны моря. Она спокойна, потому что державная рука Помазанника Божия держит ее мир: и сугубо спокойна, потому что это мир недремлющий, но бодрствующий с оружием против ненавидящих мира. «С нами Бог!» Да взывает каждый из нас заедино с благочестивейшим самодержцем нашим. С нами Бог благодатью Православной Веры. С нами Бог благодатным даром благословенного наследственного самодержавия. Да пребываем же и мы с Богом чистою верою и достойною веры жизнью, непоколебимою верностью к богодарованному царю и соответственным единоначалию единодушием! Да поревнуем быть как пред Отцем Отечества Небесного, так и пред отцем отечества земного — «чадами послушания» (1 Пет. 1; 14) искреннего и совершенного, помышляя, что, как «противляйся власти, Божию повелению противляется» (Рим. 13; 2), так равно и повинующийся власти, Божию повелению повинуется, и, следственно, одним действием повиновения можно совершить сугубую добродетель и приобрести сугубую награду. Каждый в деле своего звания — в земледелии, в ремесле, в художестве, в торговле, в царской и общественной службе, да обращается честно, предпочитая своей пользе пользу общую, ожидая успеха в устроении общего и частного блага, от Божия благословения правоте, «не ревнуя лукавнующим, ниже завидя творящим беззаконие, зане яко трава скоро изсшут» (Пс. 36; 1, 2). (Из сочинений святителя Филарета, митрополита Московского) Оглавление Государь и государство Сила государя — в верности Богу, сила государства — в верности и преданности своему государю. Служа верно царю земному, мы служим Царю Небесному. Народ, чтущий царя, богоугождает чрез сие Богу: потому что царь есть устроение Божие. Единение Царя и народа в истинной вере есть животворный источник их государственного единства и силы. Тот лучший слуга царев и надежнейший защитник отечества, кто в верном Богу сердце, в чистой совести носит верную надежду Отечества Небесного. Худой гражданин царства земного и для Небесного Царства не годен. (Из "Цветника духовного", высказывания святителя Филарета, митрополита Московского)