Святитель Илия Минятий / Поучения на воскресные дни и похвальные слова на Богородичные праздники (1)

Слово на Благовещение Пресвятой Богородицы Се, зачнеши во чреве и родиши сына, и наречеши имя Ему Иисус; Сей будет велий, и Сын Вышняго наречется (Лк.1,31-32) Царь Соломон, получивший от Бога весь свет премудрости для исследования тайн природы, после того как обозрел все, что есть на небе и на земле, – прошедшее, настоящее и будущее, – решил наконец, что в мире, под солнцем, нет ничего нового – ничтоже ново под солнцем (Еккл. 1, 10). Но Бог сотворил теперь дело совершенно новое, какого никогда не было в прошедшие века и никогда не будет в грядущие; это – дело, совершившееся в Благовещении благодатной Марии, Деве и Матери, но Матери Божией. Чудо сугубое, величайшее действие Божия всемогущества, возвышеннейшая тайна нашей православной веры. Дева и Матерь! Что же более невероятное природа может увидеть в творении? Дева – Матерь Божия! Что более чудесное может совершить Божественная благодать? Одно превышает пределы природы, и еще не было подобного ему; другое восходит на вершины Божественной благодати, и подобного ему быть не может. То – великое чудо, а это – выше чуда; оба непостижимы, и оба вполне божественны. Се, зачнеши во чреве и родиши Сына, и наречеши имя Ему Иисус; Сей будет велий, и Сын Вышняго наречется; и даст Ему Господь Бог престол Давида Отца Его (Лк. 1, 31–32). Об этом новом чуде или лучше об этих двух чудесах, одном – о Деве и Матери, другом – о Деве и Матери Божией, я хочу сегодня возвестить, слушатели мои. Вот как по Евангельской истории они совершились. 1 Когда настало исполнение времени, в которое Бог Отец определил ниспослать на землю Единородного Сына и Слово, чтобы Он воплотился и вочеловечился, Гавриил, предстатель ангелов, был послан в Галилейский город Назарет к Деве Марии, обрученной Иосифу, чтобы приветствовать Ее словами Радуйся, благодатная (Лк. 1, 28), и сказал Ей о том, что Бог и Отец избрал Ее быть Матерью Его Сына и родить Избавителя мира. Архангел принес весть: се, зачнеши во чреве и родиши Сына, и наречеши имя Ему Иисус (Лк. 1, 31). В начале Дева смутилась и пожелала узнать образ этого чудесного события: како будет сие, идеже мужа не знаю? (Лк.1,34). Но когда Ей было сообщено, что это произойдет совершенно сверхъестественным образом, именно силой всемогущей благодати Святого Духа, Она склонилась сердцем и приняла повеление с глубоким смирением: се, раба Господня; буди Мне по глаголу твоему (Лк. 1, 38). и тотчас сошел на Нее Святой Дух, боголепно приуготовил Боговместимое обиталище. Божественное Слово воплотилось в Ее чистой утробе, и осенила Ее сила Всевышнего, «укрепив Ее, – учит Афанасий Великий (в слове на Благовещение), – чтобы, запечатленная с этого времени, Она могла созерцать, насколько это возможно, чревоносимого в Ней невидимого Бога и образовала зачинаемого Младенца». Вот то новое чудо, которое явилось под солнцем: Дева и Матерь, но Матерь Божия; это и есть предмет нынешнего празднества. Все обстоятельства вполне соответствовали этому божественному Благовещению: во-первых, соответствовало лицо благовестника, архангела Гавриила, так как эта тайна есть не что иное, как сверхъестественное соединение двух естеств, Божеского и человеческого, в единую ипостась Божественного Слова – совершенного Бога и совершенного Человека; а имя Гавриил переводится как сила Божия. Соответствовало место – город Назарет, так как следствием этого таинства было освящение человеческого рода причастием Божественного естества, а Назарет значит освящение. Соответствовало и время – месяц март; в это время совершилось творение мира, в такое же совершается и воссоздание мира. Тогда ненасеянная земля в первый раз произвела растения, и теперь в первый раз неискусомужная Дева зачала. Все события нынешнего таинства чудесны, но выше всего чудесного – Сама Дева, приявшая благовестие, Дева и Матерь, и это в особенности соответствует таинству, ибо таковой должна быть Матерь такого Сына. Божественное Слово стало тем, чем не было, и осталось тем, чем было, сделавшись человеком и пребывая Богом; и Мария стала тем, чем не была, и осталась, какой была, сделавшись Матерью и пребыв Девой, как прежде. Божественное Слово стало Сыном, родившись без Отца, и Мария стала Матерью без мужа, родив неискусомужно. Как различны между собой Бог и человек! Но Бог, став человеком, в восприятии плоти не оставил природы Божества. И как различны Дева и Матерь! Но Дева, став Матерью, в материнском чревоношении не потеряла славы девства. Какое странное общение двух природ – Божеской и человеческой, неслитно соединившихся в одну ипостась! Божественная природа усвоила особенности человеческой, и Бог стал совершенным человеком; человеческая стала причастна свойствам Божественной, и тот же человек сделался совершенным Богом. Точно так же, какое необычайное соединение девической чистоты и материнского чревоношения, которые странным образом совместились в одной Жене! Девство дало Матери чистоту, которую должна была иметь Матерь Бога, вся чистая, вся непорочная, прекрасная как солнце, избранная как луна, как называет Ее Святой Дух (см.: Песн. 6, 9). Чревоношение дало девству благословение, которое должна была иметь Дева сообразно тому, как приветствовал Ее архангел: Благословена Ты в женах (Лк. 1, 28). Там родилось это чудесное соединение – Богочеловек; здесь происходит другое соединение, такое же чудесное, Дева Матерь. «Странное и чудесное и во многом отступающее от обычной природы: одна и та же Дева и Матерь, пребывающая в освящении девства и наследующая благословение деторождения», – возглашает небоявленный Василий. У такого Сына, повторяю, такая должна быть и Мать; у Сына, Который родился человеком и не перестал быть Богом, – Мать, Которая родила Сына и не перестала быть Девой. И это таинство не могло совершиться иначе; один и тот же Богочеловек, Тот Сын, Который вечно рождается от присносущного Отца, и во времени рождается от жены. Один Сын, и знает на небе Отца, а на земле Мать, но на небе, где Он имеет Отца, нет места матери, и на земле, где Он имеет Мать, нет места отцу. Нет места матери на небе – и Сын рождается бесстрастно; нет места отцу на земле – и Сын рождается безсеменно; таким образом, отношение Лиц сохраняется совершенным. Един Сын, и у Единого Сына Един Отец, одна Мать, по естеству неискосомужная Дева. Теперь, христианин, и я тебе говорю, как Господь говорил царю Ахазу: Попроси себе знамения... в глубину, или высоту (Ис. 7, 11); посмотри вниз, на землю, взгляни вверх, на небо, исследуй настоящие и прошедшие века, и не найдешь другого такого знамения, как это, за много веков открытое Богом устами пророка Исаии: Се, Дева во чреве зачнет и родит Сына (Ис. 7, 14) – и сеннописанное во многих прообразах: в неопалимой купине, в прозябшем жезле, в нерукосечном камне, в заключенных вратах, обращенных на восток, через которые вышел и вошел один Господь. Как же Соломон говорит, будто нет ничего нового под солнцем? Вот новое чудо, подобного которому еще не было. Дева и Матерь, но Матерь Божия. И это новое чудо такое, подобного которому не может быть. Матерь Божия! Исповедую истину, что не могу ни помыслить, ни объяснить высоту этого достоинства. Обращаюсь к святым отцам, чтобы хоть некоторым образом понять, но нахожу, что и святые отцы также недоумевают и обходят это молчанием. Сами ангелы, если бы и хотели объяснить нам, остаются безгласными; и даже Дева, ум Которой был просвещен для созерцания несравненно более, чем у всех ангелов, Дева, исполненная Святого Духа, чревоносящая Божественное Слово, объясняет его нам Божественными словами: Сотвори Мне величие Сильный (Лк. 1, 49), – и ничего более. Если бы Она была Матерью Мессии (как в Него веровали евреи), т. е. только человека, а не Бога, и если бы родила чаяние веков, Сына благословения, Избавителя Израиля, то и тогда, как мать такого славного царя, вследствие этой чести и счастья, она превосходила бы всех матерей мира и по одному этому Ее должны бы были ублажать все роды. Но быть Матерью Бога, родить Спасителя всего мира, родить во времени Того именно Единородного Сына, Которого Бог и Отец рождает вне времени – это честь, которая делает Ее богоподобной. Денница, увидев эту честь, когда в начале веков ангелам было открыто великое таинство домостроительства о воплощении, тотчас был поражен завистью, помыслил суетное, отступил от Бога и, как молния, ниспал с небес. Таково мнение Максима исповедника, основанное на известном изречении апостола Павла: Егда же паки вводит Первороднаго во вселенную, глаголет: да поклонятся Ему вси ангели Божии (Евр. 1, 6; вопросоответ 42 на послание к евреям). Матерь Божия! Чем больше я вдумываюсь, тем больше убеждаюсь, что это непонятно; что это – беспредельное величие, которое возводит Ее до высочайшего престола Трисиятельного Божества и приближает Ее к Богу и Отцу. Подымитесь созерцанием на высоту, о христиане, и помыслите с одной стороны предвечного Отца, с другой – благодатную Марию и посредине – Единородного Сына, воплощенного Богочеловека. Он имеет две природы: Божескую и человеческую; Божеская – это рождение Отца, человеческая – рождение Марии; Сын Божий, как Бог, Сын Марии, как богомужное чадо. Но этот Сын имеет одну только ипостась, которая содержит неслиянными две природы. Ипостась нераздельна, поэтому не два Сына, один – Сын Бога и Отца, а другой – Сын Марии Девы. Это – единое Лицо, в Котором, поскольку оно не слитно, различаются особенности двух естеств, однако в этой различимости сохраняется нераздельность, а в двойстве – единство; Иисус Христос только один: Бог и человек. Отец есть Отец Христа и Отец Бога и человека; Мария – Матерь Христа и Матерь человека и Бога; так что какое отношение к Единородному Сыну имеет Бог Отец, такое же к Тому же Сыну имеет и Дева Мария, Которая поэтому в рождении Богочеловека Сына имеет славу, подобную славе Бога Отца. Это Гавриил хочет выразить словами: Се, зачнеши во чреве и родиши Сына, и наречеши имя Ему Иисус; Сей будет велий, и Сын Вышняго наречется (Лк. 1, 31–32); Той бо спасет люди Своя (Мф. 1, 21). Может ли ум помыслить более высокое величие?! Теперь перенесите ваш взор с такой высоты в дольний мир, на все прочие разумные создания, столь далеко от Нее отстоящие, насколько отстоит небо от земли, и посмотрите, какой малой и недостаточной является вся благодать, вся слава и пророков и апостолов и мучеников по сравнению с благодатью и со славой Богоматери. Что говорит Соломон, будто нет ничего нового под солнцем? Но вот новое чудо – Дева и Матерь; вот чудо, подобного которому еще не было. Дева – Матерь Божия – чудо новое, подобного которому не может быть. Дева и Матерь – чудо, которое для Девы есть величайшая благодать. Матерь Божия – чудо, которое для Матери есть высочайшая честь. Это – чудо чудес, каким не может хвалиться никакая другая вера, кроме веры христианской, в которой это таинство есть начало и конец таинств. 2 Богоневестной Владычице, восприявшей благодать быть Девой и Матерью и честь быть Матерью Божией, вполне свойственно быть и Матерью христиан. Одесную божественного величия восседает Царица неба и земли, как видел Ее пророк: предста Царица одесную Тебе, в ризах позлащенных одеяна преиспещрена (Пс. 44, 10). Она – Матерь Бога, Который Ее Сын естественно по рождению, и Матерь христиан, которые суть также Ее чада по всыновлению. Ходатайствуя перед Богом за христиан, Она ходатайствует перед Своим Сыном за Своих же чад; итак, Она умоляет Бога с таким дерзновением, какое свойственно Матери по отношению к Сыну, и умоляет за христиан с такой любовью, какую Ей пристало питать к Своим чадам. Но дерзновение, но любовь такой матери беспредельны: что может Она когда-нибудь попросить и не получить от такого Сына? Что мы можем попросить и не получить от такой Матери? Сирые, странные, пленные, больные, сокрушенные, грешные, не печальтесь: вы имеете матерью – Матерь Бога! То, что сказал Александр Великий Антипатру, разговаривая о своей матери Олимпиаде, именно, что «одна слеза матери очищает от многих клевет», скажем мы с большим правом о благодатной Марии, нашей Матери и Матери Бога. Многочисленны наши грехи перед Богом, велик гнев Божий на нас; но одна слеза, одно слово, одно предстательство Богоматери очищает наши грехи и удаляет гнев Божий. Такую веру в Тебя, такую надежду мы имеем на Тебя, всесвятая Дева; исповедуем Тебя Девой и Матерью; проповедуем о Тебе, как о Матери Бога, признаем Тебя Матерью христиан, началом и посредницей нашего спасения. О, Матерь Божия и Матерь нас христиан! Умилостивь Сына Твоего для нас, чад Твоих, и сподоби чад Твоих благодати и царства Сына Твоего. Аминь. Оглавление Слово в неделю пред Рождеством Христовым Родит же Сына, и наречеши имя Ему Иисус: Той бо спасет люди Своя от грех их (Mф.1, 21) Получив благословение отца своего, Иаков отправился в Месопотамию. При закате солнца он пожелал отдохнуть, лег там, где находился в то время, и заснул. Сомкнулись у него телесные очи для сна, но за то открылись очи души для небесных откровений. И увидал Иаков лестницу, верх которой касался неба, а нижний край—земли, и на ступенях ее ангелов: одни восходили на небо, другие сходили на землю. Се—лествица, еяже глава досязаше до небесе: и ангели Божии восхождаху и нисхождаху по ней (Быт. 28, 12). Ужаснувшись видения, патриарх пробудился. «О, как страшно это место! воскликнул он. Воистину, это—дом Божий, это—врата небесные!»—Эта таинственная лестница прообразовала великое, высочайшее, неизреченное таинство воплощения Божественного Слова, Спасителя и Искупителя нашего, преславно родившегося от Девы Марии. О нем-то Архангел благовествовал Иосифу: Родит же Сына, и наречеши имя Ему Иисус: Той бо спасет люди Своя от грех их. Преслушание Адама глубоко отделило небо от земли, удалило человека от Бога и решительно заключило врата райские, но вочеловечение нового Адама, Богочеловека Иисуса—это та блаженная лестница, которая вновь сочетала земное с небесным, снова примирила человека с Богом, снова отверзла заключенную дверь спасения. Восхождение и нисхождение ангелов по ступеням лестницы знаменовало восхождение человеческой природы к Божественной, соделавшее человека Богом, и нисхождение Божественной природы к человеческой, соделавшее Бога человеком. О глубина богатства, и премудрости, и разума Божия! (Рим.11,33), - воскликнем вместе с блаженным Павлом. Xpистиане! из всех дел бесконечной премудрости и всемогущества Божьего, величайшее дело воплощения более всего открывает нам глубину милосердая Божия к нам, грешным. Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единороднаго дал есть (Иоан.3, 16). Не будем говорить о самой тайне воплощения—ее приличнее чтить верою и молчанием! Будем лучше прославлять теперь величие и силу крайнего Божьего милосердия, в надежде, не тронется ли, не склонится ли сердце грешника в эти святые праздники к покаянию, не восчувствует ли всю глубину Божьего милосердия... 1 Есть два пути, на которые следует взирать нам с большой осторожностью: один путь греха, приводящий нас к погибели, и нам нужно избегать его. Другой путь раскаяния, ведущий нас ко спасению, и нам следует держаться его. Первый путь отвращает нас от Бога, второй приближает к Богу. И на том и другом пути никогда не оставляет нас милосердие Божие. Когда грех удаляет нас от Бога, милосердие Его следует за нами и ищет нас. Когда, в чувстве раскаяния, мы обращаемся к Богу, оно встречает и приемлет нас. Таким-то образом открывается Божие милосердие к нам грешным! Никакого дела человек не совершает легче, чем грех, и никакого дела в то же время не распознает труднее, чем грех. Человек не может причинить себе более страшного зла, чем грех, и к этому-то злу он остается совершенно равнодушен и слеп. По сказанию Георгия Кедрина, Гонорий, сын Феодосия Великого, император западной Римской империи, держал у себя во дворце птицу, которую—за красоту ли перьев, за сладость ли голоса—очень любил и прозвал «Римом». Однажды, весь в ужасе и глубокой скорби, является к императору один из вельмож. — «Государь, Рим пал!»—«Как!? вскричал Гонорий, придя еще в больший ужас. Что ты говоришь? Я сейчас видел... Я сейчас слышал, как пела птица».—«Я говорю не о Риме—птице, отвечал вельможа. Я говорю о столице, которую захватили враги!»—«Ну, уж и напугал же ты меня! возразил император. Ведь я едва не лишился рассудка, и только теперь успокоился"... Погибла столица— это не беда, только бы здорова была птица! «Ты меня испугал!» Что за безумие глупого человека! Что погиб целый город, да—какой еще! Рим, столица всемирного царства—об этом он знать не хочет и нисколько не сокрушается, но боится потерять рассудок при погибели птицы!—Вот столь же бессмыслен и безумен бывает человек, когда, лишаясь чрез грех Богообщения, лишаясь любви Божией, небесного царствия, вечной блаженной жизни, губя свою душу, теряя все, однако нисколько не печалится об этом. А если случится потерять сына, или брата, или жену, или сродника, которых постигнет общий всем нам неизбежный жребий—смерть,—сколько горя, сколько слез! Случится ли урон в делах, расстройство в благосостоянии—какая скорбь, какое отчаяние! А ведь это все временно и суетно... Постигнет ли легкое недомогание, или какое-либо ничтожное злоключение, без чего прожить нельзя на свете, что мы зовем игрою случая,—сколько вздохов, ропота! Но ни ум—объять, ни язык—рассказать не могут того, что теряет душа, удаляясь от Бога, а между тем при этой ужасной потере человек не только не плачет, но еще—радуется и смеется... Но удивляться ли нам тому, что человек, лишаясь Бога, нисколько о том не сокрушается? Ведь, правду сказать: он вовсе не понимает, что такое Бог, и сколь велико блаженство Богообщения. Страсти ослепляют его разум, и он не видит вреда своего. Не удивительнее ли то, что Бог, Который ведает совершеннейшим образом все ничтожество человека, Который и без человека остается при всем Своем Божественном величии, Который даже при погибели всех людей нисколько не утратил бы Своего блаженства и Своей славы,—однако, при погибели даже одного человека, идет за ним, ищет его и всячески благоволит обрести его. Не благоволит ли Бог открывать в этом Свое бесконечное милосердие к грешнику? Но не являет ли в то же время Бог и Свое правосудие? Не пылает ли гнев Божий на грех? Нераскаянные грешники—не величайшие ли враги Божии? Воистину, Бог одинаково и правосуден, и милосерд. Бог судитель праведен, и крепок, и долготерпелив (Пс.7, 12). Правосудие и милосердие суть как бы две руки у Бога, которыми Он действует,—иногда действует правосудием и наказует, а иногда милосердием и прощает. Ничего не оставляет без наказания, но и ничего—без прощения. «Одинаково было бы не хорошо—и снисхождение без исправления, и покаяние без прощения», говорит Богослов (Слово на Богоявление). Но нельзя не видеть, что правосудие Божие проявлялось более явно в Ветхом Завете, до воплощения,—когда Бог открывался людям, как Бог отмщений, как грозный Воевода, ополченный стрелами и мечем, поражавший одних вблизи, а других—издалека, и ужасны были удары Его оружия... Оружие Свое очистит, лук Свой напряже, и уготова и, и в нем уготова сосуды смертныя (Пс.7, 13—14). Лишь только явился грех, как немедленно ударила молниеносная стрела Божьего правосудия. Согрешил денница, восхотевший быть Богом, и тотчас низвержен был с неба. Согрешил Адам, преступив заповедь Божию, и немедленно изгнан был из рая. Согрешил Каин, в чувстве зависти убив брата, и тотчас стал стеня и трясыйся (Быт.4,14). Согрешила земля Содомская, и огнь немедленно попалил нечестие Содомитян. Согрешил весь мир, и вскоре наступивший потоп потопил всемирное беззакониe. Восстали Дафан и Авирон против Моисея—разверзлась земля и живьем поглотила их. Зан прикоснулся к кивоту, и внезапно поражен был смертью. Иеровоам кощунственно взял кадильницу, и мгновенно иссохла рука его. Лишь только 0зия приблизился к жертвенному алтарю, как был поражен проказою. Не нашел ли Фараон себе водостланного гроба в глубине Чермного моря? Не видел ли Давид трехдневного мора? А Валтасар? Не потерял ли в одну ночь и жизнь и царство? Не стал ли Антиох живым гробом червей? Но исчислить ли нам всех, кто испытал на себе немедленную кару Божию? Бог отмщений оружие Свое очистит. Лук Свой напряже, и уготова и, и в нем уготова сосуды смертныя... Но по воплощении более явно царствует Божие милосердие, и Бог не является только Богом отмщений, но скорее —Богом милости и щедрот. Ныне святое Евангелие благовествует нам о кротком и добром Пастыре, всего Себя посвятившем спасению заблудшей овцы, - Аз есмь Пастырь добрый, пастырь добрый душа свою полагает за овцы (Ин.10,11). И в этом, по слову Апостола, состоит вся цель воплощения, ради этого только Бог стал человеком, да спасет грешников, - Иисус Христос прииде в мир грешныя спасти (1 Тим.4, 15); родит Сына, и наречеши имя Ему Иисус: Той бо спасет люди Своя от грех их (Мф.1, 21). Весь род человеческий был овцой, заблудившейся и погибавшей, и, казалось, ежедневно взывал к Богу устами Давида: заблудих яко овча погибшее, взыщи раба Своего! (Пс.118, 106). Когда единородный Сын и Слово, возседающее одесную Отца, в величии Божественной славы, вочеловечившись, явился добрым Пастырем и, оставив девяносто девять овец, девять чинов блаженных ангелов на небесах, сошел на землю, чтобы взыскать заблудшее овча,—чего Он ни совершил, чего ни претерпел, чтобы найти его! Терпел голод, жажду, утомление, пот до крове, был распят, умер, чтобы сойти во ад и в самой утробе адовой найти его, найти там, куда удалило его преслушание. Оставил девяносто девять овец и пошел за одной, восклицает Златоуст. Спасение столь многих не могло возместить погибели одной! И смотрите, с какой ревностью, с какой нежнейшей любовию Он ищет ее! Читайте святое Евангелие и вы увидите, как Иисус Христос обращал к Себе всех грешников Своей дивной кротостью и благостию, без всякого принуждения и гнева. Для того, чтобы спасти мытаря Матфея, Закхея, начальника мытарей, многих из фарисеев— Он Сам приходил в их дом и благоволил есть и пить с ними, да, с теми самыми, которые Его же и осуждали за то, говоря ученикам Его, что со грешники Учитель ваш яст и пиет (Мф.9, 11). И при этом говорил, что не здоровые, но больные имеют нужду во враче,—да! По Его слову грешники имели болеe нужды в том, чтобы видеть Спасителя в своем доме! Чтобы спасти всем хорошо известную блудницу, и других подобных ей, возливавших миро на ноги Его,—укорял ли Он их, угрожал ли им? Нет! Он допускал их к Себе, прощал и защищал! Чтобы спасти блудницу в то время, как все восстали против нее с осуждением, Он один только не осудил ее, но, простив, освободил. Чтобы спасти Самарянку, Он не обличил ее в грехах прежней ея жизни, но особым, Ему только свойственным, образом побудил ее признаться в своих грехах и раскаяться,—даже более: исповедать в городе Самарии Его Спасителем и Избавителем. Не отрекся ли Петр от Него? Он привлек его к раскаянию одним только взором, исполненным бесконечной любви. Не обнаружил ли маловерия Фома? Он возвратил его к вере, повелев ему с необычайной кротостью, вложить руку в язвы Своя. Не совершил ли предательство Иуда, не продал ли Его? И однако—как Он желал спасти Его! Огорчил ли его, назвал ли его отступником, предателем, сребролюбцем? Нет, Он только сказал, что ведает его преступление, и сказал притом так тихо, чтобы другие не слышали. Омыл ему ноги и отер их лентием, наименовал его другом, дозволил нечестивцу облобызать Его—и это в тот час, когда он предавал Его в руки врагов, предавал на смерть! О, неизреченное милосердие Иисуса Xpиcтa, искавшего спасения грешников—воистину пришел Он грешники спасти! Таким-то милосердием добрый Пастырь овец ищет и меня, и тебя, и всякого другого грешника—овцу заблудшую. Совесть ли страшно угрызает душу, страх ли смерти или кары, возникающий в твоем сознании, болезнь ли сокрушает тебя, постигает ли тебя несчастие... Святая литургия, которой ты предстоишь, слово Божие, которому ты внемлешь—что все это, как не тайный призыв милосердия Иисуса Христа, тебя ищущего, тебя влекущего к покаянию? Адаме, где еси? И, мнится, Он говорит тебе, где ты блуждаешь, овча погибшее? Грешник, куда столь далеко бежишь от Меня? Где ты, душа заблудшая? Адаме, где еси? Человече! восклицает св. Павел, - не видиши ли, яко благость Божья на покаяние тя ведет? (Рим.2.4). Слышишь ли, понимаешь ли: милосердие Божие зовет тебя к покаянию? Но этого мало: милосердие Иисуса Христа ищет и зовет тебя, а ты не хочешь слушать и удаляешься еще дальше от Него... Что ж? Как поступает добрый Пастырь Иисус Христос? Гневается ли на тебя, порицает ли? О, нет! Он ждет твоего обращения, долготерпит... Христос сказал притчу (13 гл. ев. Луки): некто имел смоковницу в своем винограднике. Пришел в первый год,—пришел во второй, чтобы получить с нее плод, и не нашел плода. Разгневавшись, хозяин сказал к садовнику: «три года подряд прихожу я, чтобы получить плод с этой смоковницы, и ничего не нахожу. Видно, это дерево останется бесплодным. Сруби его, чтобы оно не занимало даром места» - Се, третие лето, отнелиже прихожду ища плода на смоковнице сей, и не обретаю: посецы ю (убо), вскую и землю упражняет? (Лк.13,7) — «Нет, отвечает виноградарь, нет, господин мой! Потерпи еще этот год, может быть—она и принесет плод» - господи, остави ю и се лето! Не принесет ли плода? (Лк.13,8-9 — Бесплодная смоковница это — христианин-грешник в священном вертограде Христа, во св. Церкви. Листья, т.е., учение веры он содержит, но не имеет плодов— дел веры. Богач не творит плода милостыни, напротив—совершает обиды и грабительство. Бедный не приносит плода терпения, но крадет и совершает клятвопреступничество. Иерей не дает плода—доброго примера, напротив—производит соблазн и нестроения. Мирянин не производит плода христианской добродетели, напротив, повинен во всяком беззаконии. Приходит Бог, ища и в этот год, и в другой, и в третий плодов, достойных покаяния: искренней исповеди, исправления, изменения нравов и жизни—и ничего не находит—находит лишь полное бесплодие и великое упорство во зле. И Божие правосудие во гневе говорит: «сруби, сруби бесплодное дерево, которое недостойно занимать место в Церкви, которое заслуживает лишь пламень вечных мук». Всяко древо, не творящее плода, посекается и в огнь вметается (Лук. 3, 9).—«Нет, Господин мой, нет! - отвечает Божие милосердие, - подожди еще хотя настоящий год, может быть, оно и даст плод» - Остави ю и се лето, не принесет ли плода? Потерпи еще немного,—может быть, грешник покается, может быть, заблудшее овча возвратится. Подожди же, потерпи! Таково-то крайнее долготерпение Божие, которое зовет тебя, а ты остаешься нераскаянным. Оно ищет тебя, но ты не хочешь возвратиться к нему. И все-таки оно долготерпит... Но если воистину, грешник, ты раскаешься, если, заблудшее овча, ты воистину возвратишься, знаешь ли, с какою радостью примет тебя добрый Пастырь овец? Сам возложит тебя на рамена Своя, т.е., поможет тебе всей силой божественной благодати. Сам принесет тебя в Свое стадо, т.е., в ограду спасения. Сам заключит тебя в объятия любви Своей! Одно заблудшее овча вернулось в стадо, и Пастырю—беспредельная радость!—Ангелы святые, сорадуйтесь Мне! говорит Он. Радуйтесь вместе со Мною, яко обретох погибшую овцу!— Один грешник кается на земли, и весь рай на небе ликует бесконечной радостью! Радость бывает на небеси о едином грешнице кающемся (Лук. 15, 7). Но почему же—такая радость? Что ж? Разве Бог приобретает что-либо? Разве умножается от того Его блаженство и слава? О, нет! Что ж служит причиною такой радости при обращении грешника? Ничто другое, как милосердие... О, бесконечное, непостижимое милосердие Божие! Но, Боже милосердый... Что есть человек, яко помниши его? Или сын человечь, яко посещаеши его? (Пс.8, 5). Что такое человек? Не ничтожный ли червь земли? Не прах ли, не земля ли? Ничтожество!? И Ты являешь к нему такую любовь, такую милость!? И Ты прилагаешь такую заботу об его спасении!? Неблагодарный, он нарушил Твою заповедь, попрал закон Твой, оскорбил имя Твое, презрел таинства Твои и столь долгое время чуждался Твоей благодати, и Ты ли не помнишь столь многих, многих его прегрешений!? Что есть человек, яко помниши его? —Что есть человек? отвечает милосердый Бог. Он точно— грешник, это—правда! Но он—дело рук Моих! Живу Аз, не хощу смерти грешнича, но еже обратитися ему, и живу быти (Иезек. 33, 11). Ведает Создавший Свое создание и терпит немощи его, прощая прегрешения. Утешься же, грешник! Хотя ты воистину согрешил, но нет греха, побеждающего милосердие Божие! Ты согрешил, но—лишь только принесешь раскаяние и обратишься к Богу, и все грехи твои уже забыты, изглажены, прощены! И не это ли благоволил Бог выразить, устами Исаии: утешайте, утешайте, люди Моя, глаголите в сердце Иерусалиму, яко разрешися грех его (Ис. 40, 1). Яко тает воск от лица огня, так исчезает грех человека в пламени Божиего милосердия! Xpиcтиaнe, не так человек прощает человека, как Бог! Человек по большей части или не прощает, или если и прощает на словах, не прощает никогда всецело. Но Бог дарует совершенное прощение. После убийства брата своего Амона, Авессалом бежал из Иepycaлима и долгое время прожил изгнанником на чужбине, в земли Гесурской. По ходатайству Иоава, Давид простил его и дозволил возвратиться в Иерусалим, но с тем условием, чтобы он, водворившись снова в своем доме, не смел однако являться пред очи своего отца и царя. Да возвратится в дом свой, лица же моего да не увидит! (2 Царств 14, 24). Но что ж это за прощение? Давид ли это, по природе отец и человек кротчайший, так прощает сына своего? Пусть бы уж совсем не прощал и оставил его жить в изгнании, или предал бы смерти, как преступника! Если ж воистину простил, почему ж не допускает пред лице свое, почему не посадит за стол с собою, почему не приемлет снова в любовь свою? И справедливо выражал на то жалобу огорченный Авессалом: вскую приидох от Гесура, благо ми тамо бяше быти: аще же есть во мне беззаконие, убий мя! (2Цар.14,32). Что ж это за прощение?! Пусть он возвратится в дом свой, лица же моего да не видит!.. Так-то прощает человек человека, даже более—отец сына! Посмотрим теперь, как прощает Бог. В стране чужой, вдали от дома и любви родительской, жил блудный сын, но, придя в себя, образумившись и сознав грех свой, сказал: востав иду ко отцу моему, возвращусь к милосердому отцу моему и скажу ему: Отче! согреших на небо и пред Тобою (Лк.15,18).—Пусть придет! отвечает чадолюбивый Отец. Пусть возвратится и тотчас же явится пред лице Мое! Да возвратится в дом Мой и лице Мое да увидит! Да чтоб скорее он мог видеть Меня, Я сам выйду к нему на встречу и облобызаю его, Моего возлюбленнаго сына! И вот — еще… ему далече сущу, узре его Отец его, и мил ему бысть, и тек нападе на выю его, и облобыза его (Лук. 15, 20). Пусть он войдет в дом и тотчас же сядет за трапезу со Мною! Слуги, заколите скорее тельца упитанного! Пусть же войдет он и восприимет всю прежнюю честь и вместе с тем всю Мою милость, всю любовь Мою! Износите одежду первую, и дадите перстень на руку его, и сапоги на нозе! (Лк.15,22). Ведь у Меня нет большей радости, как видеть сына Моего, который мертв бе и оживе, и изгибл бе и обретеся! (Лк.15,24). Таково-то полное и совершенное прощение! И так Бог прощает человека! Что ж это было бы за жестокосердие, если бы ты, грешник, слыша о бесконечном милосердии Божием, не возжелал раскаяться!? Поспеши же раскаяться, обратись, овча заблужшее! Встань и скорее иди, блудный сын! И с радостию примет тебя добрый Пастырь, чадолюбивый Отец, примет с нежной любовью! Поверь — ты получишь от Него полное прощение грехов твоих — хотя б то были грехи блудницы, мытаря и разбойника! Уверяю тебя в этом святой плотию, которую восприяло Слово Божие вочеловечившееся! Уверяю тебя теми слезами, что проливает Младенец в яслях, в глубине Вифлеемского вертепа, тем млеком Матери и Девы Марии, которым Он питается, тем благодатным именем Иисуса, которое значит: Спаситель! Той бо спасет люди Своя от грех их. 2 . По-видимому, грешникам и слышать не следовало бы о столь великом милосердии Божием, чтобы не исполнились они еще большей дерзости во грехе, по-видимому, наоборот—им лучше бы слышать о том, как велико правосудие Божие. Может быть, устрашившись его, они скорее обратятся к покаянию. Но я далеко не так думаю: несравненно больше боюсь я Божьего милосердия, чем Его правосудия, больше трепещу пред лицем Бога милосердого, чем правосудного. Ведь если бы Бог был весь—правда, весь—гнев, а я оставался бы нераскаянным,—я имел бы некоторое извинение. Как мне обратиться к Богу, правда Которого строго взвешивает даже и малые мои согрешения, и мало значащие слова мои, и тайные помышления мои, от гнева Которого содрогается небо, и земля, и преисподняя? Аще беззакония назриши, Господи, говорить Давид, Господи, кто постоит? (Пс. 129, 3). Если Бог, в правде Своей, будет судит святых, то и они едва ли окажутся праведными пред Ним, что же постигнет меня, грешника, на суде правды Божией!? И если бы Я не дерзнул приблизиться к Богу, страшному в Своем правосудии, бежал бы от Него и остался бы нераскаянным, то имел бы хотя некоторое извинение. Но если Бог исполнен милосердая и милости, и все-таки я не прихожу в раскаяние, какое мне извинение? Когда я знаю, что Бог не гнушается меня, грешника, приемлет мое раскаяние и прощает меня с столь великой радостью и любовью, а я все-таки остаюсь нераскаянным, чем я могу оправдать себя? И вот это-то, что Бог столь милосерд, а я столь далек от раскаяния — всего более и поражает меня страхом и ужасом. Безгранично милосердие Божие, но страшно и мое упорство во грехах! К чему ж это, наконец, приведет? К тому, что, в конце-концов, и Бог отвратится от меня, и чем больше было Его милосердие, тем тяжелее будет кара, по слову дивного Златоуста: «если для пользующихся благовременно (милосердие Божие) есть основание спасения, то для пренебрегающих им — напутствие к тягчайшему наказанию!» (Бес. 5 на посл. к Римл.). Горе нам, грешники, когда, в конце-концов, истощится великое долготерпение Божие! Тихо и спокойно течет река в берегах: удерживается (запрудою) сегодня, удерживается завтра и послезавтра, а между тем понемногу прибывает. Проходит много времени, и долго сдерживаемая река размывает плотину и, еще недавно тихая и спокойная, она вдруг делается страшным потоком, стремительно бросается на берега, затопляет поля и увлекает животных и деревья. Так и долготерпение Божие: тихое и спокойное и сегодня, и завтра, и послезавтра — оно ожидает нашего обращения. Но если мы остаемся нераскаянными, оно переходит в гнев и наконец, при нашем упорстве во грехе, оно перестает ожидать нас. И сколь велико было долготерпение, столь великий разгорается гнев, и в праведном гневе Своем Бог негодует, карает, умерщвляет, предает мучению... (Римл. 2, 5). Так для пользующихся благовременно (милосердие Божие) есть основание спасения, но для пренебрегающих им — напутствие к тягчайшему наказанию! Может быть, спросишь: как много может ожидать меня долготерпение Божие? И я спрошу тебя: а сколько же желаешь ты, чтобы оно ожидало твоего обращения? Нынешний ли год, до будущего ли года, или еще дальше? Пусть так! Но если бы ты жил вечно на земле, ты вечно желал бы грешить и потому не достоин и одной минуты долготерпения!—До коих пор?—Да ведь так долго оно ожидало тебя, ожидало, по слову Апостола во мнозе долготерпении (Рим.9,22), а ты и не думал раскаиваться ни в прошедшем, ни в настоящем! Бог бесконечно премудр, и не погрешает в том, что Ему надлежит совершить в будущем. Долго ли Он будет ожидать твоего обращения? Кто весть? Может быть, долго, а, может быть, и нет! А тебе это ни по чем, что ты, по своей беспечности, подвергаешься опасности потерять спасение!? Долго ли Бог будет ожидать тебя? А, может быть, Ему уже и невозможно более терпеть твоей нераскаянности? По Своему милосердию Бог терпит твои грехи, но по тому же милосердию Он не потерпит, чтобы ты пренебрегал Им! Ведь нет большего пренебрежения к милосердому Богу, как грешить и не каяться, и именно потому, что Он милосерд! Но если мы, люди, существа разумные, если мы—верующие христиане, то последуем совету дивного Златоуста: «Да не презрим Его долготерпения, но будем, как сокровище, приобретать себе не гнев, но спасение, не кару и мучение, но честь и венцы, их же да сподобимся получить о Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же слава и держава в бесконечные веки». Аминь!