Свт. Феофан Затворник / Сборник слов посвященных Богоугодной жизни вообще (3)

О любви к Богу: какие признаки ее «Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всею мыслию твоею» (Матф.22, 37). Кажется, для чего бы нам и давать заповедь о любви к Богу.—Спросите кого угодно, всякий скажет, что он любит Бога,—и ни у кого не повернется язык сказать, что он не любит Его. Притом, чувство любви столько сладостно и отрадно, что всякий и сам, из желания себе мира и утешения духовного, позаботится образовать его в себе. Несмотря однако ж на сие, заповедь о любви к Богу прописывается нам Господом и святыми Апостолами не раз и не два... а почти на каждой странице Св. Писания и притом с такою настойчивостью, что «кто не любит Господа—да будет отлучен»- «маран афа» (1Кор.16,22), по Апостолу... Значит, не смотря на всю естественность любви к Богу, можно не любить Бога, когда Он Сам заботится и внедрить в нас ее заповедью и оградить угрозами... Значит, можно, и говоря, что любим Бога, не иметь сей любви, и таким образом обманывать и себя и других. Так, братья, можно.—Но вот что,—и себя обольщать и других обмануть мы можем, но Самого Бога никогда не обманем. Он видит самые сокровенности сердца, и потому, что видит, некогда воздаст каждому... Кому это Он скажет в Час Суда: «отойдите... не вем вас» (Лк.13,27)? Тем, кои не имели любви к Нему, хотя думали, что имеют ее, и от других почитались имеющими ее... Какая горькая ошибка!—и тем более горькая, что уже ее и поправить не будет тогда возможности. Так, видите, братие, стоит труда дойти до уверенности, есть ли в нас любовь к Богу или нет. И если окажется, что ее нет, позаботимся стяжать ее, или оживить, если начинает погасать, и усилить, если слабеет. Ибо не любяй в смерти пребывает. Войдемте же внутрь себя и осмотримся вокруг, чтоб собрать простые и близкие ко всем признаки, по которым можем безошибочно судить о сем. 1) Кто кого любит, у того только и речей, что о своем любимом лице или предмете; тот, с кем бы ни случилось ему сойтись, или прямо начинает говорить о нем, или скоро склоняет на него взаимный разговор.—Так, кто Бога любит, тот о Нем только охотно и беседует и к Нему поспешно склоняет всякий разговор свой и, когда начнет говорить о Нем, наговориться не может; ему там только и приятно быть, где ведут речи о Боге и делах Его,— и скучно там, где занимаются другим чем.—Напротив, кто не любит Бога, тот не заговорит о Нем сам и чуждается тех, кои любят говорить о Нем. Тому приятно бывает, когда говорят о делах житейских, торговых, судебных, военных, пожалуй,—ученых, только не по Божьему; тот охотно сидит там, где занимаются новостями, модами, пересудами, и бежит оттуда, где говорят о Боге и делах Его. Тот бывает неистощим, когда говорит о чем пустом, суетном и мирском, а когда дело коснется Бога и спасения души, неохотно скажет слова два-три, и только, или даже и этого не скажет... Ибо от избытка сердца говорят уста. Чем полно сердце, о том много и слов... Так посмотрим,—каковы наши беседы,—и откроем—есть ли в нас любовь к Богу или нет. 2) Кто кого любит, тот охотно спешит туда, где надеется или встретить самого любимого и близких к нему, или получить весть о нем, или напасть на что, напоминающее о нем. Так, кто любит Господа, тот охотно спешит в храм Божий, где Господь являет особенное Свое присутствие, где верующие вступают в ближайшее общение со Святыми Божиими, в образах представляемыми очам их, и слышат о Нем слово. Кто любит Господа, тот с желанием ищет быть причастником Св. Таин, ибо через то Бог к нему приближается, и он к Богу; тот с напряжением силится пройти всю совокупность чинов и молитвований церковных, ибо в них обоняет он след благоухания Христова, тому сладко и тепло в храме, как в доме Отца своего: тщательно внимает он здесь всякому священнодействию и молитве,—и как охотно спешит к началу службы, так с некоторою горестью переступает порог церковный по окончании ее. А кто не любит Господа, того не зазовешь в храм; когда другие идут сюда, он спешит в другое место, а если и заходит иногда сюда, то неохотно, не к началу и не за тем, чтоб помолиться; того только нужда или обычай и стыд заставляют как-нибудь поговеть и причаститься, а о других постановлениях или молитвованиях и говорить нечего... Того холодом обдаст одна мысль о Церкви и о чем-нибудь церковном. Посмотрим же, каковы мы в отношении к Церкви и всему ее устроению, и увидим— любим ли мы Господа или нет. 3) Кто кого любит, тот не выпускает из головы своей помышления о нем и, оставшись наедине, мысленно беседует с ним, —представляя и любезно лелея образ его.—Так, кто любит Господа, тот не отступает от помышления о Нем, и, как только улучает свободу, мысленно обращается к Нему и тепло из сердца беседует с Ним.—Тот, после законных дел, требуемых семейством, или службою, или промыслом, не развлечений ищет, а спешит уединиться, чтоб побыть едину с своим Господом,— чтоб или Богомыслию предаться, или размыслить, напр., о беспредельных совершенствах Божиих, о домостроительстве нашего спасения, о последней участи нашей и проч., или стать на молитву и помолиться, или развернуть спасительную какую книгу, или освежить голову свою святыми, излагаемыми там, истинами.—Напротив, кто не любит Господа, тот не любит оставаться один,—и после необходимых дел спешит к развлечениям—на гулянья, или еще что хуже того. Если нужда заставит его остаться наедине, то что делает он? бездействует, мечтает о пустом, или строит козни, или читает пустые книги.—Осмотримся же, каковы мы в сем отношении, и увидим, любим ли Господа или нет. Вот несколько близких к нам признаков любви и нелюбви к Богу! Но о том и говорить нечего, что кто любит Господа, тот всячески печется угодить Ему исполнением Его святой воли,—и той, что изречена в заповедях, и той, что всякому из нас, кроме того, явлена бывает в обстоятельствах жизни нашей. Ибо какая будет любовь к Богу в том, кто заповеди Его не исполняет, а явно и сознательно нарушает их?.. Только в том случае можно видеть любовь в таковых, когда, нарушив как-нибудь заповедь Божию, они тотчас приходят в сокрушение и болят сердцем, что оскорбили Господа, и спешат очистить грех покаянием и обещанием не грешить более. А кто, согрешив, не только не болит о том, но еще оправдывает себя, тот совсем почти погибший человек! Не буду распространяться более... И этих признаков достаточно, чтобы увидеть; есть ли в нас любовь или нет, и тем утешить себя, или озаботить душу свою. Если найдем, что у нас есть любовь к Богу, хотя в начатках,—возблагодарим Господа за то, что сию жизненную силу—Сам Он начал изливать в сердца наши. А если найдем, что мы холодны к Богу, возболезнуем о том, и поспешим возжечь сей спасительный огнь... Как?—Хранением всего того, что, как мы сказали, служит признаком любви к Богу,—хранением хотя неохотным, принудительным, самонасильственным... и Господь поможет.— Дерево холодно само по себе, но когда начинают тереть дерево об дерево,—они согреваются и дают пламя. Также, когда онемеет какой-нибудь член тела от холода иди другого чего,—начинают тереть его, и возбуждают в нем потерянное чувство.—Так и когда начнем мы тереть душу свою, охладевшую к Господу,—хождением в храмы, домашними молитвами, чтением спасительных книг, беседами назидательными, частым говением и причащением Св. Таин, не оставляя, при всем том, ни одного случая к исполнению заповедей, то, верно, умягчится окаменелое сердце наше, и начнет согреваться любовию к Нему. Надобно только не пожалеть себя, а понудить и понасиловать вначале... Пройдет несколько времени,—и то, к чему не лежала душа, начнет ей быть приятным... и чем долее будем нудить себя, тем приятнее и сладостнее будут дела те, а потом возгорится и огнь в сердце, который преобразит душу нашу в пламенного Серафима, непрестающею любовию горящего к Господу... Сего да сподобит всех нас Тот, Кто пришел на землю воврещи сей небесный огнь. Аминь. 13 сентября 1864 года Оглавление Св. Иоанн Евангелист не позволяет говорить: веруй, как хочешь, только люби Святой Апостол и Евангелист Иоанн Богослов, возлюбленный ученик Господа, есть по преимуществу образец и проповедник любви. Любовью дышит его святое Евангелие, уроками о любви исполнены его послания и разительным примером ее служит жизнь его. Он истолковал все тайны любви,—и ее начало неточное, и ее движение в делах, и ее конец-высоту, до коей возводит она всех своих. С сей стороны особенно и известен св. Иоанн, и кто бы ни стал рассуждать о любви, тотчас воспоминает о нем, как образце любви, и к нему обращается, как к учителю любви. Но посмотрите, какое употребление из сего сделали нынешние умники?— Есть у них особый род суемудрия, называемый индифферентизмом, по которому думают и говорят: как хочешь веруй,— все равно,—только люби людей, как братьев—благодетельствуй им и благотворно действуй на них. Вот, говорят, и Евангелист Иоанн Богослов только и пишет, что о любви.—В любви у него—свет, в любви—живот, в любви—всякое совершенство. «А кто не любит, тот, по его словам, во тьме ходит, в смерти пребывает… человекоубийца есть» (1Ин.2,11;3,14-15) Известно так же, что когда Евангелист остарел и не мог уже ходить сам, то его на руках вносили в церковь, и он твердил только: братье! будем любить друг друга.—Вот как ценил он любовь.— Так, говорят, и нам надобно; люби,—и только; а веруй себе, как хочешь. Мне самому приходилось слышать такое мудрование. Может быть, и из вас кому приходилось или придется услышать нечто подобное. Противопоставим же их лжеучению истинное учение святого Иоанна Богослова и тем оградим смысл свой от колебания в началах Христианского здравомыслия суемудрием индифферентистов. Этим умникам хочется самим все устроять—без Бога,— и свое внешнее благосостояние и свою нравственность. Оттого они всячески ухитряются сплести такую систему учения, чтобы в ней о Боге и говорить не было нужды.—И ударяют на любовь.—Вы себя-то, говорят, взаимно любите, а о Боге что и думать?— Но с сей-то стороны поражает их особенно святой Евангелист.—Ибо хотя точно он непрестанно поминает о взаимной друг к другу любви, но поставляет сию любовь в такой связи с Богом, с любовью к Богу и с Богопознанием, что их отделить друг от друга нет возможности. Смотрите, откуда производит он любовь?— «Бог возлюби, говорит, нас, и посла Сына Своего очищение о гресех наших.— Далее прибавляет: Аще сице возлюбил есть нас Бог, и мы должни есмы друг друга любити» (1Иоан.4,10.11).—Стало, по его разуму, наша любовь взаимная должна созидаться под действием веры в Господа, пришедшего спасти нас, и, следовательно, не все равно, как хочешь веруй. Потом,— «возлюбим, учит он, друг друга: яко любы от Бога есть» (1Ин. 4,7). «Аще друг друга любим, Бог в нас пребывает...» (— 12). «Бог любы есть, и пребываяй в любви, в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает...» (—16). Видите ли, у него нет слова о любви без слова о Боге и Спасителе. — Любовь от Бога и к Богу ведет,— так что кто говорит, что он «любит брата, а Бога и Спасителя не знает и не любит, тот лжец есть, и истины в нем нет ни единыя» (4,20;2,4). Почему все учение св. Евангелиста о любви можно сократить в следующих словах: чтобы возлюбить брата, надо Бога возлюбить; но чтобы Бога возлюбить, конечно, надо познать Его и в себе самом и особенно в Его спасительных действиях на нас,—познать,—стало быть, и веровать.—Отсюда—в чем вся воля Божия? В вере и любви: вот, говорит, заповедь,— «да веруем во имя Сына Божия — Иисуса Христа,— и любим друг друга» (3, 23). Не одна любовь заповедуется, но и вера в Господа, и притом так, что вера есть источник любви; так что если собрать во едино только те места, где святой Иоанн Евангелист говорит об одной любви, и тогда его учением никак нельзя подтверждать лжи суемудрия: люби только, а веруй, как хочешь. Но у него, кроме учения о любви, есть еще учение веры, независимо от закона любви. —И смотрите, как он решительно отвергает тех, которые говорят: веруй—как хочешь? С самых первых стихов о чем идет проповедь у него?— «о том, - говорит, что мы видели, что слышали и что руки наши осязали,— о Словеси животнем», о том, что «живот явился», тот живот, «который был у Отца и явился нам»,—вот об этом, говорит, и «проповедуем вам, да общение имате с нами, а наше общение с Богом Отцем и с Сыном Его Иисусом Христом» (1Ин.1, 1—3). Главная, значит, у св. Иоанна Богослова, как и у всех Апостолов, проповедь об общении с Богом через Господа Иисуса Христа, из которого потом вытекает и взаимное общение верующих. Как же теперь останавливаться на последнем, не имея первого?—Далее— задает себе святой Иоанн вопрос: «кто есть лживый»?— и решает его так: «никто, разве точию отметаяйся, яко Иисус несть Христос, и сей есть антихрист, отметаяйся Отца и Сына. Всяк отметаяйся Сына, ни Отца имать.—Иже аще исповесть, яко Иисус есть Сыне Божий, Бог в нем пребывает, и той в Бозе» (2, 22. 23; 4, 15). Стало быть, все дело в исповедании Господа Иисуса Христа Сыном Божиим и Богом.— Как же говорить: веруй, как хочешь? Вот еще предостережение: «Возлюбленнии, говорит, не всякому духу веруйте, но искушайте духи; аще от Бога суть: яко мнози лжепророцы изыдоша в мир. О сем познавайте Духа Божия и духа лестча: всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога есть. И всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога несть: и сей есть антихристов» (4, 1—3). Но кто говорит: веруй, как хочешь, тот не исповедует Иисуса Христа; ибо, если бы исповедовал, не говорил бы так. Стало— и он несть от Бога. От кого же?—И сей, верно, есть антихристов. Наконец, все существо Христианства святой Евангелист изображает так: «Живот вечный дал есть нам Бог, и сей живот в Сыне Его есть. Имеяй Сына Божия, имать живот: а не имеяй Сына Божия, живота не имать» (5,11.12). Кто же имеет Сына Божия?—Верующий во имя Его.—Почему, говорит, и пишу «вам верующим во имя Сына Божия», чтобы вы знали, что вы веруя в Сына Божия, «живот вечный имате» (5, 13). Следовательно, кто не верует в Сына Божия, живота вечного не имеет. Как же будет все равно, как хочешь, веруй?—Нет.— «Веемы, якоСын Божий прииде, и дал есть нам свет и разум, да познаем Бога истиннаго, и да будем в истиннем Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и живот вечный» (5, 20). Этих извлечений достаточно, полагаю, чтобы указать индифференистам, что они напрасно чают найти опору своей лжи в учении святого Иоанна Богослова.— Верно, они говорят так, не читавши никогда его святых и боговдохновенных писаний, а ссылаются на него по слуху о его любвеобильности.—Но пусть они теперь и другое что, кроме сего, выставляют в защиту своего учения, нам, верующим, достаточно одного слова возлюбленного ученика Христова, чтобы отвергнуть его и, не колеблясь, веровать исключительно тому, что предано от Господа через святых Апостолов и содержится Церковью. К сим решительным словам Апостола и Евангелиста Иоанна приложу только одно следующее соображение.—Отчуждившись умом своим от Господа, неверы упираются на благотворную деятельность, коей: источник и подпора—точно любовь. Но и это они делают для того только, чтобы на чем-либо остановится, без уверенности, что нашли прочную опору. Ибо если б они имели здравое понятие о том, как возможна для человека плодотворная деятельность, никак не остановились бы на сем учении. Ведь мы теперь не в правом состоянии. Стало, право действовать не можем.— Чтоб начать нам право действовать, надо войти в правое состояние. —Сами собою сделать этого не можем. Господь, пришедши на землю, возвел в Себе человечество в правое состояние; но возвед его не для Себя, а для того, чтобы люди приняли от Него сие восстановленное человечество и чрез то получали возможность действовать право. Принимают же его чрез святое крещение. Ибо «елицы во Христа крестятся, во Христа облекаются2 (Галл.3,27). С сего времени они становятся едино с Господом и начинают жить Его жизнию и действовать Его силою. Стало, опирающиеся на любви, или на правой деятельности (ибо любовь есть исполнение закона) должны наперед принять всеучреждение Христианства, чтобы чрез то взойти к возможности действовать право и, следовательно, отказаться от своей лжи. Ибо сего нельзя достигнуть без веры, которая в Христианстве есть корень и начало всего.—О сем так говорит Сам Господь: «Будите во Мне, и Аз в вас. Якоже розга не может плода творити о себе, аще не будет на лозе: тако и вы, аще во Мне не пребудете. Аз есмь лоза, вы же рождие. Иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног: яко без Мене не можете творити ничесоже. Аще кто во Мне не пребудет, извержется вон, якоже розга, и изсышет, и собирают ю, и во огнь влагают, и сгарает» (Иоан.15, 4—6). Так, когда начнет кто толковать вам о любви, или плодотворной деятельности, помимо истинной веры, скажите ему; подожди; прежде уверуй истинно, по вере приобщись всем спасительным учреждениям Христианства;—чрез них соединись с Господом, жизнь и силу от Него позаимствуй, как прививок,—и тогда начнешь действовать благотворно.—То правда, что свидетельство истинной жизни есть плодотворная деятельность в любви; но чтобы до ней дойти и в ней пребывать, надо всю истину Божию воспринять верою и все освятительные действия Божии пройти.—Только при этом условии,— т.е., только «истинствующе в любви», можем мы «возращать всяческое в Того, Иже есть глава, Христос» (Еф.4,15). Заключим так: кто не содержит правой веры, тот не может взойти в правое состояние, а кто не взойдет в правое состояние, тот не может право действовать.—Как же теперь говорить; веруй, как хочешь. Вера не есть только образ познания Бога и наших к Нему отношений; она совмещает и все спасительные учреждения, Богом данные. Спасительные учреждения составляют действующую веру. Наши умники, может быть, от учения Христианского еще бы не прочь; но их паче всего отталкивают Христианские учреждения. Как сии учреждены суть не что иное, как вера в действии и движении; то главный их грех тот, что им действовать в духе веры не хочется. Удивляться надо, каким образом эти люди так настойчиво толкуют о делах и трудах, а в области святой веры паче всего отчуждаются от деятельности. Что-нибудь тут не так. Ведь они знают законы, как правильно вести течение мыслей.—Если здесь кривость такая допускается, то, наверно, полагать надо, что они, тут суть не действующие, а деемые,—суть орудия чуждой силы,—и при том такой, которая сама чужда истины. Сие ведяще, братья, оградим себя от злоумия века сего!—Колебаться в истине могут только невкусившие истины. Смиренно и в истинном духе будем проходить все, требуемое святою верою нашею. Тогда постоянно будем иметь и носить свидетельство в себе, пред которым ничто—все приражения лжи со вне.— Господь да освятит нас всех истиною Своею. Аминь. 26 сентября 1865 года Оглавление Любовь — венец подвижнических трудов, — из тесного пути широкий Ныне учит нас Господь всесторонней любви по следующему случаю, как повествует св. Евангелист Лука (Лк.10, 25—28). Законник некий приступил к Господу и спросил Его о том, как наследовать живот вечный. Законник, т.е. человек, изучающий данный Богом закон и почивающий на нем, должен был и сам знать сие. Почему Господь спросил его: да—как об этом написано в законе, прочитай-ка. Законник прочитал: «возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим, и ближняго твоего, яко сам себе». Тогда Господь сказал ему: «право отвещал еси: сие твори, и жив будеши». Подтвердил, т.е., его ответ и удостоверил, что о другом пути к вечному животу и спасению и спрашивать нечего: его нет и быть не может. Люби Бога и ближнего—вот и все. Какой краткий Катехизис! Какое несложное законоположение! Два слова только; люби Бога, люби ближнего. Даже одно слово: люби. Ибо кто истинно любит Бога, любит уже в Боге и ближнего, и кто истинно любит ближнего, любит уже и Бога.—Зачем же это такая сложность дел и от лица Божия и от людей? Эти заветы, уставы, освящения, таинства, немалая система учений? Зачем эти тесные врата и узкий путь? Зачем подвиги, коими подвизаются «внити в узкие врата» (Мф.7,13), и «вся оружия» (Еф.6,13), кои восприять должно идущим в Живот, — посты, бдения, молитва и проч.? Зачем? Затем, чтоб возвесть нас к любви. —Любовь есть цвет и плод в духовной нашей жизни спасительной. Много труда и потовых подвигов надо иметь над собою, чтобы принести сей плод. Как в дереве плоду предшествует цвет, цвету — лист и ветвь, ветви—ствол, стволу—корень, корню—семя, и сколько времени надо пройти, пока из семени прорастет древо, — и древо сие даст плод: так в духовной жизни—сначала падает на землю сердца семя спасительного слова,—из сего семени вырастает древо спасительных трудов и подвигов,—древо сие потом дает плод, который есть любовь. Она из целого состава спасительных дел и трудов извлекается и потом все собою воодушевляет и исполняет. В истинном виде, любовь есть рай духовный. Она есть теплое, мирное, благожелательное, живое, приснодвижущееся и радостотворное расположение, не как гость, на время посещающий нашу душу, но расположение постоянное, твердое, глубокоукорененное, существенно-неотъемлемое, как, напр., дыхание или биение сердца. В ком внедрено сие чувство или сия сила, тот блаженствует в себе глубоким, невозмутимым блаженством. Пусть он в постоянном труде, но ни труда, ни потов, ни скорбей, ни препятствий не видит и не ощущает. Ибо самые трудности в путях любви не умаляют, а возвышают любовь, как ветер не гасит, а больше и больше усиливает, расширяет пламень огня. Так—рай есть любовь; но рай потерянный. Входишь внутрь себя и не находишь его там. На поле сердца не растет сие древо жизни. Спрашивается, отчего?—Оттого, что сердце все зарощено злыми древами страстей, заглушающих любовь. Где страсть, там нет места любви. «Любовь милосердует»: как же она будет в сердце, когда там качествует окамененное равнодушие к страданиям других? «Любовь не завидует»: как же она будет в сердце, когда там живет завистливость? «Любовь не превозносится и не гордится»: как же она будет в сердце, когда там властвует гордость и тщеславие? «Любовь не ищет своих си»: как же она будет в сердце, в котором исходное начало дел — самолюбие? «Любовь не бесчинствует»: как же она будет в сердце, полном страстей бесчестия? «Любовь не радуется о неправде»; как же она будет в сердце гневливом, зложелательном, ненавистливом? «Любовь вся покрывает»: как же она будет в сердце—склонном к злоречию, пересудам и клеветам? Искорените прежде эти злые древа страстей, — и на место их произрастет одно многоветвистое древо, дающее цвет и плод любви (1Кор.13,4-7). Но начните только искоренять страсти,—и неизбежно вступите в путь тесный и прискорбный, встретитесь с необходимостью облекаться «во вся оружия» подвигов и лишений, — должны будете проходить все освятительные, исправительные и руководительные законоположения святой Божией Церкви.—То есть, прежде, чем вступите в единость любви, должны будете подъять многие труды и обращать силы свои на многие занятия,—пройти как бы лес, чтоб вступить в отрадную, цветами усеянную поляну.— Любовь, говорит св. Исаак Сирианин (Слово 83), есть остров отрадный, как рай сладости. Чтоб достигнуть его, надо переплыть море страстей. Итак, говорит, сядь на ладью покаяния, посади правчим страх Божий, распусти паруса воздыхания и сокрушения сердечного, вместо гребцов употреби подвиги самоумерщвления и борьбы со страстьми, — хозяином же приставь строгое внимание ко всему производству сего дела. Потрудись так, и скоро достигнешь искомого берега и вступишь в блаженную область любви.— Так, видите,—к любви приходят через борьбу со страстьми; бороться со страстьми начинают после покаяния; в покаяние приходят от страха Божия; страх же Божий рождается от искренней веры.— Вот неизменный путь к любви! Оживи веру, что Бог есть и взыскующим Его мздовоздаятель бывает. Сия вера воскресит страх Божий. Страх Божий пробудит совесть и родит сокрушение и раскаяние. Раскаяние увенчается решимостию — не оскорблять более Бога грехами, не поблажать злым страстям, а неуклонно идти путем добродетели. Сей труд заморит страсти и очистит сердце. Чистое же от страстей сердце есть область любви. Когда достигнешь сего, тогда уже иного ничего не будет нужно. Всем будешь обладать; ибо будешь обладать Богом и будешь обладаем от Бога. «Пребываяй в любви, в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает» (1Иоан.4,16). А где Бог, там все, чего только можно желать, или чаять душе. Будет с тобою то же, что со зданием. Когда строят его, оно все загромождено подмостками, а когда отстроят, все подмостки прочь принимают,— и здание является во всей красоте. Так и в духовной жизни, когда прийдет любовь, все предшествовавшее, что было необходимо для достижения любви, отпадет само собою. Будет царить одна любовь и одна будет все производить, восполнять и совершать.— Но помни, что путь к полной совершенной любви не близок и не легок. Потому, слушая разглагольствие юных филантропов, не поддавайся легкомысленно обольстительному кличу; все прочь,—довольно одной любви.—Подожди принимать все прочь. Прежде пройди терпеливо все, предлагаемое тебе правилами благочестивой жизни в св. Церкви,—все от мала до велика. Чрез это достигнешь истинной любви. Любовь же истинная, пришедши, сама научит тебя, что сделать со всем тем, что не нужным считает незрелая и неопытная филантропия. Если б слово наше к себе самим было так сильно, что тотчас, как сказали б мы себе; отселе буду любить Бога и ближних,—любовь воцарилась бы в сердце нашем, хорошо бы так.—А то на деле бывает большею частию совсем иначе. Когда мысль и язык говорят; буду любить, сердце идет наперекор сим словам и помышлениям, и, когда представляются дела любви, отказывается от них—даже в минуты увлечения филантропическими идеями.—Отчего так?—Оттого, что сердце сие закалено эгоизмом, гордостию, чувственностию, корыстию, которых не прогонишь одними новомодными фразами. Почему Апостол, когда пишет о любви, говорит: «гоните любовь» (1Тим. 6, 11), т.е., усиленно стремитесь к любви, или «стяжите любовь» (Кол.3,14)—у потребите напряженный труд к приобретению ее, и молитесь, чтоб Бог даровал вам дух любви (2 Тим.1,7): «ибо любы от Бога есть» (1Иоан.4,7), изливается в «сердца наша Духом Святым» (Рим.5, 5). А дар Духа надо заслужить и привлечь; чего не достигнешь одними словами. Будем же, братья, терпеливо нести все, законоположенные св. Церковью и верою, труды и подвиги к очищению сердца, чтоб достигнуть любви, усердно молясь притом, «да даст нам Господь, силою утвердиться Духом Его во внутреннем человеце, вселитися Христу верою в сердца наши, чтоб, в любви вкоренени и основани, возмогли мы уразуметь со всеми святыми, что широта, и долгота, и глубина, и высота, —разумети же и преспеющую разум любовь Христову, да исполнимся во всяко исполнение Божие» (Еф.3, 15—19). Аминь. 10 ноября 1863 года