Меню
Назад » »

Свт. Феофан Затворник / ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К ЕФЕСЯНАМ (16)

Стих 19. Иже в нечаяние вложшеся предаша себе студодеянию в делание всякия нечистоты в лихоимании. В нечаяние вложшеся — по-гречески у святых отцов выражается таким словом, которое означает ожесточение в худом — крайний предел нерадения и беспечности о добре. «B нечаяние вложшеся — απηλγηκοτες, то есть совсем разленившись, не хотя делать ничего доброго, потерявши всякий страх и сокрушение, как бы обуморенные» (Феофилакт). Замерло всякое чувство — и нравственное, и религиозное. Уты, утолсте, расшире, и забы Бога (Втор. 32, 15). Несть страха Божия пред очима его (Пс. 35, 2). Рече безумен в сердце своем: несть Бог — и предался всякому разврату вместе с другими: растлеша и омерзишася в начинаниих (Пс. 13, 1). Святой Златоуст говорит: «Сердце окаменевает, когда никакой страх не тревожит души. Это происходит от бесчувственности. Когда какой член в теле делается бесчувственным, то хотя бы ты стал жечь его или резать, — что бы ты ни делал с ним, он ничего не чувствует. Так и они — язычники — после того, как раз навсегда впали в беспечность, что им ни говори, грози им огнем или мечом,— на них ничто не подействует, ничто не убедит их. Ибо у них раз навсегда омертвело сердце. И пока ты не уничтожишь в нем этого бесчувствия, пока твое прикосновение к нему не будет так же ощутительно, как к здоровым членам, до тех пор все твои усилия будут тщетны». Пришедши в такое состояние, предаша себе студодеянию в делание всякой нечистоты.— Предались всяким способам удовлетворения плотской похоти. Две противоположности в нас — дух и плоть. Когда дух замрет, свирепеет плоть. Человек предается всякого рода чувственным удовольствиям и сластям. «Страдали сперва беззаконием, потом, поползнувшись в жизнь беззаконную, вскоре стали страдать бесчувственностию. Потом небоязненно уже отваживаются на всякий грех, до пресыщения предаваясь растленной жизни» (Феодорит). Святой Златоуст говорит: «Жизнь их была такою по их собственной беспечности и нерадению. Предаша себе, говорит. Итак, когда ты услышишь, что предаде их Бог в неискусен ум (Рим. 1, 28), то припомни и настоящее изречение, что они сами предаша себе. Как же предал их Бог, когда они сами предали себя? Если же они сами предали себя, то как предал их Бог? — Тебе кажется, что здесь есть противоречие. Но слово предаде значит попустил. — В делание нечистоты предали себя. Видишь ли, как Апостол лишает их извинения, сказавши о делании нечистоты? Не по стороннему увлечению, говорит, грешили они, но совершали все эти преступные действия, заботясь сами о вымышлении их. Во всякой нечистоте (и жили). Нечистота — это всякое любодеяние, блуд, сладострастная любовь к отрокам и всякое невоздержание.— У них, говорит, такой образ жизни обратился как бы в правило». Слово в лихоимании одни понимают так, что при нечистых делах предавались и страсти к стяжаниям, которая в мирской суетной жизни не менее первой сильна. Святой Дамаскин пишет: «Любоимание есть необходимое последствие плотолюбия. Желают стяжаний, чтобы было что иждивать на удовольствия». Другие под этим словом разумеют жажду все больших и больших удовольствий — ненасытимость плотоугодия. «Лихоиманием назвал Апостол незнание меры» (Феодорит). По ходу речи у него это есть — незнание меры в плотоугодии. — Но у святого Златоуста видна мысль — незнания меры ни в чем, ни в стяжании денег, ни в изнеженной жизни. «Можно бы, говорит, им пользоваться умеренно и деньгами, и удовольствиями, и всякими утехами. Но как они не соблюли в этом умеренности, то и испортили все». Та же мысль у Феофилакта. — Экумений же пишет: «Говорит: в лихоимании, в означение того, что они предавали себя двум страстям: студодеянию и любоиманию, которые более других страстей выдаются в грешной жизни и заправляют ею; — или того, что они предавались студодеянию и нечистоте чрезмерно и жадно». Стих 20. Вы же не тако познаете Христа. В безобразной жизни языческой указал Апостол, чего не должно быть в жизни христиан. Теперь показывает, что должно в ней быть; и как в ней все от Христа Господа, то в Него и устремляет внимание наше. Вы же не тако познаете Христа. Познали, то есть уверовали, прилепились к Нему, сочетались с Ним в таинствах, приняли заповеди от Него и вступили в путь жизни по Нем, — опытно уже познали, что есть быть христианином, быть со Христом. Познасте — по-гречески стоит εμαθετε,— изучили, заучили, как изучивают и заучивают уроки. Чем означается не голое — умовое — познание Христа, но освоение с Ним, живое изведание Его. Не тако, говорит, познали вы сим образом Христа; не к такого рода жизни, какую указал я вам в язычниках, обязывает вас знание Христа; ничто подобное не может быть терпимо в вас. «Вы не для таких дел познали Христа» (святой Златоуст). Или не тако означает — не даром. Указывает на великие обетования во Христе Иисусе, как бы говоря: вы приняты в Церковь Христову, истины Его вам сообщены, святое крещение преподано, отпущение грехов даровано и верное обетование Царствия за вами закреплено, — все это вам даром? Вы, все это получив, сами и рукою шевельнуть не хотите? Все бы готовы жить по-старому? — Нет, вам так не годится. «Вы не с такими условиями приняли Христа, чтобы оставаться при прежней жизни» (святой Златоуст). В том вся сущность христианства (истина о Иисусе), чтоб отложить все то ветхое и начать жить совершенно по новому закону и порядку. Стих 21. Аще убо слышасте Его и о Нем научистеся, якоже есть истина о Иисусе. Аще — «если», — не означает, будто святой Павел не знал, слышали ль они о Господе Спасителе: ибо иначе, как бы он написал к ним все, что писано доселе? А означает, что то положение: не тако познаете Христа и с тем, что из него выходило,—они и сами должны вывесть и содержать в уме из того, что слышали о Христе и чему от Него Самого научились, паче же из того, что от Него Самого слышали и чему от Него Самого научились, приняв Его в себя в таинствах и сердцем ощутив, что есть истина в Нем. Все так можно выразить: если вы надлежащим образом слышали и научились, то сами знаете, что вам не следует жить, как язычники. Подразумевается, конечно: но вы слышали и научились, как следует, следовательно, знаете то, как следует и жить. Святой Златоуст говорит: «Выражение: аще убо слышасте Его — не означает, будто он говорит с сомнением, напротив, показывает полную его уверенность; подобным образом он и в другом месте выражается: аще убо праведно у Бога воздати скорбь оскорбляющим вас (2 Сол. 1,6). Познание Христа в том и состоит, чтобы вести праведную жизнь. Ибо кто ведет дурную жизнь, тот не знает Бога и Им не знаем. О сем Апостол говорит в другом месте: Бога исповедуют ведети, а делы отмещутся Его (Тит. 1, 16)». Выражение, употребляемое здесь Апостолом: слышасте Его, о Нем научистеся, — дает мысли его особый оттенок, очень важный, ибо показывает, что христиане Самого Господа слышат и в Нем, — чрез общение с Ним живое пребывая в Нем,— научаются. Не всякий слышащий и научающийся о Господе от другого лица слышит Его в себе слово и научается в Нем. Ибо для этого надо к первому слышанию многие бы дополнить условия,— живую веру, крещение и готовность жить по заповедям Господа, не жалея живота. Но что Действительно тот христианин,— который исполняет все уставы, точно слышит Христа в себе глаголющего, об этом свидетельствует святой Иоанн Богослов в том пункте, где говорит о помазании, что оно всему учит: ибо хоть здесь о Духе Святом говорится, но Дух и Господь едино суть (1 Ин. 2, 27). Кто достиг до такого состояния, что может различать и понимать глас в себе Христов, тот достиг полного обновления и освящения естества своего. Грех уже им не обладает; он ходит в обновлении жизни светлой, как светел Воскресший Христос,— по самому порядку жизни, качествующей в нем, чужд всего языческого,—человек ветхий уже отложен, и обновление ума в нем во всей силе. Держа эту мысль, можем в слове: аще убо... видеть надлежащее условие, не имея нужды прибегать к сторонним пояснениям. Такая мысль у блаженного Иеронима. «Если бы все, которые, по-видимому, должны слышать Христа, слышали Его действительно, то святой Апостол никак не сказал бы ефесянам и вообще всем, кому открывал тайны Христовы: аще убо слышасте Его. Изучить Христа есть то же, что уметь добродетельствовать, и речение: слушать Его, не различается от того, как если бы кто сказал: слушать мудрость, правду, мужество, воздержание и прочее, чем Христос именуется. Кто таким образом выслушал Христа и изучил Его, тот не станет более ходить в суете ума своего, не омраченный смыслом будет шествовать, не будет отчужден от жизни Божией, но будет иметь ведение, и вся слепота спадет с очей сердца его, потому что впущенный во внутренний мрак свет разгонит в нем всякое неведение. Когда это возымеет он, то не будет уже предавать себя студодеянию, не будет делать всякую нечистоту в лихоимании, преступая уступленные ему в этом границы в браке. Если же и случится ему иногда быть одолету какою-либо страстию, он поболит о ране своей и потерпит мучения совести,— за то, что потерял свободное дерзновение и чистоту непорочного ума. Будем же учиться у Христа и слушать Его. Христос говорит нам в Церкви чрез слово Свое и пастырей Церкви. Но не должно отчаиваться достигнуть и того, что Он некогда и Сам возглаголет в сердцах наших и Сам лично научит нас, не употребляя для сего стороннего орудия: только не будем поддаваться греху, не попустим, чтобы похотные сласти овладевали телом нашим». Якоже есть истина во Иисусе. Якоже — καθως как: — научились, как есть истина во Иисусе, «какова истина во Христе Иисусе» (святой Златоуст); в чем она состоит? — В том, чтобы отложить ветхого человека и облещись в нового. Истина во Иисусе не теория, а жизнь и дело. Кто отложил ветхого человека и облекся в нового, тот и имеет истину во Иисусе. В ком этого нет, в том нет и истины Иисусовой. И свидетельство сей истины заключается в отложении одного и в облечении в другого. В крещении это и совершается, и не номинально, а действительно. Кто воспринял силу крещения, тот самым делом испытывает, что прежнее в нем все умерло, а живет новое, чего он не знал и не ощущал. Царствие Христово, — то, что дается во Христе, — не слово, а сила. Тут делом совершается: аще кто во Христе, нова тварь. Что после сего предлежит делать? — Хранить данное и давать простор ему действовать и осуществляться, как долг в отношении к раю был — делати и хранити. Стих 22. Отложити вам, по первому житию, ветхаго человека, тлеющаго в похотех прелестных. Поелику в крещеных уже совершилось сие отложение, и ветхий человек умер, то отложити надо понимать не как заповедь, а как извещение о совершившемся деле. Та истина о Иисусе, - что вы отлагаете ветхого человека, как только приступаете к Нему и крещаетесь. В сем отношении первые слова: вы же не тако познаете Христа... будут значить еще: вы же не без ничего познали Христа, не ведение только о Нем приняли и не имя только от Него заимствовали, но вы совсем изменились, совсем стали новы; тот ветхий человек, по коему вы жили, умер в вас, вы отложили его. И, кажется, это прямая мысль Апостола, идущая еще от того обязательства, чтобы возращать все во Христа. Ибо, сказавши об этом, он тотчас и навел: сие же глаголю, — не жить вам по-язычески. Почему же? — Ибо та жизнь, говорит, уже умерла в вас, как только приступили к Христу. Вы познали Христа не так-таки — без всего,— а с вами вот что произошло: вы отложили. Но это совершается не как-нибудь механически. Тому предшествует решение воли, которое и запечатлевается благодатию; отсюда нравственное обновление, сознаваемое и чувствуемое. Чувствующий это уже не покорствует похоти, а попирает ее и отревает, как нечто для него чуждое. Апостол говорил ефесянам: это вы уже испытали в Нем. Урок нравственный отсюда все же выходил: видите, как не пристало вам касаться прежней жизни, ибо свобода не отнимается новым рождением. Что именно отложили, понятно из предыдущего. Две черты новые прилагаются: тление и прелестность. Или и третья — ветхость. Ветхий человек определяется прежним житием. Житие αναστροφη — все, в чем прежде вращались, и внутренне, и внешно, как изобразил пред сим святой Павел. Если б Апостол сказал только: совлекаетесь ветхого человека, то мог бы иной недоумевать, что это за ветхий человек, а когда при этом слове стоит: по прежнему житию, — тому, в котором всякий из слышавших то слово сам вращался, — то для всех понятно было, что это за ветхий человек. Понятно для них и то, что значит: отложити, ибо сознавали и чувствовали, как отпала сия ветхость от них,— отпала, как проказа чешуею спадает с исцеленного прокаженного, и понятия, и вкусы, и позывы, и планы — все прежнее отпало, как бы того не было. Озирались назад и смотрели на это, как на сброшенную одежду — чужую будто. Прежнюю жизнь в язычестве определил святой Павел так, что это была жизнь в суете ума, в слепоте, нерадении и бесчувствии, и в полном рабстве страстям, особенно похоти плотской. Это и есть ветхий человек. Говорит еще теперь, что такой человек тлеет. Эгоистическая жизнь в самоугодии и страстях разлагает, истощает и снедает естество человеческое. Ибо тогда человек бывает не в своей атмосфере. Как зараженным воздухом дышащий все более и более истлевает жизнь свою, так губит естество свое живущий во грехе и страстях. Но тлеет он, а никогда не истлеет. Разъедающая тля все более и более проникает его, точит и снедает. Так всю жизнь, так и всю вечность, если не покается и не обновится во Христе. Тлеет в похотях ветхий человек. Похоть дает мысль только о плотских сластях, которые в ветхом человеке ярче других слабостей выдаются. Но под сим словом можно разуметь и все страсти, в коих живет обычно самоугодливый человек. Похоть будет всякое самоугодливое пожелание, в удовлетворении которого ничего не имеется в виду, как только себя утешить и усладить. Прелестны сии похоти, потому что манят, обещая горы счастия, а ничего не дают, когда действуют по их влечению; прелестны еще и потому особенно, что умеют прикрыть свой обман, так что неудовлетворенный не похоть винит в обмане, а себя укоряет в неумении попользоваться ею как следует. Это прельщение и держит всякого во власти похотей без замечания и чувства пагубности такого рода жизни и без чувства тяготы ига рабства, налагаемого страстями. Святой Златоуст говорит: «Похоть растлевает и губит самое существо человека. Пагубно славолюбие, многих погубили удовольствия, обманула похоть. Впрочем, все это не составляет удовольствия в собственном смысле, но есть горечь, обман, подлог и тень. Наружная сторона этих предметов приманчива, но сами в себе они не что иное, как тяжелое бремя, влекущее за собою великую нищету, пустоту и бедность. И если ты снимешь с них эту личину, откроешь их настоящее лицо, то увидишь обман. Ибо в том и состоит обман, когда что-нибудь показывается нам не тем, что оно есть, но Представляется тем, чего в нем нет, что и бывает причиною ложных суждении о том или другом предмете». Стих 23. Обновлятися же духом ума вашего. Та истина во Иисусе, что вы в Нем отлагаете ветхость и обновляетесь духом ума. Что значит дух ума? — Поелику сказал: духом ума вашего, то очевидно, что святой Павел не разумеет здесь Духа Святого, а что-нибудь из находящегося в человеке. Высшая сторона человеческого естества называется то умом, то духом. Здесь соединены оба названия вместе: духом ума, то есть духом — умною силою вашею. Создан человек так, чтобы духом, или умом, жить в Боге. Если б он не отпадал от Бога, то жил бы все в Боге духом своим. Бог давал бы силу духу его властвовать над всеми силами души и тела и править всеми их потребностями. Но когда отпал человек от Бога, дух его силу потерял, и над ним стали властвовать душевные и телесные силы, расплодив и множество страстей похотных. Если, как видели, у Апостола эта похотная, страстная телесно-душевная жизнь составляет ветхого человека, который отлагается во Христе Иисусе, то очевидно, под обновлением духом ума он указывает восстановление духа нашего в его правах по созданию, высвобождение его из-под ига страстей и возвращение ему власти над всеми силами человеческого естества, под тем условием, что сам он теперь в Господе Иисусе Христе воссоединяется с Богом. К понятию, что есть дух ума, могут вести и обычные у нас выражения, например, дух какого-либо писания. Этим означаются существенные, характеристические черты того писания. Можно полагать, что и дух ума означает существенные, характеристические свойства ума. Судя по сему, слова Апостола: вы обновляетесь во Христе Иисусе духом ума вашего, будут означать: уму вашему во Христе Иисусе снова возвращаются существенные, характеристические черты его, Богом ему дарованные в сотворении и потерянные им в падении. Не это ли значат и слова святого Златоуста: «Духом ума, то есть духом, который в уме вашем!?» Но у Феодорита прямо говорится: «Духом ума нарек духовное стремление ума». Ум, или дух, по естеству — высшая сила наша, вся обращенная к Божественному. В нем сокрыто непосредственное ведение, что есть Бог, с чувством всесторонней от Него зависимости и с сознанием обязательства покорствовать Ему строгим исполнением воли Его, которая в том же Духе, или уме, и начертана, и составляет скрижали закона совестного, исполняя которые он чает и угодным всегда быть Богу, и всегда в Нем блаженствовать, не во времени только, но и паче в вечности, отчего он и не находит довольства ни в чем тварном, хотя бы обладал всем миром. Все сии черты ума, или этот дух ума был потерян чрез падение, в Господе же Иисусе Христе восстановляется, — иначе сказать: сим духом ума обновляется человек во Христе Иисусе и жить начинает всегда пред Богом, всегда в строгой верности воле Его, по совести, просвещенной заповедями, всегда с отрешением от всего тварного и с чаянием несомненным блаженства в будущем. Восстановляет его благодать Святого Духа, чрез сочетание с Господом. В этом акте возвращается ему и природная власть над душою и телом, вследствие чего и начинает он править всем своим,— и внутренним, и внешним. Стих 24. И облещися в новаго человека, созданаго по Богу в правде и в преподобии истины. Истина в Иисусе та, что вы не отлагаете только ветхого, но и облекаетесь в нового человека. Кто сей новый, видно по противоположности ветхому: видно также и из предшествующего указания на обновление духом ума. Но Апостол полнее определяет его здесь, в его происхождении, в его свойствах и направлениях его деятельности. Новый человек созидается вновь, или воссозидается, возрождается путем сверхъестественным. К уму, омраченному суетою, приходит благодать и пробуждает в нем страх Божий; страх Божий оживляет совесть; пробужденная и встревоженная совесть поражает безнадежностию и заставляет искать примирения. Евангелие указывает его во Христе Иисусе: Христос объемлется верою и сочетавается с верующим в купели крещения, исполняет его благодатию Духа в миропомазании. Так, приступивший к Господу примиряется с Богом и посвящает себя на служение Ему, чувствуя, что принял силу, яже к животу и благочестию. Так начинается новая жизнь, которая есть жизнь по Богу, в правде и преподобии истины. Созданный по Богу есть то же, что созданный по образу Божию (Кол. 3, 10). Как в начале создан человек по образу Божию, так теперь вновь воссозидается в тот же образ, воссозданный по Богу, и живет потом по Богу, то есть в жизни его первая забота — сохранение должных отношений к Богу, или богобоязненность, чтоб всегда хранить мирное общение с Богом и иметь к Нему дерзновение и доступ. Новый человек живет духом в Боге. Утверждаясь же в Боге, он нисходит и в круг жизни и является здесь совершенно праведным, ревнуя исполнить всякую правду, всякое ведомое определение воли Божией, чтоб ни в чем не погрешить пред Ним и ничем не омрачить своей совести. В этом настроении он есть правый, каким создан первоначально первый человек. Говорится: созданаго в правде — не «на Правду», а уже «в правде». Так, из купели выходит на свет новый человек с таким внутри строем, чтобы ревностно исполнять всякую правду в чувстве силы, на то благодатию в него влиянной. В преподобии то же значит, что и в правде. Преподобие прилично тому, кто во всем совершенстве исполняет то, что подобает. «Что есть преподобие? — спрашивает святой Златоуст,— и отвечает: Что чисто и согласно с требованием долга». Или, может быть, правда означает более деятельную сторону добродетели, а преподобие — более внутреннюю чистоту и непорочность чувств и расположений. Истины — относится и к правде, и к преподобию, и показывает, что новый человек воссозидается в правде истинной и преподобии истинном; не кажется только таким, но действительно таков, не пред людьми только, но и пред Богом. В ветхом человеке все прелесть (ст. 22), все призрачно, а в новом все истинно, все так есть, как чему следует быть и как сама Истина — Бог определяет. Вот какими христиане соделываются во Христе Иисусе по истине Иисус Христовой. Под новым и ветхим человеком разумеется нравственно-религиозный характер человека, а не лица какие особые от человека. Человек один, но то он живет в самоугодии и страстях, то посвящает себя Богу и всем Богу угождать ревнует. В первом случае он ветхий, во втором — новый человек. Святой Златоуст: «Дабы кто не подумал, будто он выдумывает иного человека, когда говорит о новом и ветхом человеке, он говорит: обновлятися. Обновление происходит тогда, когда обветшавшее принимает другой вид, гак что предмет остается один и тот же, но происходит перемена с его случайными свойствами.— И облещися в новаго. — Видишь, что предмет один, а одежды две: одна, которая совлекается, и другая, в которую облекаются? — Почему он представляет человека под именем добродетели? И также под именем порока? — Потому что для того, чтобы определить свойство человека, нужно указать на его деятельность. Таким образом, действия человека не меньше, чем естественные его свойства, показывают, добр он или не добр. Как легко разоблачить (раздеть) человека, так же легко по добродетели или пороку видеть свойства его».— Та же мысль и у Феодорита: «Ветхим человеком назвал Апостол не самое естество, но действенность греха. Ибо крещаемый слагает с себя не тело, но оскверненную греховную одежду; новым же человеком нарек жительствующего по евангельскому законоположению. А человеком назвал и добродетель, и порок, потому что людьми они совершаются». Блаженный Иероним говорит, что облещися в нового человека есть облещися во Иисуса Христа (Рим. 13, 14), ибо Он есть истинно новый человек. И прибавляет: «Итак, кто подражает Его жизни и все Его добродетели в себе показывает, бывает кроток, как Он был кроток и смирен сердцем, и полагает душу свою за други своя, как Тот положил за овцы Своя; будучи биен — не отвечает, и злословим будучи — не противозлословит, но препобеждает гордость смирением; тот облекся в нового человека и может говорить со Апостолом: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20). И: подражатели мне бывайте, якоже аз Христу (1 Кор. И, 1). Такой исполняет и слова Иоанна Богослова: глаголяй в Нем пребывати, должен есть, якоже Он ходил есть, и сей такожде да ходит (1 Ин. 2, 6)». Святой Златоуст, сказавши, во что и как облекаются христиане в крещении, прибавляет, что намерение у Апостола при сих словах то, чтобы побудить всех «не жить больше по влечению похотей прелестных, но по заповедям Божиим.— Наш долг не совлекать уже более с себя этой одежды оправдания, которую Пророк называет одеждою спасения (Ис. 61, 10), чтобы нам сделаться подобными Богу. Апостол хочет, чтобы мы не один день, не два, не три, но всегда пребыли в добродетели и никогда не снимали с себя этой одежды. Ибо не так непристойно человеку быть нагим по телу, сколько быть обнаженным от добродетели. При телесной наготе его непристойное положение видят такие же рабы, а там — это видит Господь и Ангелы.— Как же простит нам Бог, если мы погубим эту одежду? — Обнажим себя от денег, чтобы не обнажиться от праведности. Одежда, состоящая в деньгах, повреждает одежду оправдания. Чувственные наклонности также лишают нас этой одежды, ибо они суть огонь, а такой огонь сожигает сию одежду. Богатство также есть моль: и как моль поедает все и не щадит даже шелковых одежд, так и богатство не щадит нашей истинной одежды. Итак, оставим все это, дабы нам быть праведными, дабы облечься в нового человека. Не оставим у себя ничего ветхого, ничего преходящего, ничего тленного. Добродетель не тяжела, не неудобоисполнима. Не видишь ли тех, кои проводят жизнь в горах? — Они оставляют и свои домы, и жен, и детей, и все свои занятия и, удалившись из мира, облекаются во вретище, заключают себя в тесной келье... Изнуряют себя постом и постоянным голодом. Если б теперь я предложил вам это, не отказались ли бы вы все от такого предложения? — Но я не говорю этого... Даже что скажу еще? — Пользуйся и банями, имей попечение и о теле, ходи и на площадь, имей у себя дом, имей и слуг, употребляй и яства и напитки, — изгони только отвсюду корыстолюбие. И не говори мне, что те (отшельники) имели особые силы к такой строгой жизни, ибо многие, гораздо тебя слабее, и богаче, и изнеженнее, вступали в эту суровую Жизнь. Но что я говорю о мужах? — Девы, воспитанные в неге, — эти девы, быв объяты внезапно огнем Христовым, оставили всю свою роскошь и пышность и, забывши о своей изнеженности, подобно храбрым борцам, вступили на поприще подвигов.— Такую имеет силу огонь Христов, так благое изволение превышает самую природу! — Однако ж ничего такого я не требую от вас, потому что вы хотите, чтобы жены опередили вас на поприще благочестивой жизни. По крайней мере, делайте то, что не трудно: удержите свою руку от непозволительного, удержитесь от бесстыдных взглядов. Что в этом трудного, скажи мне? Что тяжелого? Будьте справедливы, никому не делайте обиды — ни бедный, ни богатый, ни продавец, ни наемщик. Вступай в брак, имей детей. Велик точно подвиг (отшельничества), высока скала та... и ты не в состоянии подняться на нее? — Имей же хотя меньшее и достигни нижайшего. Ты не можешь раздать своих денег? - Не похищай, по крайней мере, чужих, и не обижай других. Ты не можешь поститься? — Не отдавайся, по крайней мере, сластолюбию. Ты не можешь лежать на тростниковом ложе? — Не устрояй, по крайней мере, себе одров, обитых серебром, но употребляй одр простой и ложе, сделанное не напоказ, а для отдохновения; равно не устрояй одров и из слоновой кости; стесняй себя. Если будешь вести скромную жизнь, то не будешь бояться ничего: ни зависти, ни воров, ни козней. — Я не говорю тебе: услуживай больному; прикажи, по крайней мере, это своему слуге. Видишь ли, как это не тяжко?». б) Самые правила нравственной жизни христиан, яко христиан вообще 4, 25-5, 20 Истинность в слове Стих 25. Темже отложше лжу, глаголите истину кийждо ко искреннему своему, зане есмы друг другу удове. На первом месте ставит святой Павел истинность в слове. Речь свою связывает с предыдущею. Там сказал он: облеклись вы в нового человека, созданаго по Богу в правде и преподобии истины. Теперь берет в этих словах повод и говорит об истинности в слове: темже отложше лжу, глаголите истину. Основание сему правилу берет не в предыдущем положении, а в том, что мы друг другу удове есмы. Есть в логиках правило, что мышлению нельзя составиться, если ум не будет всякий предмет представлять одинаковым (закон тождества), всегда себе равным, одним и тем же. И обществу людей нельзя состояться, если каждый на деле будет не то, что на языке. Связующая людей цепь есть взаимное доверие. Доверию сему нельзя укорениться, если не будет у всех истины в слове. В какой степени, где сильна уверенность во взаимном истинноречии, — в такой — силен там и союз людей; и, наоборот, в такой — слаб союз, в какой — допускается неистинноречие. Христиане составляют едино тело, живо сочетанное. Следовательно, истинноречие уже качествует среди них: иначе и составиться нельзя бы было такому союзу. Апостол говорит как бы: не ставьте себя в противоречие с тем, что вы есте. И то еще наводит это указание на мысль, что если мы друг другу удове, то всякий должен иметь другого как себя. А пред собою кто лжет? — Хоть бы и хотел кто, да не может, ибо сознание и в лгущем, и в том, пред кем лгал бы лгущий, — одно и то же. И слово такое употребил Апостол: говорите истину искреннему,— тому, кто к вам искренен, и к кому вы искренни. Повернется ли язык сказать ложь такому? Но удове и должны находиться именно в таком друг к другу отношении.—Сказать: вы удове друг другу — то же, что сказать: между вами должны господствовать искренняя любовь. Где любовь, там невозможна ложь. Святой Златоуст говорит: «Представив общее учение о ветхом человеке, Апостол потом изображает его подробно, потому что учение о каком-либо предмете, касающееся его подробностей, бывает удобопонятнее. Что же говорит он? — Темже отложше лжу. Какую лжу? Не разумеет ли он идолов? — Нет. Ибо хотя и идолы — ложь, но здесь речь не о них, так как ефесяне не имели никакого общения с идолами. Он говорит им о лжи по отношению друг к другу, то есть о лукавстве и обманах: глаголите истину кийждо ко искреннему своему, говорит он и представляет главное побуждение к этому: зане есмы друг другу удове. Заметь, как везде Апостол пристыждает их, указывая на взаимную верность членов телесных. Глаз, — говорит он, — не обманывает ноги, ни нога глаза... Если глаз увидит змия или зверя, обманет ли он ногу? Не даст ли тотчас знать ей об этом? И она, узнавши это от него, уже будет идти осторожно. Точно так же, когда ни глаз, ни нога не имеют средств узнать вредного яда, но все будет зависеть от обоняния, ужели обоняние солжет устам? — Никак. Почему? — Потому что оно в таком случае погубит и себя. Напротив, как ему (обонянию) представится, так оно и говорит. А язык разве обманывает желудок? Не выбрасывает ли он того, что находит противным? Таков взаимный обмен услуг и взаимные содействия между членами тела. Замечай же, как верно, и притом, так сказать, чистосердечно, производится это взаимное предостережение. Так и мы не будем лгать, если мы члены одного тела. Это будет знаком нашего дружества, а противное сему — вражды». Безгневие Стих 26. Гневайтеся и не согрешайте; солнце да не зайдет в гневе вашем. Гневайтесь. Чтоб святой Павел разрешал на гнев, нельзя думать, тем паче, что тут же спустя несколько стихов говорит: гнев... да возмется от вас (31), то есть да будет изгнан из среды вас, чтоб и места ему тут не было. Надо полагать, что самую фразу взял Апостол, как она читается в псалме 4, 5, мысль же с нею соединил запретительную на гнев, как бы так: что касается до гнева, то не согрешайте им. — Закон вменения в отношении к гневу тот же, что и относительно всех других страстных движений. Приражения страсти не вменяются в грех. Вменение начинается с того момента, как, заметив движение страсти, уступают ей, и не только не противятся ей, но становятся на сторону ее, раздувают ее и сами помогают ей взойти до неудержимости. Коль же скоро кто, заметив приражение страсти, вооружается против нее и соответственными приемами в мыслях и положениях тела старается прогнать ее, го это не в грех, а в добродетель вменяется. То же и в отношении к серчанию и гневу. В непрестанных столкновениях с другими поводам к раздражению числа нет. Но когда кто всякое возникновение гнева подавляет и прогоняет, то он и гневается, и не согрешает. Совсем не гневаться и никакого разогорчения никогда не чувствовать есть дар благодати и принадлежит совершенным. В обычном же порядке долг всех не поддаваться гневу, чтобы не согрешить им. Экумений и Феофилакт говорят: «Хорошо бы совсем не серчать, но уж когда прорвалось серчание, не допускай его до греха». Подавляй его внутри, чтоб оно не прорвалось в слово, в мину, в движение какое. Но бывает иногда и так, что гнев мгновенно охватит, и прежде чем спохватится человек, он уже и в слово, и в движение вышел. И тут уместно невменение, но только до того момента, как спохватишься. Как же только сознана оплошность, надо спешить исправить дело братским примирением. Кто идет между разными расставленными в разных сочетаниях вещами и случится ему неосторожным движением иное повалить, иное сдвинуть с места, — что делает он тогда? — Оборачивается и ставит все опять на свое место с извинением пред хозяином. То же и между обычными у нас столкновениями. Случилась вспышка и размолвка, спеши опять все поставить в прежний лад примирением. Примирение может восстановиться тотчас же, но могут привзойти моменты, отдаляющие его. Всяко начни тотчас; Бог поможет, и сладитесь. Тут много значат внешние соприкосновенности, личные характеры, прежние отношения. Но ничто из этого не может оправдать и узаконить продления серчания и разлада. Грех начался с той минуты, как замечена погрешность, и в душе не положено тотчас же употребить меры к примирению. Коль же скоро это сделано, то вменение греха отклонено. Всякая, однако же, опасность вменения минует, когда и делом употреблены меры и мир восстановлен. Апостол заповедует поспешать этим делом и всячески стараться, чтобы солнце не зашло во гневе, то есть чтоб помириться в тот же день. Мало ли, впрочем, может быть обстоятельств, которые помешают исполнить это в тот же день, и солнце зайдет прежде примирения? Но Апостол и не пишет о примирении, а о взаимном друг на друга серчании. Перелом серчания есть внутреннее дело. Его можно устроить в один момент, а примирение требует времени. Он хочет, чтоб внутри гнев был подавлен тотчас, и движение к примирению начато в то же время, — а по крайней мере, до захода солнца. Может быть, слова Апостола можно и не понимать буквально. Всяко, однако ж, как замечают, есть опасность, что ночью, на свободе, малое неудовольствие может раздуться в пламень и сделать разлад непримиримым. О сне в отношении к телу говорят, что он закрепляет в теле новые элементы, принятые днем в пище. То же можно сказать о нем и в отношении к душе, — что он закрепляет в ней движения и мысли, какие лелеяла и набрала она днем. И гнев может в ней закрепнуть. Потому и надобно разорить его до сна, чтоб он не закрепился и не превратился в непримиримую вражду. Приводим рассуждение об этом святого Златоуста. «Хорошо не гневаться; но если кто впадет в эту страсть, то, по крайней мере, не на долгое время: солнце да не зайдет во гневе вашем. Ты не можешь удержаться от гнева? — Гневайся час, два, три: но да не зайдет солнце, оставив нас врагами. Оно по благости Господа взошло, да не зайдет же, сиявши на недостойных. Ибо если Господь послал его по многой Своей благости и Сам оставил тебе согрешения, а ты не оставляешь их своему ближнему, то размысли, какое в этом зло? Притом от него может происходить и другое зло. Блаженный Павел опасается, чтобы ночь, захвативши в уединении человека, потерпевшего обиду и еще пламенеющего гневом, не разожгла сего огня еще более. Днем, пока еще многое раздражает тебя, тебе позволительно дать в себе место гневу, но, когда наступает вечер, примирись и погаси возникшее зло. Если ночь застанет тебя во гневе, то следующего дня уже не довольно будет для погашения зла, которое может возрасти в тебе в продолжение сей ночи. Если даже большую часть его ты и уничтожишь, то не в состоянии будешь уничтожить всего, и в следующую ночь дашь возможность более усилиться оставшемуся злу. Как солнце, если дневной теплоты его недовольно бывает для осушения и очищения воздуха, наполнившегося облаками и испарениями в продолжение ночи, дает этим повод быть грозе, когда ночь, захвативши остаток этих паров, прибавляет к ним еще новые испарения: так точно бывает и в гневе».
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar