Свт. Иннокентий Херсонский / Страстная Седмица (4)

Слово в Великий Пяток Пророк, узрев некогда Бога на Престоле, превознесенном славой, и чувствуя свою нечистоту и бренность, в ужасе воскликнул: ...окаянный аз, яко... человек сый... нечисты устне имый... и Царя Господа Саваофа видех очима моима (Ис. 6; 5). Что же, братие, должно сказать теперь нам, зря Бога, не превознесенного славой, а умаленного бесчестием, не на престоле, а во гробе? Чем должны назвать себя мы, помышляя, что сии язвы, сей гроб суть дело рук наших? О, окаянные мы человеки, кои грехами своими не только низвели на землю Сына Божия, но и вознесли на Крест и заключили во гробе! Ах, если бы грех не воздвиг ужасного средостения между небом и землей, и мы все, подобно пророку, зрели бы Бога, превознесенного славой: Сын Божий являлся бы в мире человеческом, как Он является в мирах ангельских; посещал бы землю, как домовладыка и друг. С какой радостью встречали и провожали бы Его неповрежденные сыны невинного праотца! А теперь!.. О, кто даст главе нашей воду, и очесем... источник слез (Иер. 9; 1), да плачем день и ночь над сим изображением, да рыдаем о том, что не токмо сами с высоты безсмертия низверглись во прах, но и низвергли во гроб Сына Божия! Такова, братие, сила греха! Он кажется минутным забвением долга, и возмущает целую вечность; совершается на малом пространстве земли, но потрясает все небеса; вредит, по-видимому, одному человеку, и Сам Сын Божий должен страдать для изглаждения его! Злополучный праотец, простер ли бы ты руку к плоду запрещенному, если бы провидел то, что предлежит теперь очам нашим? Пожелал ли бы соделаться яко Бог, если бы ведал, что желание сие заставит Бога умереть на Кресте? Но, прошедшее невозвратимо! Человек может располагать токмо настоящим. И потому, что невозможно для нашего праотца, то совершенно возможно для нас, его потомков: мы можем спасать Господа нашего от новых страданий. В самом деле, братие, плоды запрещенного древа растут не в одном Едеме, - везде; змии-искусители доселе не престают шептать в слух каждого: не смертию умрете; будете яко Бози (Быт. 3; 4-5). Преступая закон Божий, мы повторяем преступление нашего праотца; а повторяя его, сим самым снова заставляем страдать нашего Спасителя. Перед совершением каждого беззакония, Он предстает на суд нашей совести, как стоял некогда на суде Пилата, и ожидает от нас приговора: в нашей воле пустить и распять Его. Оставаясь твердыми в правде, верными истине, мы освобождаем Иисуса; а предаваясь греху, погружаясь в беззакония, осуждаем Его на Крест! Распять своего Спасителя!.. Распять не по неведению, как сделали это иудеи, почитая Его сыном тектона, а при совершенном познании, что Он есть Единородный Сын Божий!.. Кто не содрогнется при одной мысли о сем? Не поспешит скорее дать руку на отсечение, нежели согласится поднять оную на своего Господа и Судью? - Так, братия! - Но, что пользы в сих пламенных чувствах усердия, когда дела наши показывают противное? В самом деле, не согрешаем ли мы непрестанно? - Что же, - разве мы согрешаем в угождение нашему Спасителю? Разве грехи наши составляют целебный бальзам на сии язвы? Еще повторю: в нашей воле, верить, или не верить: но то несомненная истина, что когда мы предаемся беззакониям, то сим самым предаем на смерть нашего Господа. Это не мое слово, не разума человеческого гадание, а прямое и сильное внушение апостола, который говорит, что люди, "вкусившие дара небесного, и бывшие причастниками Духа Святаго" (а кто из христиан не был причастником Духа, по крайней мере, в таинстве крещения?), что таковые люди, то есть все мы, христиане, "отпадая" от святой и чистой жизни в бездну нечестия и разврата, "второе распинают" Господа (Евр. 6; 4-6). При сем свидетельстве должно умолкнуть всякое сомнение; после сего, средины нет: надобно или вести жизнь добродетельную, или принадлежать к числу распинателей Иисусовых: Иже несть со Мною, на Мя есть (Лк. 11; 23), - говорит Он Сам. Кто же из нас не на Тебя, Господи? Кто может предстать гробу сему и, лобызая язвы сии, сказать: я не давал Тебе лобзания Иудина? - Увы, вси уклонишася, неключими быша: несть творяй благостыню, несть до единого (Пс. 13; 3). Много ли же после сего, и чем разнятся нынешние поклонения и величания наши от тех покиваний главой, от тех приветствий: радуйся царю Иудейский (Мф. 27; 29), коими Божественный Страдалец приветствован был в претории Пилата? Одно сносное значение, один здравый смысл могут иметь поклонения грешников своему распятому Спасителю: когда соединены бывают с твердой решимостью не идти более путем беззакония, возлюбить чистоту совести и исправить свою жизнь. В сем случае грешник у гроба Господня подобен благоразумному разбойнику, который со креста через покаяние прямо вошел в рай. И таковых-то, братие, поклонников между грешниками ищет ныне Господь наш. "Аще воистинну убо правду глаголете (Пс. 57; Г), - вещает Он нам ныне через пророка, - если в самом деле слова ваши и величания Меня не суть один праздный звук, если точно хощете явить ко Мне любовь свою: то правая судите сынове человечестии (Пс. 57; 1); отимите лукавства от душ ваших. Научитеся добро творити (Ис. 1; 16-17). С сими чувствами не бойтеся явиться у сего гроба, хотя он соделан вашими руками; не страшитесь лобызать сии язвы, хотя они причинены Мне вашими грехами: смело слагайте у подножия Креста Моего все бремя грехов ваших. Но, сложив, не возвращайтесь за сим бременем. Крест Спасителя вашего (если у вас уже нет желания облегчить его) не поникнет ни под какой тяжестью, но вы сами можете быть подавлены ею и низвергнуты в бездну, прежде нежели успеете паки обратиться ко Мне и приблизиться ко Кресту Моему. Я, несмотря на славу, которой наслаждаюсь теперь, для того и продолжаю являться вам во всем образе прошедшего истощания Моего, да познают самые неразумные из вас, чего стоят Мне грехи ваши, и куда они влекут вас самих. Вразумитеся убо и покайтеся! Иначе каждое ваше поклонение Кресту Моему обратится некогда в новое свидетельство противу вас". Можем ли, братие, сказать на глас сей что-либо лучшее, кроме молитвы разбойника: помяни мя, Господи... во Царствии Твоем! (Як. 23; 42). Но, моляся устами благоразумного разбойника, возымеем и его сердце. Он уже не сходил с креста для продолжения пути беззакония; не отойдем и мы от сего гроба на прежний путь неправд наших. Возвратимся иным путем, - путем веры и благочестия, чистоты и истины, смирения и кротости. У гроба Господня всего лучше начать погребение своего ветхого человека. Аминь. Оглавление Слово в Великий Пяток Паки Голгофа и Крест! Паки гроб и Плащаница! Итак, есть еще фарисеи и книжники, убиением невинных возмнится службу приносити Богу (Ин. 16; 2); есть еще Иуды, лобызающие устами и предающие руками; есть еще Пилаты и Ироды, ругающиеся истине и омывающие руки в крови праведников! Но, братие, есть ли между нами еще верные и мужественные Иоанны, для принятия Божественного всыновления со креста? Есть ли благоразумные сотники, достойные стоять на страже у гроба Сына Божия? Есть ли Иосифы и Никодимы, дерзающие внити к Пилату и просить Тела Иисусова? Есть ли Саломии и Магдалины, для принятия первой вести о Воскресении? Господь, по свидетельству Псалмопевца, приниче некогда с Небесе на сыны человеческия, видети, аще есть разумева-яй или взыскаяй Бога, и не узрел ни единаго: вси уклонишася... неключими быша: несть творяй благостыню, несть до единаго (Пс. 13; 2-3). Теперь, братие, чтобы ближе видеть, Господь приникает, не с неба, не с Престола славы, а со Креста, из гроба; приникает видети уже не на сыны человеческие, а на сыны благодати Своея: аще есть разумеваяй силу смерти Его, сраспинаяйся Ему в духе. Что же, Господи, зришь Ты теперь между нами? Более ли, лучше ли прежнего? Видишь многократные поклонения, слышишь многочисленные величания, но и на Голгофе Ты видел покивания главой, и в претории Пилата Ты слышал: радуйся, царь Иудейский! Видишь на очах некоторых слезы; слышишь из уст некоторых воздыхания, но и с Голгофы многие возвращались биюще перси своя (Лк. 23; 48); и, несмотря на сие, Твои перси оставались на кресте для уязвления их копием. Нет, братие, не то потребно для Господа и Спасителя нашего; не для поклонения и величаний, даже самых усердных, не для вздохов и слез, даже самых горьких, благоволит Он являться нам висящим на кресте и лежащим во гробе. У гроба сего должно быть большему: здесь суд... миру (Ин. 12; 31), суд нашим мыслям, нравам и деяниям. Здесь, в настоящее время, должен происходить расчет Домовладыки с рабами, Спасителя с душами, искупленными Его кровью. Приидите, - вещает Он нам через Пророка, ...приидите, и истяжимся (Ис. 1; 18). "Смотрите, что Я сделал для вас! - У Меня была ваша глава, и она в терновом венце; у Меня были ваши руки и ноги, и они прободены; у Меня было ваше сердце, и оно отверзто для вас копием; у Меня была ваша плоть и кровь, и Я отдал ее за всех, м доселе питаю ими вас в причащении. Един дух Мой Я предал со Креста не вам, - ибо в сии минуты вы не умели бы сохранить его, - а Отцу; но по вознесении Моем на небо, Я ниспослал вам и Духа Святаго от Отца. Вот что Я сделал для вас: Я весь ваш! Явите, что вы сделали для Меня, или паче для себя; ибо все Мое для вас: приидите и истяжимся! Можем ли, братие, уклониться от сего призвания? Итак, служитель алтаря, стань у гроба сего, и дай отчет. Чтобы раздрать завесу церковную, закрывавшую от тебя Святое Святых, и соделать тебе свободным доступ к Престолу благодати, Спаситель твой взошел на Крест. Как пользуешься ты драгоценным правом и как предстоишь у Престола благодати? Низводишь ли благословение на себя и предстоящих? Возвещаешь ли им пути живота? Предходишь ли примером благой жизни? Если ты право правишь слово истины и спасения; если для тебя нет большей радости, как видеть или слышать, что духовные чада твои ходят во истине (3 Ин. 1; 4) Христовой; если в случае нужды, ты, по примеру великого Пастыреначальника, готов душу свою положить за овцы своя, то благо тебе; ты иерей по чину Иисусову, приступай к сему гробу с дерзновением, лобызай сии язвы, и вдыхай из них новый дух мужества и любви на новые подвиги. По окончании чреды служения на земли, ты снидешь в нерукотворенную скинию на небеси, идеже предтеча о нас вниде Иисус (Евр. 6; 20). Но если руки твои подъемлются горе, а сердце постоянно вращается долу; если фимиам восходит к небу, а мысли всегда блуждают по земле; если, предстоя трапезе Господней и преломляя хлеб жизни для других, ты сам гладей духом, и вместо манны, ищешь мяс египетских, то удались от сего гроба; здесь земля святая: твое место не здесь, а во дворе Каиафы. Властелин судьбы ближних, коему дано право вязать и решить, стань у гроба сего и дай отчет. И ты не имеешь власти никоея же, аще не бы ти дано свыше (Ин. 19; 11); и ты творишь суд Божий. Памятуешь ли сие и со страхом ли Божиим держишь весы правды? Чтобы ты не страшился за истину потерять, в случае нужды, имя друга Кесарева, приязнь сильных земли, Голгофский Страдалец приобрел для тебя имя друга Божия; чтобы ты всегда умел отличать невинность от преступления, слабость от злонамеренности, Он, в помощь мерцанию твоей совести, придал светильник слова Своего; пользуешься ли ты сим средством во благо ближних, и твердо ли идешь путем закона и долга? Если ты не зришь на лица, побо-раешь по истине, как бы она ни была презрена другими; если твой лифостротон не омыт ни кровью, ни слезами неправедно осужденных: то приступи к будущему Судии своему и Господу, лобызай язвы Его и вдыхай из них новую силу к побеждению лжи и лукавства, к сражению с искушениями и соблазнами, к священнодействию правды. Там, на всемирном суде, и ты станешь одесную, приимешь милость и будешь увенчан венцом правды. Но если ты, имея власть пустить невинного и зная невинность его, тем не менее, готов предать его в руки врагов, чтобы не оскорбить их гордости; если, вместо суда и защиты невинности, ты глумишься над ее несчастиями и заставляешь ее влачиться из одного судилища в другое; если твоя правда состоит только в омовении рук перед народом, то удались от гроба сего: твое место не здесь, а в претории Пилата! Наперсник мудрости, ты, который всю жизнь проводишь в изыскании истины, в познании тайн природы, стань у гроба сего и дай отчет. Чтобы тебе не блуждать напрасно по лабиринту человеческих заблуждений, и не исчезать в суетных помышлениях о начале и конце вещей и человека, - для сего Сам Единородный Сын Божий, сый в лоне Отчи (Ин. 1; 18), прииде, в мир и дал есть нам свет и разум, да познаем Бога истинного, и да будем во истиннем Сыне Его Иисусе Христе (1 Ин. 5; 20). В пользу ли тебе сие снисхождение и руководство? После толиких трудов и усилий, познал ли ты, что есть истина? Уверился ли, что ее нет ни на земли, ни на небе, как токмо в Том, Кто есть истина и Источник всякие истины по самому существу Своему, в Единородном Сыне и Слове Божием? Уверившись в сем, памятуешь ли, что есть истина в Иисусе (Еф. 4; 21); что она состоит не в препретелъных человеческая премудрости словесех, но в явлении духа и силы (1 Кор. 2; 4); не в высокоумных мечтаниях, а в том, чтобы отложити... ветхого человека, тлеющаго в похотех прелестных, и облещися в нового человека, созданного по Богу в правде и в преподобии истины (Еф. 4; 22, 24). Если ты право правишь слово истины, "не сокрывая ее в неправде" (Рим. 1; 18) ни своего, ни общественного мнения; если на служение истин взираешь, как на служение Самому Богу; если слава Божия и благо ближних, а не самолюбие и корысть, движут и руководят тебя в твоих изысканиях, то приступай с дерзновением к сему гробу величайшего Свидетеля и Творца истины; лобызай язвы, понесенные за истину, и почерпай мужество на новые подвиги для истины. Любя ее здесь, ты приимешь за нее и от нее все на небе; будешь представлен туда, где одна истина, один свет, одна радость. Но если святая истина в занятиях твоих служит токмо средством к достижению других земных целей; если ты с равным усердием готов защищать ложь, для тебя выгодную; если плодом твоих изысканий были одни сомнения, превращение умов, возмущение совестей; если ты готов издеваться над истиной, потому что она, как Иисус перед Иродом, кажется тебе странной, то удались от сего гроба: святое "буйство" креста не по тебе; твое место не здесь, а во дворе Ирода! Нужно ли глашать всех по имени? Каждый, кто носит имя христианина, стань у гроба сего, и дай отчет. Ты крестился в смерть Христову; ты облекся в белую одежду заслуг Христовых; ты приял обручение Святаго Духа; сочетался на веки Христу, отрекшись мира, диавола и всего служения его. Как исполняешь все сие? Где невинность и дух? Где вера и верность? Яви теперь, у гроба сего, что ты: ученик или предатель, друг или наветник? Если ты всю жизнь проводишь так, как бы не вступал ни в какое обязательство с своим Спасителем; если действуешь во всех случаях, как бы для тебя не было ни суда, ни вечности: то зачем являешься теперь здесь? Для чего возмущаешь смертный покой Божественного Страдальца? Кое причастие сему кресту и твоему велиару? Кое общение сему гробу и твоей мамоне? - У тебя есть другие божества: иди, поклоняйся им; у тебя есть другие язвы: иди, лобызай их. Так, братие, у гроба Христова место токмо невинности или покаянию. Души верные Господу, Иосифы, Никодимы, Саломии, Магдалины - явитесь! Се ваше место, се ваш час! Божественному Страдальцу нужна Плащаница: облеките Его вашими святыми помыслами; Ему нужна смирна: представьте ваши молитвы. Ангелы Божий, явитесь и смените нас, недостойных стрещи великую стражбу! Но, братие, земные Ангелы, подобно небесным, всегда на Божественной страже; они всегда носят "на себе язвы своего Господа" (Гал. 6; 17). Самый живот их всегда сокровен... со Христом в Бозе (Кол. 3; 3). Что речем о самих себе? Как согласим нашу нечистоту с неприступностью сего священного места? Дерзнем ли приблизиться ко гробу Жизнодавца? Но лобызание нечистыми устами не будет ли новой язвой для пречистого Тела? Дерзнем ли, гонимые неправдами нашими, оставить лежащего во гробе Господа? Но к кому идем? (Ин. 6; 68). Несть... иного имене под небесем... о немже подобает спастися (Деян. 4; 12), кроме имени Его всеосвящающего. Что же сотворим, братия? Сотворим то, что сделал Петр, отвергшийся Господа. Изшедши из сего храма, удалившись от сего гроба, в каком-либо святом уединении, омоем горькими слезами прежние неправды наши, и дадим обет не отвергаться впредь Господа и Святого Закона Его. После такового покаяния, Господь не отвергнет и нас; и, если не предаст нам, как покаявшемуся апостолу, ключей, то не заключит, по крайней мере, от нас дверей царствия. Аминь. Оглавление Слово в Великий Пяток Одному благочестивому пустыннику надлежало сказать что-либо братии, ожидавшей от него наставления. Проникнутый глубоким чувством бедности человеческой, старец (преподобный Макарий Великий, Египетский), вместо всякого наставления, воскликнул: "Братие, станем плакать", - все пали на землю и пролили слезы. Знаю, братие, что и вы ожидаете теперь слова назидания, но уста мои невольно заключаются, при виде Господа, почивающего во гробе. Кто осмелится разглагольствовать, когда Он безмолвствует?.. И что можно сказать вам о Боге и Его правде, о человеке и его неправде, чего стократ сильнее не говорили бы сии язвы? Кого не тронут они, тот тронется ли от слабого слова человеческого? На Голгофе не было проповеди: там только рыдали и били в перси своя (Лк. 23; 48). И у сего гроба место не разглагольствию, а покаянию и слезам. Братие! Господь и Спаситель наш во гробе: начнем же молиться и плакать. Аминь. Оглавление Слово в Великий Пяток "Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом и ничтоже земное в себе да помышляет! Царь бо царствующих и Господь господствующих приходит заклатися, и датися в снедь верным". Вот поучение Церкви на все настоящие дни! - "События, ныне воспоминаемые, - как бы так говорит она, - выше слова человеческого; самый ум не может вместить их: итак, оставим всякое разглагольствование, удалим все земные помыслы, будем стоять в безмолвии со страхом и трепетом духовным; будем смотреть, внимать и поучаться". Повинуясь сему гласу Церкви, и я, братие, не отверз бы слабых уст своих, если бы не видел нужды, и не имел целью привести и вас и себя ближе к сему вожделенному безмолвию духа и тела, коего требует Церковь. О, как оно нужно здесь! Как нужно, чтобы мы, окружая гроб нашего Спасителя, заставили умолкнуть в себе все плотское, возвысили ум и сердце над всем земным! Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклатися: мы ли будем рассеянными зрителями сего заклания? Закланный, Он хочет дать Себя в снедь верным: тут ли место воплям плоти и крови? О, да исчезнет теперь из ума нашего все земное, и да останется един Иисус с Крестом Своим! Разве мало Его для нашего ума? Разве не довольно Его для нашего сердца? Каких чудес, каких тайн не сокрыто в сих язвах! Смотри! Видишь ли, как Бог есть правда непреложная, для которой грех нестерпим до того, что она поражает даже Единородного Сына, понесшего на Себе грехи наши? Видишь ли, как Бог есть премудрость непостижимая, коея пути столько же отстоят от путей наших, как небо от земли? Кто мог ожидать спасения миру со Креста? Кто мог думать, что живот вечный будет заключен в гробе? Видишь ли далее, как Бог есть любовь совершенная, "николиже отпадающая" (1 Кор. 13; 8), преследующая любимых ею до глубины самого ада, и соделывающаяся за них жертвой? Видишь ли, наконец, как все свойства в Боге суть едино: любовь есть та же правда - милующая, и правда есть та же любовь - очищающая и врачующая? Это ты можешь видеть сквозь сии язвы, зря горе - к Богу: посмотри сквозь них же долу, на мир, и тебе откроются тайны бытия мира и человека. Тут изъяснение всего прошедшего: ибо, из чего сделан крест? Из древа познания добра и зла. Чья рука сделала его? Та, которая простерлась к плоду запрещенному. Тут изъяснение нашего настоящего. Мы все под крестом, обременены различными бедствиями: для чего? Дабы, подобно Голгофскому Страдальцу, совершивши поприще страданий, взойти через них в первобытную славу. Тут изъяснение нашего будущего. Гроб Иисусов празден: почему? Потому, что и все гробы некогда опустеют, отдав мертвецов своих. Преподобному "не дано видеть истления" (Деян. 2; 31), для того, что и все, подобные Ему, облекутся некогда в блаженное бессмертие. Не напрасно в час смерти Его сотрясалась сама земля, помрачалось само небо, раздиралась завеса, мертвые восстали из гробов: на Голгофе решалась судьба не человечества токмо, но и всего мира; там искуплена вся тварь в свободу славы чад Божиих! Столько тайн во гробе Иисуса для веры и надежды: менее ли для любви? Хочешь знать, как должно любить Бога и ближнего? - Не спрашивай о сем никого: взгляни на распятого Господа и познаешь, что значит любовь истинная. Хочешь ведать, до чего следует простираться терпению, смирению, преданности и незлобию? Не умствуй много о сих добродетелях: взгляни на распятого Господа, и увидишь, где им предел и какая мера. Ищешь побуждений к покаянию, средств к тому, чтобы согреть оледеневшее от греха сердце? Обними мыслями живоносное Тело: если оно не согреет твоего сердца, то ему остается один пламень адский. Все найдешь во гробе Спасителя, всему научишься у Креста: только, представ сему гробу, заставь умолкнуть в себе все земное, удали от себя суеты и заботы, расстанься с миром, останься один с Иисусом. Ах, останься! Ужели не можешь пребыть с Ним единым и единого часа? И для чего пребыть? Дабы принять от Него оставление грехов; дабы услышать: днесь со Мною будеиш в раи - оправдания, дабы потом быть и в раю вечного сожительства. Без сего, что пользы от стояния у Креста, от поклонения гробу? С рассеянными мыслями тотчас рассеются и благие впечатления, здесь полученные; огонь небесной любви, возженный от гроба, скоро погаснет от наглого дуновения страстей; вопли плоти и крови не замедлят заглушить тихий глас пробудившейся совести. Святая Церковь видит сию опасность, и посему-то так заботливо предостерегает от оной. Да умолкнет убо, братие, да умолкнет всякая плоть человеча, и да стоит здесь со страхом и трепетом, и ничто же земное в себе да помышляет. Аминь. Оглавление Слово в Великий Пяток Когда дети соберутся ко гробу отца, или подданные ко гробу владыки, то после слез и сетования первым делом их бывает узнать последнюю волю умершего. В прошедшие дни, братие, и мы сетовали, воздыхали и молились, воспоминая страдания и смерть Господа нашего. Время теперь, окружая гроб Его, узнать и Его последнюю волю о нас. Быть не может, чтобы Он отошел от нас к Отцу, не оставив нам какого-либо завещания. Но се, и книга завета на персях Его! Дерзнем, братие, дерзнем разогнуть сию священную книгу, да увидим и услышим, что речет о нас Господь (Пс. 84; 9). О братие, Он речет мир на люди Своя (Пс. 84; 9). Мир оставляю вам, мир Мой даю вам: не якоже мир дает, Аз даю вам (Ин. 14; 27) и Аз завещаваю вам, якоже завеща Мне Отец Мой, Царство (Лк. 22; 29). Боже мой, к нам ли это завещание? Господи, нам ли сидеть на том престоле, на коем восседишь Ты? Но Твое Царство, Твоя и воля! Без Тебя мы все ничто, с Тобой каждый из нас - все! Не напрасно возшел Ты на Крест: после сего чуда, нет чудес, все естественно. Тебе угодно, чтобы где Ты, там был и слуга Твой (Ин. 12; 26). Не слугам пререкать сей святой воле. Готовы, Господи, готовы разделять с Тобою славу Царствия Твоего. Но рцы нам, что нужно для приятия сего Царства? Ты Сам не вдруг возшел на престол. Быть не может, чтобы нам дано было взойти на него вдруг. Иже хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет (Мк. 8; 34). Иже не приимет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин (Мф. 10; 38). Не легкий скипетр для Царства, но скипетр! Не златой терновый венец, но венец! Кто говорит из гроба, Тот может требовать жизни. Кто положил за нас душу Свою (Ин. 10; 15-17), Тот не подаст нам вместо хлеба камней (Мф. 7; 9). Готовы, Господи, готовы принять из рук Твоих и крест. Но что делать нам, когда мы изнеможем под сим крестом? -Ты Сам ведаешь, как дух... бодр, а плоть... немощна (Мк. 14; 38). Ты Сам вопиял о помощи, когда был оставлен на кресте Отцом. Куда обратиться нам, когда изнеможем под крестом на пути к Царству, Тобою завещанному? Да не смущается сердце ваше: веруйте в Бога и в Мя веруйте (Ин. 14; 1). ...без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15; 5). Но аще пребудете во Мне и глаголы Мои в вас пребудут, егоже аще хощете, просите, и будет вам (Ин. 15; 17). Аминь, аминь глаголю вам: веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит и болша сих сотворит: яко Аз ко Отцу Моему гряду (Ин. 14; 12). Аминь, аминь глаголю вам, яко елика аще (чесо) просите от Отца во имя Мое, даст вам: доселе не просисте ничесоже во имя Мое: просите, и приимете... (Ин. 16; 23, 24), ...и еже аще что просите (от Отца) во имя Мое, то сотворю, да прославится Отец в Сыне (Ин. 14; 13). Сия глаголах вам, да во Мне мир имате: в мире скорбни будете: но дерзайте, (яко) Аз победих мир (Ин. 16; 33). После таких обетовании, братие, нет места опасению и сомнениям. Завет верен: скреплен кровью, засвидетельствован небом и землей, принят и утвержден Отцом! А после такого завета нет места и разглагольствию. И к заветам человеческим не прибавляют своих слов, дерзнем ли прибавить к завету Божию? Слышал каждый, имеющий уши слышать, слышал последнюю волю Господа своего: хочешь царства, приими крест; изнеможешь под крестом, обратись к Отцу; премедлит услышать Отец, предстанет в помощь Сын. Будь только верен... до смерти (Откр. 2; 10), и кто бы ты ни был, будешь сидеть на престоле (Откр. 3; 21), тебе завещанном. Небо и земля прейдут, а слово Сего Умершего не прейдет (Мф. 24; 35), не прейдет. Остается вручить кому-либо для хранения безценное завещание. Но кто может стать споручником между землей и небом? Един Ты, Ходатай Бога и человеков (1 Тим. 2; 5). От Тебя мы приняли завет сей, Тебе же дерзаем вручить его и под сохранение. Ты завещал, Ты и исполни! Оглавление Слово в Великий Пяток Размышляя о чрезвычайном событии, ныне нами воспоминаемом, углубляясь в причину и цель крестной смерти Господа нашего, я невольно, братие, остановился при сем мыслью на одном событии в истории народа Израильского, которое, при всей малости своей в сравнении с событием Голгофским, имеет с ним примечательное сходство. У израильтян - так пишет священный историк - была жестокая брань с моавитянами. Царь моавитский истощил все средства к отражению врагов, но без успеха. Наконец, осажденный в стенах царственного града своего, он обращается к последней крайности: берет первенца своего, который уже разделял с ним престол, возводит его на стену города, и в глазах всех неприятелей, приносит в умилостивительную жертву всесожжения. Такой беспримерный поступок произвел то, чего не могли сделать ни мужество, ни оружие: осаждающие тотчас прекратили осаду и брань и возвратились домой. И бысть, - говорит священный историк, - раскаяние великое во Израили... и возвратишася в землю свою (4 Цар. 3; 27). Нужно ли подробно сказывать, братие, как разительный случай сей идет к тому, что воспоминаем теперь мы? Ах, и пред нами жертва, и пред нами возлюбленный Первенец, принесенный во всесожжение рукою Отца! И для чего принесен Он? Брань, ужасная брань, издавна идет у человека с Богом. Царь Небесный делал все для вразумления врагов Своих: и гремел против них проклятиями, и осыпал их дарами и благословениями, и заставлял небеса поведать славу Свою, и повелевал земле сотрясаться от сея славы; писал закон и на сердцах каменных, и на скрижалях каменных; но брань продолжалась! Ослепленные потомки несчастного праотца продолжали верить более змию-губителю, нежели Творцу и Промыс-лителю; никто не отлагал безумного желания, быть яко Бози (Быт. 3; 5); все шли дерзновенно противу уставов неба. Что же делает наконец Царь Небесный? Увы, и Он берет Сына Своего возлюбленного, Его же положи наследника всем, Им же и веки сотвори (Евр. 1; 2), берет, и пред лицом всего мира возносит Его на Крест, глаголя: еда како, Его видевше, усрамятся смерти Сына Моего! (Лк. 20; 13). И подлинно усрамилось многое. Усрамилось солнце, скрыв лучи свои среди полудня; усрамилась земля, сотрясшись в основании своем; усрамились камни и завеса храма, расторгшись в минуту смерти Сына Божия; усрамилась сама смерть, дав свободу восстать из гробов многим телесам усопших святых (Мф. 27; 52). Но люди, люди, ах, они не усрамились! Сын заклан, но брань продолжается! Жертва принесена, но духовный Иерусалим в осаде! Много ли раскаяния видим пред Голгофой? Только два - Петрово и Иудино, но из них последнее тотчас окончилось вечной бранью. Много ли произошло и из раскаяния на Голгофе тех, кои, видяще бывающая, били в перси своя? Бия в перси, они возвращались, как замечает Евангелист, домой, между тем как тело Божественного Страдальца продолжало висеть на кресте. Что видим и ныне у сего гроба? Зрелище кровавой жертвы собирает вокруг себя каждый раз множество зрителей; плоть и кровь невольно умолкают, на время, при виде окровавленной плоти Сына Божия; гонимый крестом мир, по-видимому, убегает и сокрывается; с смертью Господа оживает у многих совесть, но проходит несколько дней печали, изображение Божественного Страдальца уносится от глаз, - и паки начинается брань с небом, паки спешат преломить печать мира и завета, утвержденного кровью Сына Божия. Что причиной малого действия на сердца наши смерти Сына Божия? Мала жертва? Но другого Сына у Царя Небесного нет. Не велик и не тяжел крест? Но от него тряслась земля. Мало огня во всесожжении для разогрева хладных сердец? Но обратитеся и видите, аще есть болезнь, яко Его болезнь! В нас, в нас самих, братие, причина нашего нечувствия и окаменелости: и трудно ли открыть ее? Для того, чтобы образ страданий и смерти Христовой оказывал постоянное действие на жизнь нашу, - для сего необходимо, чтобы он с плащаницы перешел в нашу душу, чтобы оставался там не два, или три дня, а всегда. В таком только виде, - усвоенный душе и сердцу, сей Божественный образ может действовать на нашу жизнь и спасать нас от грехов. Но, много ли христиан, у коих образ страданий Спасителя их постоянно изображен в душе и сердце? И может ли он изобразиться там, когда мы так мало и так редко размышляем о крестной смерти Господа нашего? В сем храме есть люди, посвятившие себя наукам: вопрошу их от имени распятого Господа: много ли раз размышляли они о смерти Его так, как непрестанно размышляют о предметах своей науки? В сем храме есть люди, занимающиеся служением истине, правосудию и законам; вопрошу их: вникли ли они, хотя раз в жизни, в великую прю неба с землей, в великую тяжбу Бога с человеком, с тем усердием, с каким вникают ежедневно в маловажные тяжбы и пререкания человеческие? В сем храме есть немалое число людей, куплю деющих; вопрошу и их: измеряли ли они умом своим хотя раз всю величину Креста Христова, взвешивали ли всю тяжесть грехов своих? Не думаю, чтобы между нами много было людей, кои в состоянии дать утвердительный ответ на сии вопросы. Как же, после сего, действовать Спасителю на наше сердце, когда Его Самого нет в этом сердце, когда Он остается на хладных досках и убрусах! Каково сеяние, такова и жатва. Мы посвящаем воспоминанию страданий Христовых только несколько часов в году, и точно в сии часы мы заметно делаемся лучше; благих впечатлений от них у некоторых становится на многие дни. Но испытайте сделать более для своего Господа, решитесь посвятить размышлениям о смерти Его хотя несколько часов в каждую неделю; дайте таким образом войти образу Его в вашу душу и сродниться с нею, - и вы увидите, какая перемена произойдет в ваших мыслях, чувствах, а потом в самых делах и жизни. Господь, войдя в храм души, не оставит там продающих и покупающих, изгонит их и соделает его чистым. Вы сами, поставляя себя как можно чаще на Голгофе, вы сами приучитесь смотреть на все с ее святой высоты; а смотря оттуда, увидите во всем мире совсем другое, нежели что вам представлялось дотоле; на многое, что теперь останавливает на себе ваши взоры, вы не захотите и смотреть; и напротив во многом, что теперь для вас вовсе неприметно, откроете истинное величие; широкие пути мира, ведущие в пропасть, представятся вам со всей извилистой опасностью их; а узкий путь, ведущий к Царствию, явится во всей небесной прямоте и краткости. Словом: смотря с Голгофы, вы невольно будете смотреть прямо в Небесный Иерусалим. После сего, ничто в мире не заставит вас свести очей с неба и разлучиться со своим Спасителем. Церковь делает все, чтобы помочь нам в этом великом деле: она еженедельно отделяет два дня на воспоминание страданий и смерти Христовых. Если бы мы вместе с нею каждую среду и пяток, хотя немного, разделяли сии воспоминания, то образ страданий Христовых давно бы наполнил всю душу нашу. Но это прекрасное средство остается без употребления; многие из нас вовсе не знают, что значит среда и пяток. Как же после сего образу страданий Христовых быть в нашей душе, когда мы не стараемся нисколько оживлять и утверждать его в ней? А не оживленный и не утвержденный в душе, как может он оживлять и утверждать в добре душу? Но такое частое размышление о смерти Господа может сделать жизнь нашу унылой; это значило бы распространить Страстную седмицу на целый год. - И мы боимся сего, боимся пробыть со Спасителем нашим и Крестом Его несколько долее уреченных дней и часов? Увы, сие-то самое и составляет недуг наш; отсюда-то и происходит, что Крест Христов не производит никакого действия на наши нравы и жизнь. Сколько седмиц, месяцев, может быть, годов проводится нами для мира и с миром; а когда надобно проводить время с Господом, мы дни смотряем тогда, и месяцы и времена! (Гал. 4; 10). Точно, частое размышление о страданиях Спасителя должно прогнать от нас много безумных радостей, изгнать буйство чувств, угасить пламень страстей, заставить разорвать не одну нечистую связь, но зато вместе с сим лишением (если можно назвать лишением отвержение того, что губит нас) откроется для нас из-под Креста Христова источник новых утешений и чистых радостей, о коих мы теперь вовсе не ведаем: мы узнаем, что такое умиление сердца, мир души с Богом и совестью, твердость среди превратностей земного счастья, спокойствие духа на ложе смертном; зато будем ожидать перехода в другой мир не как неверные рабы, пойманные в бегстве, а как дети, возвращающиеся к Отцу. Ах, братие, сколько бы мы ни старались забывать бренность земного бытия нашего, но ударит, наконец, и для нас последний час, наступит и для нас Великий Пяток - страшный день смерти, после коего надобно будет почивать в сердце земли до всеобщего воскресения! Тогда само собою все выпадет из рук, и в них вложат один крест. Но может ли оружие сие защитить нас тогда, если мы в продолжение жизни никогда не брали его в руки и не приучились им действовать?.. Попечемся же заранее сдружиться со смертью нашего Господа; снимем, подобно Иосифу, снимем и мы Его со Креста, и положим во гробе нове, в сердце нашем, идеже, может быть, еще николиже Он лежал (Ин. 19; 41); и будем, подобно мироносицам, во всякое удобное для нас время, ходить к Сему Божественному Страдальцу и плакать над Ним о грехах наших. Господь не останется в долгу у нас: мы будем разделять с Ним таким образом Его смерть временную, а Он разделит с нами жизнь вечную. А без сего постоянного содружества с Крестом Господа в сердце, не ожидайте от Него действия и в жизни вашей. Хладные поклонения и лобзания наши столь же мало могут воскресить нас, как и оживить Его. Аминь.