Троицкие Листки (16)

71. Обличительная беседа со скопцами На чем вы утверждаетесь в своей вере и какое имеете свидетельство от Священного Писания?" — спросил скопцов о. Иоанн. Скопцы отвечали: "Мы идем по Евангелию, ибо там сказано: «суть бо скопцы, иже из чрева материя родишася тако: и суть скопцы, иже скопишася от человек; и суть скопцы, иже исказиша сами себе, Царствия ради Небеснаго» (Мф. 19; 12). Вот мы на чем утверждаемся". Иоанн: "Здесь нет никакой Господней заповеди или приказания, ниже дан совет, а сказал это Господь только примерно. Для чего же вы только на одном иносказательном Евангельском слове утверждаетесь, а прочие Евангельские прямые и ясные словеса, заповеди и советы Господни отвергаете? Не явно ли, что вы только прельщаете простых и незлобивых овец? Ежели бы вы скопились совершенно Бога ради, то должны бы вы прежде исполнить Господни Евангельские заповеди, слушать Христовой Церкви и повиноваться пастырям, и исполнять церковные установления. Ибо Господь сказал: «Слушаяй вас, Мене слушает: и отметаяйся вас, Мене отметается: отметаяйся же Мене, отметается Пославшаго Мя» (Лк. 10; 16). И еще: «Аще кто Церковь преслушает, будит тебе якоже язычник и мытарь» (Мф. 18; 17). Но вы отнюдь не слушаете ни Церкви, ни ее пастырей, а идете своей кривой дорогой. Господь так сказал: «Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждъ нищим» (Мф. 19; 21). И еще: «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет» (Мф. 16; 24). А вы оставили ли и возненавидели ли мир и вся, яже в нем? Раздали ли имение свое? Взяли ли крест свой — нищету и самоотвержение, пост и послушание, и прочие злострадания? Возлюбили ли Господа Иисуса Христа от всего сердца своего и от всего помышления своего? Не явно ли, что вы сами прельстились, да еще и прочих прельщаете? Не больше ли вы собираете имения, золота и серебра, нежели те, которые живут и с женами? Живете вы во всех телесных и душевных страстях, в сластях и роскоши, посреди градов, домами и семействами. Только и есть одно, что скопились и упразднили свой плод, как сухое и непотребное древо. Но этим самым воюете вы против Самого Бога, Который сказал: «...раститеся и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею» (Быт. 1; 28). Для чего вы противитесь Божию повелению и благословению и гнушаетесь браком и чадородием, как скверной и беззаконием? Не Сам ли Господь ходил на брак и там первое чудо сотворил, воду в вино претворил? Для чего же вы гнушаетесь браком и деторождением? Не явно ли, что вы противоборствуете Самому Господу Богу во Святой Троице славимому: Отцу, Который сотворил мужа и жену, и сказал: «...раститеся и множитеся»; Сыну, Который Сам благословил брак и сказал: «...оставит человек отца и матерь, и прилепится к жене своей» (Мф. 19; 5); и еще: «...еже убо Бог сочета, человек да не разлучает» (Мф. 19; 7); Духу Святому, Который совершает тайну брака? Для чего вы противоборствуете всей Святой Христовой Церкви, Пророкам и Апостолам, Вселенским Соборам и всем святым Отцам? Ибо никто из них не отвергал брака, но все его признали тайной Святой Церкви; никто не заповедал скопиться и отрезывать свои уды: ни в Ветхом законе, ни в Новом, ни Господь Иисус Христос, ни Пророки, ни Апостолы, ни который из святых Отцев". Скопцы: "Не похвальна ли чистота и девство паче супружества? Не спаслись ли многие без жен?" — Иоанн: "Воистину так: чистота и девство несравненно выше и честнее перед Богом, нежели супружество; и сколько небо выше земли, столько девство выше супружества. В Ветхом законе многие соблюли девство свое нерушимо, как, например, святой пророк Илья и святой Иоанн Предтеча. Но они были не скопцы, а девственники. Такожде и в новоблагодатной Христовой Церкви бесчисленное множество девственников было и доныне есть. И первые — святые Апостолы; но они уды не отсекли, а отсекли от себя все мирские и телесные прихоти и суетные мирские попечения, и страсти, и плоть, и уды своя только умертвили постом и злостраданием. И брак они не возбраняли, но еще и благословляли, и заповедали женам любить своих мужей, а мужам — любить своих жен (Еф. 5; 25). Хотя Апостолы и ублажали девство и безбрачную жизнь паче супружеской, но отдавали каждому на произволение, кто что может вместить, а не принуждали, как вы. Святый апостол Павел пишет: «Сие же. глаголю по совету, а не по повелению. Хощу бо, да вси человецы будут якоже и аз: но кийждо свое дарование иматъ от Бога, ов убо еще, ов же еще. Глаголю же безбрачным и вдовицам, добро им есть, аще пребудут, якоже и аз: аще ли не удержатся, да посягают: лучше бо есть женитися, нежели разжигатися» (1 Кор. 7; 7-9). Вот, святый Апостол не учил скопиться, как вы, но внушал самопроизвольное воздержание, кто что может вместить. Так же и все святые работали и служили единому истинному Господу Богу в девстве и в чистоте, умертвили плоть свою со всеми страстями и похотью и принесли Господу Богу дары — девство и чистоту телесную и душевную. И ныне многие тысячи, подобно им, подвизаются. Вы же идете совсем напротив учения Господа Иисуса Христа и святого Евангелия, и напротив святых Апостолов и всех святых Отцев, и напротив Святой Христовой Церкви. Вы гнушаетесь браком, отметаете все церковные таинства и пренебрегаете всем священным чином, поставленным от Самого Господа Иисуса Христа, отсекаете свои уды, а сами пребываете во всех страстях, живете посреди мира, без сытости собираете тленное богатство, да и прочих прельщаете и всеми силами стараетесь вовлечь с собой в погибель". Скопцы: "Как вы говорите, что мы не несем креста? Какого еще нам больше креста, что нигде нам не дают места, но всюду нас гонят и все нас ненавидят?" — Иоанн: "Не одних вас гонят, и ненавидят, но всех, зло творящих людей, воров и разбойников, еще и казнят. Святый апостол Павел учит: «аще же и постраждет кто, не венчается, аще незаконно мучен будет» (2 Тим. 2; 5). А вы страдаете за свои беззаконные дела. Ежели бы вы страдали за девство и чистоту, а принуждаемы были к браку или к беззаконию, то бы вы блаженны были, но несть тако, несть. Святая Христова Церковь никому не запрещает пребывать в девстве и соблюдать чистоту телесную, но еще и весьма ублажает девство, и превозносит паче супружества, ибо девственная и чистая жизнь подобна ангельской. А вы страдаете за свои дела, и не только в этом веке страдаете, но и в будущем вечно будете страдать за ваше противление Господу Иисусу Христу и Его Святой Церкви, и церковным пастырям, которым Сам Иисус Христос препоручил ключи Царствия Небесного и дал полную власть вязать и решить, а нам строго приказал их слушать; а кто их не послушает и отметнется, тот Самого Бога отметнется и не послушает. Который апостол или патриарх, или епископ научил вас скопиться? Воистину, ни един. В древности оскопился еретик Ориген, и вы теперь — его последователи и ученики. Не явные ли вы еретики и богоотступники? Вы тайно совершаете свои особенные скверные праздники и припеваете свои богопротивные песни и молитвы. А хотя вы и ходите в православные христианские церкви, но это делаете только для приличия и лицемерно, а сердце ваше далече отстоит от Иисуса Христа и от Святой Церкви. Хотя вы и прикрываетесь сверху овечьей кожей, но внутри вы волки и хищники...". (Сию беседу вели со скопцами два инока, Иоанн и Парфений, обратившиеся из раскола в Православную Церковь. О. Парфений был впоследствии игуменом Спасо-Преображенского Гуслицкого монастыря; из его сочинений и взята предлагаемая беседа) Оглавление 72. Притча о двух господах Два человека стояли на площади города и ждали, не наймет ли их кто-нибудь себе в услужение. Они были родные братья, но имели весьма различные свойства: старший был рассудителен и опытен, младший был ветреней, легкомысленен и особенно склонен к забавам и удовольствиям. Оба они были бедны и потому должны были искать себе занятие и пропитание. В том же городе два господина искали себе слуг: один имел обширное хозяйство и, давая праздным людям дело у себя, хотел через то доставить и себе удовольствие, и им выгоды; другой же, хотя не занимался хозяйством, но был тщеславен и всегда завидовал первому, а потому собирал у себя в доме как можно более слуг, чтобы блистать пышностью и великолепием. Посланные от обоих господ пришли на площадь и стали звать обоих братьев, каждый к своему господину. Один говорил: "Идите служить к нам: наш господин богат и щедр, много у него работы, но велика и награда; надобно только быть прилежными и верными, и он сделает вас навек счастливыми". Другой говорил: "Нет, идите лучше к нам: у нашего господина совсем нет никакой работы, а нужны ему люди только для легких услуг в доме; у нас вы будете проводить время в удовольствиях, о содержании же и плате и говорить нечего: увидите сами, как щедро он награждает служащих ему". Братья долго думали и не решались, куда им идти. Старший предпочитал первого господина, а младший пленился описанием веселой и приятной жизни у последнего и решился непременно идти к нему. Таким образом, братья, хотя с некоторым прискорбием, решились разлучиться. Впрочем, чтобы знать, кто удачнее сделал выбор, положили в каждую неделю один раз видеться и рассказывать друг другу о своем житье. По истечении недели оба брата, по условию, увиделись. "Как живешь, брат? — спросил младший, — каков твой господин? Как тебя принял? Ты что-то невесел и уныл: видно тебе не посчастливилось?" — "Не знаю, что тебе сказать на это: я и доволен, и нет. Господин наш, как видно, человек богатый и весьма добр. Принял меня и важно, и ласково, обещал щедро награждать, если буду исправен и верен, и, не отлагая надолго, тот же час назначил мне дело и велел идти на работу. "Время дорого, — говорил он, — не надобно терять ни минуты". Содержит нас хорошо, о каждом печется, как о родном, сам наблюдает, все ли довольны и здоровы. Хорошо бы нам жить у него, да слишком много дела. Я не много пожил, а уже измучился от трудов. А ты как живешь?" — "О, я не живу, а блаженствую. Наш господин самый любезный человек в свете. Какой у него богатый дом! Везде золото и серебро, либо мрамор. А как он меня принял! Это, кажется, не господин, а друг и товарищ. Все мое дело состоит в том, чтобы или провожать господина в театр, на охоту, в гости, или у себя принимать гостей, доставлять им удовольствия, забавлять их и только. Прошла целая неделя, а я и не видал ее. А какое содержание! Не только пища та же, какую сам употребляет, но и вино позволяет нам употреблять, сколько хотим. О, я бы советовал и тебе к нам же перейти". — "Посмотрю, что будет далее, — сказал старший брат, — если не будет мне легче, то я, кажется, решусь на это. Через неделю скажу тебе, что придумаю". Неделя прошла, и братья снова увиделись. "Что, решился ли ты оставить своего строгого господина? — спросил младший брат". "Нет, — ответил старший, — теперь и не думаю никогда отходить от своего господина: я вижу, что живу в добром месте. Господин наш самый добрый и благородный человек, какие богатые подарки он нам делает!" — "Но ведь ты говорил, что у него трудно; разве теперь вам меньше дела?" — "Нет, не меньше, но я ныне привык к трудам. Теперь мне ничего не стоит встать с восходом солнца и заниматься во весь день. Даже я не могу понять, как я прежде мог жить без занятия и труда, как и ты теперь живешь. Я думаю, что ты должен скучать". — "О, не заботься обо мне. Я не вижу, как время летит. У нас удовольствия столь разнообразны и столь их много, что скуке не может быть места". — "А ты отчего томен и бледен: уже здоров ли ты?" — спросил старший. "О, ничего, — отвечал младший, — это, конечно, оттого, что я ночью мало спал, потому что до самой зари веселился с гостями. Да и теперь мне время идти домой и приготовиться к принятию гостей. Прощай". Еще прошла неделя, и братья опять свиделись. "Здоров ли, брат любезный? ты бледен и худ, тебя едва узнать можно!" — "Ах, я едва могу ходить. Кажется ничего трудного не делал, проводил время в одних играх и забавах, но и они меня так истомили и измучили, что я начинаю опасаться, чтобы не случилось со мной чего худого". — "Я предугадывал, что это случится с тобой: но только не смел говорить тебе, потому что тогда ты бы меня не послушал. Но послушай теперь, брат любезный, послушай совета искреннего, — перемени образ жизни, оставь своего господина. Ты не много послужил у него, но так изнурился, а что будет после? Что будет, если он тебя сошлет от себя, когда ты не в состоянии будешь служить ему? чем ты будешь тогда жить? Подумай об этом!" — "Я уже и сам думаю о сем и располагаюсь отойти от своего господина. Только теперь нельзя сего сделать, надобно кончить некоторые дела. На следующей неделе надеюсь быть свободен". Через неделю старший брат пришел на место свидания, но младшего там не было. Долго ждал он его и, не дождавшись, наконец, решился идти к нему в дом. — "Не болен ли он, надобно посетить его". Подходя к дому, он еще издали видит у него великолепный съезд, слышит громкую музыку и, подумав, что брат его, конечно, занят принятием гостей, хотел идти назад. Но в какое он пришел изумление, когда не в дальнем от себя расстоянии услышал стон и потом увидел своего брата, лежащего на голой земле! "Что с тобой, брат? Каким образом ты очутился здесь, и в таком жалком положении?" —"Ах, —отвечал тот, —сколько я был безумен, что служил господину, который не имеет ни чувства, ни совести, который только обольщает бедных людей приманкой приятной службы, а после, вот видишь, как за оную награждает! Услышав о моей болезни, хозяин тотчас сказал мне, что более не имеет во мне нужды, и что, следовательно, я должен искать себе другого места. Я представлял ему мое усердие к служению, но он сделал знак слугам, и они насильно вывели меня за ворота и оставили здесь умирать от болезни и горести". — "Несчастный брат! — сказал старший, — твое легкомыслие погубило тебя. Но если выздоровеешь, надеешься ли ты преодолеть свою склонность к забавам и неге и трудиться, сколько сил станет? В таком случае я бы сказал о тебе моему господину, и он, по своему милосердию к бедным, верно, не отринет тебя, несмотря на то, что ты служил у врага его, и приложит о тебе попечение, как отец. Только обещай впредь служить ему одному, сколько позволят твои силы. У нас тебе будет хорошо". У бедного появились слезы на глазах. — "Веди меня к нему", — сказал он и тотчас же побрел, хотя и с трудом, опираясь на плечо своего брата, к новому господину. Милосердный господин милосердно его принял, обласкал, успокоил, скоро исцелил от болезни, приохотил к трудам и сделал его счастливым человеком. Братья — это все мы. Господин, сперва принявший к себе столь ласково, а потом изгнавший от себя столь презрительно меньшего брата — это мир, который обманывает людей ложным видом своего богатства, завлекает приманкой непрестанных забав и удовольствий, а потом оставляет на явную гибель. Другой господин, строгий, но справедливый и благий, коему служит старший брат — это Бог, который, дав нам краткое время жизни, требует, чтобы мы оное все без малейшего опущения проводили в трудах. Служение Богу сначала кажется тяжким и трудным, но потом легким и приятным, и оканчивается приобретением от Него богатейшего наследия — Царства Небесного. Блажен, кто в служении Богу проводит все время своей жизни! Счастлив и тот, кто, хотя и служил миру, но увидел его обман, и пришел к Богу с искренним раскаянием и готовностью впредь служить Ему одному! Но горе тому, кто всю жизнь свою служит миру и умирает слугой мира! (Из "Христианского чтения", 1831) Оглавление 73. Что такое Священное Предание? Апостолы в своих книгах не все написали, что слышали от Иисуса Христа и что внушал им Дух Святый, многое из этого они передавали верующим на словах, устно. И потому-то апостол Павел писал к Солунянам: «Темже, братие, стойте, и держите предание, имже научитеся, или словом, или посланием нашим» (2 Сол.2; 15). Это-то учение, словесно переданное Апостолами и после написанное святыми Отцами, называется Священным Преданием. Таким образом, вот какое различие между Священным Писанием и Священным Преданием: Священное Писание заключает в себе Божественное учение, письменно переданное нам Апостолами, а Священное Предание заключает в себе Божественное учение, переданное нам Апостолами словесно. Что же именно такое дошло до нас посредством Священного Предания? Это некоторые истины и происшествия, которые с самых первых времен христианства Церковью признаются за откровенные и совершенные Самим Богом, это некоторые постановления и обычаи, которые первенствующими христианами соблюдались и доселе соблюдаются, как от Бога происшедшие. Мы, когда молимся, творим на себе крестное знамение, мы святым иконам и святым мощам поклоняемся, мы святых угодников Божиих и святых Ангелов на помощь призываем, мы в известные времена года и дни постимся, мы церковные службы совершаем по известному чину, мы при таинствах различные обряды наблюдаем, мы об умерших молимся, да и много творим и принимаем такого, о чем в Священном Писании прямо нигде не говорится. От кого же мы узнали, что все это должно признавать и исполнять, как Божественное, как необходимое для нашего спасения? Все это дошло до нас по преданию: Отцы Церкви все это слышали от Апостолов, а Апостолы слышали от Иисуса Христа или научены были Духом Святым; и потому-то мы все, дошедшее до нас по преданию от Апостолов, исполняем, как Божественное, и признаем за Божественное. Вот что Василий Великий говорит о Священных Преданиях: "Из соблюденных в Церкви догматов и проповеданий некоторые мы имеем от письменного наставления, а некоторые прияли от апостольского предания по преемству в тайне. Те и другие имеют одну и ту же силу для благочестия, и сему противоречить не станет никто, хотя и мало сведущий в установлениях церковных. Ибо ежели отважимся отвергать неписанные обычаи, как будто не великую важность имеющие, то неприметно повредим Евангелию в самом главном, или паче от проповеди апостольской оставим пустое имя". Но так как есть и могут быть предания ложные, выдуманные, то необходимо знать, как от них отличить предания истинные, Божественные. Истинные предания от ложных вот как можно и должно отличать: надобно обращать внимание на то, с которого времени вошло в употребление известное предание и, главное, согласно ли с духом Священного Писания. Если оно дошло до нас не от первых времен христианства, а притом и с духом Священного Писания несогласно, то это явный знак, что оно не священное, не Божественное предание. Таковы многие предания у еретиков, хотя они и давни у них, но все же не апостольские, не Духом Святым внушенные, а людьми придуманные. Таковы большей частью предания у наших раскольников. Раскольники и сами, кажется, это чувствуют, по крайней мере, они никогда и не берутся подтверждать свои предания Священным Писанием или преданиями апостольскими. У них один на все ответ: "Отцы и деды наши так делали", — а сообразно ли с духом Священного Писания делали отцы и деды, или по примеру ли святых Апостолов поступали, — они об этом не знают и не думают. Может быть, кто-нибудь скажет: "Почему Апостолы сами не написали всего, что нам нужно знать для благоугождения Богу и спасения души? Если бы они все сами написали, то, может быть, не было бы после никаких недоумений и споров". Отвечать на этот вопрос нетрудно: Апостолы сами не написали всего потому, что и без их писания все могло сохраниться так, как они учили. Тогдашние верующие, для которых Апостолы преимущественно все писали, и без письменного напоминания знали и исполняли то, что теперь заключается в Священных Преданиях. «Хвалю вы, братие, — писал апостол Павел к Коринфянам, — яко вся моя помните, и якоже предах вам, предания держите» (1 Кор. 11; 2). Апостолы и за нас в этом случае не боялись, они, несомненно, знали, что учение, передаваемое ими на словах, сохранится и дойдет до нас во всей своей целости и чистоте. Ведь кому передавали они это учение? — Не одному какому-нибудь человеку, не двум, не трем, а целому обществу верующих, целой Церкви. "Не должно, — говорит святой Ириней, — у других искать истину, которую легко заимствовать от Церкви. Ибо в нее, как в богатую сокровищницу, Апостолы в полноте положили все, что принадлежит истине". Могло ли не сохраниться устное учение Апостолов в столь верном и крепком хранилище, какова Церковь? И действительно, древние христиане свято хранили все то и дорожили всем тем, чему научились от Апостолов, что Признавали Божественным. Многие из них соглашались терпеть жесточайшие мучения, и терпели, и умирали, а не соглашались на изменения Священных Преданий. Таким образом, Апостолам нечего было бояться за устное свое учение: они передавали его обществу верующих, Церкви, которая есть живая книга веры, столп и утверждение истины, как говорит Апостол. Правда, много было споров и недоумений касательно Священных Преданий, но разве не было бы этих споров и недоумений, если бы Апостолы сами все написали? Были бы непременно. Священное Писание писано самими Апостолами, а разве мало было споров и недоумений касательно его? Когда люди судят по одному своему уму, тогда они никак не могут освободиться от недоумений; когда в людях действуют страсти, тогда они ни в каком случае не могут удержаться от споров. Так и касательно Священного Предания, и касательно Священного Писания много было недоумений и споров. Апостолы наперед это знали и предсказали, что будут лжеучители, так как и при них самих были уже они, — знали это; но они знали и то, что Церковь все недоумения, ими рассеваемые, разрешит, и все споры, ими возбуждаемые, прекратит. Святая Церковь, действительно, и исполнила это, и исполнила преимущественно на семи Вселенских Соборах. На сих Соборах вопросы и недоумения о Священном Предании и Священном Писании все разрешены, разъяснены; тут решал не один человек, а целые сотни мужей, решали не простые какие-нибудь христиане, а пастыри и учители Церкви, избираемые и поставляемые Духом Святым. Посему на решения Вселенских Соборов должно смотреть, как на решения Божественные, потому что собранные во имя Иисуса Христа Вселенские Соборы не новое какое-нибудь учение составляли, а утверждали то, что, как Божественное, дошло по преданию или находилось в Священном Писании. Таким образом, споры и недоумения, касательно Священного Писания и Священного Предания бывшие, Промысл Божий направил в назидание верующих: решением их еще более подтвердилось, что учение, заключающееся в Священном Писании и Священных Преданиях, есть, действительно, учение Божественное. Оно Божественное, ибо отразило все нападения, опровергло все возражения врагов своих, на семи Вселенских Соборах признано и утверждено. Не думайте, впрочем, что ныне уже не может быть никаких споров и недоумений касательно учения, заключающегося в Священном Писании и Священных Преданиях: люди — всегда люди, и страсти в них все те же. 5(Из поучений протоиерея Р. Путятина) Оглавление 74. Урок любви христианской «Чадца моя, не любим словом ниже языком, но делом и истиною» (1Ин. 3; 18). Чего не можешь ты сделать, любовь христианская? Разве только сатана не поддастся дивной силе твоей, разве только осатанелое, ожесточенное в греховной злобе сердце не смягчится от действия животворящей теплоты твоей! Для того и дано нам сердце, чтобы любить; любовью живет душа христианская, в любви находит она свое счастье, свое блаженство; «пребывали в любви — в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает» (1Ин. 4; 16); да и Сам Бог есть всесовершенная Любовь: «Бог любы, есть» (1Ин. 4; 16). Так говорит возлюбленный ученик Господа Иисуса Христа и Евангелист Иоанн Богослов, который самым делом показал, какую благодатную силу имеет любовь христианская. Святой Климент Александрийский в своих писаниях сохранил такой рассказ из жизни святого Апостола. "Раз святой апостол Иоанн пришел в один город, неподалеку от Ефеса, где, между прочим, преподав утешение братии, заметил юношу, видного собой, прекрасного лицом, с пламенным взором; после всего, обратившись к начальствующему епископу, сказал: "Его особенно поручаю тебе в присутствии Церкви и перед Христом свидетелем". Епископ принял юношу в свое попечение и обещал приложить о нем все старание. Святой Иоанн опять повторил свое завещание и засвидетельствовал его; наконец, отправился в Ефес. Старец, взявши к себе в дом порученного ему юношу, воспитывал его, надзирал за ним, заботился о нем с нежностью, наконец, просветил его и святым Крещением, но после сего менее уже стал наблюдать и стараться о нем в той надежде, что печать Господа, положенная на нем, послужит ему верной защитой. Освободившись преждевременно из-под надзора, юноша подружился, к несчастью, с молодыми людьми одних с ним лет, праздными, буйными, способными на всякое худое дело. Сперва они завлекли его тем, что не раз делали для него богатые пиры; потом, в одну ночь, отправившись на разбойнический промысел, взяли и его с собой; а, наконец, скоро склонили его и к важнейшим злодеяниям. Он привыкал к ним нечувствительно и, имея от природы отличные дарования, как дикий и могучий конь, сбившись однажды с прямого пути и закусив удила, быстрее и быстрее летел к пропасти. Отчаявшись же получить спасение от Бога, он не ограничился первыми опытами преступления, но решился на злодеяния самые ужасные, чтобы вполне уже разделить страшную судьбу с сообщниками своего злодеяния. Составивши из них шайку разбойников, он с охотой стал начальствовать над ней и превзошел всех зверством, кровожадностью и бесчеловечием. Спустя сколько-то времени, по одному нужному делу Иоанн опять приглашен был в тот же город. Устроивши все, что требовало его присутствия, он обратился к епископу и сказал: "Отдай же нам залог, который я и Спаситель вручили тебе в присутствии Церкви, тобой управляемой". Епископ сначала изумился, думая, не оклеветали ли его в присвоении каких-либо денег, тогда как он не брал никаких. Апостол далее изъяснился: "Я хочу знать о юноше, о душе брата нашего". Тогда старец тяжело вздохнул и со слезами сказал: "Он умер!" — "Как? Какой смертью?" — спросил Апостол. "Для Бога умер! — отвечал епископ, — стал злым, развратным, а, главное, разбойником. Теперь, оставив Церковь, он поселился на горе с подобным сообществом". Тут Апостол разорвал на себе одежду и с тяжким стоном, ударив себя по голове, воскликнул: "Доброго же стража душе брата нашего я оставил! Дайте мне коня! Пусть кто-нибудь проводит меня!" Тотчас со всевозможной скоростью он отправился из церкви. Наконец, подъезжает к указанному месту. Сторожевые разбойники схватили его, но он и не думал бежать или противиться. "Я затем и пришел, — говорил он им, — чтобы вы отвели меня к своему начальнику". А сей, между тем, ожидал его с оружием, но лишь только узнал, что приближается к нему Иоанн, со стыда обратился бежать. Апостол собрал все силы и, забывши старость свою, гнался за ним, крича ему вслед: "Что ты бежишь от меня, сын мой! не бойся! Есть еще надежда спастись тебе, сам буду отвечать за тебя Христу... Я рад, если нужно, умереть за тебя, как и Господь за нас; за твою душу я готов отдать свою... Остановись! Поверь, Христос послал меня!.." Услышавши это, юноша сперва остановился и смотрел в землю, потом бросил свое оружие, задрожал и горько заплакал. Когда же старец Апостол приблизился к нему и обнял его, то юноша оправдывался, чем только мог — одними стонами, и очищал себя слезами, как бы вторым крещением. Апостол уверял, клялся, что и для него приобретено Спасителем прощение грехов, умолял его, пал на колени, даже начал целовать его правую руку, как бы она была уже очищена покаянием, и, таким образом, опять привел его в Церковь. Потом Иоанн начал усердно и часто молиться за него Богу, вместе с ним содержал продолжительные посты, успокаивал его мысли разными назидательными беседами и, говорят, не прежде удалился, как совершенно уже возвратил его в недра Церкви". Так любовь великого старца Апостола из волка сделала кроткого агнца, из разбойника — послушного сына Церкви. А ведь если бы Апостол не отлучался в то время, когда оный юноша сводил знакомство с людьми порочными, то он уж, конечно, не допустил бы ему дойти до такого падения. — О, если бы побольше было этой святой любви и в наших грешных сердцах! Сколько неопытных юношей безвозвратно погибает в наше время, сколько выходит из них безбожников и злодеев, от которых позором покрылась наша родная земля! Отчего это? К вам, родители, первее всего этот вопрос. Ведь не родились же эти несчастные злодеи такими злодеями, какими они стали потом? Так ужели ваша любовь не может уберечь детей ваших от этой погибели? Конечно, может, да в том-то и дело, что не всякую любовь можно назвать истинной любовью. Ведь любил оного юношу и епископ, которому поручил его Апостол, но оставил его без надзора, и — юноша едва не погиб; любил своих детей и мягкосердечный первосвященник израильский Илий, нежно любил их, но по любви своей позволял им всякое своеволие, а через это погубил и их, и себя самого. Значит, можно любить человека, и своей любовью ему же только вредить. А это будет уже любовь неразумная. Ты любишь своих детей? Так не позволяй им уклоняться с пути правого. Ты видишь, что они начинают сводить знакомство с людьми недобрыми? Ты слышишь, как они повторяют речи непристойные, каких наслушались у своих же порочных товарищей? Останови их властным словом родительским, запрети им строго-настрого знаться с порочными сверстниками. Или ты боишься огорчить их? Не бойся! После они же поблагодарят тебя за это. Только не упускай дорогого времени по пословице: выправляй деревцо, пока оно молодо, уростет да окрепнет — тогда поздно будет... Первосвященник Илий не исправлял своих детей, пока они молоды были, он стал их уговаривать только уж тогда, когда на их дерзкие кощунственные поступки стал жаловаться весь народ израильский. "Для чего вы делаете такие дела? — говорил он детям своим, — я слышу худые речи о вас от всего народа Господня; нет, дети мои, нехороша молва, которую я слышу о вас; не делайте так: вы развращаете народ Господень". Но уж поздно было: дети, сказано в книге Царств, не слушали голоса отца своего, и Господь решил предать их смерти (1 Цар. 2; 23-25). Вот чего бойтесь, родители! А не того, как бы не огорчить своих любимых детей. Если любишь своего сына, то возлюби паче всего его душу, — о ней прежде позаботься, чтобы она не погибла, — ведь в ней-то и есть образ Божий, который мы должны любить паче всего... Тогда любовь твоя будет разумная, любовь истинная. (Рассказ из Жития святого апостола и Евангелиста Иоанна Богослова) Оглавление 75. Помните, дети, пятую заповедь Дети, повинуйтесь своим родителям о Господе, ибо сего требует справедливость. «Чти отца твоего и матерь твою — это первая заповедь с обетованием: да благо ти будет, и будеши долголетен на земли» (Еф. 6; 1-3). Господь возвысил отца над детьми и утвердил суд матери над сыновьями. Почитающий отца очистится от грехов, и уважающий мать свою будет как приобретающий сокровища. Почитающий отца будет иметь радость от детей своих и в день молитвы своей будет услышан. Уважающий отца будет долгоденствовать, и послушный Господу успокоит мать свою. Боящийся Господа почтит отца и, как владыкам, послужит родившим его (Сир. 3; 2-7). Всем сердцем почитай отца твоего и не забывай родильных болезней матери своей. Помни, что ты рожден от них, и что можешь ты воздать им, как они тебе? (Сир. 7; 29-30). Делом или словом почитай отца твоего и мать, чтобы пришло на тебя благословение от них, ибо благословение отца утверждает домы детей, а клятва матери разрушает до основания. Не ищи славы в бесчестии отца твоего, ибо не слава тебе — бесчестие отца. Сын! Приими отца твоего в старости его и не огорчай его в жизни его. Хотя бы он и оскудел разумом, имей снисхождение и не пренебрегай им при полноте силы твоей. Ибо милосердие к отцу не будет забыто, несмотря на грехи твои, благосостояние твое умножится. В день скорби твоей вспомянется о тебе, как лед от теплоты, растают грехи твои (Сир. 3; 8-10, 12-15). Помни об отце и о матери твоей, когда сидишь среди вельмож, чтобы тебе не забыться перед ними и по привычке не сделать глупости (Сир. 23; 17-18). Оставляющий отца — тоже, что богохульник, и проклят от Господа раздражающий мать свою (Сир. 3; 16) Глаз, насмехающийся над отцом и пренебрегающий покорностью к матери, выклюют вороны дольные и сожрут птенцы орлиные (Притч. 30; 17). Кто обкрадывает отца своего и мать свою, и говорит: "Это не грех", — тот сообщник грабителям (Сир. 28; 24). — Вот как учит Слово Божие о почтении к родителям. "Самая совесть наша, — говорит святитель Тихон Задонский, — убеждает нас с любовью почитать родителей своих. Всякое почтение отдавай, христиане, родившим тебя, да благо тебе будет. Кого тебе и почитать, как не родителей? Родители твои суть великие благодетели твои, показывай им свою достойную благодарность. Поминай болезни и труды их, в твоем воспитании подъятые, и буди им за то благодарен. Знай точно, что ничем за благодеяние их, тебе оказанное, воздать не можешь. Много они тебя одолжили; много и ты им должен. Являй убо им сердечную за то благодарность во всю жизнь твою. Всякое послушание им показуй, — послушание же сие разумей тогда, когда родители приказывают тебе согласное Слову Божию или непротивное. Потому и Апостол святой повелевает детям слушать родителей своих о Господе, то есть слушать в том, что Господу непротивно. Ежели же противное слову Божию что повелевают, в том крайне не должно слушать. О сем Христос Сын Божий научил в Святом Евангелии: «...иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин» (Мф. 10; 37). — Никакого дела вновь без их совета и соизволения не начинай, но о всем у них совета и соизволения спрашивай. Крайне берегись грубым словом оскорбить их, но со всякой учтивостью говори им и отвечай. Ежели за что наказуют тебя, и знаешь подлинно, что ты в том виноват, признавай свою виновность со смирением, с кротостью претерпи наказание, ибо наказуют тебя, да исправен и добр будеши. Ежели же знаешь свою невинность, и совесть твоя тебе оправдывает, то объявляй свою невиновность со всякой учтивостью и смирением, да познают, что ты чадо их. Во всякой нужде и недостатке не оставляй их, но помогай им и послужи им, а паче в старости, какие немощи в них увидишь, молчанием прикрывай. Но ежели что и соблазнительное увидишь, крайне берегись осудить и кому объявить о том. Не подражай в сем деле Хаму, сыну Ноеву, который, видя наготу отца своего, изшед вон, поведал братьям своим; но последуй Симу и Иафету, братьям его, которые покрыли наготу отца своего и не видели ее. Буди убо и ты видай, аки не видай, когда что увидишь в своих родителях. Ежели проступишься и как-нибудь оскорбишь их, немедля, но тотчас со смирением, проси прощения, да не Суду Божию подпадеши, ибо если у всякого человека, оскорбленного нами, должно нам просить прощения и с ним примириться, по словеси Христову, кольми паче так должно нам поступать с родителями нашими, которых и любить, и почитать паче прочих людей должны мы". И все святые Божии являли достоподражаемый пример послушания своим родителям. Довольно указать на Исаака, который из послушания отцу своему, Аврааму, охотно позволил ему связать себя и возложить на жертвенник, соглашаясь лучше умереть от руки отца, нежели воспротивиться его воле. А какое высокое почтение отдавали своим родителям древние люди! Кто был Соломон? Знаменитый мудрец, могучий царь, но и о нем читаем, что когда вошла к нему мать его, Вирсавия, просить об одном деле, он встал перед ней и поклонился ей, и поставили престол для матери царя, и она села по правую руку его. Наконец, высочайший пример повиновения родителям явил в Себе Сам Господь наш Иисус Христос, как о том свидетельствует Святое Евангелие. Из повиновения к Своей Пресвятой Матери совершил Он и первое чудо Свое в Кане Галилейской, претворив воду в вино. А какой пример нежной заботливости о Своей Матери явил Он в то время, когда со Креста поручил Ее попечению Своего ученика, возлюбленного Иоанна! Дети! любите и почитайте своих родителей! Благословение родительское на воде не тонет и в огне не горит. Молитва родительская не допустит погибнуть человеку — она со дна моря достанет! Сколько детей исцелилось, сколько из мертвых воскресло, сколько на путь покаяния обратилось по молитве родительской! Блаженный Августин до своего Крещения со всей беспечностью молодости предавался греховным удовольствиям. Отец его, как язычник, сам нисколько не заботился об исправлении сердца своего сына; но мать, как набожная христианка, глубоко скорбела о том, плакала и молилась, чтобы Сам Господь, имиже весть судьбами, исторгнул любезное ей детище из бездны порока. "Плакала, — как замечает сам Августин, — более, нежели другие матери плачут о смерти своих детей, ибо видела его духовную смерть". С глубокой скорбью пришла она раз к одному епископу и, поведавши ему свое горе, просила его помолиться Богу о сыне. "Поди с миром, — сказал святитель, — поступай так, как теперь поступаешь; невозможно, чтобы дитя толиких слез и молитв погибло". Слова этого пастыря оправдались на деле. Августин, чудесным образом обращенный в христианство, сделался не только радостью для своей матери, но и утешением всей Церкви, славным учителем и твердым защитником ее святых истин — словом и делом. Так сильна у Бога молитва родительская! А вот пример и того, как строго Бог наказывает непочитающих родителей. К преподобному Парфению однажды приведен был юноша, жестоко мучимый нечистым духом. Святой старец, который своими чудодейственными молитвами исцелял больных при первом воззрении на страждущих, без всякой даже просьбы с их стороны, — теперь, посмотревши на молодого человека, отвратился от него с негодованием. Родители бесноватого, припадая к стопам святого, со слезами умоляли сжалиться над их сыном и освободить их от великого несчастья; но Парфений отвечал: "Сын ваш недостоин исцеления, ибо дух мучитель дан ему в наказание за то, что он вас злословил". Не скоро и только во уважение к настоятельной слезной просьбе родителей святой старец согласился принести молитву Богу о юноше и тем избавил его от страшного мучения. Справедливо говорит святитель Тихон, что таковые дети, или паче выродки рода человеческого, гнусны. Слово Божие изрекает на них грозное проклятие: «проклят бесчестяй отца своего, или матерь свою» (Втор. 27; 26); и по закону Моисееву таковые предавались смертной казни (там же). "Итак, берегись, христиане, оскорблять родителей своих, — увещевает тот же святитель, — дабы не испытать на себе карающую руку Божию. После Бога нет у нас больших благодетелей, как родители наши. Страшно быть неблагодарным к ним. Притом знай: каков ты к своим родителям будешь, таковы и дети твои к тебе будут, по словеси Христову: «в нюже меру мерите, возмерится вам» (Мф. 7; 2).