Святитель Игнатий Брянчанинов (119)

84. Однажды в Скиту сделано было для братии угощение. Одному из присутствовавших старцев подали чашу вина. Он отказался выпить ее, сказав подавшему: унеси от меня эту смерть. Прочие, участвовавшие в трапезе, увидев это, также не стали пить вина[1110]. 85. В другой раз принесен был в Скит сосудец с вином от начатков с тем, чтоб братиям было подано каждому по одной чаше. Один из братии, входя в трапезу и заметя, что подают вино, возвратился и побежал крытым ходом. Ход провалился. Прочие братия, услышав стук, побежали, чтоб увидеть случившееся: они нашли брата лежащим, едва дышащим, и начали укорять его, говоря: поделом тебе! За твое тщеславие! Но авва, утешая его, сказал: оставьте сына моего: он сделал доброе дело. Жив Господь! Во времена мои не будет возобновлен ход: пусть все знают, что в скиту из-за чаши вина провалился крытый ход[1111]. 86. Настоятель скита пошел однажды к Александрийскому архиепископу. Когда он возвратился в скит, братия спросили его: что - город? Он сказал им: Поверьте мне, братия, что кроме епископа я не видал там ни одного человека. Услышав это, они удивились и сказали: что же сделалось, думаешь, с прочим множеством народа? Пресвитер вывел их из недоумения, сказав следующее: я понудил себя не взглянуть ни на одного человека. Братия получили назидание от этих слов, которыми изображалось особенное хранение очей[1112]. 87. Поведали об одном старце, что однажды ему захотелось огурца. Он взял огурец, повесил его пред глазами своими. Не попустив желанию победить себя и не прикоснувшись к огурцу, старец укорял себя и приносил покаяние в самом пожелании[1113]. Свойство пожеланий человеческих таково, что необходимо научиться побеждению их на мелочах. Приучившийся побеждать мелочные пожелания обуздает и великие. Побеждающийся малыми пожеланиями победится непременно и великими. Невозможно преодолеть ни страсти вожделения, ни страсти гнева не научившись побеждать вообще все пожелания, чем исключительно исправляется испорченность воли. 88. Один из старцев был очень болен; из внутренности его выходило много крови. Один из братий принес сухих смокв, сделал похлебку, спустил в нее смоквы, принес к старцу и просил его вкусить, говоря: покушай, это будет очень полезно тебе. Старец посмотрел на него пристально и сказал: истину говорю: желал бы я, чтоб Бог попустил мне страдать в этой болезни еще другие тридцать лет. И никак не согласился старец, будучи в такой болезни, хотя немного вкусить приятной пищи. Брат отнес приготовленное им в свою келлию[1114]. Опыт самоотвержения, воздержания и крепости древних. 89. Был некоторый отшельник в нижнем Египте, пользовавшийся известностию, потому что он безмолвствовал наедине в келлии в пустынном месте. По действию сатаны некоторая женщина развратного поведения, услышав об отшельнике, сказала юношам, знакомым своим: что дадите вы мне, и я низложу отшельника вашего? Они условились вознаградить ее щедро. Она вышла вечером; как бы сбившись с дороги, пришла к келлии отшельника, постучалась в дверь. Он вышел; увидев ее, смутился и спросил ее: каким образом пришла ты сюда? Она, заплакав притворно, отвечала: сбилась с дороги и пришла сюда. Умилосердившись над нею, он ввел ее в сени, которые были пред келлиею, а сам вошел в келлию и запер за собою дверь. Но окаянная начала кричать: авва! Здесь съедят меня звери! Он опять смутился, но вместе боялся суда Божия за поступок жестокий, и говорил сам себе: откуда пришла мне эта напасть? Отворивши дверь, он ввел ее в келлию. Тогда диавол начал стрелами вожделения разжигать сердце его к ней. Поняв, что тут действует диавол, отшельник сказал сам себе: путь врага - тьма, а Сын Божий - свет. С этими словами он зажег лампаду. Чувствуя, что вожделение воспламеняется более и более, сказал: так как удовлетворяющие вожделениям пойдут в муку, - испытай себя, можешь ли выдержать огнь вечный. С этими словами он наставил один из ручных пальцев на огонь лампады. Палец начал гореть, но он не чувствовал боли по причине необыкновенного воспламенения плотской страсти, и до дневного рассвета сжег себе все пальцы у руки. Окаянная, увидев, что делает отшельник, от ужаса как бы окаменела. Рано утром пришли упомянутые юноши к отшельнику и спрашивали его: приходила ли сюда вечером поздно женщина? Он отвечал: приходила. Вот она; спит там. Юноши, подошедши к ней, нашли ее мертвою и сказали: авва! Она умерла. Тогда он, раскрыв малую мантию, в которой был, показал им свои руки, говоря: вот, что сделала мне эта дщерь диавола: она сгубила все пальцы мои, - и рассказав им все происходившее, присовокупил: но Писание говорит: не воздавай злом за зло. Помолившись, он воскресил умершую. Воскресшая покаялась и провела благочестиво остаток жизни своей[1115]. Невидимые враги для усиленной, невидимой брани наиболее избирают ночь. В таких случаях очень полезен свет от лампады или, что еще лучше, от свечей. По причине действия зрения и доставляемого этим действием развлечения душа избавляется от исключительного, сосредоточенного действия на нее бесовских помыслов и мечтаний, действие которых, естественно, ослабляется развлечением. 90. Рассказывали старцы следующее о некотором садовнике, который, обрабатывая сад свой, все выработанное раздавал на милостыню, а у себя удерживал только необходимое для пропитания. Впоследствии сатана вложил в его сердце помысл: накопи себе сколько-нибудь денег, чтоб было тебе на нужды твои, когда состареешься или подвергнешься болезни. Он начал копить и накопил монетами глиняный сосуд. После этого случилось ему заболеть: начала гнить у него нога. Накопленные деньги он издержал на врачей; но врачи не могли оказать ему никакой помощи. Посетил его опытнейший врач и сказал ему: если не решишься отрезать ноги твоей, то она вся сгниет. Вследствие этого назначен день для отсечения ноги. В предшествовавшую этому дню ночь он опомнился, начал приносить покаяние в своем поступке, воздыхать и плакать, говоря: помяни, Господи, милостыни, которые я прежде подавал, когда работал в моем саду и выработанные деньги употреблял на служение больным. Когда он говорил это, предстал ему Ангел Господень и сказал: где деньги, накопленные тобою? где избранный тобою предмет твоей надежды? Садовник поняв тогда, в чем заключалось согрешение его, сказал: Господи! Я согрешил. Прости меня: с этого времени не буду более делать этого. Тогда Ангел прикоснулся к ноге его, и она тотчас исцелилась. Врач, согласно сделанному условию, пришел с железными инструментами, чтоб отсечь ногу, и не нашел дома садовника. На вопрос его: где садовник? сказали ему: с раннего утра ушел работать в сад. Врач пошел в сад и, увидя садовника копающим землю, прославил Бога, мгновенно даровавшего исцеление от болезни, неисцелимой средствами человеческими[1116]. 91. Сказал некоторый старец: когда попустится искушение человеку, то со всех сторон умножаются напасти, чтоб он впал в малодушие и ропот. При этом старец рассказал следующую повесть: некоторый брат безмолвствовал в келлии, и нашло на него искушение: никто не хотел принимать его в келлию к себе; если кто встречался с ним, - отворачивался и на приветствие не отвечал приветствием; если он нуждался в хлебе, - никто не ссужал его; когда возвращались братия с жатвы, никто не приглашал его, как это было в обычае, к трапезе. Однажды он пришел с жатвы и не было у него ни одного хлеба в келлии; но брат принес, как приносил и во всех подобных случаях, благодарение Богу. Бог, видя терпение его, отъял искушение, - и, вот, кто-то постучался в двери. Это был неизвестный человек из Египта, он привел верблюда, навьюченного хлебами. Брат, увидя это, заплакал и сказал: Господи! Недостоин я потерпеть и малой напасти. По прошествии искушения братия сделались приветливыми к нему и в келлиях и в церкви, начали его приглашать к себе для утешения пищею[1117]. 92. Некто, увидев брата, с особенным усердием несущего гроб с мертвым телом, сказал ему: умерших ли носишь? лучше сделаешь, если будешь носить живых, потому что миротворцы сынове Божии нарекутся (Мф. 5, 9)[1118]. 93. Некоторый брат жил в общежитии, и все обвинения, которые возлагали на него братия, даже обвинения в любодеянии, принимал на себя. Некоторые из братий, не зная подвига его, начали роптать на него, говоря: сколько он наделал зла и не хочет даже работать! Настоятель, зная подвиг его, говорил братиям: для меня приятнее одна циновка работы этого брата, сделанная со смирением, нежели все ваши, сделанные с гордостию. Чтоб доказать судом Божиим, каков этот брат, авва велел принести циновки работы братий и циновку работы обвиненного брата; потом развели огонь, и авва положил в огонь все циновки. Работа роптавших братий сгорела, но циновка брата осталась неповрежденною. Братия, увидев это, умолкли, просили прощения у брата и отселе считали его отцом своим[1119]. 94. Некоторый брат спросил старца: что делать мне? помышления мои не допускают меня ни одного часа пробыть в келлии. Старец отвечал: сын мой! Возвратись в келлию твою, займись рукоделием, непрестанно молись Богу, возложи смущающие тебя помышления на Господа и не попусти кому-либо и чему-либо обольстить тебя и склонить к оставлению келлии. К этому присовокупил старец следующее: жил в миру юноша, имевший отца и желавший быть монахом. Он много просил отца, чтоб отпустил его в монастырь, но отец не соглашался; впоследствии отец, упрошенный близкими друзьями, согласился. Юноша, оставив родительский дом, вступил в монастырь; постригшись в монашество, он начал исполнять монастырские послушания со всею удовлетворительностию и ежедневно поститься; потом начал употреблять пищу однажды в два дня, наконец однажды в неделю. Настоятель монастыря, видя это, удивлялся и благословлял Бога за воздержание и подвиг его. После некоторого времени юный монах начал убедительно просить настоятеля, чтоб отпустил его на отшельничество в пустыню. Авва сказал ему: сын! Отвергни это помышление, ты не можешь выносить тяжкого подвига отшельнической жизни, в особенности же искушений и злохитростей диавола; если последует с тобою искушение, некому будет там успокоить тебя и избавить от возмущений, которые нанесет тебе враг. Но монах начал еще усиленнее просить о увольнении. Авва, видя, что нет никакой возможности удержать его, сотворил молитву и отпустил его. При этом монах сказал настоятелю: позволь, авва, кому-либо показать мне, куда я должен направиться. Авва послал с ним двух монахов монастыря своего. Они проходили по пустыне день и два, - ослабели от зноя и, кинувшись на землю, лежали. На них напал тонкий сон, и вот, прилетел орел и, ударяя их крыльями, разбудил. Потом орел отлетел от них и сел в виду у них на земле. Они встали и, смотря на орла, сказали молодому монаху: вот Ангел твой: вставай и последуй за ним. Он встал, простился с братиями и последовал за орлом. Он прошел до того места, на котором сидел орел: тогда орел тотчас поднялся, перелетел на пространство одной стадии, и опять сел; подобным образом и брат последовал за ним. Орел опять поднялся и отлетел недалеко, а брат шел за ним. Это продолжалось в течении трех часов. Наконец орел свернул направо, в сторону, и уже более не показывался. Монах последовал за ним и в сторону; увидев неожиданно три пальмовые дерева, источник воды и малый вертеп, сказал он сам себе: вот место, которое приготовил мне Господь. Он вошел в пещеру и начал безмолвствовать в ней, употребляя в пищу финики, а в питие воду из источника; прожил он тут шесть лет отшельником, никого не видя. И вот однажды приходит к нему диавол в виде старца, аввы; лицо у него было страшное. Брат, увидевши его, испугался, пал лицом на землю и начал молиться, потом встал. Диавол сказал: помолимся, брат, еще. Они помолились, и когда окончили молитву, диавол спросил его: сколько времени живешь ты здесь? Он отвечал: шесть лет. Диавол сказал: ты сосед мой! А я только четыре дня тому как узнал, что ты живешь здесь. Моя келлия недалеко отсюда; одиннадцать лет я не выходил из нее, - вышел только сегодня, узнав, что ты живешь по соседству. При таком известии я подумал сам с собою: схожу к этому человеку Божию и побеседую с ним о пользе душ наших. Скажу ему и то, что отшельничество наше не приносит нам никакой пользы, так как мы не причащаемся святых тела и крови Христовых, что я боюсь, чтоб нам не сделаться чуждыми Христу, если мы удалимся от этого таинства. Да будет тебе известно, брат, что в трех милях отсюда есть монастырь, имеющий пресвитера: сходим туда в воскресный день или после двух недель, причастимся телу и крови Христовым и возвратимся в наши келлии. Совет диавола понравился брату. Когда наступил воскресный день, диавол опять пришел, говоря: пойдем, пора. Они отправились и пришли в вышеупомянутый монастырь, где был пресвитер; вошедши в церковь, стали на молитву. По окончании молитвы брат оглянулся, и не видя того, кто привел его, помышлял сам в себе: куда он ушел? не за какою ли нуждою? И долго ожидал его, но он не приходил. Потом вышел из церкви, начал искать его. Не нашедши, стал спрашивать у братии того монастыря: где тот авва, который вошел со мною в церковь? Они отвечали: мы не видали никого; видели только тебя одного. Тогда брат понял, что это был демон, и сказал сам себе: смотри, с какою хитростию диавол извлек меня из келлии моей! Но что до этого, я пришел для доброго дела; причащусь тела и крови Христовых и возвращусь в келлию мою. По совершении литургии в церкви, когда брат хотел возвратиться к себе, остановил его авва того монастыря, сказав: не отпущу тебя! Прежде раздели трапезу с нами. По окончании трапезы брат возвратился в свою келлию. - И вот опять пришел к нему диавол в образе мирского молодого человека, начал осматривать его с головы до ног и говорит: это - он самый! Потом снова начал осматривать его. Брат спросил его: с чего ты так смотришь на меня? Он отвечал: думаю, что ты не узнаешь меня. Впрочем как и узнать после столь продолжительного времени! Я - сосед отца твоего, сын такого-то. Как же! Твой отец не так ли то называется? а имя матери твоей не такое ли было? сестра твоя так-то называлась; твое прежнее имя было такое. Матерь и сестра твоя умерли уже более трех лет тому назад, а отец умер только что ныне и сделал тебя наследником своим, говоря: кому мне оставить имущество мое, как не сыну моему, мужу святому, который оставил мир и проводит отшельническую жизнь ради Бога. Ему предоставляю все блага мои. Потом, обратясь к нам, сказал: если кто из вас имеет страх Божий и знает, где находится сын мой, пусть известит его, чтоб он пришел сюда, принял имущество и раздал его нищим за свою душу и за мою. Многие отправились отыскивать тебя, но не нашли, а я, пришедши сюда по делам своим, узнал тебя. Не медли! Поди, продай все и исполни волю отца твоего. Брат отвечал: мне не следует возвращаться в мир. Диавол сказал: если не пойдешь, имущество пропадет, а ты дашь ответ пред Богом. Что говорю тебе худого, когда говорю: поди и раздай имение нищим и сиротам, как благой распорядитель, чтоб блудницы и развратные люди не расхитили оставленного бедным? Что отяготительного в том, если ты пойдешь и, во исполнение воли отца твоего, подашь милостыню ради спасения души твоей, - потом воротишься в келлию? Что говорить более? Обольстив брата, диавол возвратил его в мир; он проводил его до города и тут оставил. Монах хотел войти в дом отца своего так, как уже умершего, и вот! Сам отец его выходит к нему на встречу. Увидев его, отец не узнал и громким голосом спросил его: ты - кто? Монах смутился и не мог отвечать ничего. И начал отец его допрашивать, откуда он? Тогда монах в смущении сказал: я сын твой. Отец возразил на это: по какой причине ты возвратился сюда? Монах постыдился объяснить истинную причину своего возвращения, но сказал: любовь к тебе заставила возвратиться, потому что я очень жалел о тебе. Он остался в отцовском доме; по прошествии некоторого времени впал в любодеяние и подвергся тяжкому наказанию от отца своего. Несчастный! Он не обратился к покаянию, но остался в мире. По этой причине я говорю, братия, что монах никак не должен оставлять келлии своей, кто бы не советовал ему это[1120]. /В повести два обстоятельства достойны особенного внимания: усилие диавола извлечь монаха из его келлии и преждевременное вступление монаха в жительство отшельническое, для которого он не созрел. На отшельника диавол подействовал явно: на монахов, живущих в общежитии, он действует помыслами, но действие, в сущности - одно и тоже. Чтоб извлечь отшельника из келлии, диавол употребил самые благовидные предлоги: точно также, чтоб извлечь монаха из келлии и из монастыря, приучить к выходам и скитанию, диавол употребляет самые благовидные предлоги; он губит, предлагая по видимому спасение, - ввергает в тяжкие грехи, предложив живописно обильное добро[1121]. Первый выход отшельника не был сопряжен с душевным бедствием, чтоб показать безвредность выходов, и отъять у души спасительную для нее осторожность: точно также и при первых выходах монаха из келлии и монастыря укрывается невидимым врагом от очей ума опасность такого поведения, чтоб тем удобнее вовлечь в навык к выходам, особливо к скитанию, и тем вернее ввергнуть в душевное расстройство. По этой причине повсюду в учении Отцов встречается настоятельное убеждение монахам, чтоб они приобучались к терпеливому пребыванию в монастыре и келлии, стараясь как можно умерять и сокращать свои выходы в мире, не делать их по самочинию и прихоти. - На жизнь отшельническую в пустыне или затворе решались некоторые иноки или по особенному призванию Божию, или вследствие указания своего духоносного наставника, признавшего их способными к такой жизни по благодатному воззрению на их душевное устроение. Самовольное избрание этого рода жизни, равно как и избрание по совету или скудоумному или недобросовестному всегда сопровождалось бедствиями. И при призвании Божием отшельничество и затвор составляют подвиг самый трудный, вводят в единоборство с отверженными духами; но призвавший Бог, на основании известном единому Ему, поддерживает Сам избранника Своего. При самомнении, которым непременно заражены души избирающих высокое жительство самочинно, особливо с нарушением послушания, с упорным, страстным увлечением, диавольское искушение, так сказать, призывается, а помощь и покров Божии отталкиваются. Подчинившись диавольским помыслам и воле диавола в душе своей, невозможно противостать ему в явной борьбе; не узнав диавола в принесенных им помыслах и во внутреннем начинании, невозможно узнать в привидении, когда оно явится. Отцы решительно сказали, что безмолвие убивает не созревших для него[1122]. Бесчисленные опыты доказывают справедливость приговора. Чтоб короче ознакомить возлюбленных братий с образом действий диавола, действующего под личиною благовидности, с злохитростию его, которою он мог бы обольстить и святых Божиих, если бы не покрывала их десница Божия, приводим искушение, постигшее преподобного Петра Афонского. Этот великий муж в мирском быту был военачальником, призван к монашеству дивными судьбами Божиими, потом призван к жизни отшельнической на горе Афонской, до вступления в эту жизнь имел уже дар чудотворения, по вступлении вынес тяжкую борьбу с бесами, вышел из этой борьбы победителем. После всего этого диавол покусился обмануть и погубить преподобного следующим образом: он принял вид одного из тех домашних Петра, которые состояли при нем в мирском быту, когда он был военачальником, и пришел к нему. Афонская гора, покрытая лесами, изрытая пропастями, в то время была необитаема. Демон припал к ногам преподобного, приветствовал его, потом сел близ него, начал плакать пред ним и говорить: мы слышали, владыко наш, что ты был взят в плен, отведен в Самару, посажен в мрачную темницу, - что Бог, по молитвам святителя Николая избавил тебя и привел в области Греческие. Все мы домашние твои, плача и рыдая, искали тебя повсюду, обошли многие города, и селения, расспрашивая о тебе. Не нашедши тебя, мы вдались прилежным, слезным молитвам к святителю Николаю, чтоб открыл нам о тебе, в каком месте ты, сокровище наше, пребываешь. И не презрел нашего моления скорый помощник всем, святой Николай, но открыл нам все о тебе. Мы, рабы твои, возрадовались, а я, предваряя всех, пришел к тебе, моему господину. Иди же в дом твой, чтоб увидели тебя все, желающие видеть лицо твое, и прославится ради тебя Бог, избавивший тебя чудесно из плена и оков. О безмолвии же нисколько не беспокойся: там есть монастыри и уединенные пустыни, удобные для отшельников; ты изберешь место по твоему благоусмотрению. Рассуди сам здраво, что приятнее Богу: отшельничество ли в горах и каменных пещерах, приносящее пользу только себе, или жительство богоугодного, боговдохновенного мужа посреди многих, многих обращающего к Богу и наставляющего на путь спасения. По истине приятнее второе по свидетельству Самого Бога, начертанному в Священном писании: изводяй честное от недостойного, яко уста Моя будет. Сам знаешь, как много в городе нашем заблуждающихся во тьме страстей и нуждающихся в лице, могущем привести их к покаянию. Тебе уготовится великое воздаяние от Бога, если ты, господин мой, придешь и обратишь их к Богу. И нас, любящих тебя всем сердцем, за что так презираешь, устраняясь от нас и скрываясь в этой пустыне? Когда демон говорил это и многое этому подобное, - святой начал несколько колебаться в душе, но сказал в ответ: в это место я приведен не человеком и не Ангелом, но Самим Богом и Божиею Материю: если не последует их воли и повеления, чтоб я вышел отсюда, то я не выйду. Демон, услышав это, исчез. - По прошествии семи лет диавол снова покушался обольстить преподобного: явился ему в виде светлого Ангела, называл себя архистратигом Господа, объявлял повеление от лица Господня, доказывая истину слов своих чудом, чтоб Петр оставил гору, шел в мир для утверждения и пользы многих; услышав ответ, подобный первому, он исчез[1123]. Святые могли отражать нападения врага единственно по милости Божией, содействием благодати Божией, живущей в святых и просвещающей их: как выдержать эти нападения при одной слепой самонадеянности, при решительном скудоумии, при самомнении, которое всегда льстит себе и обманывает себя? Как выдержать эти нападения, находясь по внутреннему человеку во мраке духовном, в плену и порабощении у диавола? - Не лишним будет заметить, что правда плотского мудрования, проповедуемая духами, тождественна с правдою, проповедуемою враждебным Богу миром, противоположна правде евангельской./ 95. Некоторый старец безмолвствовал в пустыне. Келлия его стояла далеко от воды, за двадцать миль. Однажды идя за водою, он устал и сказал сам себе: что за нужда мне переносить этот труд? перемещусь и буду жить близ этой воды. Когда он так размышлял, - оглянулся назад и увидел кого-то последующего за ним и замечающего следы его. Старец спросил его: кто ты? Я - Ангел Господень, отвечал тот, послан исчислять шаги твои, чтоб за каждый шаг ты получил мздовоздаяние. Старец, услышав это, немедленно укрепился духом и уже терпеливо переносил отдаленность келлии своей от воды[1124]. 96. Некоторый брат, будучи тревожим помыслами, понуждавшими его выйти из монастыря, открыл это авве своему. Авва сказал ему: поди, безмолвствуй и отдай тело твое в залог стенам келлии твоей с уговором, что ты не выйдешь из нее, а на помышления твои не обращай никакого внимания; пусть они беспокоят тебя, сколько хотят; только ты не извергни тело твое из келлии твоей[1125]. 97. Некоторый брат был борим в течении девяти лет помышлениями своими, чтоб он вышел из иноческого общежития, в котором находился и ежедневно он брал кожицу, на которой спал, чтоб выйти. Когда наступал вечер, он говорил: завтра выйду отсюда. При наступлении же утра он говорил помышлениям: понудим себя пробыть здесь сегодня ради Господа. Когда исполнились девять лет, что он отлагал день за день исшествие свое, Господь отъял от него искушение его. 98. Некоторый брат, подвергшись искушению и смущению, оставил исправление монашеского правила, и когда хотел опять положить начало исправлению правила, - встречал препятствие от смущения и говорил сам себе: когда же я возвращусь к тому состоянию, в котором был прежде? и, унывая, он не находил в себе сил, чтоб начать монашеский подвиг. Он пошел к некоторому старцу, поведал ему о совершающемся с ним. Старец, выслушав скорбь брата, сказал ему следующую притчу: некоторый человек имел землю, которая по небрежению его обратилась в неудобную, поросши волчцами и тернием. В последствии он нашел нужным возделать ее, и сказал сыну своему: поди, очисти принадлежащее нам поле это. Сын пошел. Когда он обозрел поле, то увидел, что оно поросло множеством плевелов и терния. Упав духом, он сказал сам себе: когда искореню весь этот сор и очищу землю? С этими словами он лег на землю и предался сну; так поступал он в течении многих дней. После этого пришел отец посмотреть, что сделано, и увидел, что ничего не сделано. Он сказал сыну: почему ты до сих пор ничего не сделал? Юноша отвечал отцу: я пришел было на работу, но, увидев множество волчца и терния, отказался от исполнения работы; от смущения повергся на землю и спал. Тогда отец сказал ему: сын! Если бы ты каждый день обрабатывал такое пространство земли, какое занимаешь, лежа на ней, то работа твоя подвигалась бы мало помалу и ты бы не оказался преслушным мне. Услышав это, юноша поступил по наставлению отца: в короткое время поле было очищено и обработано. Так и ты, брат, мало помалу входи в подвиг и не унывай, а Бог благодатию Своею возведет тебя в прежнее состояние твое. Услышав это, брат ушел и терпеливо пребывая в келлии, поступал так, как научен был старцем. Обретши мир душевный, он преуспевал о Господе Иисусе Христе[1126]. 99. Некоторый старец часто подвергался болезни. Случилось ему в течении одного года не болеть; старец очень скорбел об этом и плакал, говоря: оставил меня Господь мой и не посетил меня[1127]. 100. В Фиваиде некоторый старец безмолвствовал в вертепе. У него был ученик подвижник. Старец имел обычай по вечерам поучать ученика и делать ему душеполезные наставления; после наставления он молился и отпускал ученика спать. Случилось, что посетили их некоторые благочестивые миряне, которым было известно великое воздержание старца; получив от него утешение, они ушли. По отшествии их, вечером старец опять сел по обычаю и занялся поучением и наставлением брата. Во время беседы напал на него сон, а брат стоял ожидая, чтоб старец проснулся и сотворил по обычаю молитву над ним. Старец не просыпался. Ученик, сидя долго, был побеждаем помышлениями потихоньку уйти и лечь спать; но он понудил себя, противостал помышлению и остался. После этого сон начал склонять его, но он не ушел. До семи раз повторилось с ним такое колебание, но он с твердостию воспротивился ему. По прошествии уже полуночи проснулся старец и, увидев ученика сидящим близ себя, сказал: отчего ты до сих пор не ушел? Ученик отвечал: оттого, отец, что ты не отпустил меня. Старец: почему ты не разбудил меня? Ученик: я не осмелился толкнуть тебя, чтоб не обеспокоить тебя. Они встали и начали отправлять утреню; по окончании утрени старец отпустил ученика. Оставшись один, старец пришел в исступление. И вот некто показывает ему место прославленное, в нем трон и над троном семь венцов. Старец спросил того, кто показывал ему это: кому все это принадлежит? Тот отвечал: Ученику твоему даровал Бог и место это и трон за его жительство, эти же семь венцов он заслужил в эту ночь. Услышав это, старец удивился; весь трепетный, позвал он ученика и спрашивал его: скажи мне, что сделал ты этою ночью? Он отвечал: прости меня, отец! Я ничего не сделал. Старец, думая, что он не говорит по смирению, сказал: поверь, я не успокоюсь, если не скажешь мне, что сделал, или что помышлял ты ночью. Брат, не зная за собою никакого дела, не находил, что сказать, и потому отвечал старцу: прости меня, отец! Я ничего не сделал, разве только то, что до семи раз был склоняем помышлениями уйти и лечь спать, но не пошел, потому что не был отпущен тобою по обычаю. Старец, услышав это, тотчас понял, что ученик столько раз был увенчан Богом, сколько раз противостал помышлениям. Он ничего из виденного не возвестил брату, чтоб не нанести ему вреда, но поведал это духовным отцам. Научимся, что за победу и над малыми помышлениями Бог венчает нас. Благо человеку понуждать себя ради Бога во всяком деле: Царство Небесное нудится, и нуждницы восхищают е (Мф. 11, 12)[1128]. 101. Некоторый старец отшельник сделался болен. Он не имел при себе никого, кто бы послужил ему, - и потому вставал с одра и употреблял в пищу то, что мог найти в келлии своей. Так прошло много дней, и никто не пришел посетить его. Когда исполнилось тридцать дней и никто не приходил к нему, Господь послал Ангела Своего для служения ему. Так протекли еще семь дней: тогда вспомнили о нем отцы и сказали друг другу: пойдем, навестим такого-то старца: может быть он болен. Когда они пришли и постучались в дверь, - Ангел отступил от него. Старец же из келлии закричал им: братия! Уйдите отсюда. Они сняли двери с крючьев, вошли и спрашивали его, отчего он кричал. Он отвечал: тридцать дней я томился в болезни, и никто не посетил меня; и вот уже семь дней, как прислуживает мне Ангел, посланный Господом, а когда вы пришли, - он отступил от меня. Сказав это, он почил в мире. Братия удивились и прославили Бога, говоря: Господь не оставляет уповающих на Него[1129]. 102. Брат спросил некоторого старца: если я, живя в каком-либо месте, подвергнусь смущению, не буду иметь с кем посоветоваться и кому открыть о страсти, стужающей душе моей, тогда что делать мне? Старец отвечал: веруй в Бога: Он пошлет Ангела Своего и благодать Свою; Он Сам будет для тебя утешением, если ты будешь просить Его в сокрушении духа. Старец присовокупил к этому следующее: слышал я, что в Скиту случилось нечто подобное. Там был брат, подвергавшийся искушению, и не имел он доверенности к кому-либо, чтоб открыть о своей тайной борьбе. Он приготовил с вечера мантию свою, чтоб уйти оттуда: и вот ночью явилась ему благодать Божия в образе девицы, утешила его, сказав: никуда не уходи, но пребывай здесь со мною, потому что не будет никакого худого последствия из того, чему ты подвергся. Он поверил словам ее, остался, и тотчас исцелилось сердце его[1130]. 103. Однажды в Келлиях справляли праздник, и братия трапезовали в церкви. В трапезе участвовал некоторый брат, который сказал прислуживавшему при трапезе: я не ем ничего вареного. Служитель трапезы подозвал к себе помощника своего и при всем многочисленном братстве сказал: этот брат не ест вареного, принеси ему соли, чтоб посыпать участок хлеба его. Тогда один из старцев встал и сказал брату: полезнее было бы тебе сегодня употребить мясо в келлии твоей, нежели услышать такое слово о себе пред всем братством[1131]. 104. Брат, воздерживавшийся от пищи и не евший хлеба, пришел к некоторому старцу. В это же время пришли к старцу странники; для них старец сделал немного кашицы. Когда сели вкушать пищу, воздерживающийся брат поставил пред собою одним моченый горох и ел его. Когда встали из-за стола, старец отвел брата в сторону и наедине сказал ему: брат! Если ты придешь к кому-либо, не обнаруживай пред ним жительства твоего; если же хочешь никогда не нарушать принятых тобою обычаев, то пребывай в келлии и не выходи никуда. Брат признал справедливость слов старца, и с того времени, когда приходил к братии, уже следовал общему порядку жительства[1132]. 105. Однажды старцы пришли в Александрию, куда пригласил их архиепископ Феофил, чтоб в присутствии их совершить молитву и разрушить храмы язычников. Когда они вкушали пищу за одним столом с архиепископом, поданы были телячьи мяса; они ели их, ничего не рассуждая. Архиепископ, взяв кусок мяса, подал старцу, возлежавшему подле него, говоря: этот кусок хорош: кушай, авва. Старцы отвечали: До сих пор мы думали, что едим овощи: если же это мясо, то мяса мы не можем есть. И они не стали есть предложенной им мясной пищи[1133]. 106. В некотором общежитии были два брата высокой жизни, удостоившиеся видеть каждый друг над другом благодать Божию. Случилось, что один из них вышел однажды в субботу из монастыря и увидел человека, ядущего рано. Он сказал ему: в этот час ты уже ешь! В следующий день отправлялась по обычаю Божественная литургия. Другой брат взглянул на этого брата, - увидел, что данная ему благодать отступила от него и опечалился. Когда они пришли в келлию, первый брат сказал второму: отчего я не видел над тобою благодати, как прежде? что сделал ты? Второй отвечал: не знаю за собою никакого греха ни в деле, ни в помышлении. На это первый: не произнес ли ты какого небогоугодного слова? Второй, припомнив случившееся в субботу, сказал: да, вчера увидел я кого-то употребляющего пищу рано и сказал: с этого часу ты уже ешь в субботу! В этом грех мой; но потрудись со мною две недели, и будем просить Бога, чтоб Он простил меня. Они сделали так. И по прошествии двух недель увидел первый брат благодать Божию, возвратившуюся на брата своего. Они были утешены Богом, единым благим, и вознесли Ему благодарение[1134]. В конце прошедшего столетия жил в Валаамском монастыре старец Ксенофонт, обращенный в сына Церкви из закоренелого раскольника и учителя раскольников видением небесных сил во время Божественной литургии, которую совершал в Невской Лавре иеромонах. Возвратившись в лоно Церкви, Ксенофонт, как великий подвижник, отправился на жительство в Валаамский монастырь. Там - подобно двум инокам, о которых говорит повесть - он сделался постоянным зрителем благодати Божией в различных проявлениях при совершении Божественной литургии. Однажды приехали в Валаамский монастырь и вошли в церковь во время службы Финляндцы - лютеране, весьма неопрятные. Ксенофонт соблазнился на них и уничижил их в помысле своем. Благодать немедленно скрылась. Старец понял причину этого и начал приносить покаяние пред Богом. Чрез месяц, не ранее, Ксенофонт снова сделался зрителем проявлений благодати Божией[1135]. 107. В Ските, когда священнослужители совершали Божественную литургию, нисходило подобие орла на приношение. Это явление видели одни священнослужители. Случилось, что один из братий попросил у иеродиакона некоторой вещи. Диакон отвечал, что ему недосуг. После этого на литургии не явилось по обычаю подобие орла, и сказал иеромонах иеродиакону: мы в чем-либо согрешили, или ты, или я; отступи от святой трапезы, и если явится орлее подобие, то ясно будет, что оно не являлось ради тебя. Когда диакон отступил, - орел немедленно низошел. По окончании Богослужения иеромонах спросил диакона: что сделал ты? Диакон отвечал: не знаю за собою никакого согрешения. Разве то, что приходил ко мне брат и просил чего-то, а я отказал ему, сказав, что мне не время. Иеромонах сказал на это иеродиакону: не сходил орел, потому что брат был огорчен тобою. Диакон пошел к брату и испросил у него прощения[1136]. 108. Один из святых Отцов, увидев брата в делах нерадения, горько заплакал: увы мне! Сказал он: как брат грешит сегодня, так я буду грешить завтра. Потом, обратясь к ученику своему, присовокупил: в какой бы тяжкий грех ни впал брат в твоем присутствии, не осуди его; но имей залог в сердце твоем, что ты грешишь более его, хотя бы он был и мирянин, исключая тех случаев, когда им произнесено богохульство, принадлежащее ереси[1137]. 109. К некоторому отшельнику приходил пресвитер из ближней церкви и преподавал ему святые тайны. Кто-то, пришедши к отшельнику, наговорил ему на пресвитера, и когда пресвитер по обычаю пришел, чтоб преподать святые тайны отшельнику, отшельник, объятый соблазном, не отворил ему дверей. Пресвитер, увидев это, ушел. И вот! Последовал к отшельнику голос: восхитили себе человеки суд Мой. После этого отшельник пришел в исступление: он увидел как бы златый колодезь, и золотой сосуд, и золотую вервь, и воду особенно-хорошего достоинства. Увидел он при этом какого-то прокаженного, который черпал воду и наполнял ею сосуд. Отшельник пожелал пить, но не мог, потому именно, что черпавший был прокаженный. И опять был к нему голос: почему ты не пьешь этой воды? что за дело до того, кто бы ни черпал ее? он только черпает и наливает в сосуд. - Отшельник, пришедши в себя и рассмотрев значение видения, призвал пресвитера и, как прежде, просил его преподать ему святое причащение. 110. Брат безмолвствовал в келлии своей. Демоны, приняв вид Ангелов, хотели обольстить его: они приходили к нему, будили его, показывали ему свет и приглашали к Божественной службе. Брат пошел к некоторому старцу и сказал ему: авва! Ангелы приходят ко мне и приглашают к Божественной службе. Старец сказал: не слушай их, сын: это - демоны, и когда они придут будить тебя, скажи им: я, когда мне захочется, встану. Получив такое наставление, брат возвратился в келлию. На следующую ночь демоны, по принятому ими обычаю, опять пришли будить его. Но он отвечал так, как было заповедано ему, говоря: я, когда захочу, встану, а вас не слушаю. Они возразили: этот злой старик, лицемер, сбил тебя с толку! К нему приходил брат, прося денег взаймы; деньги у старца были, но он обманул брата, говоря, что у него нет денег, и не дал брату: из этого пойми, что он лицемер. Брат встал рано утром, пошел к старцу и пересказал ему слышанное от бесов. Старец сказал на это: что у меня были деньги - правда, а что я не дал брату, просившему в заем, то поступил так зная, что причиню вред душе его, если дам. Я признал за лучшее нарушить одну заповедь, чтоб исполнением ее не впасть в нарушение десяти; из этого нарушения могло бы произойти значительное смущение, причиною которого были бы деньги, если бы я дал их. А ты не слушай демонов, которые хотят обольстить тебя. Утвержденный словами старца, брат ушел в свою келлию[1138]. Никак не должно увлекаться добродетелями, которые предлагаются демонами, как бы эти добродетели ни были возвышенны и блестящи. Все, предлагаемое демонами, должно отвергать, без всяких исключений. Произвольное повиновение демонам, хотя бы оно совершилось по их приглашению и настоянию, подчиняет человека демонам, лишает человека духовной свободы, соделывает его орудием их. Великое бедствие - поработиться демонам и сделаться орудием их! Бедствие, объемлющее мир и не понимаемое миром. 111. Некоторый из отцов рассказывал о некотором великом старце, что он, если приходили просить у него назидательного слова, говаривал с великим дерзновением: вот! Я принимаю на себя лицо Бога и сажусь на престол суда. Чего желаешь ты? Скажешь: помилуй меня. Отвечает тебе Бог: если ты хочешь, чтоб Я помиловал тебя, - ты помилуй братьев твоих, и Я помилую тебя. Если ты хочешь, чтоб Я простил тебя, - ты прости ближнему твоему. За Богом ли дело? Нет, за нами; мы должны пожелать спасения. 112. Сказывали об одном старце в Келлиях, что он был великий подвижник. Когда он занимался деланием своим, случилось другому, также святому мужу придти к келлии его, и услышал пришедший, стоя вне, что старец препирается с помышлениями своими и говорит: доколе я буду для этого одного слова забывать все, что знаю? Стоявший вне дверей сначала думал, что старец спорит с каким-либо посетителем: он постучался в дверь с намерением примирить несогласных между собою. Вошедши в келлию, видя, что в ней нет никого, и будучи коротко знаком с старцем, спросил его: с кем спорил ты, авва! Он отвечал: с помышлениями моими. Четырнадцать книг я выучил наизусть, услышал ничтожное слово вне келлии; когда же, возвратясь в келлию, захотел упражняться в деле Божием, все, выученное наизусть, как бы перезабыл, и только одно то слово, которое я слушал вне келлии, приходит мне на память в час служения моего. По этой причине я препирался с помышлениями моими. Искушение, неизвестное людям развлеченным, известное инокам, проводящим внимательную жизнь! В особенности известно оно подвижникам, занимающимся умною молитвою. Ничтожное слово, ничтожный предмет из области мира, враждебного Богу, резко напечатлеваются в душах чистых: часто не могут изгладить впечатления, грязного и пагубного, ни потоки слез, ни усиленный подвиг, ни обширные познания в богословии, ни продолжительное время. Всем монахам должно хранить себя тщательно, особливо же затворникам и отшельникам. 113. Братия общежительного монастыря пришли в пустыню, остановились у одного из отшельников, который принял их с радостию; видя их уставшими от трудного пути, он предложил им трапезу прежде установленного часа, по обычаю отшельников. Предложил он им все, что было у него в келлии, и успокоил их. Когда смерклось, прочитали двенадцать псалмов, так, как и ночью. Старец не спал, и слышит, что они говорят между собою: отшельники утешают себя в пустыне более, нежели мы в общежитиях. Рано утром, когда они встали, чтоб идти к другому отшельнику соседу, старец сказал им: приветствуйте его от меня и скажите: не поливай овощей. Они пришли к соседу и передали слова отшельника, у которого ночевали. Второй отшельник понял значение слов старца и оставил посетителей без пищи до позднего вечера. Когда смерклось, он отправил продолжительное служение Богу, по окончании которого сказал: сократим немного ради вас, потому что вы устали от пути. Потом сказал: мы не имеем обычая употреблять пищу ежедневно, но ради вас вкусим немного. И предложил им сухой хлеб и соль, прибавив немного уксусу в соль посетителей. Встав, они занялись псалмопением, продолжавшимся до утра. Потом отшельник сказал: ради вас не совершаем правила нашего в полноте его, чтоб вы отдохнули: ведь вы путешествуете. Когда рассвело, они хотели уйти; но отшельник остановил их, сказав: погостите несколько времени; дня три побудьте с нами, по обычаю, который ведется у отшельников. Братия, увидев, что он не отпускает их, бежали тайно[1139]. 114. Однажды монахи из Египта пришли в Скит для свидания с старцами этой пустыни. Увидя, что они измождены голодом и от великого воздержания едят поспешно, соблазнились. Настоятель понял это. Он не захотел отпустить египетских братий, не исцелив их. С этою целию он отдал приказание в церкви народу - народом названы здесь монахи по многочисленности их - сказав: братия! Попоститесь, и продолжите воздержание ваше. Посетители Египтяне хотели уйти, но настоятель остановил их. С первого срока они уже почувствовали изнеможение, потому что им предлагали пищу однажды в двои сутки; живущие же в скиту употребляли пищу однажды в неделю. Когда наступила суббота, сели Египтяне за трапезу вместе с старцами. Египтяне начали торопливо есть; тогда один из скитских старцев удержал руку одного из них, говоря: с тихостию кушай, как приличествует монаху. Египтянин оттолкнул руку старца, сказав: оставь меня! Я умираю, не евши ничего вареного в течении целой недели. Старец на это заметил: если вы, вкушая пищу чрез день, так изнемогли: то зачем вы соблазнились на братий, которые каждую неделю проводят в таком воздержании? Они просили прощения, и ушли, получив назидание и умиротворение[1140].