494. «Я не твой брат…» Слышим, что один другому говорит: "Я-де не твой брат". Чудно, что человек человеку говорит, и не стыдится говорить: "Я-де не твой брат!" Осмотрись, человече, от какого духа слово это произносишь: "Я не твой брат", — и сам увидишь, что это дух гордости издает так свой запах злой. Если ты не его брат, то чей же? Он — человек, а тебя как назвать — ангелом или бесом? Скажи, скажи пожалуй; ведь сам ты говоришь человеку: "Я не твой брат!" Я-де высокий, а он низкий; я-де богат, а он нищ; я-де благородный, а он незнатный; я-де господин, а он раб; я-де человек, а он злой, и прочее. О человече, посмотри на Христа, Сына Божия; кто Его выше, кто Его благороднее, кто Его богаче, кто Его славнее, кто Его лучше, кто Его премудрее? Никто с Ним сравниться не может и ни в чем. Он есть Бог вечный, Царь царствующих и Господь господствующих, и во свете живет неприступном. И хотя столь велик Он и славен, однако ж не стыдится человеков братиею Своею «нарицати... глаголя: возвещу имя Твое братии Моей... И паки... идиже ко братии Моей и рцы им: восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему» (Евр. 2; 11-12, Ин. 20; 17). А ты кто, который говоришь человеку: "Я-де не твой брат", — и не хочешь подобного себе братом назвать? Знатный ли ты, но такой же человек, как и незнатный. Благородный ли ты, но такой же человек, как и худородный. Властелин ли ты, но такой же человек, как и подчиненный твой. Господин ли ты, но такой же человек, как и раб твой. Богатый ли ты, но такой же человек, как и нищий, и прочее. А что добрым себя человеком называешь, а другого злым, то еще неизвестно, кто лучшие: ты ли, или он, которого ты злым называешь. Не тот добр, кто себя называет добрым, но тот, кто добро творит и кого Бог, Праведный Судия, похваляет. Посмотри во гробы мертвых и увидишь, что и ты брат всякому человеку. Вы же (князья, вельможи — славные, благородные, господа, — богатые и знатные, как боги в мире почитаемые, «яко человецы умираете» (Пс. 81; 7). Пойми же, возлюбленный, что и ты — человек такой же, как и прочие, что именно об этом день рождения и смерти показывает тебе, и, отложив гордость, возлюби смирение Христово; тогда будешь всякого человека и даже самого незнатного братом своим называть. «Всяк возносяйся смирится, смиряли же себе вознесется» (Лк. 18; 14). (Из творений святителя Тихона Задонского) Оглавление Плоды гордости «Бог гордым противится, смиренным же дает благодать» (1 Пет. 5; 5) Премерзкий грех — гордость, но мало кто сознает его в себе, потому что он глубоко в сердце укрывается. Начало гордости есть незнание себя самого. Это незнание ослепляет человека, и потому человек гордится. О, когда бы человек познал себя самого, познал бы свою бедность, нищету и окаянство, он никогда бы не гордился! Но тем более несчастен человек, что не видит и не познает бедности и окаянства своего. Гордость познается от дел, как дерево от плодов. Посмотрим же, каковы плоды этого горького семени — гордости. Первый: Гордый человек всячески ищет себе чести, славы и похвалы; он всегда хочет показаться чем-нибудь и другим указывать, повелевать и начальствовать. А кто препятствует желанию его, сильно на того гневается и злобится. Второй: Лишившись чести и начальства, он ропщет, негодует и бранится: "Чем я согрешил? в чем я виноват? того ли труды мои и заслуги достойны?" А часто бывает, что такой человек в отчаянии сам себя и жизни лишает. Третий: Он берется за дела выше сил своих, дела, которые не может сделать. О человече! Что касаешься бремени, которого не можешь понести? Четвертый: Он самовольно вмешивается в чужие дела: везде и всякому хочет указывать, хотя и сам не знает, что делает. Так гордость ослепляет его. Пятый: Без стыда хвалит себя и возвышает: я-де то и то сделал, такие-то и такие заслуги обществу показал. О человече! Исчисляешь свои заслуги; но почему же о погрешностях своих не говоришь? А если стыдно их объявлять, то стыдись и себя хвалить. Шестой: Других людей презирает и унижает: он-де подлый человек, он негодный, и прочее. Человече! Он такой же человек, как и ты; вси бо человеки есмы. Он грешник, но думаю, что и ты от этого имени не отречешься; он в том согрешил или грешит, а ты в другом, а может быть, что и в том же. «Вси бо согрешиша и лишены суть славы Божия» (Рим. 3; 23). Седьмой: Власти и родителям своим не покоряется, не повинуется: у гордых выя жестока и непреклонна. Они всегда хотят поставить на своем. Восьмой: Добро, какое имеет у себя, себе самому приписывает, своему тщанию и трудам, и своему разуму, а не Богу. О человече! Что ты от себя можешь иметь, когда сам нагим исшел из чрева матери твоей? Что можешь иметь, если Бог, источник всякого добра, не подаст тебе? Что тщание и труд наш может сделать без помощи Того, Который един все может, и без Которого всяк ничто, как тень без тела? Девятый: Обличения и увещания крайне не любит; считает себя во всем исправным, хотя и весь замаран. Десятый: В унижении, в презрении, в бедах и напастях не терпит, негодует, ропщет, а часто и хулит. Одиннадцатый: В словах и поступках показывает надменность и пышность. Вот плоды гордости, Богу и человекам ненавистной! Горьки эти плоды, потому что горько и семя, от которого рождаются они. «Еже есть в человецех высоко, мерзость есть пред Богом» (Лк. 16; 15). Почему и писано есть: «всяк возносяйся смирится» (Лк. 14; 11). Противоположная гордости добродетель есть смирение. И сколь гнусна и мерзка гордость, столь благоприятно и любезно Богу и человекам смирение. Ни на что великий и высокий Бог так милостиво не взирает, как на смиренное и умиленное сердце. Поэтому и Пресвятая Богородица глаголет о Себе: «призре на смирение рабы Своея» (Лк. 1; 48). Когда гордость отступает от человека, то вселяется в него смирение, и чем более уменьшается гордость, тем более возрастает смирение: одно другому, как противное, место уступает. Тьма отходит, и наступает свет. Как рассудим себя самих и познаем наше бедствие и окаянство, то довольно будем иметь причин к смирению. Рождаемся мы нагими и с плачем; живем в бедах, напастях и грехах; умираем со страхом, боязнью и воздыханием; погребаемся в земле, и в землю обращаемся. Тут не видно, где богатый, где нищий, где благородный и где незнатный, где господин и где раб, где мудрый и где неразумный лежит. Все там сравнялись, потому что все в землю обратились. Почему же убо земля и гной возносится? Почему гордится земля и пепел? Возлюбленные христиане! Познайте бедность свою и окаянство, и «смиритеся... под крепкую руку Божию, да вы вознесет во время» (1 Пет. 5; 6). Познаем, возлюбленные, что мы христианами именуемся от Христа, кроткого и смиренного сердцем; стыдно и весьма неприлично гордиться христианам, когда Христос, великий и высокий Бог, смирил Себя. Срамно гордиться рабам, когда Господь их смирен. Нет ничего столь неприличного и непристойного для христиан, как гордость, и ничто так не показывает христианина, как смирение. От смирения познается человек, что он — истинный ученик кроткого и смиренного сердцем Иисуса. Если хотим показать свидетельство, что мы — истинные христиане, то научимся от Христа быть смиренными, как Сам Он увещевает нас: «научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем» (Мф. 11; 29). «Вы глашаете Мя Учителя и Господа, и добре глаголете: есмь бо. Аще убо Аз умых ваши нозе, Господь и Учитель, и вы должни есте друг другу умывати нозе. Образ бо дах вам, да, как Аз сотво-рих вам, и вы творите» (Ин. 13; 13-15). Воззрим на этот живой образ смирения, и последуем Ему; посмотрим в это зеркало и очистим себя от гордости нашей; не постыдимся послужить рабы рабам и грешники грешникам, когда Господь рабам Своим служить не постыдился. Нет ничего выше смирения, и нет ничего подлее гордыни; смирением люди возносятся, а гордостью смиряются; смирением из грешников делаются праведниками, а гордостью из праведников делаются грешниками, смирение и Богу благоприятно, и человекам любезно. Научимся убо смирению, да Бог призрит на нас, и оправдает нас. Напишем и углубим в памяти нашей вышеположенное слово апостольское: «Бог гордым противится, смиренным же дает благодать». Аминь. (Из творений святителя Тихона Задонского. Т. V, с. 100, 209-210) Оглавление 495. Молитесь, матери, за детей своих! «Помилуй мя, Господи, Сыне Давидов, дщи моя зле беснуется!» (Мф. 15; 22). Так умоляет Христа о своей дочери женщина Хананеянка. Тягостно было положение ее! Бес жестоко мучил ее дочь. Взирая на страдания дочери, она не менее того страдала сама. Страдали обе: и мать, и дочь. И вот, мать придумала средство облегчить свое положение, — она решилась обратиться ко Христу. Давно она искала Его, давно желала где-нибудь встретить Его, — и вдруг слышит, что Христос Сам пришел к тем городам, близ которых жила она. Увидев Его, она бежит за Ним, бежит и кричит, повторяя свою мольбу к Нему: «Помилуй мя, Господи, Сыне Давидов..». Долго Христос не исполнял просьбу ее, испытывая веру и терпение ее, наконец — одним словом заочно исцелил дочь ее, и бес оставил ее. Вот какую силу, какое действие имеет перед Богом молитва матери! Но это молилась язычница, услышана в молитве та, которая не имела права на милость. Какую же, значит, силу будет иметь перед Богом молитва матери-христианки, когда она молится о чадах своих! И как нужна такая молитва! Нужна детям молитва матери, когда они еще во чреве матери. Она низводит на зачатый плод росу благословения Божия; она еще прежде рождения делает его любезным Богу. Многие матери во время чревоношения имеют обыкновение освящать себя исповедью и причащением Святых Таин. Прекрасный обычай! Но это делается у нас часто из-за опасения за жизнь свою и для подавления страха смерти; делайте же это, главным образом, с целью освящения носимого плода, и плод ваш будет освящен Духом Святым, подобно как исполнены были этим Духом еще во чреве матери Иоанн Предтеча, Самуил, Самсон и другие избранники Божии. Но во всяком случае молитесь, и молитва ваша будет спасительна для вас и для младенца. Молитесь, матери, о детях, когда они увидят свет Божий, когда они просветятся Святым Крещением, когда они находятся в состоянии детства. О, как нужна и в это время молитва материнская! "Что-то будет отроча сие?" — говорили все при рождении Иоанна Предтечи. Подобный вопрос не просится ли на ум при виде всякого дитяти? Что-то будет с ним, с этим только что рожденным, затем новопросвещенным, и наконец с этим беспечно резвящимся малюткой? Как он пройдет скользкий и тернистый путь жизни, на который вступил? Преодолеет ли опасности? победит ли искушения, ожидающие его тут, исполнит ли обеты, данные при Крещении? будет ли христианином по жизни, или только по имени? Что, если мать девять месяцев носила его под сердцем только затем, чтобы он потом своей жизнью унижал имя Божие, жил во вред другим и погибель себе? Но вы, матери, боитесь и представить себе это. Так молитесь же за дитя, молитесь именно в то время, когда оно только вступит в водоворот жизненный. Много случаев вы можете иметь к этой молитве. Вот дитя на руках ваших прильнуло к груди вашей; оно смотрит на вас то весело, то как будто уныло; оно чего-то все еще точно ждет от вас. О, в этот момент вознесите за него к Богу сердечный вздох, произнесите слово, хотя краткой, но горячей молитвы, и это будет самый дорогой подарок для него. Вот вы сидите над колыбелью своего дитяти, убаюкиваете его. Вокруг тишина, а мысли ваши носятся туда и сюда, а больше склоняются к любимому вами предмету — вашему детищу. О, и в это время пролейте над ним слезу горячей молитвы за счастье его, наипаче же за спасение души его, которое нужнее всего. И поверьте, ни один вздох, ни одна слеза, пролитая за дитя ваше, не будут забыты у Бога, но привлекут милость Божию к нему. Дитя ваше ходит в школу. Не оставляйте его и здесь без молитвенного напутствия, молитесь, да развивается ум его прежде всего к познанию Бога, а сердце его пусть исполняется страхом Божиим и любовью ко Христу Спасителю. Молитесь, матери, о детях, когда дети ваши достигнут возраста зрелого, будут хорошо образованы, хорошо устроены, будут полезными общественными деятелями, добрыми христианами; возносите за них Богу молитву благодарственную. Вот вы молились о детях в их детстве, и Господь внял вашей молитве, — как же теперь не возблагодарить Его? Возносите за них молитву просительную, чтобы счастье не надмевало их, изобилие жизненных средств не вредило душе их, — молитесь, чтобы они веру и благочестие соблюли до конца. И на самом тихом море бывают бури. И в жизни каждого человека бывают падения, искушения, встречаются несчастья, даже опасения за самую жизнь. О, молитва матери в это время — какая ему подмога, какая сила и защита! Видели ли вы такой случай, как нежно любящая мать отправляет сына своего на войну? Сколько благожеланий, сколько благословений льется прямо из сердца материнского и посылается вслед его! Сколько молений о сохранении жизни его! И напрасны ли эти моления? Бывали случаи, что образ, носимый сыном на груди, которым благословила его мать, этот образок, принятый с верой, оказывался охранителем от смерти даже среди тысячи смертных случаев вокруг. Так молитесь и вы за чад своих, и вы спасете их не от одного, быть может, преткновения, не от одной опасности на жизненном пути. Но Бог не порадовал вас детьми покорными, добрыми. Дети вас огорчают своим дурным поведением; они своей порочной жизнью бесчестят род ваш, заставляют страдать семью, губят себя. Душа ваша болит за них, сердце трепещет при мысли, что ожидает их в будущем. О, не унывайте, не падайте духом, не приходите в отчаяние, а молитесь! Был порочный сын у одной матери. Мать видела гибель сына и плакала, все меры испытала к его исправлению и ни от чего успеха не видела. Тогда обратилась она к Богу и слезно молилась, чтобы Сам Господь, какими знает путями, извлек погибающего ее сына из бездны порока. С глубокой скорбью пришла она однажды к епископу и исповедала ему свое горе, прося у него слова утешения. "Молишься ли ты о сыне?" — спросил ее епископ. "Молюсь, — отвечала мать, — день и ночь молюсь, слезно молюсь". — "Поди с миром, — сказал он ей, — поступай так; не может быть, чтобы погибло дитя стольких слез и молений". Слова этого пастыря оправдались на деле. Сын ее исправился, стал вести строгую жизнь и сделался не только радостью для своей матери, но и утешением для всей Церкви Христианской. Это был блаженный Августин — великий учитель Церкви. Таково действие материнской молитвы! Она может спасти чадо, стоящее на краю погибели, всеми обреченное на погибель. Молитесь же, матери за детей своих, как бы далеко ни ушли они по пути порока, — тем усерднее, тем пламеннее молитесь, чем порочнее они, — не оставляйте молитв, хотя бы Господь долго и не внимал вашей молитве. Почем знать? Дурные дети — это, может быть, нам наказание от Господа за наши прегрешения; а сознавая это, как не усиливать свою молитву и о себе и о детях наших? Но скажут: "Какая же мать не молится о детях своих?" О, есть матери, которые, будучи постоянно огорчаемы детьми своими, во гневе и злобе на них подвергают их даже проклятию, или желают смерти им. Ах, какой страшный грех проклинать детей! Думают ли матери, какой из-за этого вред делают и себе самим, и детям своим? «Благословение бо отчее, — говорит Премудрый, — утверждает домы чад, клятва же материя искореняет до основания» (Сир. 3; 8,9). Слышите, что делает клятва матери! И бывают случаи, что слова эти исполняются в точности. Блаженный Августин, в своих сочинениях рассказывает об одном таком случае, бывшем в его время. Одна мать за дерзости и грубости прокляла девять сыновей своих, и что же? Они все впали в расслабление, так что все члены их стали дрожать; они бросили свой дом и стали скитаться из города в город, а сама мать, увидав, как неблагоразумно во гневе своем поступила, с отчаяния и горя лишила себя жизни. Так вредно, гибельно проклятие материнское и для проклинающей, и для проклинаемых. Итак, матери, не гнева Божия, но благословения и милостей Божиих испрашивайте детям своим, молитесь за них, как за добрых, так и за дурных. Господь терпит нас, оскорбляющих Его своими грехами; потерпите и вы детей своих, когда они не таковы, каковыми бы вы желали их видеть. Вам нужно утешение и подкрепление, ищите и просите их у Господа Иисуса и Пречистой Матери Его. Она — Матерь всех скорбящих. Ужели вас одних Она забудет и не утешит? Нет, к вам-то Она особенно и близка. Матери и дети, радующиеся и скорбящие, все будем прибегать под кров Матери Божией и после Бога на Нее единую возлагать свое упование. Мати Божия! Молись за нас пред Сыном Своим и подавай каждому то, что ему нужно для пользы души его! Аминь. (Из книги "Сборник поучений " священника П. Шумова) Оглавление 496. Святая икона Божией Матери «Троеручица» Не краскам и деке мы воздаем честь, поклоняясь иконе святой, а тому, кто изображен на ней. Не от самого изображения мы надеемся милость и помощь получить, а от того, чей лик видим на нем. И упование веры не посрамляет верующего: кто воздает честь, например, святой иконе Богоматери, того Она, преблагословенная Владычица наша, берет под Свой благодатный покров и заступление, тому Она Сама — и помощь, и защита во всякой скорби и напасти. И если бы можно было собрать все известные примеры Ее благодатного заступления притекающим с любовью к Ее святым иконам, то можно было бы наполнить ими многие книги; поэтому приведем здесь только одно поучительное сказание о святой иконе Ее, именуемой "Троеручица". История этой чудотворной иконы тесно связана с историей жизни великого песнописца Православной Церкви — преподобного Иоанна Дамаскина. Эта святая икона была его келейной иконой; перед ней он всегда совершал свое молитвенное правило, перед ней изливал свои сердечные чувства, перед ней воспевал свои дивные песнопения, коими и доселе благоукрашается наше Православное Церковное Богослужение. В скорбное для Церкви Божией время жил Иоанн; это было время тяжкого гонения на святые иконы от царей-иконоборцев: Льва Исаврянина (с 717 по 741 годы по Р.Х.) и сына его Константина Копронима (с 741 по 775 годы по Р.Х.). Святые иконы, по указу царскому, выносили из церквей и подвергали всяческому поруганию и уничтожению, православные, почитавшие их, терпели пытки, изгнания, а нередко и смерть. Иоанн родился и вырос в Сирии, в городе Дамаске, где отец его был министром при дворе Дамасского калифа (князя); калиф полюбил молодого, прекрасно образованного Иоанна и сделал его градоначальником в Дамаске. Нелегко было Иоанну смотреть на притеснения христиан от турок неверных; но еще тяжелее было слышать, как преследовал православных за почитание святых икон свой же, христианский император, Лев Исаврянин. Не стерпел он неправды этой и написал сочинение в защиту святых икон. "Вижу, — писал он, — что Церковь Божия волнуется жестокой бурей, и думаю, что теперь не время молчать; боюсь Бога более, чем государя земного; а власть государя легко может увлекать народ". Это сочинение он послал в Царырад своим друзьям и просил их распространить его среди православных; по просьбе друзей он написал и еще два послания о том же. Эти послания повсюду читались с жаждой, и колеблющиеся укреплялись в Православии, а иконоборцы краснели от стыда и кипели злобой на мудрого защитника святых икон. Узнал об этих письмах Иоанновых и сам царь-иконоборец Лев; понятно, что он не мог простить Иоанну такой, по его мнению, дерзости против его нечестивых указов, но Иоанн жил не под его властью; оставалось действовать против него только хитростью. И вот, он призывает искусного писца, приказывает ему достать какое-нибудь письмо, писанное рукой Иоанна, изучить по этому письму почерк руки Иоанна и потом написать его подчерком подложное письмо на имя императора, будто бы Иоанн предлагает ему передать город Дамаск посредством измены калифу в руки греков. Сказано — сделано, и это подложное письмо царь Лев посылает калифу, уведомляя его, что он, как добрый сосед, не хочет пользоваться изменническим предложением Иоанна и выдает его на суд законному государю. Можно себе представить, каким гневом воспылал калиф на невинного Иоанна! Он не стал слушать никаких его оправданий и тотчас же приказал отсечь ему кисть правой руки, будто бы изменившей долгу верности и признательности. Приказание исполнили; Иоанн, обливаясь кровью, в изнеможении от страшной боли был отведен в свой дом, а его рука, на страх всякому изменнику, вывешена на городской площади. Настал вечер; невинный страдалец, полагая, что разгневанный калиф несколько уже успокоился, посылает к нему близких друзей своих с такой просьбой: "Государь! я страдаю ужасно от нестерпимой боли; смилуйся надо мной: прикажи отдать мне мою руку; я думаю, что когда предам ее земле, мне легче будет!..." Калиф смиловался, и кисть руки была возвращена страдальцу. Тогда Иоанн затворился в своей молитвенной комнате, приложил мертвую отсеченную кисть к руке и с горькими слезами пал перед иконой Матери Божией... Нужно ли говорить, как пламенна была его молитва? Со всей силой сердечной веры он умолял Заступницу рода христианского исцелить его усеченную руку, дабы он мог продолжать свои писания в защиту икон святых, на пользу Церкви Православной и во славу Божию. Обессиленный страданиями, он наконец впал в дремоту, и вот, в тонком сне, он видит, что лик Владычицы взирает на него с иконы светлым и милостивым взором; Она говорит ему: "Вот, твоя рука теперь здорова; не скорби же, и исполни то, что обещал ты в молитве своей". Иоанн пробудился: ощупал, осмотрел свою руку и едва мог поверить своим чувствам: рука, как и прежде, была целой, ни следа болезни; только там, где она была отсечена, как бы в удостоверение чуда, остался признак кровавого усечения, подобно розовой нити... Так скоро услышала скорбную молитву Своего избранника Матерь милосердия! В полноте благодарного чувства Иоанн воспел в честь Ее новую песнь: "О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь", — ту дивную песнь, которую Церковь повторяет на литургии Василия Великого во дни Святой Четыредесятницы. В память дивного исцеления Иоанн вычеканил из серебра кисть руки и приложил ее к иконе, перед которой молился об исцелении, отчего эта икона и получила название: "Троеручица". Недолго прожил после этого святой Иоанн в шумной столице калифа; несмотря на просьбы и увещания Дамасского владетеля, он вскоре раздал все свое имущество бедным и удалился в тихую пустынную лавру преподобного Саввы Освященного, взяв с собой единственное сокровище — икону Матери Божией. Здесь провел он много лет в строгих подвигах послушания; здесь писал он свои вдохновенные песнопения, здесь и почил от трудов своих на сто четвертом году своей святой жизни. А его неразлучная спутница — святая икона "Троеручица", через пятьсот лет после его кончины, была вручена на благословение великому Сербскому подвижнику, святителю Савве, посетившему лавру своего святого соименника. Святитель Савва Сербский отнес икону в родную Сербию, откуда она через некоторое время, по воле Самой Царицы Небесной, прибыла, наконец, на Святую гору Афонскую, в монастырь Хилендарский„и поставлена в алтаре соборного храма. Однажды умер в обители игумен; в среде братии возникли споры, кого избрать во игумена? Одни стояли за того, другие за другого. В их спор вступила Сама Матерь Божия: однажды, когда братия собрались к утрени, они увидели на игуменском месте икону "Троеручицы". Ее снова поставили в алтаре, но наутро она оказалась опять на месте игумена. И снова перенесли ее в алтарь, а двери церкви запечатали, чтобы никто не мог войти туда. Но и на третий день икона оказалась на игуменском месте. Пока братия рассуждали, что это значит, — пришел известный в их обители затворник и сказал: "Не трогайте святую икону с игуменского места: Сама Матерь Божия желает Своей иконой быть нам вместо игумена...". С той поры в Хилендаре нет игумена, а только — наместник игуменский; церковники берут благословение на всякое послушание у святой иконы Троеручицы. Одевшись в мантию, они делают перед ней два земных поклона, с крестным знамением целуют ее руку, а потом, как перед Настоятельницей, падают в землю уже без крестного знамения... И сознаются иноки благоговейные, что, подступая к иконе святой, они ощущают невольный страх, как перед начальником, а вместе с тем и чувство детской любви, как перед Матерью вечной любви и утешения... Оглавление 497. Забудь свои добрые дела От самохвальства фарисей стал хуже мытаря. Если хочешь доказать великую добродетель, не высокомудрствуй, и тогда покажешь еще большую; не думай, что если ты уже совершил что-нибудь, то все уже сделал. Если смиренномудрие из грешников делает праведников, хотя это не есть смиренномудрие, но только искреннее сознание; и если искреннее сознание имеет такую силу в грешниках, то смотри, чего не сделает смиренномудрие в праведниках? Итак, не губи труды свои, не делай, чтобы твой пот был пролит напрасно, и ты, пробежав тысячи поприщ, лишился всякой награды. Господь гораздо лучше тебя знает твои заслуги. Если ты дашь чашу холодной воды, Он и этого не презрит. Если подашь одну полушку, если только вздохнешь, — Он примет все это с великой благосклонностью, и вспомнит, и определит за это великие награды. Для чего же ты рассматриваешь свои добродетели и всегда показываешь нам оные? Или ты не знаешь, что если хвалишь самого себя, не будешь похвален Богом? Равным образом, если ты унижаешь самого себя, Он непрестанно будет прославлять тебя перед всеми. Ибо Он не хочет уменьшить награду за труды твои. Что я говорю, уменьшить? Он все делает и устраивает, чтобы и за малое увенчать тебя, ищет всяких предлогов, за что бы избавить тебя от геенны. Поэтому-то, если ты потрудишься лишь одиннадцатый час дня, Господь даст тебе полную награду. Если только вздохнешь, только прослезишься, Он Сам тотчас воспользуется всем этим, как случаем к твоему спасению. Итак, забудь о своих добрых делах. Но ты скажешь: "Как можно не знать того, что нам совершенно известно?" Что ты говоришь? Ты непрестанно оскорбляешь Господа, живешь в небрежении и не знаешь того, что ты грешил, а не можешь позабыть о своих добрых делах? Каждый день оскорбляя Бога, мы не обращаем на это и внимания. А если подадим бедному хотя малую монету, то занимаемся этим непрестанно. Это крайнее безумие! Забвение добрых своих дел есть самое безопасное их хранилище. И как одежда и золото, если мы раскладываем их на торгу, то они привлекают многих злоумышленников, а если убираем и скрываем их дома, то они находятся в безопасности, так если и добрые свои дела мы постоянно держим в своей памяти, то тем оскорбляем Господа, вооружаем врага и возбуждаем его к их похищению. Если же никто не будет знать их, кроме Того, Кому знать оные надлежит, то они пребудут в безопасности. Итак, не хвались ими, чтобы кто-нибудь не лишил тебя оных, чтобы с тобой не случилось то же, что с фарисеем, который носил их на языке своем, откуда и похитил их диавол. Хотя он и с благодарением припоминал себе оные, и все возносил к Богу, но и это не спасло его. Ибо благодарящему Бога неприлично поносить других и превозноситься перед грешниками. Если ты благодаришь Бога, то тем только и довольствуйся; не говори о том людям и не осуждай ближнего. Ибо это уже не есть дело благодарности. Если же ты хочешь знать, как выражать благодарность, то послушай, что говорят три отрока: «яко согрешихом и беззаконновахом... яко праведен ecu, Господи, о всех, яже сотворил ecu нам... яко истиною и судом навел ecu» (Дан. 3; 29,27,28). Ибо исповедовать свои согрешения значит благодарить Бога. Итак, будем остерегаться говорить о себе что-нибудь доброе; потому что это делает нас и перед людьми ненавистными, и перед Богом мерзкими. Поэтому, чем больше будем делать добра, тем менее будем говорить о себе. Таким только образом можем приобрести величайшую славу и у Бога, и у людей; вернее же сказать — у Бога не только славу, но и награду, и великое воздаяние. Итак, исповедуй, что ты спасаешься благодатью, чтобы Бог и Сам признавал Себя твоим должником. Ибо когда мы делаем добро, то Он нам должен бывает только за наши дела, а когда вовсе и не думаем, что сделали какое-нибудь доброе дело, то Он нам остается должным и за такое наше расположение, и притом более, нежели за дела; так что это наше расположение равняется самым добродетелям, а без оного и самые дела неважны. И мы тогда особенное оказываем благоволение нашим слугам, когда они, во всем услуживая нам с усердием, думают, что еще ничего не сделали для нас важного. Поэтому, если ты желаешь, чтобы твои добрые дела были велики, то не почитай их великими, и тогда они будут велики. Так и сотник говорил: «несмь достоин, да под кров мой внидеши» (Мф. 8; 8); и через это сделался достойным, и заслужил уважение паче всех Иудеев. Так и Павел говорил: «несмь достоин нарещися Апостол» (1 Кор. 15; 9); и через это сделался первым из всех. Так и Иоанн Предтеча говорил: «несмь достоин отрешити ремень сапогу Его» (Лк. 3; 16); и за это был другом Жениха, и ту руку, которую считал недостойной прикоснуться к сапогам, Христос возложил на Свою главу. Ибо ничто столь не приятно Богу, как если кто считает себя в числе величайших грешников. Смиренный и сокрушенный никогда не будет тщеславиться, гневаться, завидовать своему ближнему, словом, — не будет питать в себе ни одной страсти. Разбитую руку, сколько бы мы ни старались, никак вверх поднять не можем; если подобным образом сокрушим и душу, то хотя бы тысяча страстей, надмевая, воздымали ее, она нисколько не поднимется. Кто же, скажешь ты, может так сокрушить свое сердце? Послушай Давида, который особенно этим прославился, посмотри на сокрушение его души! По совершении бесчисленных подвигов, когда должно было ему лишиться отечества, дома, самой жизни, во время несчастья он видит, что один низкий, презренный воин ругается над его бедствием и поносит его; и не только сам не отвечает ругательствами, но запрещает одному военачальнику, который хотел убить его, говоря: «оставьте его... ибо Господь повелел ему» (2 Цар. 16; 11). И в другой раз, когда священники просили у него позволения нести за ним кивот, то он не согласился, но что сказал? «Возврати кивот Божий во град, и да станет на месте своем; аще обрящу благодать пред очима Господнима, и возвратит мя. И покажет ми его и лепоту его. И аще тако речет: не благоволих в тебе: се, аз есмь, да сотворит ми по благому пред очима Своими» (2 Цар. 15; 25-26). А то, что он делал в отношении к Саулу, — не раз, не два, но многократно, какую показывает высоту мудрости! Такое поведение было выше Ветхого Закона и приближалось к заповедям Апостольским. Поэтому он все принимал от Господа с любовью, не исследуя того, что с ним происходит, но стараясь единственно о том, чтобы всегда повиноваться и следовать данным от Него законам. И по совершении столь великих подвигов, видя принадлежащее ему царство в руках мучителя, отцеубийцы, братоубийцы, притеснителя, беснующегося, он не только не соблазнялся этим, но говорил: "Ежели угодно Богу, чтобы я был гоним, скитался и бегал, а враг мой был в чести, то я принимаю это с любовью, и еще благодарю за бесчисленные бедствия". Он не так поступал, как многие бесстыдные и дерзкие, которые, не совершив и малейшей части его подвигов, едва увидят кого-нибудь в благополучном состоянии, а себя хотя бы в малой скорби, бесчисленными хулениями губят душу свою. Не таков был Давид, но во всем показывал кротость. Поэтому и Бог сказал: «обретох Давида сына Иессеова, мужа по сердцу Моему» (Деян. 13; 22; Пс. 88; 21). Постараемся и мы иметь такую душу, и что бы с нами ни случилось, будем переносить равнодушно, и здесь, до получения Царства, соберем плоды смиренномудрия. Ибо Господь говорит: «научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем; и обрящете покой душам вашим» (Мф. 11; 29). Итак, чтобы нам наслаждаться покоем и здесь и там, со всем тщанием будем водворять в душах наших матерь всех благ, то есть смиренномудрие. Ибо таким образом возможем без волнений переплыть море этой жизни и достигнуть оной тихой пристани, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь. (Из творений святителя Иоанна Златоуста)