Меню
Назад » »

Свт. Иннокентий Херсонский / Мысли о бессмертии (3)

69. Расточи гордыя мыслию сердца их (Лк. 1; 51) Вот средство у премудрости Божией к наказанию гордых! Для сего не нужно никаких усилий, никаких особенных мер; довольно одной мысли - их же собственного сердца. Расточи... мыслию сердца их. Как мысль расточает гордых? Весьма естественно и вместе необходимо. У смиренного сердца как глубокий кладезь, в коем вода стоит тихо, зыблясь от веяния благодати Божией, отражая в себе полный лик духовного солнца и источая из себя токи благих мыслей и дел. А у гордого сердце как гордый кипучий родник, который, падая с утеса на утес, разлетается непрестанно в брызгах. Разлетаясь сами, мысли гордых расточают их самих. Увлекаясь то тем, то другим высокомерным замыслом, гордый непрестанно, так сказать, раздробляется на части, расточает напрасно свои силы, способности и самое время. Покушаясь на многое, превыше сил, он нередко падает и разбивается. Еще сильнее действует сей закон расточения в приложении ко многим гордым. Им никак нельзя ужиться вместе. Мысли сердца их идут наперекор одна другой, и заставляют их не терпеть друг друга. Расточи гордыя мыслию сердца их. 70. И молиша Его много, да не послет их вне страны. Бе же ту при горе стадо свиное велие пасомо. И молиша Его вси беси, глаголюще: поели ны во свиния, да в ня внидем (Мк. 5; 10-12) Какая ужасно жалкая молитва! Просить, как особенной милости, позволения войти на пребывание во стадо свиней; может ли быть участь презреннее? И кто просит такой жалкой милости? Бесплотные духи, кои обитали некогда на небе, обладали величайшею силою и властью, выну блаженствовали во свете Лица Божия. Вот что значит грех! Ибо грех свергнул сатану и ангелов его с неба; грех сделал их столь несчастными, что позволение войти в стадо свиней составляет для них великую милость. В одном ли мире духов грех производит такое ужасное превращение? Нет, везде, где только может появиться хотя тень греха. С намерением говорим: тень греха. В мире вещественном, среди творений неразумных, нет греха в собственном его виде, поелику нет и свободы; но и здесь может быть тень греха: уклонение от лучших законов бытия к менее совершенным. Ибо каждая тварь может со всею точностью следовать образцовой форме своей породы, может и уклоняться от нее, не достигать, так сказать, своего предназначения вполне. Это самое мы называем тенью греха. Что же производит сия тень? Всегда сопровождается несовершенством, безобразием, слабостью, бренностью. Возьмите кристалл с неправильными гранями, с незаконным, так сказать, изломом; в нем нет надлежащей чистоты и блеска; он ломок и малоценен. Посмотрите на растение, уклоняющееся от образца своей породы; оно мало росло, криво, безобразно; менее приносит плодов, живет не так долго. Обратите внимание на животных, произошедших от неестественного смешения пород: они бывают также малорослы, слабы и неспособны к продолжению своего рода. Производя таким образом безобразие и разрушение на обоих концах мироздания - в мире духов и в мире вещественном - грех с особенною свирепостью обнаруживает ядовитую силу свою в средоточии творения, где стоит человек. Как существо, связующее между собою видимое и телесное с невидимым и духовным, как сокращение всего сотворенного, человек, по тому самому, способен и к самому высшему блаженству, и к самому большому несчастью. Посему грех никого так не губит, как человека. И в мире вещественном, и в мире духовном грех произвел смерть; но в первом одну телесную, в последнем одну духовную; в человеке грех произвел смерть сугубую, телесную и духовную. В самом аде будет едва ли не отраднее злому духу, нежели нераскаянному грешнику, ибо дух будет мучиться одним духом, а грешный человек - духом и телом. Итак, человек, бойся более всего греха: это первый и последний враг твой! 71. Отчасти... разумеваем (1 Кор. 13; 9) Так уже восемнадцать веков провозглашает вера, а бедный разум доселе не слышит сего, и нередко кричит, что вера несовместна с разумом. Нет, вера разумевает так же, как и разум, разумевает еще лучше разума то, что разумевает, только разумевает отчасти. А разум, который все берется разуметь и истолковать, разве все и совершенно разумеет? Круг познаний, как и шар земной, не имеет ли своих, недоступных исследованию, полюсов? На самой середине познаний, как под экватором, нет ли земель, куда еще не ступала нога ни одного мыслителя?., отчасти - есть удел всех наших познаний, удел неизбежный не только для земного бытия, а, по всей вероятности, и для вечного. Всеведущ един Бог. Напротив, если сравнить отчасти разумеваем веры с отчасти разумеваем разума, то последнее во многих, отношениях окажется теснее и беднее первого. Для совершенного убеждения в сем, стоит только взять одно простое оглавление предметов, входящих в состав вероучения христианского, и предметов, над коими трудится философия; сличив одно с другим, вы увидите, что круг вероучения гораздо обширнее круга философии, что первое обнимает много таких, весьма важных, сторон бытия человека и вещей, до коих философия не доходит и дойти не может. 72. Аще земная рекох вам, и не веруете: како, аще реку вам небесная, уверуете? (Ин.З; 12) Значит, небесное очень, очень непохоже на земное! Непохоже до того, что хотя бы оно было открыто, и притом таким пренебесным Лицом, Каков был Иисус Христос, и тогда бы не нашло себе веры между нами!.. Отчего так?.. От крайней отдаленности предметов небесных от всего земного. Астрономия сказывает нам, что и вещественное небо, хотя оно подлежит даже чувственному взору нашему, устроено, однако же, по другим законам, нежели какие в силе, большею частью, у нас, на земле; кольми паче должно быть многое и многое инаково, нежели у нас, на небе духовном. Вообще, чем выше образ бытия, тем он противоположнее образу бытия самому низшему; это мы видим на всей лествице существ, кои под нами. Но наш настоящий образ бытия в отношении к миру духовному явно есть первая ступень. Удивительно ли же, если он не только отменен, даже противоположен образу бытия небесного? А находясь в состоянии противоположности небесному, удивительно ли, если мы не можем понимать последнего? И вот, без сомнения, одна из главных причин, почему Священное Писание так немного говорит нам о тайнах века грядущего, о состоянии нашем по смерти/ Как говорить о том, для чего в нашем уме нет понятий, а в нашем языке -слов? Опыт святого Павла, который был восхищен в рай, прекрасно поясняет сию важную истину. В раю апостол видел и слышал многое, чего никак нельзя видеть и слышать на земле. Некое понятие о виденном и слышанном осталось в нем и по возвращении на землю. Но что же? Он не находил на языке человеческом слов к пересказанию того, что видел и слышал. Даже не мог наверное сказать (ибо не знал наверное), в теле ли он был тогда, когда находился в раю, или вне тела? Так все виденное и слышанное им на небе было непохоже на все наше земное! Так самое состояние его в это время было отменно от всех наших и обыкновенных, и самых необыкновенных состояний! Что из сего? То, во-первых, чтобы не судить о небесном по земному. Большей части того, что мы здесь видим, слышим, чем занимаемся, - там вовсе не место; а напротив, там именно место тому, яже око не виде, и ухо не слыша, и яже на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2; 9). Во-вторых, не будем скучать тем, что не открыты нам подробности будущего нашего состояния за гробом. Напротив, это должно радовать и утешать нас, потому что так поступлено именно по причине величия сего состояния и крайней возвышенности его пред состоянием нашим настоящим. В-третьих, не будем прилепляться много к настоящему нашему земному образу бытия, потому что он не только дан на время, и притом весьма краткое, но и во многом противоположен нашему образу бытия будущему, так что прилепившийся к нему, по тому самому, не скоро и не удобно может сродниться с образом бытия высшим. Напротив, будем, по возможности, заранее отрешаться от всех земных и плотских связей, и возноситься к образу бытия высшего, коего главные черты указаны нам в слове Божием, и коего образец оставили нам в себе святые Божий человеки. Сего требует собственное вечное благо наше. 73. Отметаяйся Сына, ни Отца имать: а исповедали Сына, и Отца иматъ (1 Ин.2;23) Некоторые (и мало ли таких?), отметаяся Сына, думают, однако же, иметь Отца: некоторые даже (так, по крайней мере, говорят они) для того и отметаются Сына, чтобы иметь Отца. Да ведают же таковые все, что это невозможно, решительно невозможно: отметаяйся Сына, по тому самому - ни Отца имать!.. Хочется знать: почему так? Потому, что никтоже знает... Отца... токмо Сын, и емуже аще волит Сын открыти (Мф. 11; 27); но как Он откроет Отца тому, кто отметается Его Самого?.. Потому что никтоже может прийти ко Отцу, токмо Сыном (Ин. 6; 44); но как Сын поведет чрез Себя к Отцу, когда убегают от Него Самого?.. Потому, наконец, что Сын и Отец суть едино! (Ин. 10; 30). Как же после сего жалка участь тех, кои всю жизнь проводят над тем, чтобы познать Отца без Сына!.. И не подобно ли это тому, как если бы кто усиливался познать солнце без лучей его, гром - без звука, им производимого, ветер - без движения воздуха? 74. Всегда радуйтеся (1 Фес. 5; 16) Значит, оптимизм, или что "все - к лучшему", не мечта. Иначе, как бы можно было всегда радоваться? Радость есть чувство непроизвольное; когда человеку хорошо, то он, и без позволения, самодоволен и весел; а когда кому худо, то сколько бы ни приглашали его радоваться, не зарадуешься. И действительно, святой Павел, прежде нежели сказал: всегда радуйтеся, давно уже изрек, что верующим в Бога вся поспешествуют во благое (Рим. 8; 28). После сего очень понятно, как можно всегда радоваться; даже непонятно, как бы после сего можно было не всегда радоваться, ибо если верующим все поспешествует во благое, а благое, по самому существу своему, таково, что вся и всегда может радовать, то в таком случае печалиться, особенно безотрадно, свойственно только тому, кто не верует в Бога. Но желательно знать, на чем опираясь проповедуют оптимизм те, кои проповедуют его без веры в Бога и Ходатая Бога и человеков, без Коего вера в Бога не столько радует, сколько страшит человека-грешника? В таком случае скорее надобно сказать наоборот, вместо: всегда радуйтесь - всегда скорбите! Ибо посмотрите на себя и вокруг себя беспристрастно: много ли причин ко всегдашней радости? Соломон умел находить источники радости; он особенно трудился над открытием и умножением их: что же? На дне всякой радости он находил - суету и сокрушение духа!.. (Еккл. 1; 2. Ис. 65; 14). Без Бога и Единородного Сына Его, Спасителя человеков, нет радости для человеков. Всегда радоваться может и должен только один истинный христианин. 75. Велика вещь человек (Притч. 20; 6) Так велика, что Сам великий Ценитель и Судья всяческих ставил ее выше всех вещей в мире. Кая бо польза человеку, - говорит Он, - аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? (Мф. 16; 26). Велика вещь человек, потому что сия вещь произошла от Величайшего, вследствие Великого Совета, и стоила немало. И рече Бог: сотворим человека (Быт. 1; 26). И созда Бог человека, персть (взем) от земли, и вдуну в лице его дыхание жизни (Быт. 2; 7). Велика вещь человек, потому что сия вещь имеет величайшее значение и чрезвычайно много заключает в себе. И сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его (Быт. 1; 27). Велика вещь человек, потому что предназначена для великих целей. И благослови... Бог (человека), глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею (Быт. 1; 28). И взя... Бог человека, егоже созда, и введе его в рай сладости, делати его и хранити (Быт. 2; 15). Велика вещь человек, потому что и падение этой вещи превратило и опрокинуло за собою все. Вемы бо, яко вся тварь (с нами) совоздыхает и сболезнует даже доныне. Суете бо тварь повинуся не волею, но за повинувшаго ю (человека) (Рим. 8; 22, 20). А как ценится сия великая вещь у самих человеков? Чему не подчиняется? На что не меняется? Человек подобен сыну и наследнику великого царя, который, находясь с малолетства в изгнании, забыл о своем великом происхождении и столь же великом предназначении. Посему первый и последний урок человеку должен быть: познай самого себя! 76. Открый очи мои, и уразумею чудеса от закона Твоего (Пс. 118; 18) Какие очи? Без сомнения, не чувственные, а духовные, очи ума, и еще более - очи сердца, просвещения коих светом благодати так усердно желал некогда апостол Павел своим возлюбленным ученикам Ефесским (Еф. 1; 18). В естественном падшем состоянии человека очи сии закрыты, как у слепорожденных, а ими-то одними и можно видеть чудеса закона Божия. Чудеса, а не смысл обыкновенный закона; последний видим и очами разума естественного. Но закон Божий имеет не только смысл, подобно законам человеческим, но и чудеса, как произведение премудрости Божественной. В сем отношении откровение Божие подобно видимой природе: порядок, величие, красота видны в ней и для слабого глаза; но чтоб видеть внутренний состав вселенной, для сего потребно прозрение под поверхность вещей, - глаз особенный. Обыкновенным ведением закона святой Давид давно обладал, но вместе с тем видел, что в законе Божием сокрывается стократ более, нежели он видит, и что для уразумения последнего тех очей, коими он видел, недостаточно; и вот он молит Самого Законодателя открыть ему очи, дабы видеть уже не смысл, а самые чудеса закона Божия, то, что в нем есть превосходящего наш разум. Не следствием ли открытия сих очей в Давиде был псалом 118, где так разительно и подробно описываются совершенства закона Божия?.. А может быть, следствием сего был не псалом, а безмолвие: пред чудесами не разговоришься... 77. Отец Мой доселе делает, и Аз делаю (Ин. 5; 17) Как же сказано у Моисея: и почи в день сеемый от всех дел Своих, яже сотвори (Быт. 2; 2). Ужели шестидневное творение было неполное, так что после некоторого успокоения опять надлежало приниматься за дело и продолжать его, или доканчивать? Нет, тогда было сделано все, что нужно, и все сделанное было весьма хорошо, как показывает отзыв о деле Самого Великого Делателя; посему и покой Божий был всецелый и продолжался бы всегда, если бы не открылось нужды в новом творении. Кто открыл сию нужду? Ты, человек. Как? Твоим падением и превращением чрез него всех вещей. С тех пор, как ты пал с высоты богоподобия и убился до смерти, Отец и Сын доселе снова делают, и будут делать дотоле, пока ты не воскреснешь и не восстанешь, не начнешь жить всею полнотою первобытной жизни, не станешь паки на свое место, и чрез тебя не восстановятся и не возглавятся и все прочие твари. Делание в то время, когда бы предлежало только покоиться, само по себе есть состояние не вожделенное; но человек, нарушив покой Божий и заставив любовь Творца своего снова действовать и, так сказать, трудиться, не только не облегчает собою этого труда, но всемерно отягчает, ожесточает, преогорчает его, так что само долготерпение Божие принуждено иногда бывает жаловаться на труд, даемый Ему человеками (Ис. 7; 13). Теперь, если есть где-нибудь некое место успокоения для творческой деятельности, то в душах людей праведных. Сей покой Мой... - говорит Сам Бог, -зде вселюся (Пс. 131; 14). В сем-то разуме и Святая Церковь, устами священнослужителей своих, возглашает: "Един свят и во святых почиваяй!". Выражение глубокое и премного знаменательное! Если же во всем мире теперь один только ты, человек, можешь доставлять успокоение Творцу своему, то познай свое преимущество и не упускай драгоценного случая послужить ныне своему Господу, дабы иметь участие и в той Субботе Божественной, которая последует за новым творением. 78. Аще исповедаем грехи нашя, верен есть и праведен, да оставит нам грехи нашя и очистит нас от всякия неправды (1 Ин. 1;9) Какая необыкновенная логика! Верен и праведен; потому и оставит нам все грехи, коль скоро мы исповедаемся в них и признаем себя виновными! Но так действовать прилично одному милосердию; а правды неотъемлемое свойство - судить, осуждать виновных и наказывать. Каким же образом тут Божественная правда забыла, так сказать, свою природу и обратилась в милосердие? Следующим: Сын Божий, Существо чистейшее и всесовершеннейшее, по любви к падшему роду человеческому, принял на Себя все грехи человеков, и страданиями и смертью Своею удовлетворил за них правосудию Божественному во всей полноте и силе, на том условии, чтобы те, кои обращаются от пути злого и неправд своих, и будут просить помилования во имя Его, всегда и невозбранно получали оное. Премилосердый завет сей в пользу падшего человечества и всех грешников принят и утвержден на всю вечность самою правдою Божиею. После сего каждый раз, когда грешник раскаивается и просит помилования, не только милосердие Божие, всегда и без того стоявшее за несчастных грешников, но самая правда Божественная, по самой природе своей стоявшая некогда против нас, требует, чтобы грешнику подаваемо было прощение. Иначе, со стороны Самого Судии Небесного не было бы соблюдено верности тому завету и договору, который принят, одобрен и утвержден Им самим; иначе правосудие Божественное перестало бы быть правосудным... Итак, вот откуда эта необыкновенная логика! С Голгофы!.. 79. Упованием... спасохомся (Рим. 8; 24) Точно, упованием; ибо чем другим? Наше прошедшее ужасно мрачно! Наше настоящее удивительно худо и бедно! Посему если есть спасение, то в будущем; но кто поручится и за будущее? Если судить по прошедшему и настоящему, то скорее надобно отчаиваться и за будущее, потому что будущее есть следствие прошедшего и настоящего. Только во свете откровения может представляться светлым и отрадным само будущее, - и представляется! Не может быть ничего величественнее тех видов, в коих Божественное откровение изображает наше будущее; тут многое выходит за пределы не только нашего опыта, даже понятия: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша то, по свидетельству слова Божия, яже уготова Бог любящым Его (1 Кор. 2; 9). 80. Во всем и во всех навыкох, и насыщатися и алкати, и избыточествовати и лишатися (Флп.4; 12) Вот истинная мера полного совершенства! Для сего надобно уметь не только избыточествовать, но и лишаться, - не только лишаться, но и избыточествовать. Умение лишаться значит много, очень много, но далеко не все. Как немало таких, кои, умев лишаться, не умеют потом избыточествовать! А последнее и теперь бывает нередко так же нужно, как и первое, а впоследствии составит единственную необходимость, ибо человек ведется к тому состоянию, в коем не будет никаких лишений, и где посему надобно будет только уметь избыточествовать. Как приобретается это великое умение?.. Бесстрастием. А бесстрастие?.. Самоотвержением. А самоотвержение?.. Самопознанием. А самопознание?.. Самозанятием и самоуглублением. Умение избыточествовать, подобно умению лишаться, есть качество и принадлежность души; но, усиленное постоянным навыком, оно, чудным образом, сообщается самому телу. Из жизнеописаний великих подвижников видно, что самая плоть их умела не только лишаться, но избыточествовать, по воле их духа; так что они, например, вдруг после самого строгого поста и величайших лишений, могли, когда это было нужно, позволять себе безвредно вкушение самых разнообразных яств. 81. Грядый принеси, и книги, паче же кожаныя (2 Тим. 4; 13) Кто пишет таким образом к другу своему и дает ему такое поручение? Ученик, занимающийся науками, и потому чтением книг? Или наставник, преподающий науки, и для сего имеющий нужду в книгах? Или, по крайней мере, человек, который имеет много свободного времени и хочет употребить его на чтение книг? Нет, это пишет апостол Павел, - пишет к апостолу Тимофею! Пишет из темницы! Пишет в твердой уверенности, что час отшествия его настал (2 Тим. 4; 6), и он уже как жертва близок к жертвеннику! Что это за драгоценные книги, кои могли занимать собою такого человека, в таком месте, в такое время? Без сомнения, первое место занимали между сими книгами Священные Писания Ветхого и Нового Завета; но с другой стороны, выражение: книги, паче же кожаныя, само собою приводит к мысли, что между сими избранными книгами, кои Павел хочет видеть перед смертью и, так сказать, проститься с ними, были не одни книги Ветхого Завета, а и другие - какие именно? Церковь ветхозаветная, под конец существования своего, имела уже, кроме священного кодекса богодухновенных, немалое число и других книг, написанных священными мужами. Книги сии не могли быть чужды апостолу, который, до обращения в христианство, прошел все степени образования Иерусалимского, слушая уроки мудрости из уст самого лучшего из учителей закона Гамалиила. Кроме сего, если судить по некоторым местам посланий Павловых, в его святых руках бывали и другие книги, написанные писателями и неиудейскими. Для нас довольно здесь заметить, что такое внимание на книги обращает сам апостол Павел! Для чего довольно?.. Дабы показать, что чтение не грех, что занятие полезными книгами не противно даже апостольскому достоинству, что обхождение с сими мертвыми наставниками не казалось бесполезным даже для того, кто сам был живым наставником для всей вселенной. Довольно сего. 82. На всяко время очи злых приемлют злая: добрии же безмолвствуют присно (Притч. 15; 15) Первое нисколько не удивительно, ибо так как мир весь лежит во зле, то стоит только, так сказать, открыть окно, чтобы зло тотчас полилось со всех сторон в душу: очи злых, пред всеми прочими чувствами их, суть отверстые окна для зла; мудрено ли, что они на всяко время... приемлют злая? Но как добрии... безмолвствуют присно? , безмолвствуют, когда вокруг них все мятется? Когда сами они нередко должны участвовать, более или менее, в молве житейской? Добрый как море: оно сильно волнуется, иногда как бы стонет и испускает вопли, но все это на поверхности; несколько сажен вглубь, и море, как уверяют естествоиспытатели, стоит недвижимо в самую сильную бурю. Таков и праведник: несмотря на внешнее движение и страдания человека своего внешнего, он внутренно безмолвствует присно. Закон Бога его в сердце его: и не запнутся стопы его (Пс.36; 31). В нем мир Божий, превосходяй всяк ум (Флп.4; 7). 83. Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф. 10; 37) Так мог сказать только Бог, или Богочеловек. В отношении ко всем другим существам, как бы они ни были велики, могущественны и благотворны, такое требование было бы не по них, превыше их и неприлично им. Но в отношении к Богу такое требование совершенно справедливо и необходимо. Справедливо: ибо Отец Небесный первее и выше всех отцов и матерей земных. Последние сами должны любить Его паче всего, и следовательно, сами же должны требовать от детей своих, чтобы и они любили Его паче всего, и следовательно, паче них. Необходимо: ибо если человек не будет любить Бога паче отца и матери, то у него земной отец и мать будут выше Бога, что совершенно противозаконно. Но сей же самой любви, какая подобает единому Богу, и в той же самой степени, требует от нас, и требует непременно, Иисус Христос, ибо Он есть Бог истинный и вера в Него, как истинного Бога, есть необходимая обязанность каждого. 84. Бог премудростию основа землю... в чувстве Его бездны разверзошася (Притч. 3; 19-20) При взгляде на разные стороны и силы природы приходят в движение и деятельность разные стороны и силы нашего духа: при иных - тотчас пробуждается ум и начинает работать воображение самого небогатого смышлением человека; а при иных - в наименее чувствительном возбуждается чувство, а мысль устраняется, даже подавляется. Так бывает со зрителем природы, очевидно потому, что так устроена сама зримая природа; а почему такова природа, что иною стороною своею возбуждает ум, иною чувство? Глубокий ответ на сие дает в выше приведенных словах Премудрый. По его чистой и святой метафизике в самой природе иное (как небеса с их строгим математическим распорядком) произошло преимущественно под влиянием премудрости Божественной, другое (как бездны вод с их непрестанною движимостью и неопределенностью форм) под особенным влиянием чувства Божественного. В одном человеке, яко образе Божием, отразилась вся совокупность свойств Божественных, весь Творец. Итак, человек, познай свое высокое достоинство, и будь тем, для чего был предназначен. 85. Явися Сын Божий, да разрушит дела диаволя (1 Ин. 3; 8) Какие дела? Те ли, кои учинены диаволом уже по сотворении человека, и коих сущность состоит в погублении человека? Или и те, кои произведены диаволом до сотворения человека и, может быть, всего видимого мира, в круге вещей высшем, в собственной его области? Первее всего, без сомнения, первые, ибо Сын Божий для того явился разрушить дела диавола, чтобы спасти чрез то человека, им погубленного. Но, конечно, спасительное разрушение дел диавола прострется за сим и на прочие ужасные плоды его несчастной деятельности, ибо в мире все связано так, чтобы от того не страдало совершенство целого. Одно только дело диавола останется неразрушенным, то, что он себя из архангела света сделал архистратигом, и увлек в ту же бездну зла других духов. За то он сам, как неисцельное зло, будет со всеми клевретами изгнан вон из вселенной, исключен из круга вещей, составит особенность, ни к чему не принадлежащую и ничего собою не составляющую. Но дела диавола не таковы ли по своей натуре, что разрушают сами себя? Для чего же нужен такой великий разрушитель? Для того, что надобно было не только разрушить сии ужасные дела, но и воздвигнуть на место их паки дела Божий. Диавол падением своим возмутил порядок вещей, превратил все, что мог, но сущность превращенного осталась неизменною. Из сего нового хаоса паки может быть возвдигнут прекрасный Божий мир. И вот для сей-то великой цели является Сын Божий. Тот, Кем все сотворено, является и для воссоздания всего. 86. Тело... не блужению, но Господеви, и Господь телу (1 Кор. 6; 13) Апостол Христов желает отвратить Коринфских учеников своих от плотских пороков, к коим так наклонна падшая природа наша, и кои с такою неимоверною силою свирепствовали в древнем мире языческом, несмотря на его возвышенную, по-видимому, образованность, и для сего указывает в сих словах на цель существования нашего человеческого тела. Чувственный человек смотрит на свое тело именно как на орудие чувственных, плотских наслаждений, и в сем поставляет цель его бытия; апостол внушает другое, говорит, что тело наше, хотя плотское, имеет цель не плотскую, а духовную, высокую, святую, некоторым образом - божественную; что оно предназначено окончательно не только для каких-либо плотских, преступных наслаждений, но вообще не для наших наслаждений, даже не для одного нашего духа, а для Виновника всяческих — Бога. Тело... Господеви, — уже этого одного достаточно было бы, дабы вселить уважение к телу, заставить обращаться с ним, как с сосудом благодати, как с храмом Божества; но апостол сим не довольствуется, открывает достоинство тела человеческого еще„с другой, высшей стороны, такой, которая выходит даже за пределы нашего постижения; он говорит, что и Господь (Сам Господь) телу, то есть как тело принадлежит, подобно некой собственности, Господу, так и Господь благоволит принадлежать телу, как Глава, как жизнь и свет человечества, Ему верного. Сколько мыслей рождается при сем выражении таких, кои нельзя изобразить языком человеческим!.. И каждая из них должна служить побуждением блюсти свое тело в чистоте и святости. 87. О велице и о мале не неразумевай (Сир. 5; 18) Почему и о мале? Потому что и великое слагается из малого; потому что самые огромные события начинаются, большею частью, с самых малых вещей; потому что не привыкший обращать внимания и на малое, скоро привыкает пропускать без внимания и большое. Не неразумевай, то есть не отпускай вовсе из внимания, а не то, чтобы привязываться к малому и дорожить им как великим. В последнем случае выходит другая крайность: задумываются над всякою малостью, как бы от нее зависело все, и чрез то самое не имеют времени обратить надлежащего внимания на большее, на то, что действительно того заслуживает. Каждому свое: большему большее внимание, меньшему - меньшее; но непременно каждому свое; вот чего хочет от нас Премудрый. 88. Брашна чреву, и чрево брашном: Бог же и сие и сия упразднит (1Кор. 6; 13) Когда упразднит? Без сомнения тогда, когда будет упраздняться все ветхое - и ветхий мир, и ветхий человек. Брашна чреву, и чрево брашном не будет - значит, будущее состояние восстановления человека будет еще выше его состояния в земном раю, ибо здесь заповедано: от всякого древа, еже в рай, снедию снеси (Быт. 2; 16), следовательно, брашна были чреву и чрево брашном, а там, в будущем состоянии, не будет ни того, ни другого. С другой стороны, как чрево для брашен и брашно для чрева упразднятся, когда и на новой земле, под новым небом, побеждающим обещано вкушение от древа животного (Откр. 2; 1) и манны сокровенныя? (Откр. 2; 17). Это древо животное, сия манна сокровенная есть, без сомнения, не другое что, как то брашно пребывающее в живот вечный (Ин. 6; 27), которое и Сам Спаситель, еще быв на земли, обещал верующим; но сие пренебесное брашно есть - Он Сам!.. Для вкушения сего Божественного Брашна - не чрево, а душа чистая и святая. Чрево для брашен и брашно для чрева упразднятся!.. Что же будет с теми, для коих, по выражению апостола, чрево есть бог? Что будет с низкими поклонниками студного кумира, когда сам кумир распадется в прах? Да помыслят они, в свободный час, о сем сами!.. Или пусть справятся в Послании апостольском; там ясно указан ужасный конец тех, имже бог чрево, и ихже слава в студе (Флп. 3; 19). 89. Гнев и ярость умаляют дни (Сир. 30; 26) Хотя бы эта опасность и страх за свою жизнь и здоровье обуздывали людей гневливых и удерживали от припадков ярости! Ибо малая ли опасность? Напрасный ли страх? Сколько людей, коим порыв гнева стоил жизни, коих он убил мгновенно, в цвете лет и сил, среди предприятий и надежд? Над другими гнев хотя не разражается так губительно, зато всегда расстраивает их здоровье и сокращает жизнь. Иначе и быть не может, по самому существу гнева. Сотрясая все жизненные стихии тела, возмущая и даже останавливая на время все отправления душевные и телесные, приводя в состояние кипения и разливая по всему телу желчь, гнев, по тому самому неизбежно расстраивает весь телесный состав, неотразимо портит кровь и соки. Опустошение, им производимое, можно даже видеть и осязать. Посмотрите на себя в минуту сильного гнева в зеркало: вы ужаснетесь собственного вида; так он свиреп, багров, отвратителен! Приложите в это время руку к сердцу: оно бьется, как молото наковальню. Такое кипение крови, такое сотрясение нервов, такое разлитие желчи может ли не действовать губительно на жизнь и здоровье? Оттого гневливые обыкновенно сухи, желты, как бы испечены в огне. Итак, если не ради другого чего, то ради собственного здоровья каждый должен быть как можно свободнее от гнева, потому что и однократный, сильный гнев, как видно из многих примеров, может убить гневающегося - до смерти.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar