Свт. Иннокентий Херсонский / Иисус Христос - Искупитель человеческого рода (2)

Не было ли у язычников пророков? У них также были своего рода посланники, которые, по влиянию своему на судьбу народов, также носят признаки пророков. Таковыми орудиями Божиими были законодатели - Зороастр, Трисмегист, Конфуций и прочие. Иустин Мученик признает их тем же для язычников, что пророки были для евреев. Некоторые из них выдавали себя за пророков и верили, что они посланы были небом. Как ни судить, а должны принять это за истину. Если Бог свидетельствовал о Себе через дожди и времена плодоносные, то тем более Он о Себе через царей и законоучителей должен был свидетельствовать. Это - орудия более приличные: одушевленные провозвестники лучше бездушных! Посему надобно предположить, что некоторые лица между язычниками сообщались с истинным Божеством. Мысль эта не покажется странной, когда мы вспомним, что и Священные книги открывают между язычниками пророков в Мелхиседеке, Иове, Валааме. Нет препятствия предположить таких пророков и после, хотя Священные книги, содержащие в себе после Авраама историю одного народа еврейского, ничего не упоминают о них. Например, что за лица Сивиллы, коих происхождение не найдено, а остались только некоторые стихи их? Отцы Церкви признавали их за прозорливых, которые имели откровение свыше. Волхвы, приходившие ко Христу, кем были приведены? Кто они? Не последнее ли это звено в той цепи языческих пророчеств, продолжения которой мы не видим? Сами язычники тоже не говорят об этом ничего определенного, потому что небу угодно было сокрыть это от их взора. Но, вникая в историю народов, мы находим подобных людей и у египтян, и индийцев, и у китайцев, и других народов; и вследствие сего естественно приходим к той мысли, что все эти народы имели своих пророков. Примечательно, что за пятьсот лет до Рождества Христова особенное воспитание Иудеев кончилось, и они стали наравне с язычниками. Опять наступил план всеобщего воспитания: два прежних отделения - одно большее, а другое малое, по времени, но также большее по духу, изменились. Промысл рассеял Иудеев везде, и они начали представлять язычникам религию, а язычники начали знакомить их с науками, искусствами и со своими религиозными понятиями. Таким образом, теперь наступил метод взаимного воспитания и обучения. Успех язычников в этом деле оказался больше иудейского. Мессия принят язычниками, а Иудеи (здесь неудобно разуметь всегда Иудеев палестинских) отвергли Его. Это-то и уничтожает возражение: зачем Промысл от Авраама до Малахии особенно пекся об Иудеях? Ибо опыт показал, что язычники столько же были приготовлены, сколько и Иудеи, следовательно, лицеприятия у Бога нет. Бог поступил в этом случае подобно мудрому Вертоградарю. Со времени Авраама наступила в роде человеческом зима, поэтому Небесный Вертоградарь устроил из народа Израильского теплицу, в которой бы могли сохраниться семена веры. Когда зима прошла, то теплица признана ненужной, и уничтожена. Вот общий и поверхностный взгляд на способы приготовления рода человеческого к принятию Мессий. Поверхностный, говорю, ибо столько употреблено было к этой цели средств, о которых мы и догадываться не можем! В руках Промысла все делается средством, а мы судим только по ощутительным для нас успехам и действиям. Замечательно, что апостол называет время Мессии временем "предопределенным", и в другом месте "кончиною века". Чем определен сей конец? Без сомнения, достаточностью приготовления, ибо период сей был период приготовления. Когда же род человеческий мог почитаться приготовленным?.. Тогда, когда готов был принять явившегося Мессию, и вместе Его религию; а готов был после того, как пробыл долгое время под опекой обрядового, нравственного и других ограждавших его законов. Рассмотрим, в частности, пророчества, и приложим их к Иисусу Христу. Иисус Христос есть Мессия истинный, ибо в Лице Его исполнились все пророчества. Главные признаки Мессии: одни касаются Лица Его, другие - действий, третьи - принесенной Им религии и основанного на земле царства. Признаки, касающиеся Лица Мессии: Он есть, как повествует евангелист Лука, сын Адамов, сын Авраамов, Давидов и так далее, произошел из колена Иудина, от племени Иессеева, в городе Вифлееме, от Девы; следовательно, в происхождении Своем выполнил все черты пророчеств. Выполнил также все черты, касающиеся Его судьбы, ибо крестился во Иордане, по пророчеству Исайи, который вопиет: Радуйся, пустыня жаждущая (Ис. 35; 1), путь Его углаждал и возвещал Предтеча Иоанн, который и называет себя словами пророка: глас вопиющаго в пустыни (Мф. 3; 3); подвергался ненависти народа, презрен был и уничижен - черты, находящиеся у Исайи и в судьбе Давида. В последних днях Его жизни особенно отсвечиваются все черты пророчества о Царе кротком, седящем на осле и жребяти. Нельзя не удивиться точности и как бы искусству, с какими выполнилось сие пророчество. Оно имело тон политический, и при этом сбылось так, что не возбудило подозрения в римском правительстве. Далее с пророчествами согласно то, что ученик продает Его, и притом за тридцать сребренников; об одежде Его бросают жребий, на Кресте на-пояется уксусом и, без сомнения, ненамеренно произносит слова Давида: Боже, Боже Мой... векую оставил Мя еси! (Пс. 21 ;2. Мф. 27; 46). Потом, сообразно пророчествам, три дня пребывает в сердце земли; воскресает и, наконец, возносится на небо. Таким образом, пророчества, в которых предсказывается судьба Мессии, во Христе исполнились. В действиях главная черта, относящаяся к физическому могуществу, также сбылась. Иисус Христос творил столько чудес и такие, что сами Иудеи поместили Его в своем Талмуде, и у язычников злейший враг христиан - Цельс - не мог умолчать о чудесах Иисуса. Другая сторона действий Его открылась в необыкновенном распространении между людьми света Евангелия. Царство Иисуса Христа, по сказанию пророков, выполнило и выполняет все. Лев, от колена Иудина, победил все народы. Христианство видимо делается источником благословения для всех людей и, по пророчеству Валаама, пленяет всех сынов Моавских; значит и земные обетования заключаются в числе принесенных Мессией роду человеческому благодеяний, потому что и они отчасти выполнились и еще будут выполняться. Итак, в Иисусе Христе исполнились все предсказания пророков; не выполнились только младенческие ожидания Иудеев, которые своей чувственностью и грубостью явно обезобразили бы лице Мессии. Самые решительные доказательства против Иудеев заимствуются из пророчества Даниила о седминах, которые, как ни считай время, все надобно признать уже давно окончившимися, также - из Аггея, который говорит, что Мессия должен явиться при втором храме. Вообще, упорство иудеев уже теперь наказывает само себя. Поскольку уже нельзя применить к Мессии истинных признаков, указанных пророками, ибо нет уже ни храма, ни известного колена, а все смешались, то Иудеи пришли уже к той мысли, что в писаниях пророков нет признаков Мессии, и что они говорили только лаская народ, то есть возобновили мысль древних иудейских безбожников. Сию мысль недавно (в середине XIX века - ред.) торжественно обнаружило Берлинское общество иудеев и решилось обратиться к древней Авраамовой религии - к деизму. Касательно Лица Искупителя следует рассмотреть три вопроса. Во-первых, Кто Он, или что Он? Каково Лице это? Отсюда происходит учение о двух естествах в Иисусе Христе и об образе взаимного соединения их. Во-вторых, что с Ним? В каком виде Он явился на земле и на небе... Какова судьба Его? Отсюда, во-вторых, вытекает учение о двух состояниях - уничиженном и славном. И, в-третьих, в каком отношении Лице сие к роду человеческому? Отсюда рождается учение о трех должностях Иисуса Христа: пророческой, священнической и царской, собственно о деятельности Его. Этими вопросами и сторонами обнимается вполне все дело, именно: настоящая судьба Искупителя, или Его состояние; Существо Его Божеское и человеческое, и деятельность Его во всех видах. Какой из трех этих вопросов должно поставить первым? Обыкновенно сперва спрашивают: что это за Лице? То есть сперва говорят о естествах Искупителя, потом - о Его состоянии; наконец, о трех должностях. Но, кажется, второй вопрос должно поставить на месте первого, то есть должно предварять учение о судьбе Искупителя, потому что это сторона внешняя, а внешнее всегда прежде видим, нежели внутреннее. Учение о двух естествах есть метафизическое; о двух состояниях - историческое, а о трех должностях -историко-догматическое. И потому начнем с истории, с того, какова судьба Искупителя, то есть в каком Он виде явился на земле, продолжал Свое пребывание на ней и в каком пошел туда, откуда пришел, то есть на небо к Отцу? I. Судьба Иисуса Христа хорошо рассмотрена в Церковной Истории. Впрочем, есть нечто догматическое, что мы рассмотрим. Иисус Христос есть Лице Божественное: Ему поэтому всегда должно быть в состоянии славы; между тем, Он - и в славе и в безславии, и последнее состояние предшествует первому. Эта противоположность хорошо представлена апостолом Павлом в Послании к Филиппийцам: Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу: но Себе умалил, зрак раба приим (Флп. 2; 6-11). Вот описание уничижения! Темже и Бог Его превознесе и дарова Ему, - вот представление состояния прославления! Что служит основанием сего двоякого состояния? Высота Иисуса Христа, высота физико-Божественная послужила основанием славы, ибо Иисусу Христу по Божеству непременно принадлежала слава, как замечает и апостол: во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу; а высота нравственно-человеческая послужила основанием уничижения, ибо это есть невинное физическое состояние человека. Иисус Христос терпел разные роды мучений. Кто подверг Его оным? Он Сам. Правда, правосудие Божие положило Ему пройти путь скорбей. Отец Небесный требовал того, однако ненасильно; Иисус Христос Сам вызвался на это: Себе умалил. Доколе продолжалось состояние уничижения, и где начинается состояние прославления? Обыкновенно предел сей поставляют у гроба: одни оканчивают состояние уничижения погребением, а другие - сошествием во ад, после чего началось состояние прославления. Так обыкновенно делят, и деление сие имеет свое основание. Ибо со смертью Спасителя действительно окончился ряд мучений и уничижений. Но, строго судя, мы видим, что время уничижения было иногда временем славы, и эпоха славы соединена с уничижением. Различие их состоит только в том, что в первом состоянии меньше славы, нежели уничижения, а во втором - меньше уничижения, нежели славы; но неравная смесь того и другого есть в обоих этих состояниях. Например, зачатие Иисуса Христа во чреве от Девы есть черта Его уничижения, но здесь же является и Его слава, ибо Архангел возвещает оное. Иисус Христос уничижается повитием в яслях; но в то же время славится Ангелами и волхвами. Принимает Крещение как низкий грешник, но в то же время Отец Небесный называет Его Сыном Возлюбленным. Приносится во храм по закону очищения, но тут же Симеон пророчествует о Нем, как о славе Израиля. Особенно Он являл славу Свою в состоянии уничижения посредством совершаемых Им чудес. И потому, если Он говорил к Отцу: Я прославил Тебя, то и Отец мог сказать наоборот: и Я прославил Тебя. Это смешение славы с уничижением особенно открылось на Голгофе, когда мир нравственный уничижал Богочеловека, а мир физический славил Его. Уничижение перешло и в состояние славное. Мысль эта еще не утверждена, но она должна иметь основание. Что следы уничижения остаются и в состоянии славы, это видно, во-первых, из того, что Он вознесся на небо с нашим телом, и притом с телом израненным, ибо и по Воскресении раны на теле Его оставались. Правда, тело его прославлено, но эта слава велика только для человека, а для Бога она - не слава; во-вторых, это видно из того, что Ему принадлежит другое тело - Церковь; это тело преимущественно принадлежит Ему. Но сколько от него терпит Он и будет терпеть даже до конца мира! Впрочем, несмотря на это смешение славы с безславием, должно положить предел, которым заметно отделяются сии два состояния. Предел этот со всей вероятностью есть сошествие во ад, по крайне мере это такое событие в жизни Богочеловека, в котором стеклись эти два состояния и потом разделились. Для чего последовало уничижение? Для того же, для чего и самое искупление, то есть для того, чтобы смирением заплатить за гордость и вместе представить пример для подражания. Какие виды сего уничижения? Главнейшие суть следующие: принятие натуры человеческой: себе умалил, - говорит апостол, - зрак раба приим (Флп. 2; 7); рождение: Иисус Христос мог родиться иначе: не в яслях, а в чертогах царских; между тем Промысл придал, так сказать, такие черты, которые выражали бы уничижение; обрезание: здесь опять Промысл распорядился так, чтобы Мессия родился от Иудеянки, дабы придать новую черту уничижения; принесение во храм в таком состоянии, что родители не имели чего принести на жертву; занятие таким ремеслом, которое требовало много труда и пота; невыгоды жизни и преследования; страдание на Кресте. Это - виды уничижения физического; столько же уничижен Он был со стороны нравственной. Так, иудеи представляли Его другом веельзевула, и сами родственники говорили, что Он не в уме. Поэтому величию души Его невозможно было развиться; поэтому Он никому не открылся столько, как Отцу Небесному в Своих молитвах. Крайность уничиженного состояния преимущественно выразилась в Гефсиманском саду, когда Он боролся с искуси-тельной и тяжелой мыслью. Приготовляясь к смерти и размышляя о ней, Он пришел к мысли, что премудрость Божия может и другим образом искупить род человеческий: аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия (Мф. 26; 39). Мысль эта, так сказать, охватила Его; между тем, Иуда пришел; что в таком случае делать? Здесь-то должна выразиться последняя степень истощания. Состояние души должно было быть самое ужасное! Что сказать о том событии, которое некоторые относят к уничижению, а другие к прославлению, но которое по справедливости должно бы поставить на средине между этими двумя состояниями, - то есть о сошествии Иисуса Христа во ад? Об этом происшествии, как о событии другого мира, вообще мало известно. Апостол Петр (1 Пет. 3; 18-19) говорит о нем, но не прямо и ненамеренно. Поэтому оно было разно пререкаемо (истолковано -ред.). Некоторые, даже между россиянами, не допускали его, разумея слова апостола в смысле иносказательном, то есть толкуя место сие, как повествование о болезнях Христа на Кресте, представленное для простого народа в живописном виде. Такое изъяснение было у некоторых отцов и в "Православном Исповедании" Петра Могилы. Апостол Петр говорит о сошествии Спасителя во ад в утешение страждущих христиан; и потому говорит не намеренно, а по случаю. Причина сего заключается в свойстве самого предмета, который не необходим для спасения. Ибо живая вера в заслуги и смерть Искупителя возможна и без знания сего предмета. Скажут: пусть так, но все нужно было сообщить его, как происшествие весьма важное в жизни Искупителя. Это правда, но для этого оно могло переходить в предании от времен апостольских, в котором оно весьма было известно, вероятно потому, что оно у Иудеев еще хранилось со всеми своими подробностями. Но в словах апостола явно ли содержится учение о сошествии Христа во ад? В подлиннике оно содержится зыбко и двусмысленно. Εγ ω - "о Нем же" - можно изъяснять так: о Нем же, то есть Духе, Своем ли или Святом Духе - Лице Святой Троицы; отсюда, если разуметь первое - дух Христов, - то выйдет, что Спаситель душой Своей сходил во ад; если же разуметь Святаго Духа, то выйдет, что Христос, Святым Духом оживленный (Ζοωποιηθεις), сходил во ад. Можно еще – εγ ω - давать значение причины - "почему". Вот сколько недоумений от неточности языка! Апостол выразился просто, а потому нам, водящимся правилами, трудно понять настоящий смысл слов его. Иисус Христос оживлен или воскрешен был Духом Божиим, в силе Коего и сходил во ад, - это допускают католики, да и у нас, в Фомину неделю, есть нечто подобное: "С плотию во ад сошел...". Впрочем, истинное мнение нашей Церкви насчет сего предмета выражено в следующем воскресном тропаре: "Во гробе плотски, во аде же с душею...". Эта мысль нашей Церкви утверждается уже на том, что Иисус Христос сошел Своим духом, а плоть Его была в то время во гробе. Впрочем, принимать ли то или другое изъяснение, все остается верным то, что Иисус Христос был в аду. Для чего Он сходил туда? Проповедать, как выражается апостол, но что проповедовал Он там - этого из слов апостола не видно. Но, сколько можно дойти путем соображения, должно предположить, что Он проповедовал о покаянии и способах достижения вечного блаженства... Мысль эту можно подтвердить дальнейшими словами апостола, который говорит: на се бо и мертвым благовестися, да суд убо приимут (1 Пет. 4; 6). Значит, цель проповеди была та, чтобы грешники, если они не покаются, остались на Суде совершенно безответными. Кому проповедовал? Современникам Ноя. Отчего о них только упоминается, и им ли только Иисус Христос проповедовал? На это нет ответа у апостола, а для изъяснения сего надобно обратиться к учению Иудейской Церкви. Иудеи подробно учили о сошествии Мессии во ад: они говорили, что Он сойдет в "шеол", и изведет оттуда всех тех, кои погибли во время Ноя. Потому-то и апостол говорит применительно к сему учению. Кроме того, около времен апостольских усилилась мысль, что из современников Ноя были некоторые добры, и невинно поглощены волнами потопа. Эта мысль могла также побудить апостола выставить слушателями Спасителя, сходившего во ад, преимущественно тех, кои жили во времена Ноя. Но правильно судя, должно сказать, что Он проповедовал и современникам Ноя, и Иудеям, и язычникам - всем, кто имел нужду в проповеди. Современники же Ноя, так как принимались за образец нечестия, приняты здесь в пример слушателей последней проповеди Спасителя. Итак, рассмотренное нами место апостола Петра о сошествии Иисуса Христа во ад должно разуметь в собственном смысле; время сошествия сего должно полагать тотчас после погребения; цель его состояла в проповеди; а цель проповеди - в доставлении спасения и вечного блаженства; в пример представлены слушателями современники Ноевы, хотя слушали сию проповедь все, имевшие в ней нужду. Кого извел оттуда сошедший во ад Спаситель? Касательно сего составились два мнения. Первое утверждает, что Иисус Христос сходил для изведения праведных душ патриархов и пророков ветхозаветных, которые до сего времени были в аду, ибо рай сделался доступным уже после Воскресения Христова. Это учение вошло в нашу Церковь, как видно из церковных книг. Например, оно есть в службе в Лазареву субботу, где Лазарь-праведник представляется в аду; встречается также в службе, отправляемой в Великую Субботу, ибо здесь представляется, что ад разрушается, и праведники из него выходят. Оно есть и у отцов Церкви; от них вошло в "Православное Исповедание" Петра Могилы и во все наши катехизисы, и в новейшем "Катехизисе" сказано, что Иисус Христос извел из ада праведников. Итак, это верование есть как бы догмат нашей Церкви. Другое мнение полагает, что праведникам быть в аду невозможно и противно правосудию Божию. Ибо и они так же веровали в будущего Мессию, как мы в настоящего, так же спасались верой в заслуги Его, как и мы. Сие мнение хорошо защищено у священномученика Иринея в, трактате "Dе purgatorio". Католики полагают два места для душ умерших: limbus infantum et limbus patrum. Католики говорят, что лоно Авраама в притче (Лк. 16; 19,26) представляется в таком месте, в котором находился и богач. Но также говорится, что между ними пропасть велика утвердися. Также противопоставляют католики слова патриарха Иакова (Быт. 36; 35). Но против всех их возражений можно сказать то, что мы уже сказали, то есть, во-первых, что о лоне отцов нигде в Писании нет, во-вторых, что благодать одинаково действует как на новозаветных, так и на ветхозаветных праведников. Последнюю мысль подтвердил апостол Петр: благодатию Божиею веруем спастися, якоже и они (Деян. 15; 11), ветхозаветные мужи. Этим апостол дает даже преимущество древним, ибо спасение их предполагает несомненным (1 Кор. 10; 4). Вот разногласие мнений о изведении душ из ада. Какое мнение вернее? Есть ли в Писании о том, что души ветхозаветных праведников до низшествия Христа во ад содержались в нем - в аду? Иаков говорит: "сниду в шеол". Но "шеол" имеет много значений. Оно означает - гроб и вообще состояние за гробом, другой мир, и вообще все, что следует за смертью. И потому евреи, вместо того, чтобы сказать по-нашему: "Я умру", - говорили: "Я пойду в шеол", - то есть в другой мир. Так говорил и Иаков, и так, собственно, должно разуметь слова его. Решение на это (толкование этого места - ред.), сделанное преосвященным Иринеем (р. 258), несправедливо. Автор, как видно, не знал еврейской терминологии. Понятия евреев о вечности, или же о состоянии за гробом, были темны, зыбки и смешаны. Вследствие сего они вообще состояние сие называли "шеол", не полагая в нем никакого различия мест и степеней. Так, даже в псалмах оно употребляется безразлично и к означению состояния доброго и (к означению) злого. Потом, когда понятия их насчет сего предмета несколько развились, то они начали, впрочем, в одном и том же шеоле, различать два состояния: доброе и злое. Такое различение степеней в шеоле последовало уже со времени пророков. В это время ум евреев уже довольно развился, и потому, размышляя о будущем состоянии, известном у них под именем шеола, они начали различать в нем рай, геенну, лоно Авраама и прочее. Применительно к такому понятию евреев, Иисус Христос и говорит в притче, которая, по самому свойству своему, не требует исторической достоверности. Еще в подтверждение того, что души патриархов и пророков были в аду, приводят слова апостола Петра, в которых содержится учение о сошествии Иисуса Христа во ад. Но они нерешительны, и вообще такое возражение не важно, ибо оно показывает явное уклонение от слов апостола, в которых содержится только то, что Иисус Христос сходил во ад, проповедовал там современникам Ноя; а что проповедовал, - этого не видно из слов апостола, а выводится помощью соображения; проповедовал ли еще кому, кроме живших во времена Ноя, также неизвестно. Говорят также, что Захария имеет в виду лоно праведников, когда предсказывает, что Мессия изведет побежденных своих от рова, не имуща воды (Зах. 9; 11). Но такое доказательство не заслуживает герменевтического разбора. "Ров, не имущий воды", у пророков означает часто бедственное состояние евреев; много уже припишем ему, если станем под ним разуметь вообще нравственное состояние рода человеческого, но переносить это название к означению того, о чем у нас идет речь, никак не можно. Наконец, католики противопоставляют слова апостола Павла: не приемше обетований (Евр. 11; 13), - то есть, говорят они, не вошедшие в рай. Но здесь не о том идет речь. Самые слова: умроша... не приемше - показывают, что они не приняли не райского блаженного обетования, ибо этого никто не получает прежде смерти, следовательно и говорить об этом не нужно, - а не приняли обетовании временных, не видели и не осязали Мессии при временном Его явлении на земле. Вот все доказательства католиков о лоне отцов! Их много, но все они слабы, а противоположных им немного, но они весьма сильны. Одно сильнейшее доказательство на стороне нашей есть то, что Иисус Христос, как центр обоих Заветов, равно относится и к тому и к другому. Скажут: Иисус Христос отверз двери рая тогда, когда Он явился в другом мире. Нет! Если говорим, что смертью Богочеловека отворены врата рая, то разумеем это в смысле нравственном, то есть утверждаем, что после смерти Спасителя приложение заслуг Его сделалось более удобным, и вследствие этого самое примирение стало для нас более легким. Откуда произошло мнение о пребывании отцов в аду? Оно древнее и перешло к христианам из Иудейской Церкви: идя по векам, можно указать следы его. В Иудейской Церкви сначала было мнение, что души все переходят в шеол, без различия злых от добрых, ибо шеол в то время означало у них вообще загробное состояние, о котором они имели понятия конфузные (неопределенные). Потом, по мере развития умственных сил евреев и по мере прояснения понятия о вечности, они начали отличать в шеоле лоно Авраамово, геенну и прочее, но прежние понятия оставались. И потому, вследствие родившегося у них понятия о чувственном тысячелетнем царствовании Мессии на земле, они представляли, что Мессия, для доставления блаженства умершим, низойдет во ад и не только изведет оттуда души праотцев их, но воскресит и самые тела. Ибо, не предположив воскресения их, нельзя представить, как они могут разделять чувственные блага с остающимися на земле тысячелетия. Это мнение, явно, не могло перейти в таком виде в Церковь Христианскую, ибо она не признала чувственного тысячелетия Мессии. Потому-то христиане взяли из него только одну черту: именно ту, что Иисус Христос изведет из ада праведников, - но что воскресит их, этого не приняли, ибо не для чего. В таком виде мнение это должно было перейти к христианам: как же перешло оно? Перешло через Иудеев, составивших первую Христианскую Церковь; переходя, оно менялось сообразно новому учению. Первое изменение его встречается в книге Еноха, появление который назначается около I века: здесь оно излагается кратко. Гораздо пространнее оно заключается в евангелии Никодима, которое относят ко II веку. Здесь описывается нам, как Иисус Христос нисходил во ад; как распространился там от Него свет, как свет сей подействовал на злых духов и отнял у них силу; как увидели Христа души праведников и с Ним вышли оттуда. Наконец, со всей подробностью мнение это является в проповеди Евсевия Самосатского на Великий Четверток. Там сначала представляется совещание пророков и патриархов, чем-то предваренных об освобождении их. Каждый из них припоминает приключения из своей жизни. Пророки припоминают свои видения; патриархи - случившиеся с ними события и данные обетования. Исайя рассказывает свои предсказания; Авраам толкует данные ему обетования. Когда происходит это совещание, является Иоанн Предтеча и говорит им о скором пришествии Мессии. Между тем ад, заметив эти совещания, предпринимает меры к уничтожению их, и для этого вступает в совещание со смертью и диаволом. Ад начинает колебаться и смущаться; диавол укрепляет его и успокаивает тем, что Иисус Христос - человек незначительный и нестрашный. Ад припоминает Лазаря и говорит, что тогда Христос сильно потряс столбы его. Диавол отвечает, что он недавно видел Его в саду Гефсиманском боящимся смерти. В это самое время Иисус Христос является, разрушает совет нечестивых и изводит праведников. Вот как драматически описывает сошествие Христа во ад Евсевий Самосатский! Из этих источников мнение сие распространилось. Оно явилось потом у Епифания в проповеди в Великий Четверток и в Великую Субботу. С VI века оно вошло и в церковные книги. Отцы Церкви держались и сего мнения, и имели другие. Около половины их держались того мнения, что Иисус Христос сходил во ад для изведения всех, находящихся там; другие ограничивались изведением лучшей части людей. Приведем мнения некоторых. Священномученик Игнатий Богоносец говорит, что Господь извел из ада "множество" (multitudo); выражение - неопределенное, но оно показывает, что изведены не одни праведники, ибо их немного. Святой Иустин думает, что изведены были одни Израильтяне, - но все, а не одни праведники. Священномученик Ириней Лионский и святой Климент Александрийский говорят, что цель сошествия Иисуса Христа во ад распространилась на всех, умерших перед пришествием Христовым на землю. По мнению Оригена, из ада были освобождены только те, которые сами желали следовать за пришедшим Освободителем, а не были привлекаемы силою или принуждением. Святитель Кирилл Иерусалимский ограничивает число освобожденных из ада одними праведниками, без определения точного числа их. Святитель Епифаний говорит, что Христос сходил в преисподнюю для того, чтобы даровать спасение прежде Него умершим, то есть святым патриархам. По мнению святителя Григория Назианзина (Богослова), Христос нисходил во ад для того, чтобы извести оттуда души умерших. Значит, цель нисшествия Иисуса Христа во ад, по его мнению, обнимала всех, находившихся там. Такого же мнения держался и святитель Иоанн Златоуст. Тертуллиан в своем мнении о сем предмете приближается отчасти к святителю Кириллу Иерусалимскому, отчасти - к святителю Епифанию; по его мнению, Христос извел из ада души патриархов и пророков. Святитель Амвросий Медиоланский, согласно с мнением святого Иринея, думает, что Спаситель нисходил во ад, дабы воззвать к новой жизни души осужденных на смерть по злоухищрению диавола: значит, и он простирает действие нисшествия Иисуса Христа во ад - на всех бывших там. Блаженный Иероним говорит: "Сын Божий нисходит в преисподняя земли и восходит превыше всех небес не для того только, чтобы исполнить "закон и пророки", но и некое и другое непостижимое домостроительство, которое доведомо только одному Ему с Отцем. Ибо мы не можем знать, каким образом Кровь Христова была излияна и за Ангелов, и за тех, которые находились в аду, хотя и не можем не знать того, что она - излита. Нисходит в преисподнюю и восходит на небеса, да исполнит пребывающих в тех местах в той мере, в какой они могли принять". Мнение весьма замечательное: в нем виден взгляд самый обширный и глубокий. Вот мнения отцов, частью перешедшие к ним от иудеев, а частью их собственные. В них есть разногласие, которое явно ведет к мысли о том, что это - не догмат. Разномыслие это неизбежно потому, что учение сие не определено Священным Писанием. С одной стороны кажется, что заслуги Искупителя возвышаются, если представляем, что пророки и патриархи до пришествия Его были в аду и Им изведены оттуда; но, с другой стороны, это возвышение есть унижение, ибо через это - действие заслуг Его слишком ограничивается местом и временем; лучше, если оно простирается на все времена и на всех людей. Новый Завет имеет другие преимущества. Он преимуществует перед Ветхим Заветом, во-первых, ясностью видения: патриархи издали только видели и целовали то, что у нас теперь перед глазами; во-вторых, возвышенностью нравственности, например, новозаветные христиане до того самоотвергаются, что не позволяют себе супружеского состояния; усамых же праведников ветхозаветных, напротив, было в употреблении многоженство. С этих и с других подобных сторон Новый Завет преимуществует перед Ветхим. Доселе мы говорили только о букве сего события; вникнем теперь в дух его. Предмет этот по букве не важен, но по духу он весьма важен, и для мыслящего богослова бесценен. Не будь его, важнейшие вопросы Библии останутся неразрешенными. Каким, например, образом миллионы народа, не слыхавшие Евангельской проповеди, не знавшие Христа и не имевшие о Нем никакого понятия, будут участвовать в доставленном Им роду человеческому блаженстве? А участия их нельзя не допустить, - эта мысль, не быв разрешена, подавила бы все; между тем, откровение о сошествии во ад самым ясным образом разрешает ее. Ибо из него видим, что народы эти видели Спасителя, слышали проповедь Его и были свидетелями Его заслуг. Следовательно, с этой точки зрения учение о сошествии во ад весьма важно. Оно говорит также, что приложение заслуг Искупителя не ограничивается здесь, этой жизнью, но возможно и для умерших, не слыхавших Евангельской проповеди. Возможно ли и для христиан, умирающих без раскаяния? Это - другой вопрос. Из сего учения нельзя выводить, что и христианам будет проповедано в будущей жизни. Что Ноевы современники представлены Петром в пример, это видно из того, что апостол Павел, говоря об этом, указывает уже не на них, а на Ангелов: Бог явися во плоти (указывает на рождение), оправдася в Дусе (на воскресение), показася Ангелом (1 Тим. 3; 16), был, как говорит Петр, оживлен Духом (1 Пет. 3; 18), - сей черты ни к чему другому нельзя отнести, как к сошествию Христа во ад. Что сказать о силе этой последней проповеди Спасителя? Сила сей проповеди должна была быть необыкновенна, здесь Иисус Христос должен был открыть всю силу Небесного величества. На земле Он не мог этого сделать, ибо здесь малая часть людей, и притом такая, которая не могла понимать Его. Там же, за гробом, и последний член умнее всех наших, притом краткость пребывания Спасителя в аду требовала, чтобы проповедь Его была сильна. Судя по этому, должно допустить, что многие приняли сию проповедь. Вековые заключения вразумили их, и потому нельзя не согласиться с одним отцом, который говорит, что "ад после проповеди Спасителя опустел!" Учение об изведении из ада праведников может иметь свое значение и с удовольствием может быть принято только в известном смысле. Религия ветхозаветных патриархов, сообразно духовному их возрасту, была несовершенна; следовательно, и жизнь их была не совсем чиста, по крайней мере не такова, какова была жизнь праведников новозаветных. Переходя в другой мир, они, без сомнения, усовершались там, ибо невозможно допустить, чтобы души их оставались там в состоянии закоснения или же оцепенения. Когда Иисус Христос явился, то они уже были довольно совершенны, но явление Богочеловека и проповедь Его еще прибавили им совершенства; они улучшились как с нравственной стороны, так и с физической, - эта перемена и есть переход из худшего состояния в лучшее, есть то изведение праведников из ада, которое многими принимается. В этом виде оно, действительно, достойно принятия. Дальнейшие виды прославления Иисуса Христа суть Воскресение Его из мертвых, Вознесение на небо и седение одесную Бога Отца. Воскресение есть вид славного сошествия Его, ибо Им решительно доказано, что Он есть Сын Божий. Эту мысль явно выражает апостол Павел (Флп. 3; 21. Кол. 2; 9). Бог Отец часто называл Его Сыном - при Крещении и на Фаворе; но эти названия не всеми были услышаны, а это всеми услышано: апостолы после сего тотчас пошли на проповедь. Вознесение также есть вид славы, ибо кто и когда так возносился? Здесь явно торжество духа над плотью. Наконец, пребывание у Бога соединено с великой славой и могуществом; к славе недостает только видимости - всеобщности. Что седение сие знаменования метафорического - означает славу, равную Богу Отцу, - об этом и говорить не нужно. Вот судьба Богочеловека! Вот виды славы Его и уничижения! Итак, мы видели две стороны Иисуса Христа - уничижения и прославления; видели также основание сей двойственности в степени и цели. Сделаем еще несколько замечаний касательно сего предмета. Восстановитель рода человеческого явился сперва в виде уничиженном, а потом в славном, и потому в Лице Его осуществлен идеал человечества страждущего и прославленного. Этот идеал носился в умах некоторых мыслящих мужей. Например, к нему возносился Платон, когда описывал своего праведника страждущим, оклеветанным, мучимым, когда изображал неузнанную и невинно страждущую добродетель. Равным образом и в новейшие времена идеал этот представлялся уму Канта, и осуществление его он признавал сообразнейшим и самым лучшим для человечества; впрочем, он разумел его применительно к философии - идеально. Перед этим идеалом благоговели сами вольнодумцы. Например, Руссо признается, что он никогда не был так красноречив, как в то время, когда смотрел на Иисуса Христа. Известно его изречение, достойное особенного замечания. "Если, - говорит, -смерть и жизнь Сократа есть смерть и жизнь праведника, то смерть Иисуса Христа есть смерть Бога". Нельзя не удивляться гармонии всех событий в жизни Искупителя. Эта гармония усматривается с различных сторон. Во-первых, она усматривается в согласии событий с целью Его пришествия. 1) Иисус Христос пришел для того, чтобы очистить и освятить грешное человечество. Для этого пришел безгрешным, родился от Девы наитием Святаго Духа. Эту черту заметил и Кант. По видимому эта черта и могла идти «к Искупителю, и нет; родиться Ему от Девы, или обыкновенным образом - по видимому это безразлично; кажется, могло быть так и иначе. Но в связи со всем делом искупления эта черта - рождение от Девы - была необходима. Отнять грех мог только Тот, Кто Сам безгрешен; а чтобы быть безгрешным, надлежало войти в мир другим путем, не тем, каким входят люди грешные: не путем рождения обыкновенного, а путем рождения сверхъестественного, - то есть надлежало родиться не от похоти плотской, не от похоти мужеской, но от Бога - от Святаго Духа. 2) Иисус Христос явился примирить землю с небом, Иудеев - с язычниками, совокупить всех в одно. Это и открылось при Его яслях. Здесь были и Ангелы и люди, и Иудеи и язычники, волхвы языческие. 3) Он явился засвидетельствовать людям любовь Божию и Свою. Он засвидетельствовал ее, ибо большей любви, по словам Его, не может быть, как та, если кто душу свою положит за других; а Он действительно положил ее. 4) Он, с одной стороны, должен был представить образец страдающей добродетели, и действительно представил его, с другой стороны, должен был представить и награду. Он и представил ее, ибо плоть Его осталась без нетления. 5) Цель пришествия Его, как замечено выше, была освятить мир. Но люди не могли сами усвоить себе этого освящения по причине своей слабости; для этого Иисус Христос посылает благодать Святаго Духа. Вообще, круг событий в жизни Иисуса самый гармонический и самый необыкновенный. На одном конце пройденного Им поприща - ясли, на средине - Крест, а на другом конце - престол. Кто дошел до средины - до Креста, Тот взойдет и на другой конец - на престол! Кто отдает все Отцу Небесному, Тому Отец Небесный отдает все! Кто принимает все от Него, Тот принимает все не для того, чтобы удержать это у Себя, а чтобы сообщить другим. Иисус Христос принял дары духовные и всю власть от Отца не для Себя, а для людей. Учение о судьбе Иисуса Христа весьма нужно, и, к счастью христианского мира, оно не только вошло в Богословие, но и сделалось народным посредством христианского Богослужения. Ибо что такое наше Богослужение? Не что иное, как история жизни Иисуса Христа. Все почти важнейшие праздничные дни нашей Церкви посвящены воспоминанию событий из жизни Спасителя. Таким образом, народ знакомится с историей жизни Богочеловека, и потому эта часть религии более всех ему известна. Долг учителей прояснять в этом случае только то, что содержится в богослужебных действиях, и пользоваться аналогией, которая между Христом и христианином есть и должна быть самая строгая. Это - главный текст проповедей сего рода. Например, на безсеменное зачатие Иисуса Христа, которое называется Благовещением, пользуясь аналогией, можно говорить о том, что и христианин рождается не от похоти плотской, или мужской, но от Бога - от Святаго Духа, что образ зачатия так же неизъясним, и прочее. На Обрезание Иисуса Христа можно говорить о духовном обрезании, которое хорошо изъяснил апостол Павел; на Преображение, также по указанию апостола Павла, можно говорить о преображении ума, сердца и прочее. Все эти и подобные им предметы непроизвольно вытекают из отношения христианина ко Христу. Исключаются из сего некоторые черты в жизни Иисуса Христа, которые, поскольку слишком частны и имеют ближайшее отношение к иудейскому народу, не могут служить предметом приложений подобного рода. Такого рода событие - Вход Иисуса Христа в Иерусалим - имеет теснейшее отношение к народу Иудейскому. Правда, и ему (празднику - ред.) дают нравственное значение; но особенно близкого отношения к жизни оно не имеет. С сей стороны христианская религия имеет преимущество перед всеми религиями и перед самой религией разумной, и преимущество сие состоит в том, что главная история ее выражена лично - в событиях. Это преимущество весьма важно, особенно для народа, который не способен понимать истины отвлеченные, для него понятны они только в видимых образах. Особенно смерть - событие самое ужасное - религия христианская умела выразить в чертах необыкновенно точных и, несмотря на то, нимало не страшных. Если бы это сделала философия, то от одного этого соображения все успехи ее пошли бы на воздух и исчезли бы. Припомним Сократа, беседующего со своими друзьями о бессмертии. Как много было бы лучше, если бы он во время этой беседы показал картину воскресения, - она заменила бы все его доводы. Замечательно, что эта сторона - судьба Иисуса Христа - менее всего подлежала спорам еретиков. Еще нужно заметить, что учитель религии должен всегда иметь в виду жизнь Иисуса Христа. Обратимся к существу Лица Иисуса Христа. Кто оно по натуре своей? Оно было Божественное и человеческое. Иисус Христос Сам о естестве Своем говорил мало по разным причинам: во-первых, потому, что Ему неприлично было говорить об этом, ибо эпоха уничижения не позволяла Ему говорить о Своей славе; во-вторых, потому, что не было никого, кто бы мог слушать Его, если бы Он начал говорить об этом. В Нем соединены были два начала: Божеское и человеческое; кому бы Он мог раскрывать это? Иудеям и апостолам? Но ни те, ни другие в то время еще не способны были понимать сие. Поэтому Он и оставил это без развития. Впрочем, и немногие отзывы Его о Себе для нас драгоценны: из свода их видно, что в них содержится то же, что впоследствии развили апостолы, то есть то, что Иисус Христос есть Бог и вместе человек. Мест таких немного. Все они находятся у евангелиста Иоанна. Там Иисус Христос усвояет Себе славу, которую имел у Отца, прежде мир не бысть (Ин. 17; 5); усвояет Себе существование: прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь (Ин. 8; 58), - также какое-то (ибо Он Сам не определяет Его) единство со Отцем, следовательно, усвояет Себе одно Существо с Богом Отцем. И потому в словах Его содержится мысль апостолов, что в Иисусе две природы: Божеская и человеческая. Мысль эта подробно раскрыта апостолами после того, как они торжественно получили Святаго Духа. До сего времени они не знали, что Христос есть Бог: тогда и признание просто за Мессию составляло верх. Петр назван камнем веры за то, что признал Иисуса Христа Мессией. Но Мессия и Бог не были в то время одно и то же. У Иудеев была мысль о славе Мессии почти Божественной, о том, что Он будет как бы Иегова, но большая часть думала о Нем, как о Человеке, только великом. Поэтому должно положить, что Существо Иисуса Христа апостолам было раскрыто Святым Духом. Чем же они представляют Его? Богом и человеком. Они усвояют Ему Божество не вообще, а как второму Лицу Святой Троицы - как Слову. Это учение преимущественно раскрыто у евангелиста Иоанна и апостола Павла. Чем они доказывают Божественность Иисуса Христа? Во-первых, именами Божественными, усвояя Иисусу Христу имя Бога, Иеговы. Во-вторых, действиями, приличными Одному Богу, приписывая, например, Ему творение мира и прочее. В-третьих, свойствами Божественными, называя, например, Его Всемогущим, Всеведущим, Безконечным, и так далее. В-четвертых, натуральным отношением Его к Отцу, которое невозможно без единства Существа с Ним. И, наконец, в-пятых, Божественным поклоненияем: и о имени Его всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних (Флп. 2; 10), то есть не только мы должны поклоняться Ему, но и все прочие сотворенные существа - все, кроме Бога. Итак, Божественная натура Иисуса Христа, по учению апостолов, не подлежит никаким сомнениям. Но еще менее можно иметь сомнения о натуре Его человеческой. История ясно говорит нам, что Он имел тело, ибо происходил, по крайней мере одной половиной, от Девы, хотя без участия мужа; возрастал, совершал человеческие дела, занимался ремеслом, терпел нужды, жажду, голод - словом, был и казался человеком и чужим, и своим. Это и Сам Он усвоял Себе, и апостолы усвояли Ему. Сам, например, говорил Иудеям: "что Мя гоните, Человека..." или: егда вознесете Сына Человеческого, тогда уразумеете, яко Аз есмь (Ин. 8; 28). Апостолы также во многих местах называли Его человеком: Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус (Тим. 2; 5). Что Он имел и душу человеческую, это явно из того, что душе Его приписываются качества и действия человеческие: например, "преуспевал разумом" - значит имел мыслящие силы человеческие; изъявлял желания, исполнявшиеся и не исполнявшиеся, например, в саду Гефсиманском; спорил с людьми; был по временам не знающим: например, не знал времени последнего дня, да и вообще никто не усомнился бы в Его человечестве, если бы в последствии времени некоторые неосновательные головы не навели на это сомнений. Таким образом, и человеческая натура так же принадлежит Иисусу Христу, как и Божеская. Таково ли у Него было человеческое естество, как у нас? По существу своему таково, но отличалось некоторыми свойствами. Так, прежде всего, Оно зачато было от Святаго Духа, и потому не участвовало во грехе; было чисто как по происхождению Своему, так и по действиям - по жизни. Апостолы говорят, что греха не было во Иисусе Христе. Как они могли знать это, когда грех есть действие тайное, сокрытое от взора человеческого? Им, без сомнения, это известно было по откровению. Притом, Иисус Христос Сам иногда говорил о Своей безгрешности. Иудеям, например, говорил Он: кто от вас обличает Мя о гресе? (Ин. 8; 46). Можно разуметь здесь погрешности теоретические, касающиеся одного ума, но слово обличает указывает вообще на характер, на чистоту как учения, так и жизни. Для того Иисус Христос и употребил "грех" - слово обоюдное; иначе, если бы должно было разуметь здесь только безгрешность теоретическую, то Он употребил бы вместо "греха" - "безгрешность в мыслях", или что-нибудь подобное. Итак, первое преимущество тела Христова - чистота, или безгрешность в происхождении и действиях. Могло ли оно грешить? Без сомнения, могло. Ибо способность падать есть неотъемлемая принадлежность всего сотворенного; безгрешность собственно принадлежит одному Богу, как это и высказал в одном месте Иисус Христос. Никто же благ, - сказал Он, - токмо един Бог. Но может быть, вследствие соединения Божества с человечеством, тело Иисуса Христа было поставлено в состояние негрешимости? Может быть и так, но мы не знаем того, ибо Священное Писание ничего не говорит нам об этом. Впрочем, противоположная ему сторона, то есть то, что и по соединении Божества с человечеством в теле Иисуса Христа оставалась способность грешить, гораздо вероятнее: иначе добродетели Его потеряли бы свою цену. Апостолы представляют Иисуса за образец подражания, но как мало привлекал бы к себе сей образец, если бы все, что есть в Нем образцового, было следствием Его природы, следствием невозможности грешить! Правда, может казаться, что способность грешить для Иисуса Христа - Богочеловека есть унижение, но, собственно, это есть возвышение. Ибо сим условливаются Его добродетели, и потеря возможности падать для существа не составляет ни малейшего совершенства. Преимущественным качеством тела Христова еще должно быть бессмертие, ибо смерть есть следствие греха; следовательно, у кого нет греха, тот не умирает. И потому смерть Иисуса Христа была, в строгом смысле, насильственная, неестественная. Посему и с сей стороны жертва Богочеловека представляется ценнее.