163. Как учит о посте Священное Писание Что такое пост? — Пост есть произвольное воздержание от всякого наслаждения. Говорим — произвольное потому, что воздержание поневоле, например, от скудости, или по болезни, или же по тщеславию, — такое воздержание нельзя назвать постом, ибо оно происходит от нужды, а не по доброй воле. Пост заповедан Самим Богом: еще в раю заповедал Господь Бог человеку, говоря: «от всякого древа в саду ты будешь есть; а от древа познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт. 2; 16,17). В книге Пророка Иоиля говорит Господь: «обратитесь ко Мне всем сердцем своим в посте, плаче и рыдании» (2; 12). В книге Товита говорится: доброе дело — молитва с постом и справедливостью (12; 8). И действительно, ветхозаветные праведники нередко постились: так Моисей провел сорок дней и ночей на Синае в самом строгом посте: «хлеба, -сказано, - не ел и воды не пил» (Исх. 34; 28). Давид говорит о себе: я одевался во вретище, «изнурял постом душу мою» (Пс. 34; 13); «колена мои изнемогли от поста, и тело мое лишилось тука» (108; 24. Читай еще: 2 Цар. 3; 35, 2 Цар. 12; 16). Пророк Илия постился также сорок дней (3 Цар. 19; 8). Постились: Ездра (2 Ездр. 8; 49,50), Неемия (1; 14) Даниил (10; 2, 3), постился весь народ Израильский (Суд. 20; 26, 1 Цар. 7; 6, 31; 13, Иудиф. 4; 9-13, Есф. 4; 16, Иер. 34; 9), постились Нйневитяне (Ионы 3; 5). Вот как много примеров поста еще в Ветхом Завете! Неужели мы отстанем от ветхозаветных праведников в этой добродетели? Ведь все это, по слову святого Апостола Павла, происходило с ними, как образы: а описано в наставление нам, достигшим последних веков (1 Кор. 10; 11). Да и Сам Иисус Христос указывает на Ниневитян, как на образец всем кающимся: «Ниневитяне, - говорит Он, - востанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы» (Мк. 12; 41). Правда, Христос Господь освободил нас от ига ветхозаветного обрядового закона, но пост Он освятил для нас примером Своим (Мф. 4; 2), и наряду с наставлениями о том, как творить милостыню (5; 1-4), как молиться (5; 5-13), прощать обиды (5; 14,15), дал наставление и о том, как должно поститься: «когда поститесь, - говорил Он, - не будьте унылы, как лицемеры: ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лицо твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне, и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6; 16-18). В сих словах Спаситель не только учит, как поститься, но обещает постящемуся и награду от Отца Небесного, — значит, пост есть дело святое и Богу угодное. Когда ученики Иоанновы спрашивали Господа: почему Его ученики не постятся? Он не стал осуждать поста, а сказал только, что им не пришло время поститься, а «приидут дни, когда отнимется у них Жених», — то есть, когда Господь не будет более видимо пребывать с ними, — «тогда и они будут поститься» (Мф. 9; 14,15). Апостолов Своих Господь поучал изгонять бесов молитвою и постом (Мк. 9; 29): значит пост, совершаемый по заповеди Божией во смирении, имеет благодатную силу даже изгонять бесов. — Из книги Деяний Апостольских мы видим, что, по вознесении Иисуса Христа на небо, святые Апостолы действительно постились, и постились именно в таких важных случаях, когда имели особенную нужду в благодатной помощи Божией. Так, когда в Антиохии Варнава и его сотрудники служили Господу и постились, Дух Святый сказал: «отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их. Тогда они, - повествует святой Лука, - совершив пост и молитву, и возложив на них руки, отпустили их» (Деян. 13; 2, 3) Варнава и Павел, говорится далее, рукоположив пресвитеров в каждой церкви, «помолились с постом» и предали их Господу (14; 23). Видите: пост и молитва повсюду неотлучно сопутствуют святым Апостолам и укрепляют их в подвиге проповеди Евангельской. Значит, пост даже святые Апостолы почитали необходимым для себя: как же нам грешным обойтись без него? Апостол Павел говорит как о себе, так и о других Апостолах: «мы во всем являем себя, как служители Божии, — в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах: под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах» (2 Кор. 6; 4, 5). Значит, пост есть добродетель, необходимая для служителя Божия, для всякого верующего во Христа, — наравне с терпением и трудами. — «Много раз, — говорит Апостол, — был я в путешествиях... в труде и изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе» (2 Кор. 11; 27). Тут Апостол ясно отличает голод и жажду — то есть пощение поневоле — от произвольного поста. «Усмиряю и порабощаю тело мое», говорит он в другом послании (1 Кор. 9; 27). Умерщвляю, говорит, то есть постом, как толкует святой Иоанн Златоуст. Это то же самое, о чем говорит и Псалмопевец: «я изнурял постом душу мою» (Пс. 34; 13), — «колена мои изнемогли от поста» (108; 24). Значит, и такие святые люди, как Апостол Павел, не могли обойтись без поста: чем же мы, грешные, обуздаем свою плоть с ее похотями, если не будем поститься? Как конь без узды носит всадника по своему произволу и может сбросить его в пропасть, так и для плоти, если не сдерживать ее постом, открыты ворота во все стороны; потому что нет узды, удерживающей от пути беззакония и направляющей на путь правды. — Апостол Павел пишет к Тимофею: «впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина и ради желудка твоего и частых твоих недугов» (1 Тим. 5; 25). Значит, Апостол Тимофей вкушал вино не иначе, как по совету или по приказанию своего учителя Апостола Павла. Святой Григорий Назианзин, в слове о нищелюбии, пишет о святом Апостоле Петре, а Климент Александрийский, в книге "Педагог", о святом Евангелисте Матфее, что они питались только семенами хлебными. Апостол Иаков всю жизнь свою воздерживался от мяса и вина, как пишет Евсевий Кесарийский в своей церковной Истории (кн. 2, гл. 22). Апостол Павел, обличая соблазнителей, говорил: «лучше вовсе не есть мяса и не пить вина», чем соблазнить немощного брата (Рим. 14; 21). Точно так поступал он и сам: если пища, говорит он, соблазняет брата моего, «не буду есть мяса во век» (1 Кор. 8; 13), хотя и хорошо знал, что «входящее в уста не оскверняет человека, а исходящее из уст» (Мф. 15; 11). Историк Евсевий (в гл. 17) рассказывает об учениках Святого Евангелиста Марка, что они принимали пищу только к вечеру, а мяса и вина совсем не употребляли. Значит, еще святые Апостолы установили различие в пище. Апостольский собор в Иерусалиме, например, вовсе запретил употреблять в пищу «кровь, удавленину и идоложертвенное мясо» (Деян. 15; 29). А из слов святого Апостола Павла: «не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве» (1 Кор. 7; 5), — из сих слов можно видеть, что во дни Апостолов у христиан были определенные времена для поста. И действительно, уже святой Игнатий Богоносец упоминает о четыредесятнице; о ней же свидетельствует 69-е правило Апостольское. Святой Епифаний пишет, что в его время многие вовсе не ели мяса, а в течение страстной седмицы питались только смоквами, и то в малом количестве. А первый Вселенский Собор уже говорит о святой четыредесятнице как об установлении всем известном. Если же при Апостолах были назначены особенные времена для поста, то в чем же состоял самый пост? Скажут: в воздержании от излишества в пище; но ведь такой пост для всех обязателен и всегда; древние христиане, наипаче же сами святые Апостолы такой пост всегда строго и соблюдали; зачем же им было назначать для сего поста еще особое время? Ясно, что Апостол говорит о таком посте, когда верующие воздерживались не только от излишества в пище, но и от известных снедей, на время Церковью запрещаемых. И так Святая матерь наша Церковь Православная достойно и праведно содержит святые посты, почитая их Апостольским установлением. Оглавление 164. Воздыхание грешной души у Креста Христова Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, второй Адаме, преданный в руки врагов и связанный в вертограде Гефсиманском за первого Адама, согрешившего в райском вертограде! — Молюся Тебе, свяжи меня любовью Твоею так крепко, чтобы я готов был лучше умереть, нежели каким-либо грехом оскорбить Твое человеколюбие! Пред Каиафою, лжелюбивым архиереем, слышавший ложные свидетельства и терпеливо перенесший их, без всякого пререкания, подобно агнцу безгласному, Господи Боже! — Молюся Тебе, даруй мне молчание и терпение причиняемых мне обид, да не обретается лесть и ложь в устах моих! В воспоминание того, как мучители, ударявшие Тебя в ланиту, закрывали пресвятое лицо Твое, Всевидящий и Всеведущий! — Покрый прощением грехи мои, да не покрыет меня вечный стыд, когда я предстану лицу Твоему! Обвиненный сонмом иудейским в богохульстве и нарушении покоя общественного, поруганный, уничиженный и наконец вверженный в темницу, Свете незаходимый! — Молюся Тебе, по отшествии моем в жизнь вечную избави душу мою от темницы геенской! Связанный иудеями и приведенный к Понтийскому Пилату, который не нашел в Тебе ни одной вины, Виновник спасения нашего! — Сохрани меня во всей жизни сей так, чтобы в час смерти ни одной вины не нашел во мне враг души моей! От Пилата приведенный к Ироду, поругавшемуся над Тобою, несозданная Премудрость, и облекшему Тебя в светлую ризу — соблюди меня от поругания невидимых врагов и облеки в ризу нетления по смерти моей! Возвращенный от Ирода и на пути претерпевший многие озлобления, биение и язвы, Создатель всей твари! — Молюся Тебе, ради сих бесценных и всецелебных язв Твоих прости все грехи мои и сохрани меня от всякого уязвления вражеского! Создавший солнце и огонь в согревание земнородным, во дни страданий Своих обнаженный мучителями, Ты Сам подвергся действию хлада, в суровое зимнее время, Владыко Человеколюбче! — Молюся Тебе, согрей сердце мое, хладное к добродетели, теплотою, сошедшего в виде огня Пресвятого Твоего Духа! Терновый венец и многие кровавые язвы, причиненные им, носивший на пресвятой главе Своей! — Молю человеколюбие Твое, да не буду уязвлен острым тернием страстей моих и да истребится терние грехов на ниве окамененного сердца моего! Приявший в десницу Свою трость, данную Тебе в поругание от иудеев, Господи Иисусе, одесную Бога Отца седящий! — Изглади сею тростию рукописание бесчисленных согрешений моих, да стану одесную в славе Твоей и прославлю Тебя во веки! Претерпевший тяжкие удары по святым членам божественного тела Твоего! — Молюся Тебе, укрепи меня всесильно десницею Твоею, дабы я переносил с терпением удары несчастия и всякую печаль и тяготу временную! Приведенный вторично пред судилище Пилата, который осудил на смерть Тебя, седящего на Херувимах и судящего живых и мертвых! — Молюся Тебе, дай мне память смертную, дабы я всегда был готов предстать на страшный и праведный суд Твой и не осуди меня тогда по делам, но спаси по великой Твоей милости! Когда Пилат произнес смертный приговор на Тебя, Податель жизни и Источник бессмертия; тогда жестокосердые иудеи, возложивши крест на простые Твои рамена, повели Тебя, вмененного с беззаконными, на смерть вместе с двумя злодеями. — Молюся Тебе, Сыне. Божий, сохрани меня от злодейства невидимого врага, который, как тать, различными искушениями подкапывает храмину души моей; да не похитит он у меня сокровища вечных благ, кои Ты уготовал любящим Тебя! Под тяжестью креста падший на землю и приявший новые удары от немилосердых иудеев, многомилостивый Господи! Повергаюсь к пречистым стопам Твоим и молюся Тебе, воздвигни меня, падшего под бременем грехов моих, и соблюди душу мою впредь от всякого падения! Плюновением Своим давший прозрение слепорожденному, и пред распятием обесчещенный от иудеев мерзостным плюновением в Пресветлое лицо Твое, честнейший всех чинов Ангельских Господи Иисусе! — Укрепи меня Твоею помощью, дабы я всегда с омерзением пренебрегал все вражеские злоухищрения, искушения и вожделения плотские! Приведши на гору Голгофскую, жестоковыйные иудеи простерли на кресте Тебя, простирающего небо яко кожу, немилосердно пригвоздили пресвятые руки и ноги Твои к древу крестному, пересчитали, по выражению Пророка, все кости Твои (Пс. 21; 18) и причинили божественной плоти Твоей лютейшую болезнь и жесточайшие страдания. Молюся Тебе, неповинный Страстотерпче, ради болезни Своей исцели всякую болезнь души моей, и спаси меня ради преславных и животворных страданий Твоих! Вознесенный от земли на кресте, подобно тому, как Моисей вознес змию в пустыне, превозносимый Царь неба и земли! К Тебе умиленно вопию: возвыси и вознеси ум мой, дабы я всегда помышлял о небесном и делал только то, что благоугодно Тебе! Тяжкие воздыхания, слезные капли и токи крови при крестной смерти излиявший, многомилостивый Владыко! — Излей на меня поток милосердия Твоего, даруй мне сердечные воздыхания и очистительные слезы о грехах моих, паче же слезами и честною кровью Твоею очисти и омый прокаженную душу мою! Наг вознесенный на крест, между двумя разбойниками повешенный, желчи и оцта вкусивший, Иисусе сладчайший! — Покрый милосердием Твоим наготу души моей, избави меня от соучастия с беззаконниками и сохрани от затворной горести греха! Творец души и тела моего! Ты ради меня пострадал всею душою и всеми телесными чувствами Твоими: осязанием от биения и уязвления пречистой плоти Твоей; вкушением от напоения оцтом, с желчью смешанным; обонянием от тлетворного дыхания злодеев и мучителей, окружавших Тебя в темнице и на Голгофе; слухом от лжесвидетельства, поругания и хуления неблагодарных иудеев; видением от пролития горьких слез и болезненного воззрения на пречистую Матерь Свою, стоявшую при кресте и в тяжкой скорби терзавшую сердце свое. Человеколюбче Господи! Прости мне, окаянному, все согрешения, содеянные душевными и телесными чувствами моими ради честного и спасительного страдания Твоего! Источник бессмертия, претерпевший крестную смерть в час девятый! Молюся Тебе ныне, даруй мне по смерти моей жительство там, где хвалят и славословят Тебя девять чинов Ангельских. Приими от меня, недостойного, как жертву непорочную, вспоминание Твоих неизреченных страданий, приими приносимые Тебе о нас молитвы всесвятой Девы, Матери Твоей, возлюбленного друга и ученика Твоего Иоанна Богослова, святой равноапостольной Марии Магдалины и прочих предстоящих кресту Твоему на Голгофе! (Из сочинений святителя Димитрия, митрополита Ростовского) Оглавление 165. Богослужение Великой Субботы Когда Господь наш Иисус Христос почил мирным сном смерти в уединенном саду Иосифа, то в священный день субботы никто не дерзал нарушать святейшего покоя Его. Сами любвеобильные Мироносицы жены в субботу «умолчаша по заповеди» (Лк. 23; 56). Но не молчит ныне святая Церковь, вспоминая эту великую субботу суббот, — беспримерную во всей истории мира: источая слезы любви и благодарность к Положившему душу Свою за спасение мира, к гробу Его созывает она в песнях своих и небо и землю, и Ангелов и человеков. Церковные песнопения в этот день начинаются с самого глубокого утра и продолжаются целый день так, что последние песни Великой Субботы сливаются с первыми звуками торжественного: «Христос воскресе». Утреннее Богослужение, после обыкновенных псалмов, начинается песнопениями, посвященными воспоминанию снятия с креста и погребения Господа. Вместо ароматов и плащаницы, коими благочестивые Иосиф и Никодим послужили усопшему Господу, Церковь приносит теперь ко гробу Его трогательную надгробную песнь, которая поется собором священнослужителей пред лежащею среди церкви плащаницею. Сия песнь состоит из 176 тропарей, из коих каждому предшествует один из стихов 118 псалма. Вслед за сим, пред тем же гробом Спасителя, среди церкви, поется канон Великой Субботы. Кому не известны прекрасные ирмосы, сложенные благочестивою женою Кассиею: "Волною морскою скрывшего древле" и проч.? — Кроме ее, в составлении сего канона потрудились два епископа: знаменитый певец Христианской Церкви Косма Маюмский и Марк Идрунтский. Особенно трогательны стихиры, которые поются на хвалитех: "Днесь содержит гроб Содержащего дланию тварь; покрывает камень покрывшего добродетелью небеса; спит живот, и ад трепещет, и Адам от уз разрешается". "Приидите, видим живот наш во гробе лежащ, да во гробех лежащие оживит..." Но самая торжественная минута заутрени в Великую Субботу наступает после великого славословия. Священнослужители в полном священном облачении, при звоне колоколов и печальном пении: «Святый Боже», поднимают плащаницу и чрез царские двери вносят ее во святой алтарь, где полагают ее на несколько времени на престоле в знамение того, что Господь, распятый и погребенный плотью, никогда не разлучается по Божеству от Отца. Из алтаря она выносится опять в церковь, и в сопровождении всех верных обносится вокруг храма. Этот священный обряд сам собою возводит мысль к тому времени, когда благообразный Иосиф, с древа сняв пречистое тело Господа, переносил его вместе с Никодимом и другими лицами с Голгофы в свой уединенный сад. Но тогда Иосиф, погребая Господа, погребал вместе с Ним и надежду увидеть опять любимого Учителя, теперь Церковь над гробом Спасителя торжественно исповедует свою надежду не только на восстание Господа, но и на воскресение всех верующих в Него, что и было предызображено в таинственном видении Пророка Иезекииля. (Иез. 37; 1-14). После чтения сего пророчества тайна страданий и смерти Христовой раскрывается в чтении из посланий Апостола Павла (Гал. 3; 13-14; 1 Кор. 5; 6-8) и утреннее Богослужение заключается повествованием Евангелиста Матфея о запечатании гроба Христова и приставлении стражи к нему. На литургии Великой Субботы святая Церковь уже как бы предчувствует близкое воскресение Христово, а потому ее песни славят уже или всемогущее нисшествие Господа во ад, или Его дивное воскресение из мертвых. — Литургия в этот день совершается — Василия Великого. После стихир на Господи воззвах, в которых Церковь так слышимо выразила стоны ада, поражаемого во главу Великим Потомком Евы, предлагаются пятнадцать чтений из Ветхого Завета, в которых заключаются или преобразования страданий, смерти и воскресения Христова, или же пророчества о наступлении благодатного царства Христова. Предлагаем здесь содержание чтений применительно к дню: Первое, — из книги Бытия (1; 1-13), показывает, что Почивающий плотью во гробе есть Слово Божие — Творец мира. Второе, — из Пророка Исаии (60; 1-16), возвещает о появлении славы Господней над Иерусалимом, к которому отовсюду стекаются цари и народы, поклоняясь самому месту, на котором стояли ноги Христовы. Третье, — из книги Исхода (12; 1-11), о заклании агнца пасхального, который был прообразованием Спасителя. Четвертое, — из книги Пророка Ионы: на тридневное пребывание его во чреве китовом Сам Спаситель указывает, как на преобразование тридневного пребывания Своего в сердце земли (Мф. 12; 40). Пятое, — из книги Иисуса Навина (5; 10-15), о первой Пасхе в земле Ханаанской и прекращении манны по тому случаю, что Израильтяне в этот день вкусили уже от плодов земли обетованной. Эти события таинственно напоминают о прекращении всех ветхозаветных обрядов после того, как «наша Пасха за ны пожрен бысть Христос» (1 Кор. 5; 7) и Христиане причастились истинных новозаветных таинств. Шестое, — из книги Исхода (13; 1-31, 15; 1-19), о изведении Израильтян из Египта и чудесном переходе их чрез Чермное море под руководством Моисея, который был прообразом Спасителя, избавившего род человеческий из под власти диавола. Седьмое, — из книги Пророка Софонии (3; 8-15) об отвержении иудеев и о собрании новой Церкви из всех народов. Восьмое, — и девятое, — из 3-й и 4-й книги Царств (3 Цар. 17; 8-24,4 Цар. 4; 8-37) о воскрешении Илиею сына Сарептской вдовы и Елисеем сына одной Самонской жены. Десятое, —из книги Пророка Исаии (61; 10,11, — 62; 1-5), который всю новозаветную Церковь призывает к веселию, потому что Сам Господь облекает ее в ризу спасения и обещает быть защитником и хранителем ее вовеки. Одиннадцатое, — из книги Бытия (22; 1-18), о принесении в жертву Исаака, который был прообразом Иисуса Христа. Двенадцатое, — из книги Пророка Исаии (61; 1-19) о великом посольстве на землю Сына Божия для благовествования нищим и исцеления сокрушенных сердцем, для проповедания плененным свободы и утешения плачущих, для возвещения лета Господня приятного. Тринадцатое, — из книги того же Пророка (63; 11-19, 64; 1-5) о истреблении врагов Христа от появления славы Божией. Четырнадцатое, — из книги Пророка Иеремии (41; 31-34) о поставлении Нового вечного Завета с людьми на место Ветхого. Наконец пятнадцатое, — из книги Пророка Даниила (3; 1-24) о чудесном избавлении от огня трех друзей его. В древней Церкви оглашенные, т.е. готовящиеся ко крещению, обыкновенно принимали в этот день крещение; оттого на Литургии в Великую Субботу читается Апостол о таинстве крещения. Вслед за сим чтением раздается над гробом Спасителя первая песнь Воскресения: «воскресни Более, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех!» При этом пении священнослужители меняют черные печальные ризы на светлые, и Церковь благоговейно внемлет потом благовествованию Евангелиста о воскресении Господа. Весьма трогательна песнь, которая поется вместо обыкновенной Херувимской песни. "Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет! Царь бо царствующих и Господь господствующих приходит заклатися, и датися в снедь верным. Предходят же Сему лицы Ангельские со всяким началом и властию, многоочитии Херувимы и шестокрилатии Серафими, лица закрывающе и вопиюще песнь: "Аллилуиа!" По окончании Литургии бывает благословение хлебов, так как в древние времена, в обителях, в то же самое время начиналось чтение Деяний Апостольских, почему подвижники подкрепляли себя освященным хлебом на новые всенощные подвиги молитвенные. У нас это чтение начинается с наступлением вечера, но продолжается также всю ночь. Набожнейшие из Христиан считают обязанностью проводить всю эту ночь безысходно во храме при гробе Спасителя. Начало этого прекрасного обыкновения скрывается в самой глубокой древности. — В полночь оканчивается чтение Деяний Апостольских, и совершается полунощница с каноном Великой Субботы. С окончанием ее, священнослужители относят плащаницу в святой алтарь и полагают ее на престоле; над опустевшим гробом Спасителя раздается торжественная песнь: «воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех» и проч., и наступает — великий день Воскресения! Оглавление 166. Магдалина у Гроба Христова «Се тьма и рано, что у гроба стоиши, Марие?» (Стихира Евангельская). Лишь только минула Великая Суббота, лишь только занялась ранняя заря светоносного дня Воскресения, «еще сущей тме» (Ин. 20; 1), спешат ко гробу Жизнодавца святые жены Мироносицы, и раньше всех — святая Мария Магдалина. Ни темнота ночи, ни пустынное одиночество загородного сада, где был погребен Господь, ни страшное соседство с этим садом Голгофы с ее крестами, мимо которых приходилось идти, шагая, быть может, чрез черепа казненных тут преступников (и само слово "Голгофа" значит череп), — ничто не остановило усердия неустрашимой жены, которая на этот раз оказалась мужественнее самих мужей — Апостолов, вероятно остававшихся в то время в горнице сионской, где и двери были заключены «страха ради иудейска». Верно сказал Апостол любви, святой Евангелист Иоанн Богослов, что совершенная любовь «вон изгоняет страх» (1 Ин. 4; 18). Все опасности забыты; у Магдалины одна дума, одна забота: отдать последний долг Божественному Учителю, помазать святое тело Его уготованными ароматами, чего не успели сделать вполне Иосиф и Никодим в свое время, при погребении Господа. Она даже не думает о том, кто отвалит ей камень от двери гроба... Но вот и сад Иосифа Аримафейского: вот и скала, в недрах которой была иссечена пещера погребальная; Мария взглянула и — в изумлении остановилась... Что это значит?.. Камня нет на своем месте, вход в пещеру открыт... Итак, кто-то раньше ее уже побывал здесь, но — кто и зачем? Апостолы никуда не выходили еще из своего уединения, это она хорошо знала; уж не надумали ли жестокосердые иудеи поругаться над бездыханным телом ее возлюбленного Учителя и Господа? Эта мысль как острая стрела поразила ее любящее сердце, и вот она, не теряя времени, смущенная, бежит к Симону Петру й другому ученику, «его же любяше Иисус», и спешит поведать им нерадостную новость. «Взята Господа от гроба, говорит она, и не вем, где положиша Его». Встревоженные неожиданным известием Апостолы бегут ко гробу; не отстает от них и усердная ученица Христова. Осмотрев гроб, ученики уходят — Петр — в глубокой задумчивости, Иоанн — в сердечной уверенности, что Господь воскрес. Но Магдалина осталась у гроба. Зачем?.. Да куда же ей теперь идти, когда у нее отнято последнее утешение — еще раз облобызать пречистые стопы Ее Божественного Целителя и Учителя, еще раз смешать свои слезы с ароматами и излить их на Его пречистые язвы? О, какое лютое, нестерпимое горе переполняло теперь святую душу верной ученицы Христовой! С чем она придет к многоскорбной Матери Иисусовой? Что скажет в утешение Ей — Пренепорочной Агнице? И без того безмерно тяжела была скорбь Девы Матери, и без того лютое оружие проходило Ее святую душу, терзало Ее материнское сердце, — Магдалина ведь разделяла с Нею эту великую скорбь, она неотлучно была при Матери Иисусовой во все эти тяжкие дни Ее нестерпимых сердечных страданий, а что будет с нею, Преблагословенною, когда Она узнает, что и тела Ее Божественного Сына враги не оставили в покое, что Она лишена даже и того малого утешения, коего не лишается самая несчастная в мире мать — сидеть и плакать у гроба, сокрывающего останки дорогого сердцу детища?.. Думы — одна другой безотраднее, чувства — одно другого горестнее, как мрачные облака облагали скорбящую душу Магдалины, и она решилась выплакать тут, у этого священного вертепа, в тишине уединенного сада, всю невыразимую горечь своего израненного сердца, — благо никого тут нет, никто ей не помешает, — и вот она стоит и горько-горько плачет!... «И якоже плакашеся, - благовествует Евангелист, - приите во гроб. Приникла — наклонилась, быть может и не впервые наклонилась в пещеру, чтобы еще раз взглянуть на дорогое место, «идеже бе лежало тело Иисусово», но где — увы, — теперь его не было! — «И виде два Ангела в белых ризах седяща, единаго у главы, и единаго у ногу» — на смертном ложе Иисуса. Вся погруженная в свои скорбные думы, она вовсе не обратила внимания на то, откуда взялись эти светоносные юноши?.. Отчего в пещере так светло, когда и в саду еще все прикрыто полумраком раннего утра? Ее сердце тяжелым камнем давила одна неотвязная мысль: "Взяли Господа моего и не знаю, где положили Его!" Потому и на вопрос Ангелов: «Жено, что плачешися?» — она только и могла повторить все те же горькие для нее слова. «И сия рекши, обратися вспять — как бы невольно оглянулась назад, — и виде Иисуса стояща; и не ведяще, яко Иисус есть». Может быть, смущение и слезы мешали ей пристальнее вглядеться в Господа, да к тому же и самая мысль о воскресении была еще чужда ей в эту минуту, и она совсем не ожидала, чтобы это был Сам Тот, Кого она так безутешно оплакивает... «Жено что плачеши? Кого ищеши?» — участливо вопрошает ее Господь. «Она же, мнящи, яко вертоградарь есть, глагола Ему: Господи! Аще Ты еси взял Его, повеждь ми, где еси положил Его: и аз возьму Его». — Его ищет она, а кто «Он» — нет нужды называть по имени: все должны знать сладчайшее имя Ее Господа! «И аз возьму Его» —она как бы забывает о своих слабых силах, — обо всем; она хочет взять и унести Господа — одна, сама, только бы ей отдали бесценное сокровище, только бы показали ей, где сокрыто оно! О как верно в этом повествовании Апостол любви изображает природу крепко любящего сердца, когда оно глубоко поражено скорбью о потере возлюбленного! — Но настал конец этой великой скорби. Полно плакать тебе, жено: оплакиваемый тобою — Сам стоит пред тобою; оглянись, посмотри — ведь это не садовник, как ты думаешь — это Сам Христос! «Глагола ей Иисус: Марие!» Действительно, это Его голос, тот голос, коим некогда изгнано из нее семь духов, ее мучивших, — да, это Он, действительно Он: «она же обращшися глагола Ему: раввуни» — Учитель мой! Только и могла произнести одно это слово несказанно обрадованная ученица Христова, подобно тому, как воскликнул семь дней спустя обрадованный Фома: «Господь мой и Бог мой!» — В порыве сердечного восторга Магдалина бросилась к ногам Божественного Учителя, чтобы по-прежнему облобызать Его пречистые стопы, но Господь остановил ее словами: «не прикасайся Мне», давая тем разуметь, что отныне Он не будет пребывать на земле видимо, как пребывал доселе, что Его пречистое тело, хотя и доступно осязанию, но уже прославлено славою Божественною. — Не прикасайся ко Мне, не пытайся удержать Меня, — как бы так говорит Господь, — ибо Я еще не взошел к Отцу Моему: иди к братии Моей (Апостолам) и скажи им: восхожу к Отцу Моему, Который отныне есть и ваш Отец, — Богу Моему, Который есть и ваш Бог. — Нет нужды говорить, с какою радостью спешила теперь воистину равноапостольная Магдалина исполнить сие повеление Воскресшего Господа.