Свт. Иннокентий Херсонский / Лекции (16)

Далее, просвещение апостолов от Духа Святаго имело в них границы, чего они, по примеру Учителя своего (см.: Мк. 13; 32), и не скрывали. Такого рода признание видно, например, когда они говорят о будущем пришествии Иисуса Христа. Этот предмет, как известно, принадлежит к числу самых любопытнейших; но по намерению Божию, для пользы самих людей потребно, чтобы люди не знали его обстоятельно; по сей причине и апостолам он не был открыт во всей подробности. Таким образом, поскольку просвещение от Святаго Духа с этой стороны имело в них границы, то они предлагали свои собственные соображения. Но что нужно было знать, чего требовала нужда религии и Церкви, — круг всего этого был озарен для них яснейшим светом. Так, апостол Павел в этом отношении решительно говорит: «не обинухся бо сказати вам» (ефесским пресвитерам) «всю волю Божию» (Деян. 20; 27). Небесполезно упомянуть здесь и о том, как чудесное Сошествие Святаго Духа на апостолов стараются изъяснить естественным образом. Здесь мы увидим, сколь все такого рода изъяснения бедны и, так сказать, неестественны. а) Апостолы получили дар говорить другими языками. Будто это значит, что они "стали говорить странно, то есть, произносить несвязно звуки, которых и сами не понимали". Изъяснение самое странное! Отчего же они начали говорить таким образом? — "Оттого, что пришли в сильное волнение, приняв явление бури, которое, впрочем, было естественное, за исполнение обетования". Предположение нелепое, которое совершенно опровергается историей! Если бы это было так, то пришельцы из всякого под небесами народа не отличали бы в звуках, произносимых апостолами, своего народного наречия. Апостол Павел не благодарил бы Бога, что он более всех коринфян говорит языками (1 Кор. 14; 18), то есть (как выходит из объяснения вольнодумцев) более всех их произносит непонятные и для него самого звуки!!! б) Другой образ изъяснения: "Говорить иными языками значит говорить не тем, каким должно. Молиться надлежало на древнем еврейском, который, впрочем, знали уже немногие. Но апостолы в сильном движении чувств, чтобы свободнее изъяснять оные, начали говорить туземным языком. Это обратило на них внимание предстоявших, — и почли, что они говорят иными языками". Опять и это предположение опровергается историей. В Деяниях апостольских прямо говорится: «не се ли, вси сии суть глаголющий галилеане; и како мы слышим кийждо свой язык наш», и прибавляется: «в немже родихомся!» (Деян. 2; 7-8). Выражение усиленное: священный дееписатель будто предвидел, что найдутся такие, кои опровергать будут сие событие неправильными изъяснениями. Итак, если апостолы говорили туземным галилейским наречием, то как же бы пришельцы со всех сторон могли отличать в их многословии каждый свой язык? Пусть, живя в Галилее, апостолы могли ознакомиться со всеми иноземными языками (что, впрочем, недостоверно): все, однако ж, изъясняться на сих языках свободным образом они не были в состоянии. Сделаем, наконец, одно замечание и покроем оным все сомнения насчет сего чуда. Кажется, если бы в Деяниях апостольских и не было сказано, что апостолы получили свыше дар языков, то надлежало бы предположить нечто подобное, зная историю их служения. Известно, что они рассеялись по всему свету для проповеди; например, Варфоломей проповедовал в Индии; Фома был со своей проповедью в Персии, Парфии, и проходил почти до нынешнего Тибета. Без сомнения, греческий и римский языки были не столь всеобщи, чтобы могли иметь и в этих странах большое или, может быть, даже и какое-нибудь употребление. Поэтому апостолы знали туземные языки этих стран, когда они тут проповедовали и основали Церкви. Спрашивается: где же они получили это знание? Иначе сего нельзя объяснить, как тем, что они получили оное чудесным образом. Оглавление Лекция девятая. О святом апостоле Павле В исследовании о Божественности христианской религии заслуживает особенное внимание и особенно рассматривается лицо апостола Павла, потому что он не был в числе двенадцати учеников Иисуса Христа, не находился при Нем во время земной Его жизни, присоединился к христианству после, и однако ж, не слышав Иисуса Христа во время земной Его жизни, не прияв Святаго Духа в день Пятидесятницы вместе с прочими апостолами, сделал для христианской религии более, нежели все они вместе (Так, сам Павел с полной уверенностью говорит о себе не только «непщую бо ничимже лишитися предних (или первейших) Апостолов» (2Кор. 11; 5. 12; 11), каковы «Иаков и Кифа и Иоанн» (Гал. 2; 9); но и «благодатию же Божиею есмь, еже есмъ: и благодать Его, яже во мне, не тща бысть, но паче всех их потрудихся» (1Кор. 15: 10), как верный служитель Божий, «в словеси истины, в силе Божией», с оружиями правды в правой и левой руке (2Кор. 6; 4, 7)). И если о прочих апостолах спрашивают — поняли ли они учение Иисуса Христа, то это тем более можно спросить об апостоле Павле. Апостол Павел сделал для христианства более всех апостолов: 1. Как распространитель христианства. Поприще, которое протек апостол Павел с проповедью евангельскою, пространнее поприща Александра Македонского; завоевания его важнее завоеваний всех героев земли, и историк-философ — первый век христианства с большей справедливостью может назвать веком Павловым, нежели веком Августовым; ибо Август не мог передать своего духа даже друзьям своим, а Павел одушевил собою целые народы, так что дух его и доселе живет в многолюднейших обществах христианства. Если бы эту одну услугу Павел оказал христианству, то есть, что значительно распространил его и основал многие Церкви, то и тогда был бы он замечательнейшее лицо в истории, как Церковной, так и Всемирной. Но кроме сей услуги, некоторым образом общей ему с прочими апостолами, он оказал еще две другие, ему одному свойственные, кои гораздо более возвышают его достоинство перед прочими. Услуги сии состоят в том, что он защитил христианство от опасности, ему угрожавшей, и — раскрыл вероучение христианское. 2. Павел как защитник христианства. Кто знаком с историей первых веков христианства, тот знает — какая опасность угрожала христианству со стороны иудейства. Целые полвека иудейство боролось с христианством и хотело сделать из него, по крайней мере, не более, как свою секту. Иудействующие христиане требовали, чтобы весь закон обрядов уцелел. Но если бы сие требование было выполнено, то христианство не имело бы особенной формы и должно было потерять свою самостоятельность. Спрашивается: кто решил эту борьбу в пользу христианства и заставил отвергнуть обряды иудейские? Это сделал Павел. Мы видим из истории, что даже апостол Петр в известном случае не решился обнаружить перед Иерусалимскими Иудеями свободы христианской, и примером своим увлек даже Варнаву, который дотоле был ревностным защитником христианской свободы (Гал. 2; 11-15). "Преемникам апостолов, — замечает один из учителей Церкви, — оставалось погребсти синагогу с честью". Кто же заставил ее лечь во гроб? Павел. 3. Павел как преимущественный изъяснитель вероучения христианского. Евангелие сохранило нам беседы Иисуса Христа, впрочем в отрывках. В них заключается все учение христианства, но только в общих чертах; все истины содержатся еще как бы в зародыше. Раскрытие сих истин, подробнейшее очертание их должно было выйти из рук апостолов. Некоторые из них отчасти и сделали это в своих Посланиях. Хотя и многое содержится в сих Посланиях, впрочем, можно сказать, что идея христианства ни в одном из них вполне не развита: эта честь предоставлена апостолу Павлу; во всей своей полноте христианская религия явилась в его Посланиях. Златоуст не усомнился: сказать (мысль, по-видимому, чрезвычайно смелая!), что через уста Павловы Христос провещал более, нежели через Свои собственные (Беседа 32 на послание к Римлянам). И в самом деле так, если судить по сравнению учения апостольского с Евангельским. Присовокупите к этим обстоятельствам чудесный переход Павла к христианству; припомните, что он сделался христианином из величайшего врага христианской религии, из ревностнейшего фарисея — ревностнейшим защитником веры новой; сообразите, говорю, все это: тогда его учение представится чрезвычайно важным. Чем доказал апостол Павел, что он апостол, и удовлетворительно ли доказал? Скорее можно спросить наоборот: чем он не доказал своего апостольства? Златоуст справедливо заметил, что "как при имени Крестителя тотчас представляется Иоанн (Предтеча), так при имени апостола тотчас разумеется Павел" (Беседа 55 на Деяния апостольские). Так выдержана идея апостола в деяниях Павла! Павел не был в числе апостолов, сопутствовавших Иисусу Христу, не слышал Его учения, не видал Его во время земной жизни: зато Сам Иисус Христос непосредственно явился ему с громом и молнией. Так важно было лицо Павлово! Способ обращения апостола Павла известен из Деяний апостольских (9, 1-18; сн.: 22, 4-16). Что действительно оно случилось так, как писано, сомневаться нет ни малейшей причины: ибо кому и верить в этом отношении, если не такому человеку, как Павел? Если бы даже и не было сказано в Деяниях апостольских о необыкновенном способе обращения апостола Павла, то необходимо было бы предположить нечто чудесное в его обращении. Он идет в Дамаск, дыша угрозами и убийством на учеников Господних (Деян. 9; 1); но приходит туда для того только — чтобы принять крещение, после коего всю жизнь свою решается посвятить на защиту той религии, которую гнал. Отчего такая перемена? Выгод, почестей ожидать было невозможно. Не имей он чудесного призвания свыше, его перемена осталась бы неизъяснимой. Мелкие сомнения, различные толки касательно сего события так неважны, что не считаю нужным и пересказывать их. Павел, избранный в апостола Иисусом Христом, посвященный Духом Святым в сие высокое звание, сам постарался быть верным своей должности, то есть, чтобы передавать другим учение Иисуса Христа во всей его чистоте и истине. Ему ли бы, имевшему столько доказательств на свое апостольство, сомневаться о том — верно ли он учит? Однако он сомневается; нарочно идет в Иерусалим, чтобы узнать — не напрасно ли он подвизается (Гал. 2; 2); сравнивает свое учение с учением первейших апостолов; уверяется, что оно согласно с их учением, и — паки идет на проповедь. Петр всенародно свидетельствовал о чистоте его учения (1 Пет. 3; 15). Без сомнения, то же о нем свидетельствовали и прочие апостолы (см.: Гал. 2; 7-9). Кроме того, он постоянно испытывал в себе свидетельство Духа Божия, Который руками его совершал великие чудеса: их было столько, и они были так известны, что он неоднократно ссылается на них, и ссылается для того, чтобы пристыдить тем своих противников — иудействующих учителей *, которые помрачали славу его клеветой, будто он преподает нечистое учение (см.: 2Кор. 13; 12. Гал.3; 5). Но, может быть, кому-нибудь придет на мысль: действительно ли все это было так, как написано? Достоверность истории евангельской с этой стороны менее всего подлежит сомнению: за подлинность ее стоят все Церкви, насажденные руками апостола Павла, их вид, преподаваемый в них образ учения, их существование, словом — все христианство, распространенное Павлом. Таким образом, эта часть христианской истории, именно история Павла, менее всего может подлежать сомнению. Златоуст прекрасно назвал следы его следами молнии, которую можно видеть всюду. Самые иудейские историки, талмудисты, упоминают о Павле, хотя переход его к христианству изъясняют иным, впрочем, самым нелепым, чудовищным образом. Сравнение учения апостола Павла** с учением Иисуса Христа и прочих апостолов дает самый верный результат, что у него — одинаковые с Ним истины, только представлены с большей полнотой и ясностью. Таковы истины: о первородном грехе, или о порче рода человеческого; о виновности всех людей; о том, что весь Ветхий Завет служил для приуготовления христианства; учение о Иисусе Христе, как Искупителе, и Его примирительной смерти; учение о благодати, то есть, о том, как усвоять себе оные; наконец о будущем славном пришествии Иисуса Христа и кончине мира. * Кроме иудействующих учителей, много и других врагов имел апостол Павел; многообразны были и средства, которые употребляли они, чтобы унизить его апостольское достоинство. Поэтому он принужден был (см.: 2Кор. 12; 11) напоминать, что он не простой, не обыкновенный учитель (каких было много и к числу коих хотели отнести Павла некоторые недоброжелатели его), и даже не ученик апостольский, но— «волею Божиею зван Апостол, избран во благовестив Божие» (Рим. 1; 1, сн.: 1 Кор. 1; 1), и притом «ни от человек, ни человеком, но» Самим «Иисусом Христом и Богом Отцом, воскресившим Его из мертвых» (Гал. 1; 1. Еф. 1; 1 и др.), — Апостол в собственном значении сего слова, имеющий все права на это достоинство. И действительно, Апостолы были самовидцы Иисуса Христа: и он также (1 Кор. 9; 1. 15; 8; сн.: Деян. 9; 3-18. 22; 6-10, 18). Апостолы проповедуемое ими учение приняли от Самого Иисуса Христа; и он также (Гал. 1; 11-12. 1 Кор. 11; 23). Апостолы получили Духа Святаго: и он также (1 Кор. 2; 12). Апостолам дано было повеление проповедовать Евангелие всей твари: и Павел призван пронести имя Христово между иудеями и язычниками, и варварами, мудрецами и неразумными (Деян. 9; 15. Рим. 1; 14-15). Апостолы облечены были чудодейственной силой: Павел вооружен был знамениями, чудесами и силами (2 Кор. 12; 12. Рим. 15; 19). Апостолы низводили на верующих Духа Святаго; Павел делал то же (Гал. 3; 5). Итак, святой апостол Павел, «мний Апостолов» по времени обращения (1 Кор. 15; 9), «ничем не менее их» по благодати (2 Кор. 11; 5. 1 Кор. 15; 10). ** Сущность всех Посланий и речей апостола Павла можно представить в следующем виде: "Бог от вечности положил послать в мир Сына Своего для восстановления падшего рода человеческого. Первый человек имел назначение исполнять волю Божию, которая есть высочайший закон и начало жизни. Но Адам оказался непокорен воле Божией и сделался преступником против Бога. Это преступление, или первородный грех — соделался началом смерти. Повреждение человеческой природы от Адама перешло ко всем последующим поколениям, а с повреждением — и смерть. Люди глубже и глубже погрязали в бездне неведения, греховности и бедствий. Но как они, отпав от Бога, до того ослепились своими порочными наклонностями, что не могли придти к сознанию своих грехов, к чувству раскаяния и намерению исправиться, то Бог поставил им на вид зерцало, в котором верно и живо отражался их образ. Это зерцало — закон. В многочисленных его повелениях и запрещениях люди познали свои многочисленные преступления и увидели полную меру своих грехов. С сознанием греховности обнаружилась сильная распря духа с плотию. Дух хотел закона; но — плоть превозмогла, и человек, стремясь к добру, невольно раболепствовал злу. И как закон, который сам в себе добр, делает таким образом только грешников, то есть, всегда уличает людей в грехе и определяет осуждение за отступление от своих предписаний, а между тем не дает сил к добру: то им никто не оправдывается пред Богом. Итак, существенная цель закона — предуготовить людей к принятию Искупителя. Следовательно, время подзаконное есть время томления и ожидания. Сие ожидание удовлетворено во времена благодати: потому что Христос совершил примирение между Богом и людьми, а через то открыл способ к оправданию и жизни. Через веру во Христа человек приобщается Его благодати; вера ведет человека к духовному возрождению; и кто возрожден, тот получает дух усыновления Богу. Жизнь Иисуса должна сделаться нашею жизнью; и этого мы достигаем, если делаемся новой тварью во Христе и преобразуемся в Его образ. Оправданные через Христа вступают в новое духовное общество, или Церковь, и имеют в ней общение Святаго Духа. Все члены этой Церкви суть члены единого тела. Церковь имеет основанием и главой Христа. Таким образом, новое бытие и новая жизнь должна обнять всех людей и соединить их в единой Церкви Иисуса Христа. Но это должно осуществляться мало-помалу и при бесчисленных препятствиях зла. Наконец, по исполнении времени, предопределенного для освящения людей, приидет Христос, последует всеобщее воскресение, и верные наследуют жизнь вечную, а неверные и упорные грешники — муку вечную. Тогда время окончится, и останется только вечность". Таким образом, учение апостола Павла объемлет собою историю всего мира. Апостол повсюду видит Христа и приводит к Нему, как к средоточию, весь ход человечества и все судьбы прошедшего и будущего мира. Возьмите основное понятие — веру в Искупителя, и обозрите, что впереди и что назади: вы стоите среди царства истины, в котором все оживлено одной мыслью — приготовлением, исполнением и окончанием всеобщего чаяния людей. Вы видите, как все постепенно развивающееся бытие получает свое истинное значение и последнюю цель в Иисусе Христе, как все в мире стремится к Нему и в Нем составляет одно полное царство. Христианство становится основанием мира. Мир живет для Христа; Христос есть вечная жизнь мира — вот высочайшая мысль апостола Павла и, вместе, всего христианства! Оглавление Лекция десятая. Что чудесного сделал Промысл в пользу христианства Обозрение наше мы разделим на три части: сначала покажем, что чудесного сделано Промыслом для христианства прежде его появления; затем — что сделано при его появлении; наконец — что после его появления. 1. Прежде нежели родился Иисус Христос, Промысл уже делал чудеса в пользу христианства — чудеса разительные: я разумею чудеса народа Иудейского и его священных книг, в которых содержатся пророчества, прямо относящиеся к христианской религии. Не будем касаться пророчеств порознь, ибо каждое из них может быть подвержено бесчисленным спорам. Положим в основание то, чего никто опровергнуть не может. Бесспорно, что за пятьсот лет до Рождества Христова книги еврейские существовали; для нашей цели этого основания уже и довольно. Значит, за пятьсот лет до Рождества Христова было в народе Иудейском ожидание необыкновенного человека, который должен будет произвести значительные перемены в целой нации. Спрашивается: кто мог дать такое предсказание? Оно состояло не в общих только выражениях, дающих разуметь, что придет Мессия, но в определении некоторых частных подробностей, относящихся к лицу ожидаемого Мессии. Таким образом, — смотря с этой точки зрения на все собрание священных книг еврейских, то есть, находя в них предсказания о пришествии Мессии, и из истории Иудейского народа видя, что он постоянно верил сему предсказанию, — нельзя не прийти к той мысли, что его приготовление, весьма полезное для христианской религии, могло быть сделано только Богом. И в этом общем виде доказательство Божественности христианской религии, заимствуемое из пророчеств древних, всегда удержит свою силу. 2. Что сделал Промысл в пользу христианства при его явлении? — Обратимся к делам Иисуса Христа и апостолов. Иисусу Христу усвояются в Евангелии многие чудеса и пророчества. Начнем с последних. 1) Важнейшее пророчество Иисуса Христа состоит в предсказании о судьбе Своей Церкви. Во время земной Своей жизни Иисус Христос был беден, терпел отовсюду гонения, и, однако ж, предсказал, что Церковь, Им устроенная, распространится по всему миру и будет продолжать свое существование до конца мира. Не сбудься сие пророчество, Его почли бы необдуманным самохвалом. Но с одной стороны опыт, постоянно оправдывающий сие пророчество, с другой — характер Иисуса Христа заставляют признать в нем такое предсказание, которое проистекло из полной уверенности, что оно сбудется. Откуда же эта уверенность? Кто открыл Иисусу Христу, что религия, Им преподанная, и Церковь, Им основанная, — в начале своем не более, как горчичное семя, — возрастет впоследствии в многоветвистое древо и покроет всю землю сенью своею? (Мф.13; 31-32). Если поставить себя мысленно в те обстоятельства, когда Иисус Христос говорил сие ученикам Своим, то иначе нельзя изъяснить такого предсказания, как из Дара Божественного предведения. 2) Второе предсказание Иисуса Христа, которое также нельзя изъяснить иначе, как из Дара Божественного предведения, есть предсказание Его о судьбе народа Иудейского и Иерусалима. Оно содержится в главе 24 Евангелия от Матфея. Это предсказание смешано и как бы переплетено с другими: с предсказанием о кончине мира, о будущем, Втором пришествии Иисуса Христа. Чтобы лучше понять оное, надобно вспомнить повод, по которому оно было произнесено. Иисус Христос в последний раз беседовал во храме и беседу Свою окончил обличением фарисеев и книжников в лицемерии, что они, украшая гробницы пророков древних, теперь сами готовятся пролить кровь Его; Он угрожал им за сие наказанием, предсказывая, что самый храм их запустеет, и наконец заключил: вы «не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен Грядый во имя Господне» (Мф.23; 39), то есть, пока не признаете Меня Мессиею"... Беседа сия на учеников сильно подействовала. Когда они выходили из храма, то обратились посмотреть на него; его великолепие и прочность, позолота, столпы поразили их взоры; им жаль стало храма. Вот один из них подходит к Иисусу и говорит: «Учитель! посмотри, какие камни и какие здания». (Мк. 13; 1). Ты — Мессия; ужели попустишь, чтобы все это было истреблено?" Иисус Сам посмотрел на предметы, которым особенно удивлялись ученики Его, и сказал: «Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне» (Мф.24; 2; сн.: Мк.13; 2. Лк.21; 6). Пророчество решительное! Оно должно было крайне обеспокоить учеников. Все верили, что перед пришествием Мессии будут самые тяжелые времена; возникнут войны; будут жестокие кровопролития, и что Мессия явится, как спаситель. Но чтобы разрушен был храм — об этом никто и не думал. Пройдя несколько, Иисус Христос сел отдохнуть на Масличной горе, с которой открывался прекрасный вид на Иерусалим. Здесь четыре ученика (Мк. 13; 3) приступили к Нему наедине и спросили: «когда» же «это будет», что Ты сказал нам о храме, и какое знамение «Твоего пришествия и кончины века!» (Мф.24; 3). Все сии происшествия Иудеи не разделяли по времени. Иисус Христос, отвечает на эти вопросы: когда будет разрушен храм, — определенно и решительно; на два последние, когда придет Мессия и когда будет кончина века, — неопределенно. Одно только сказал Он на последние вопросы определенно, что Его Второе пришествие не будет вместе с разрушением Иерусалима, но долго спустя, и присовокупил к тому наставление, что поскольку вы, так же, как и Я теперь, не знаете того дня, то всегда должны быть бдительны. Посмотрим на первое пророчество — о разрушении Иерусалима: мы увидим здесь определенность и точность удивительную. Снося Иосифа Флавия, который может служить самым лучшим к сему месту комментарием, мы не можем не поразиться сходством самых событий с предсказанием1. Мф. 24; 4: «И отвещав Иисус, рече им: блюдите, да никтоже вас прельстит». Первая опасность, которой могли подвергнуться ученики, состояла в появлении лжехристов, которые могли совратить христиан. Иисус Христос говорит: "берегитесь их". Мф. 24: 5: «...многи прельстят». Так и было: многие тогда выдавали себя за спасителя отечества. Мф. 24; 6: «Услышати же имате брани и слышания бранем. Зрите, не ужасайтеся, подобает бо всем (сим) быти: но не тогда есть кончина». Иудеи верили, что перед пришествием Мессии будет много браней. Иисус Христос говорит ученикам, что хотя вы услышите о войнах и военных слухах, впрочем это не будет решительным признаком конечной погибели Иерусалима (значит, тогда еще не нужно бежать из Палестины). Мф. 24; 7: «Востанет бо язык на язык, и царство на царство: и будут глади и пагубы и труси по местом». Надобно заметить, что Иисус Христос в этом пророчестве употребляет язык более или менее возвышенный, так что иногда события точь-в-точь и не соответствуют оному; например, здесь говорится: «востанет язык на язык». В событии это не что иное, как междоусобия между Иудеями и язычниками, жившими с ними в одних городах; именно такие междоусобия происходили в Кесарии, Скифополе, Аскалоне, Птолемаиде и Тире, также в Александрии и в Дамаске. Мф. 24; 9: «Тогда предадят вы в скорби иубиют вы: и будете ненавидими всеми языки имене Моего ради». Тогда вам особенно надобно обратить внимание на свое положение: будут большие междоусобия и раздоры, но все будут согласны в том, чтобы гнать вас. Мф. 24; 14: «И проповестся сие Евангелие Царствия по всей вселенней, во свидетельство всем языком». "Несмотря на все это, Мое Евангелие будет распространяться успешным образом". И действительно, апостолы, особенно Павел, пронесли Евангельское учение почти до концов тогда известного мира. Мф. 24; 15-17: «Егда убо узрите мерзость запустения, реченную Даниилом пророком, стоящу на месте святе: иже чтет, да разумеет: тогда сущий во Иудеи да бежат на горы: (и) иже на крове, да не сходит взяти яже в дому его». "Всех войн не опасайтесь; но когда увидите мерзость запустения на святом месте, тогда бегите из Иерусалима". Что значит «мерзость запустения»? Иудеи вообще считали мерзостью язычников и их идолов. Когда римские войска стали на полях святых, окружающих Иерусалим, и водрузили там орлов своих, тогда всякий иерусалимлянин, смотря на все это, мог сказать: вот стоит мерзость запустения на святом месте! Мф. 24; 23: «Тогда аще кто речет вам: се, зде Христос, или оиде: не имите веры». Так действительно сикарии беспрестанно и твердили. Мф. 24; 27: «Якоже бо молния исходит от восток и является до запад, тако будет и пришествие Сына Человеческого». "Мое пришествие подобно будет молнии — везде и нигде, видимо и невидимо; будет для всех ощутительно некоторым особенным образом". Мф. 24; 28: «Идеже бо аще будет труп, тамо соберутся орлы». Но где оно выразится? Выразится там, где нужно. Иерусалим созрел для погибели; туда и слетятся орлы римские, чтобы терзать его. Мф. 24; 29-31. «Абие же, по скорби дний тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с небесе, и силы небесныя подвигнутся: и тогда явится знамение Сына Человеческого на небеси: и тогда восплачутся вся колена земная и узрят Сына Человеческого грядуща на облацех небесных с силою и славою многою: и послет Ангелы Своя с трубным гласом велиим, и соберут избранныя Его от четырех ветр, от конец небес до конец их». В сих стихах говорится о Втором, славном пришествии Иисуса Христа и кончине мира. Неудивительно, что здесь как бы переплетены оба происшествия. Беседа, без сомнения, была прерываема вопросами учеников и направляема то в ту, то в другую сторону. Вопросы сии у Евангелиста опущены и оставлены одни ответы. Посему, «абие же по скорби дний тех», нет никакой нужды соединять с предыдущими происшествиями, как это делают некоторые новейшие толкователи, которые всю главу 24 хотят изъяснить о конечном разрушении Иерусалима, и потому в стихах 29-31 видят не более, как поэтическое описание этого разрушения'. Но перед стихом 29 надобно дать место событиям, означенным у евангелиста Луки (Лк. 21; 21-24; сн.: Рим. 11; 25-32.). Далее опять говорится о разрушении Иерусалима. Мф. 24; 34: «Аминь глаголю вам, не мимоидет род сей, дондеже вся сия будут», то есть, "поколение настоящее не окончится, как все сказанное Мною о разрушении Иерусалима сбудется". Назначается время события. Поскольку некоторые проживают до семидесяти и восьмидесяти лет, а другие умирают на первом и втором году, то время, определяемое продолжением поколения, составит с лишком тридцать лет. И действительно, в это время был разрушен Иерусалим. Многие, как Иоанн, дожили до сего события. Далее, от стиха 36, следует пророчество о кончине мира. Итак, вот пророчество о падении Иерусалима! Спрашивается: как можно было дать такое предсказание? Немудрено было предвидеть, что Иудейский народ не удержит своей национальности; но предсказать решительно, что через тридцать лет с небольшим Иерусалим будет разрушен, что от храма не останется камня на камне, — без дара Божественного предведения, по одним человеческим соображениям, невозможно. Не могу не заметить в этих предсказаниях Иисуса Христа особенно резкой черты. Ученики почитали Иисуса Христа Мессиею, чем-то выше человека. Вследствие такого высокого понятия, они ожидали, что Он непременно должен знать время Своего Второго пришествия. Но после решительного назначения времени для разрушения Иерусалима (Мф. 24; 34), вдруг следует скромное признание (Мф. 24; 36): «о дни же том и часе», то есть, о времени Его Второго пришествия, «никтоже весть, ни Ангели небеснии, ни Сын» (Мк. 13; 32), «токмо Отец Мой един». Какая неожиданность! И если бы не водила Его языком одна истина, мог ли Он сказать о Себе так скромно? В это время действительно Ему, по человечеству Его, не был еще открыт день кончины мира. По воскресении, когда так же ученики спрашивали Его о Втором пришествии, Он отвечает им уже иначе: «несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти» (Деян.1; 7); тогда уже знал, ибо Ему последовало откровение (Откр.1; 1). Подобные предсказания, касающиеся событий частных, суть: 3) Предсказание о Своей судьбе, в котором Он определил и род смерти, имеющей Его постигнуть (Мк. 10; 33-34. Мф. 20; 18-19). 4) Предсказание об отречении Петра, именно: что он отречется три раза, и притом до пения петухов (Мф. 26; 34. Мк. 14; 30. Лк. 22; 34). 5) Предсказание о предательстве Иуды. В частности оно также удивительно. По окончании Тайной вечери, за которой находился Иуда, Иисус сказал ему: «еже твориши, сотвори скоро» (Ин. 13; 27). Как бы так сказал: "Исполняй свой адский замысел без отлагательства, иначе не будешь иметь времени". Откуда знал Иисус Христос, что Иуда сговорился с Иудеями продать Его в Пасхальный вечер? Ученикам Иуда открыть этого не мог, тем менее Самому Иисусу Христу. 6) Предсказание о Сошествии Святаго Духа «не по мнозех... днех» (Деян. 1; 5). Итак, вот некоторые опыты предведения Иисуса Христа! Слух о этих предсказаниях дошел и до нехристиан, особенно о предсказаниях касательно судьбы Иерусалима. Иосиф Флавий, описывая падение сего города, предварительно замечает, что секта сикариев, ожидая помощи от Бога и не получая ее, сделалась богохульной и однажды в самом храме произвела кровопролитие. Иудеи, — прибавляет он, — сделались хуже самых язычников, и явно, что пришло время исполниться над ними пророчеству, давно носившемуся в народе, что тогда падет Иерусалим и храм, когда сей последний будет осквернен самими Иудеями. Может быть, в народе так протолкована была «мерзость запустения, стоящая на месте святее». Мы рассматривали в лице Иисуса Христа пророка, который мог предвидеть будущую судьбу как Свою собственную, так и учеников Своих, судьбу народа Иудейского и Иерусалима, судьбу Своей Церкви и конца мира. Теперь посмотрим на Иисуса Христа, как на чудотворца. Он не любил и не одобрял в Своих современниках чрезмерного пристрастия к чудесам (ибо и действительно оно худо) и не раз упрекал Иудеев, что они, ходят за Ним не для того, чтобы слушать Его учение, но чтобы выманить у Него какое-либо чудесное событие и полюбопытствовать (Мф. 12; 39. Ин. 6; 26). Однако ж заключать из этого, что Иисус Христос не хотел употреблять и действительно не употреблял чудес в доказательство Своего Божественного посольства, противно будет и Евангельской истории (Мф. 9; 6-7. Ин. 11,41 -44) и ясным по сему предмету словам Самого Иисуса Христа (Ин. 5; 36. 10; 25). Чудеса и по намерению Иисуса Христа должны были служить доказательством Его Божественного посольства, тем более, что Он не мог и явиться без них в качестве Мессии. Потому не мог, что Он был незнатного состояния, а между тем, все Свое дело должен был совершить не более, как в три года с половиной, в такое короткое время без чудес Он не успел бы обратить на Себя и должного внимания. Кроме того, понять внутреннее превосходство преподаваемого Им учения современники Его были неспособны. Далее, у Иудеев была вера не напрасная, но вера, основанная на пророчествах, что Мессия будет творить чудеса. Не сделай же Иисус Христос чудес, Иудеи имели бы полное право не признать Его Мессией. Еще, Он пришел для преобразования религии Иудейской, пришел заменить частное законоположение Моисеево законоположением общим, объемлющим все племена и народы. Законоположение Моисеево введено посредством чудес: теперь заменить оное новой религией можно было не иначе, как с помощью чудес же. Таким образом, без чудес нельзя было действовать Основателю христианства в пользу Своей религии; и чудеса должны быть почитаемы по всей справедливости за доказательства Его Божественного посольства. Обратимся к подробностям. Все чудесное в жизни Иисуса Христа сводится к двум главным видам: а) к чудесному, совершенному Промыслом для Него; б) к чудесному, совершенному через Него. А. Некоторые чудеса совершены для Него. Это, во-первых, все чудеса, коими ознаменовано было Его рождение, и из коих особенно замечательны — славословие Ангелов, свидетелями явления коих были пастыри, и явление чудесной звезды. И, во-вторых, если обратим внимание на Его общественное служение, то здесь увидим, что для Него совершены четыре чуда: а) то, коим начинается Его общественное служение — Крещение; б) то, коим служение Его как бы пресекается — Преображение; в) чудо Воскресения; г) то, коим оканчивается земное Его служение роду человеческому — Вознесение. Эти чудеса соответствуют ли своей цели? Столько ли они важны, чтобы, на основании их. Лицо, для Которого они совершены, должно быть признано за Божественное? — Действительно, они таковы. Возьмем Крещение. Оно было не что иное, как посвящение Иисуса Христа на великое служение искупления. Здесь явилась вся Троица: глас Бога Отца свидетельствовал и явление Духа Святаго показало, что Крещаемый есть Сын Божий. Могло ли что быть величественнее и поучительнее сего явления? Представьте живо это действие: среди великой пустыни, на берегу Иордана, под скалой стоят два человека, Иоанн и Иисус — люди, коих более не было на земле. Но физического величия вовсе не видно в них; их возвышало пред Богом одно глубокое смирение и чистейшая любовь к человеку. Вдруг отверзается над ними небо, нисходит глас, является голубь в необыкновенном сиянии. Явление необыкновенное! Достаточно ли оно было (употребим это выражение) для убеждения Иисуса Христа в том, что настает час идти Ему на служение искупления? Очевидно, достаточно. Достаточно ли для Иоанна? Совершенно достаточно и для него, ибо ему заранее еще было предсказано, что над Мессией он увидит Духа сходящего (Ин. 1; 33) так, как здесь случилось. Другое чудо, совершенное посреди великого поприща Иисуса Христа, для подкрепления Его в чрезвычайном служении роду человеческому и для уверения в Его Божественности некоторых апостолов, было Преображение. Опять чрезвычайно величественное зрелище (даже в эстетическом отношении)! Представьте высокую гору, ночной мрак; ученики спят; Иисус Христос удаляется на самый верх горы; и вдруг на сей высоте, среди глубочайшего мрака, лицо Его делается светло, как солнце, и одежды белы, как снег, опять слышен тот же глас из облака, который свидетельствовал о.Нем на Иордане; и два человека, замечательнейшие во всей истории Иудейской, беседуют с Ним о предстоящей Ему смерти. Если бы кто увидел такое зрелище, могло ли бы в том оставаться какое-либо сомнение в Божественном посольстве Преображаемого? Я сказал, что это чудо совершилось с Иисусом Христом для Его подкрепления на великом поприще всемирного служения, и для уверения нас, что Он принял «страдание вольное», и что Он есть «воистинну Отчее сияние» (могли быть и другие, нам неизвестные, цели Преображения; но, кажется, показанные нами — главнейшие). В самом деле, труднее сего поприща не было: позади одни огорчения, впереди Голгофа с Крестом! Надлежало, чтобы два мужа из другого мира ободрили и укрепили Его. Важнейшее чудо, и вместе пророчество, есть Воскресение Иисуса Христа. Обстоятельства его известны. Силу его относительно к доказательству Божественности христианской религии может чувствовать каждый. Апостол Павел недаром заметил, что Иисус Христос через Воскресение из мертвых во всей силе открылся Сыном Божиим (Рим. 1; 4): это значит, что Воскресение Иисуса Христа положило печать Божественности на Его религию. Что Иисус Христос воскрес действительно, на это Сам Он дал много доказательств, являясь женам, неоднократно Своим апостолам, однажды пятистам братиям, и напоследок апостолу Павлу.