Свт. Иннокентий Херсонский / Страстная Седмица (1)

Слово в Великий Понедельник, на утрене "Грядый Господь к вольной страсти, апостолом глаголаше на пути: се восходим во Иерусалим, и предастся Сын Человеческий, якоже есть писано о Нем. Приидите убо и мы, очищенными смыслы сшествуем Ему, и сраспнемся и умертвимся Его ради житейским сластем, да и оживем с Ним" (на хвалитех, стихира 1) С нынешним утром, братие, началась священная седмица страданий Христовых - время в целом году самое важное: посему каждому из настоящих дней издавна усвоено название "Великого и чистого". И дни сии подлинно велики по чрезвычайным событиям, в них происходившим; подлинно чисты по той особенной чистоте, с которой проводят их истинные христиане, и которую могут они доставить всякому, провождающему их как должно. Посему-то Святая Церковь ныне, при самом начале великих и святых дней, оглашает слух наш особенным воззванием, приглашая к достойному провождению оных; и чтобы сие воззвание было тем действительнее, обращает его к нам от лица Самого Господа: "Грядый Господь к вольной страсти, апостолом глаголаше на пути", и прочее. Господь глаголал о Своем пути апостолам; но можно ли сказанного Им не отнесть к себе всякому, кто токмо слышит оное? Он возбуждал внимание к Своим страданиям в первых учениках Своих; но какой самый последний ученик не почувствует себя обязанным к тому же? Мы торжествовали все важные события в земной жизни Господа нашего: Его чудесное зачатие, преславное рождение, дивное принесение во храм, еще более дивное крещение, и вчерашнее вшествие во Иерусалим; можем ли не разделить с Ним и последних минут Его? Теперь, теперь особенно должно явить любовь и усердие, когда все оставляют Его! Разве не за нас Он идет на Крест? Разве не наши грехи будут омываться Его Кровью? И мы позволим себе отсутствие в сие время? Нет, братие, приидите вси, малые и великие, просвещенные и простые, старые и юные, приидите, соединимся в духе веры и любви, и пойдем бодренной мыслью за своим Спасителем; не опустим без внимания ни одного Его слова, разделим все Его чувства, войдем в дух всех Его поступков. И человеки пред смертью говорят и действуют разительнее; тем паче Богочеловек. Итак, усугубим внимание, паче же всего очистим мысль. Ибо, как очами, исполненными праха, нельзя видеть хорошо самых великих и явственных предметов: так с умом, наполненным нечистыми мыслями о земных благах, невозможно созерцать Божественного величия страданий Христовых. Но, к сожалению, у многих смысл и вся душа никогда так не бывают нечистыми, исполненными сует житейских, как в сию святую и чистую седмицу. Заботы об окончании различных дел до праздника, заботы о приготовлении различных вещей к празднику развлекают ум на все стороны и рассеивают чувство по предметам самым суетным. Оттого Богослужения, даже самые важные, например, Часы в Великий Пяток, почти вовсе не посещаются; другие Богослужения посещаются не всецело; многое из читаемого в Церкви, и притом самого важного, как-то повествования четырех евангелистов о жизни Иисуса Христа, опускается без особенного внимания, как постороннее; и образ страданий Христовых, начертанный Церковью в обрядах ее с такой мудрой подробностью и трогательностью, бывает созерцаем во всей полноте своей разве одними Ангелами, выну присутствующими в храмах Божиих. Ах, братие! Не такого смысла, рассеянного, подавленного земными чувствами, требует от нас Святая и Великая седмица! Мы будем слышать повесть о всей жизни нашего Спасителя; ибо когда приличнее обозреть ее всю, как не пред ее концом? Но в состоянии ли будет обнять мыслью сию жизнь тот, кто так рассеян, что вовсе не знает собственной жизни? Мы будем свидетелями последних бесед Господа с Его учениками на Тайной Вечери, но возможет ли наше сердце воспламениться огнем любви Иисусовой, если оно, подобно сердцу Иуды, будет там, где его сокровища? Итак, ради нас самих, братие, если не ради Господа, мы должны в настоящие дни собрать, как можно более, все свои мысли и чувства, и очистить их, иначе нам невозможно будет шествовать за нашим Искупителем; иначе мы отстанем от Него и останемся: кто во дворе Каиафы, с одним внешним видом благочестия; кто в претории Пилата, с одной личиной правды, с омытыми руками, но с оскверненной совестью; кто во дворце Ирода, с незлонамеренным, по-видимому, но тем не менее ужасным глумлением над простотой веры; кто при Иуде, с явным святокупством или отчаянием. Не напрасно Сам Господь говорил при наступлении Своих страданий апостолам: иже иматъ влаголище, да возмет... а иже не иматъ, да продаст ризу свою, и купит нож (Лк. 22; 36). Это значит, что в настоящие дни надобно освободиться от всего излишнего, развлекающего. Нужен нож - решимость закалать все заботы, всякое греховное и плотское стремление. Продай, верующая душа, продай теперь все, и купи сей чудный нож: не Малха нужно тебе поражать им, а того ветхого человека, который и в тебе часто вопиет противу Христа: возьми, возьми, распни Его (Ин. 19; 15). "Но куда же девать житейские заботы?", - скажет кто-либо. "Наступление великого и продолжительного праздника по необходимости требует немалого попечения о житейском". Знаем, братие, сие положение и скорбим о том, что когда Христос на Кресте, христиане с утра до вечера на торжище; когда Христос в муках восклицает: жажду! (Ин. 19; 28) и напаяется отцом, христиане уготовляют разнообразные снеди и пития; когда Христос предает дух Свой Отцу, христиане едва переводят дыхание от житейских сует. Все это сделалось для многих неизбежным; но почему? Кто узаконил всем нашим житейским нуждам стекаться именно в страшные дни смерти и погребения Господа? По чьему повелению плоть и кровь наша тогда наипаче предъявляют свои права на нас и делают нас рабами своими, когда Христос предает за нас Плоть и Кровь Свою? Разве невозможно было большей части нужд, если не всех, удовлетворить в прошедшие дни с тем, чтобы сию седмицу, особенно последние дни, посвятить всецело Господу? Разве нет таких людей, кои поступают именно таким образом, и у коих плотское посему не препятствует духовному? Что препятствует и всем поступать таким образом: заранее платить дань миру и плоти, дабы теперь быть свободными для духа? "Но тогда торжища пусты". А кто заставил их быть полными в самые священные дни и соделывать пустыми храмы Божий, если не наше рассеяние и миролюбие? Торжища последуют за людьми, как скоро люди будут следовать, куда должно. Но не будем, пожалуй, требовать перемены житейского порядка вещей, как он ни худ и недостоин христиан; оставим миру господство в своем месте, даже в сии дни. И при этом можно выполнить требования Церкви, можно иметь очищенный смысл и сшествовать Христу среди Его страданий в духе веры и любви. Наступающий праздник требует приготовлений: но много ли? Добрый христианин найдет без труда способ удовлетворить всем требованиям праздника, не рассеиваясь мыслями и чувствами, не теряя из виду своего Спасителя. И апостолы ходили в город за покупками, и они приготовляли вечерю; и жены равноапостольные покупали ароматы: но смотрите, как у них все свято, чисто! Почему так нельзя быть и у нас? Только наша суетность измышляет множество мелких, ненужных нужд, и удовлетворением их мучит сама себя и других; только ненасытимость нашей плоти увеличивает через меру потребности светлых дней, кои, сами по себе будучи питательны для духа, по тому самому менее требуют пищи для плоти. Так, братие, наступающий праздник требует немногого, потому что он сам в себе заключает весьма много: много пищи и пития духовного, много наслаждений и сладостей сердечных. Если в продолжение его слишком много нам кажется нужного для плоти; то это потому, что наш дух не наслаждается радостями, заключающимися в самом празднике; а не наслаждается потому, что неспособен вкушать духовных благ; а неспособен от того, что, находясь в рабстве плоти, всегда алкал наслаждений только чувственных, небрег об очищении своего вкуса и прочих чувств. Оттого мы вообще после присутствия, часто одним телом, при Богослужении, не знаем в чем другом и поставить праздник, как только во множестве брашен, в шуме увеселений, простирающемся нередко до помрачения смысла и всех чувств. Таким образом у нас все Царство Божие с его великими событиями, вся вера с ее святейшими таинствами наиболее выражается продолжительнейшим служением чреву - брашном и питием. Правда и мир и радость о Духе Святе (Рим. 14; 17), чистые наслаждения сердца, святые восторги духа, что составляет главный плод веры, сущность всякого истинного празднества, нам или вовсе не известны, или известны по одному имени. Состояние поистине самое плачевное! И здесь-то главная причина превращения порядка вещей и всех празднеств, особенно настоящих великих и святых дней. Будучи сами совершенно земны, мы оземленяем и праздники Божий: будучи плотски, мы из самого Креста Христова делаем возглавие для нашей плоти. Но вступим на противный путь, и все примет другой, истинный и правильный вид. Проведем сию неделю как должно; выполним требования Церкви, пойдем за грядущим на страдания Господом; распнемся с Ним всем "сластем житейским" и мы, без больших приготовлений для плоти, найдем в грядущем празднестве то, чего никогда не находили: неистощимую пищу для духа и веселие для сердца. Наслаждение духовными благами, заключающимися в праздниках, соделает нас равнодушными к благам чувственным, с ними соединенным; мы престанем измерять великость священных дней продолжительностью наших трапез и разнообразием снедей; а вместе с сим само собой спадет с нас множество излишних сует, кои отнимают у нас теперь драгоценное время, и не дают нам последовать за нашим Господом. Таким образом сам собой, без усилий, неприметно восстановится правильный порядок вещей, дней и занятий. Еще повторю, братие, сделаем сей святой опыт; решимся в сии дни как можно более времени отдать Господу, и как можно менее миру; решимся собрать все мысли и чувства, и устремить их во след грядущего на страдания Господа. Много раз уже протекали священные дни сии для нас без пользы, может быть, даже со вредом душевным; проведем их хотя единожды, как должно. Такое провождение их обыкновенно кажется скучным, и посему-то наиболее отвращаются оного. А я, от имени Святой Церкви, от имени Самого грядущего на страдания Спасителя нашего, дерзаю уверить вас, что надлежащее провождение сих святых дней заключает в себе такую внутреннюю сладость, что кто раз проведет их, как должно, не будет иметь нужды в новом побуждении к тому, чтобы проводить их таким образом и всегда. Аминь. Оглавление Слово в Великий Понедельник, на литургии "Грядый Господь к вольной страсти, Апостолом глаголаше на пути: се восходим во Иерусалим, и предастся Сын Человеческий, якоже есть писано о Нем. Приидите убо и мы, очищенными смыслы сшествуем Ему, и сраспнемся, и умертвимся Его ради житейским сла-стем, да и оживем с Ним" (на вечере, стихира 1). Последуя Церкви, повторяющей в своих песнопениях приглашение - сшествовать грядущему на страдания Господу, и я, братие, почел за долг повторить оное, и еще остановить на нем ваше внимание. В утреннем собеседовании нашем мы рассуждали о необходимости сшествовать в духе Господу и об удалении препятствий к тому; но не показали способа к совершению сего святого дела, не указали подробно самого пути, коим должно идти. А и это, может быть, весьма нужно для многих. Увы, не многие из нас умеют сами идти за своим Спасителем! Немногие умеют надлежащим образом пользоваться даже теми путями, кои открывает и устрояет для сего Святая Церковь! Посему наш долг преподать касательно сего святого дела несколько правил, кои могли бы служить руководством. Первый путь, братие, к шествованию за Христом во дни страданий Его, есть постоянное присутствование в сии дни при Богослужениях церковных. Богомудрые отцы Церкви так составили и расположили Богослужения настоящей недели, что в них живо отражается весь образ и вся постепенность страданий Христовых. Храм попемеренно представляет собой то Сионскую горницу и Гефсиманию, то Голгофу и вертоград Иосифов. Посему кто постоянно в храме, тот видимо сшествует Господу, грядущему на страдания. Но, к сожалению, путем сим, всегда открытым для каждого, многие не пользуются постоянно; и что наиболее достойно слез, многие сходят с него тогда, когда он начинает пролегать прямо у Креста и гроба Иисусова. Я разумею утреннее Богослужение Великой Субботы. Как немногими, в сравнении других дней, посещаются сии Богослужения! А первое - Часы Великого Пятка, Богослужение весьма важное тем, что совершается в самое, время распятия Христова и все приспособлено к сему времени, почти никем не посещается! Смотря в сие время на пустоту в храме Божием, невольно воспоминаешь изречение Пророка: "поражу пастыря, и разыдутся овцы стада" (Зах. 13; 7), и другое - евангелиста: оставлше Его, вси бежаша! (Мк. 14; 50). Второй путь к шествованию за Христом в настоящие дни, есть благоговейное чтение в Евангелии последних бесед и страданий Его. Средство сие есть всегда одно из действительнейших к тому, чтобы приблизиться в духе к Господу; но тем паче оно не должно быть оставлено без употребления в продолжение настоящей недели. Церковь сама предшествует в употреблении его, оглашая в продолжение первых трех дней слух наш чтением четырех Евангелистов. И внимательного слышания при сем чтении достаточно для тех, кои сами не могут читать. Но кои могут, те непременно должны сами читать дома и для себя и для других. При слушании в церкви, по великому количеству читаемого, многое может ускользать от внимания; а домашнее чтение, завися от произвола читающего, представляет всю удобность следовать за Господом всеми мыслями и чувствами. Образ повествования Евангелистов таков, что при чтении их сам собой оживает в уме читающего весь образ страданий Христовых, и наполняет душу неизъяснимым умилением: ибо они повествуют весьма просто, без всяких умствований, изображают события, как они происходили, в их живой целости. Посему, читая Евангелие, невольно переносишься в уме на место событий, принимаешь живое участие в происходящем, идешь за Спасителем, и страждешь с Ним. Третий путь к шествованию за Господом в настоящие дни есть благоговейное размышление о Его страданиях. Без сего размышления малоплодно и присутствие в храмах, и слышание и чтение Евангелия, а христианское размышление, в случае необходимости, одно может заменить другие средства. Ибо через размышление мы вообще сближаемся с лицами и вещами самыми отдаленными, усвояем их себе, и как бы вводим в свою душу. Но как размышлять о страданиях Господа? Прежде всего представь их, как можно живее, в своем уме, по крайней мере, в главных чертах, например: как Он предан, сужден и осужден; как нес Крест и вознесен на Крест; как вопиял ко Отцу в Гефсимании и на Голгофе, и предал Ему Дух Свой; как снят со Креста и погребен. Кто не в состоянии сделать сего? Потом спроси самого себя, за что и для чего претерпел столько страданий Тот, Кто не имел никакого греха, и Который, как Сын Божий, имел все право на вечную и временную славу и блаженство. Святая вера скажет тебе, что Господь страдал за мир, за грешников, и следовательно, за тебя; страдал, чтобы удовлетворить за всех нас правосудие Божие, искупить нас от греха и смерти, подать нам пример терпения и самоотвержения. Потом вопроси еще: чего требуется от грешника для того, чтобы смерть Спасителя не оставалась для него бесплодною; что должно делать каждому, чтобы действительно участвовать в спасении, приобретенном на Голгофе для всего мира? Та же вера скажет тебе, что для сего требуется усвоение умом и сердцем заслуг Христовых, покаяние и подражание Христу в благой жизни. После сего совесть сама уже спросит тебя: исполняешь ли ты сии условия, усвояешь ли себе спасение Христово, ожил ли ты Его смертью? И сама даст ответ на сие. Такое размышление (а кто не способен к нему?) удивительно как скоро приближает грешника к его Спасителю, тесно и навсегда союзом любви связует с Крестом Его, сильно и живо вводит в участие того, что происходит на Голгофе. Четвертый путь к шествованию за Христом в настоящие дни есть путь поста, исповеди и причащения, иначе - говения. Пост, облегчая наше тело, а через то и душу, делает нас способнее к следованию за Христом по тернистому пути Его. Исповедь, очищая и облегчая совесть, производит еще большую легкость духовную, и естественно заставляет не выпускать, так сказать, из виду Спасителя, страждущего за грехи, в коих мы приносим покаяние. А причащение не только приближает нас ко Господу, но и соединяет с Ним самым неразрывным образом. И когда, братие, приличнее наблюдать пост, как не в сии дни, когда отнимется Жених душ (Мф. 9; 15), когда Он Сам алчет у бесплодной смоковницы, жаждет на Кресте! Где естественнее слагать тяжесть грехов посредством исповеди, как не у подножия Креста! В какое время лучше причащаться из Чаши жизни, как не в наступающие дни, когда она подается нам, можно сказать, из рук Самого Господа! Поистине, кто, имея возможность приступать в сии дни к святой трапезе, уклоняется от нее, тот явно уклоняется от Господа, бежит от своего спасения. Наконец последний, очевидный путь к шествованию за Христом, в настоящие дни, есть шествование за Ним в меньшей Его братии, оказание, во имя Его, помощи бедствующему человечеству. Путь сей может казаться отдаленным и непрямым; но в самом деле он чрезвычайно близок, удобен и прям. Ибо Спаситель наш столько любвеобилен, что все, делаемое нами во имя Его для страждущего человечества, усвояет лично Себе Самому. На самом Страшном Суде Своем Он потребует у нас особенно дел милосердия к ближним, и на них утвердит наше оправдание или осуждение. Памятуя сие, возлюбленный, никогда не пренебрегай драгоценной возможностью облегчать страдания Господа в Его меньшей братии, а особенно воспользуйся ею в настоящие дни. Посетив темницу и облегчив, чем можешь, участь узников, ты лучше сделаешь, нежели когда бы из любви к Господу присутствовал в претории Пилата; доставив пропитание какому-либо бедному семейству, ты более сделаешь, нежели когда ты принес на Голгофу вино со смирной; одев нагого, покажешь усердие не менее Иосифа, представившего Плащаницу. Таковы, братие, главные и открытые для всех пути, коими христианин в настоящие дни может сшествовать грядущему на страдания Господу. Есть много и других путей к сему, более возвышенных, таинственных; но они удобопроходимы токмо для душ возвышенных, чистых, кои привыкли следовать постоянно за своим Спасителем и жить Его жизнью. Но таковые души не требуют, да кто учит их (1 Ин. 2; 27); ибо Сам Господь, за Коим они всегда грядут, наставляет их на всякую истину (Ин. 16; 13). Для нас же довольно и тех путей, кои мы видели; ибо нет человека, который бы не мог вступить хотя на один из них и, вступив, придти туда, куда всем должно придти. Пусть ты, по бедности своей, не можешь напитать и одеть Господа в меньшей братии Его: прими сам от Него пищу в Евхаристии, одежду оправдания в исповеди, облегчение в посте. Не можешь говеть, - посещай церковь и молись. Не можешь быть в церкви, - читай Евангелие. Не можешь и этого, - размышляй с молитвой о страданиях Господа. Последнее, явно, возможно для всякого и везде, на пути и дома, на самом одре болезни и в темнице. Но идя и сим одним путем молитвенного размышления, можно вполне достигнуть цели, то есть разделить с Господом Его страдания и смерть. Я говорю разделить и смерть, ибо христианин должен не сшествовать токмо Господу, но и распяться с Ним. Но о сем чрезвычайно важном предмете, в коем вся сущность христианства, побеседуем, если угодно будет Господу, завтра. Аминь. Оглавление Слово в Великий Вторник "Грядый Господь к вольной страсти, Апостолом глаголаше на пути: се восходим во Иерусалим, и предастся Сын человеческий, яко же есть писано о Нем. Приидите убо и мы, очищенными смыслы сшествуем Ему, и сраспнемся, и умертвимся Его ради житейским сластем, да и оживем с Ним" (на вечере, стихира 1). Когда Господь сказал ученикам Своим: Лазарь друг наш успе; тогда один из них воскликнул от лица всех: идем и мы, да умрем с ним! (Ин. 11; 11, 16). Теперь, братие, наступает время смерти не Лазаря, а Самого Господа нашего, Который говорит, что по двою дню Пасха будет, и Сын Человеческий предан будет на пропятие (Мф. 26; 2). Усомнится ли кто из нас сказать при сем: "идем и мы, да умрем с Ним?" Но, не сказать только должно сие, а исполнить на самом деле. С Лазарем можно было не умирать; с Господом и Спасителем нашим непременно должно умереть. Слышите ли, как Он Сам призывает нас к сей высокой чести? Иже не приимет креста своего, - говорит Он всем, - и в след Мене грядет, несть Мене достоин (Мф. 10; 38). После сего, отказаться от креста и смерти с Господом, значит отказаться от Самого Господа и своего спасения. Кто может решиться на сие? Итак, братие, приидите, приидите вси, не "да сшествуем" токмо грядущему на страдания Господу, к чему призывали мы вас вчера, но и "да распнемся с Ним и умертвимся Его ради житейским сластем". "Но, где Голгофа и крест, необходимые для такого распятия?" Везде, где мы с тобой, слушатель. В самом деле, братие, в мире сем не может быть недостатка и в вещественных крестах. Сколь многие из последователей Христовых в разные времена и в разных странах окончили жизнь, подобно Спасителю своему, на Кресте? И теперь могут повторяться сии случаи; ибо значительная часть рода человеческого доселе почитает нечестием веру в Распятого, и готова преследовать Крест Его новыми крестами. Христианин не обязан искать сих крестов; но когда они сретят его, должен идти на них, не обинуяся. Посему каждый, в каком бы месте и звании ни был, должен всегда питать и укреплять в себе святую решимость, - стоять, в потребном случае, за имя Спасителя своего до крови; должен предварительно делать сие, дабы при нашествии опасности, устрашившись смерти, не постыдить своея веры и не заставить потом Спасителя своего постыдиться такового малодушия пред лицом Бога и Ангелов. И когда приличнее укреплять в себе сию святую решимость пребывать верным Спасителю своему до смерти, как не во дни Его собственных страданий и смерти, за нас подъятой. Но это кресты для немногих: есть другие совершенно неизбежные для каждого, уклонение от коих всегда есть преступление; ибо распятие на них составляет сущность христианства. И во-первых, братие, весь мир внешний, в котором живем и движемся, так устроен, что в нем каждая вещь может соделаться для нас крестом. В мире, по замечанию великого крестоносца Павла, беды в реках... беды во градех, беды в пустыни, беды в мори (2 Кор. 11; 26). Во-вторых, всякое общество человеческое, к коему мы, по необходимости принадлежим, как члены, таково, что в нем встречают каждого многие кресты; и здесь, по замечанию того же апостола, беды от разбойник, беды от сродник, беды от язык... беды во лжебратии (2 Кор. 11; 26). Наконец, самый многочастный состав униженного, превращенного грехом естества нашего, образует из себя для каждого ужасное многокрестие. Какой тяжкий, никогда неснимаемый для духа, крест есть уже бренная и греховная плоть наша! Самый внешний вид ее явно показует сие: ибо стоит только простерть руки, чтобы увидеть в себе полный крест. Тем паче увидишь, когда прострешь их на постоянную молитву; тем паче увидишь, когда прострешь их на вспоможение ближним, на защищение невинности гонимой, на поражение порока сильного и торжествующего; тем паче увидишь, если сии руки, кои ты решился простерть на добро, любили и привыкли простираться на злое. Павел уже был распят для мира, уже давно жил новой жизнью во Христе; и, однако же, до того чувствовал по временам тягость креста плоти, что вопиял: Окаянен аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея? (Рим. 7; 24). Подлинно, некому избавить! Ибо самый дух, предназначенный к несению креста плоти, заключает в себе самом множество крестов. О, как он в настоящем греховном состоянии своем раздвоен, противоположен, само-враждебен, самомучителен! Совесть влечет его на сторону долга и истины, а нечистые пожелания - на сторону лжи и преступления; вера устремляет взор его горе, а земная мудрость приковывает долу; любовь христианская располагает его быть всем вся, а самолюбие силится все и всех подчинить себе: сколько принуждений! Сколько борьбы и томления! И где конец всем сим крестам плоти и духа? В одном гробе, - если токмо и в нем "мертвенное греха и будет пожерто животом" благодати (2 Кор. 5; 4). В противном случае, со многих крестов временных надобно будет перейти на крест вечный. Итак, желающий быть распятым со Христом, не опасайся недостатка в крестах. Премудрость Божия знает, сколь необходимо ветхому человеку твоему быть распяту; и потому предварительно все устроила для совершения над ним сей казни любви. Ты непрестанно от самой колыбели до гроба призываешься, ведешься, влечешься на крест, - всеми недостатками телесными и душевными, всеми горестями и лишениями, всеми искушениями и соблазнами: только не противоречь и не упорствуй -и ты будешь распят телом и духом, умом и волею, видимо и невидимо. Желаешь знать, возлюбленный, в чем должно состоять самое распятие наше? - Чтобы уразуметь сие, представь, что ты в самом деле на кресте. - Что было бы тогда с тобой? - У тебя прекратилось бы свободное движение и в руках и в ногах; весь мир потерял бы для тебя цену; все блага его соделались бы для тебя чуждыми, как бы несуществующими; у тебя осталось бы одно на уме и в сердце: как бы скорее разрешиться от земли и плоти, и предать дух Богу. Поставь же себя в такое состояние духа произвольно, силой веры и любви ко Христу: и ты будешь распят со Христом. У распятого со Христом нет движений, по своей воле, а все -по воле Божией; его руки и ноги так же недвижимы на зло и неправду, как у распятого на кресте; мир с его благами и соблазнами для него непривлекателен; мысль об окончании земного странствия, есть любимая его мысль; он уже вознесен в духе от земли на небо, и живот его сокровен в Боге. Будь таков и ты, - и будешь распят со Христом. Но как можно держаться в сем крайне трудном для плоти положении духа? - А как, возлюбленный, держатся на кресте распятые? - Гвоздями. Пригвозди себя ко кресту самоотвержения, во-первых, страхом Божиим и мыслью о Боге. Страх Господень отреяет грехи (Сир. 1; 21) и соблазны, делает человека неподвижным на зло и твердым в добре. Пригвозди себя ко кресту памятью о смерти. Кто имеет пред очами смерть свою, тот не прострет рук к плоду запрещенному. Пригвозди себя упованием благ вечных, кои обещаны всем сражающимся до крови. Если надежда тленного венца устремляет тысячи людей на явную смерть, то надежда ли венца небесного не произведет сего? - Пригвозди себя, наконец, ко кресту любовью к своему Спасителю, на нем распятому. "Любы сия, по самому естеству своему, вся терпит, вся уповает и николиже отпадает" (1 Кор. 13; 7). И сих четырех гвоздей довольно к удержанию на кресте самоотвержения самой тяжелой плоти. "Но это состояние ужасное, мучительное! Ужели в нем сущность христианства?" В нем, возлюбленный, в сем состоянии, ужасном, мучительном для ветхого человека. Страшишься? Но разве сей ветхий человек наш, осужденный на распятие, сам не ужасен, не мучителен? Разве не он изгнал нас из рая? Не он мучит нас всю жизнь? Не он положит всех нас во гроб и предаст тлению? По крайней мере, не дадим ему низвергнуть нас во ад; умертвим его силой креста прежде, нежели он отнимет у нас жизнь вечную. И что пользы уклоняться от креста? Это надлежало бы сделать в Едеме, до вкушения от плода запрещенного; а теперь это невозможно. Мы не можем сложить с себя ни креста плоти, ни креста духа; с ними приходим на свет сей, с ними и пойдем со света. От нашего произвола зависит только умереть на сем кресте для Бога миру, или Богу для мира; предать дух со Христом в вере и любви, или предать дух дьяволу в неверии и самолюбии. Посему, если неизбежны язвы, то лучше носить язвы Господа, нежели врага Его и нашего. Страдая с Господом, мы с Ним и прославимся; а страдая с миром и духом злобы, что получим, кроме вечного безславия и мучений? Не забудем в ободрение наше и того, что Крест Христов ужасен токмо сопреди, а за ним рай, не на небе токмо, а и на земле. Обыкновенный крест отнимает всю жизнь у распятого; а Крест Христов, отъемля жизнь мирскую, греховную, дает вместо нее новую, в Боге и Христе. Елико внешний... человек тлеет на сем кресте, - свидетельствует испытавший едва не все кресты в мире, - толико внутренний обновляется по вся дни (2 Кор. 4; 16). "Елико избыточествуют скорби для распятого со Христом, - говорит он же,-"толико избыточествуют и утешения Святаго Духа". В самом деле, может ли что-либо быть радостнее для человека, как восстать из гроба? Но то же совершается над тем, кто распинает себя со Христом миру и греху; за смертью плоти следует духовное воскресение, которое, по самому существу своему, есть состояние самое блаженное. Итак, братие, отложив всякое недоумение и страх, пойдем за Господом нашим на крест самоотвержения. Зря веру и любовь нашу, Он, всемогущий и всеблагий, Сам поспешит укрепить колеблющиеся стопы наши в сем святом и необходимом подвиге. Аминь. Оглавление Слово в Великую Среду По благодати Божией, братие, мы стоим уже на последнем пределе святой Четыредесятницы. Как перед древними израильтянами, странствовавшими сорок лет в пустыне, пред нами теперь Ханаан духовный - страдания, смерть и воскресение Господа нашего. Чего ни делала Святая Церковь, дабы приготовить нас к достойному вшествию в сию землю обетования: и гремела громом проклятия на сынов строптивых; и питала послушных манною различных молитв и песнопений, самым Телом и Кровью Христовой; и услаждала для ослабевающих на пути горькие воды покаяния древом Креста; и в последние дни сии разверзала пред всеми книгу Нового Завета, показывая нам все деяния нашего Господа. После столь долгого и разнообразного удобрения земли и сеяния, надобно быть богатой жатве. Итак, где теперь Иисус и Халев, - те, кои добре подвизались подвигом поста? Да престанут от четыредесятидневного странствия, да преходят немокренно Иордан, да идут прямо в Сионскую горницу, где уготовляется безсмертная трапеза! Там будут омыты красные ноги их от самого тонкого праха земных помышлений; там услышат они последнее завещание грядущего на страдания Господа, приимут мир и обетование Духа; оттуда во след за Ним, без наших указаний, пойдут в Гефсиманию и на Голгофу, дабы страдать с Ним и сраспяться Ему духом. Но что делать, братие, тем из нас, кои во время духовного странствия по пустыне поста, не преставали обращать лицо и сердце к Египту, роптали при горьких водах покаяния, и тогда как Моисей на горе принимал закон, покланялись под горой, может быть, тельцу златому? (Ис. 32; 1-6). Ах, перед таковыми не разверзется Иордан, не падут стены Иерихонские, не станет солнце прямо Гаваону! (Нав. 10; 12). Таковым место не у гроба Спасителя, а "у гробов похотения!" (Чис. 11; 34). Но что вижу я? - Одесную распятаго Господа висит разбойник. Что слышу? Господь вещает к нему: Днесь со Мною будеши в раи (Лк. 23; 43). Кто же может затворить рай, когда Господь отверзает его? Итак, братие, кто бы вы ни были, как бы ни казались великими грехи ваши, грядите все на Голгофу: распятый Господь призывает вас. Несмотря на нечистоту нашу, Он не хочет никого исключить из блаженного завета Своего; хочет, чтобы мы все участвовали в Небесном Царствии, приобретенном Его заслугами. Оставьте же, братие, все темные дела ваши, и спешите к своему Спасителю, доколе Он еще на земле, доколе без вас не предал дух Свой Отцу. Оставьте, говорю, темные дела. - Ужели вы дерзнете явиться с ними и пред Господом? Показать их и у Креста Его? - Ах, довольно вы возмущали своими беззакониями Его жизнь: надобно ли возмущать ими и последние минуты Его? Нет, братие, как бы ни было упорно во грехе сердце ваше, вы не позволите ему такового бесчувствия, такового небрежения к своему Спасителю: посредством покаяния вы сложите тяжесть грехов ваших у подножия Голгофы; явитесь пред лицо Распятого, если не со смирною благих дел, то и не с зловонием беззакония; - явитесь для того, чтобы упасть в слезах к стопам Его, принести исповедание во грехах своих, просить забвения измене ваших и благословения на исправление своей жизни, на побеждение злых навыков ваших, борьба с коими соделается отселе вашим главным занятием в жизни. Без сего лучше не являться ко гробу своего Спасителя, лучше не лобызать язв Его. Поспешите же, братие, очистить себя покаянием; поспешите возобновить через него расторженный грехами вашими союз с Богом и Христом. Благоприятнее сего времени нет, и быть не может. Взирая неуклонно на страдания Господа, душа сама будет проситься на крест, сердце само преклонится к подножию его. Не подавляйте, братие, сего святаго чувства; идите всеми мыслями за своим Спасителем. Он изнеможет под тяжестью Креста; заденьте его вместе с Симоном Киренейским, заденьте верой, и идите на Голгофу, с твердой решимостью начать распятие плоти своей с ее страстями и похотями. С Господа будут совлекать одежды; а вы поспешите облечься ими, прикрыть греховную наготу свою Его правдой и заслугами. Копие изведет из ребра Его воду и кровь; а ты стань под крестом с отверзтыми устами, да падет в твою внутренность хотя капля жизни для погашения адского пламени, тебя снедающего. Еще повторю: наступающие дни суть самые благоприятные для покаяния грешников, ибо суть дни спасения всего мира; свидетель тому благоразумный разбойник. Аминь.