Святитель Григорий Богослов / Песнопения таинственные (19)

Двенадцать патриархов От великого отца Иакова произошло двенадцать Патриархов: Рувим, Симеон, Левий и с ними Иуда; потом рожденные от наложниц: Дань, Нефеалим, Гад и Асир; а потом опять благородно рожденные от супруг: Иссахар, Завулон, Иосиф и последний Вениамин. Оглавление Египетские язвы Всегда перечисляй в уме казни зломудренного Египта и трепещи великой Божьей силы. Воды этой земли сперва побагровели в «кровь» (Исх. 7,19), а потом воскипели губительными «жабами» (8,5,6). В-третьих, воздух и земля покрылись «скнипами» (8,17). В-четвертых, явились внезапно «песии мухи» (8,24). В-пятых, истребительная смерть постигла четвероногих животных (9,6). Шестая скорбь — гнойные «струпы» на телах человеческих (9,10). В-седьмых, шел град вместе с огнем — этот дождь из несоединимых стихий (9,23,24). В-восьмых, саранчею истреблено все прозябающее из земли (10, 14,15). В-девятых, ночь покрыла египетскую землю (10, 22). Десятая казнь — смерть первородных (12,29). Оглавление Моисеево десятисловие Сии десять законов Бог некогда начертал на каменных скрижалях, а ты напиши у себя на сердце. Не знай иного Бога; потому что чествованье возможно только одно—единого Бога. Не ставь ничтожного кумира и бездушного подобия. Никогда не воспоминай напрасно имени великого Бога. Храни всякую субботу, и выспреннюю, и прикровенную. Блажен, если родителям приносишь благодарность, если, где нужно, бегаешь осквернения рук человекоубийством, чужого брачного ложа, злонамеренного воровства, ложного свидетельства и желания чужой собственности — этой искры, воспламеняющей смерть. Оглавление Чудеса пророков Илии и Елиссея Многочисленны чудеса Илии-Фесвитянина. Сперва он питался воронами, потом сам немногими остатками масла и муки богато накормил сарептскую вдовицу, у которой и сына воскресил из мертвых своим дыханием. Он удержал и потом ниспослал дождь от Бога, попалив жертву необычайным огнем при необычайных священнодействиях. Потом без пищи провел многие дни, обратил в пепел двоих пятидесятников, перешел Иордан, рассекши его овчиною, на огненной колеснице взошел на небо, а Елиссею ниспослал вместе и дар, и благодать. Рассмотри и Елиссеевы чудеса. Он перешел Иордан, рассекши его овчиною, посредством всыпанной соли сделал источники дающими плодородию, а детей-ругателей истребил зверями, жаждущему воинству извел токи вод из Едома; потоками елея освободил от долгов вдовицу; а Соманитянине сперва даровал, а потом воскресил сына; у диких зелий отнял смертоносную силу и скудной пищею спас многих от голода; очистил от проказы Неемана-Сириянина, а Гиезию послал сию болезнь; потом сделал, что секира всплыла из глубин Иордана на его поверхность; омрачив взоры Сириян, предал их врагам, предсказал обилие пищи войску; и мертвый воскресил мертвого близлежащими своими костями. Оглавление Родословие Христово Писал о Христе великий Матфей, писал и превосходнейший Лука, и один внес в книги одно, а другой — другое родословие. Оба сии родословия низводят Христа до крови первозданного. Но почему же один евангелист ограничился большим, а другой меньшим числом праотцев? Река родов до царя Давида у обоих евангелистов не раздельна, а потом течет двумя потоками, которые напоследок сливаются, идя, как к безбрежному морю, ко Христу. А чтобы увидеть тебе это, выслушай мое слово. Давыдовы сыновья были Соломон и Нафан. Один из них, как ток великой реки, струил царственную кровь, а другой кровь святых и светоносных иереев. Христос же стал тем и другим, и великим Царем, и Архиереем. Посему Матфей написал Духом Божьим потомков Соломоновых, а Лука обратился в Нафану. Но из двух этих родов, в одном поток вышел длиннее, а в другом короче; что и не удивительно: ибо не в собственном смысле один другого короче, а только число родов в них неравно. А таким образом разделившееся в начале потом слилось в одно. Но реши мне этот вопрос: каким образом Иосиф произошел от двух отцов? Узаконено было Моисеем: ежели еврей умирал, не оставив после себя семени, то, чтобы память его не истребилась между людьми, один из братьев или ближних родственников умершего обязан был, взяв любезную его супругу и имение, восстановить семя и дом умершему. А потому и о Богочеловеке открыл я следующую сокровенность. Матфей, который ведь род от Соломона, был женат на Есфане; но по смерти его Есфану имел женой Нафанов потомок по имени Мелхий. И она родила сынов — одному Иакова, а другому Илию. По смерти же Илии, поскольку у него не осталось рода, и дом, и супругу его немедленно взял себе рожденный по одному с ним отцу Иаков и родил брату доблестного сына Иосифа. Так Иосиф был сын Иакова, а закон приписывает его Илии. И один из евангелистов, Матфей, указал на естественное происхождение, а другой, Лука — на законное. Посему и ты перестань возмущать прекрасное согласие евангелистов. «Каким же образом Бог, явившийся на земле, ведет род Свой от Давида царя? От смертной матери произошел бессмертный Бог? Как же от Иосифа? Он был сын Девы: и по Марии потомок Левиин, потому что Мариам была от Аароновой крови, о чем свидетельствует нам ангел. Возвещая Богоподобной Марии о рождении Предтечи великого Света, обеих матерей возвел он к великому Аарону. Колена же царское и священническое между собой не смешивались». Неправда! Колена были разделены, но и смешивались многократно. Еще в древности дочь великого Аарона ввела в знаменитый свой дом Наассон, а он был шестой от Иуды. После же, когда ассирийским оружием истреблен город и все потрясено владычеством вавилонян, не строго уже соблюдалась несмешиваемость колен. Так Христос возводится к царям и по матери, и, как просил я заметить, по мнимом отце. При Августе царе, когда облагали всех податями, и каждый в отечественном своем городе записывался в перепись, в Давидово отечество — Вифлеем, который принял в недра свои великого Христа, вскоре приходят записаться и обрученная жена и целомудренный Иосиф, потому что оба одного были племени. И здесь при яслях матерь Дева родила Царя всего мира. Таким образом, и по отцу возводится Он к царям. Великий Лука вел родословие в обратном порядке — от Христа к Адаму, Адам же ко мне пришел для Христа. Божьей рукой приведен в бытие первый человек Адам; от Адама же произошел Сиф, от Сифа Енос, от этого четвертый Каинан, от Каинала Малелеил, от Малелеила Иаред, родивший сына Еноха, который живой взят на небо. От Еноха же был Мафусал, который родил сына Ламеха, и это отец Ноев. Эсим был сыном этого Ноя; от Сима произошли Арфаксад, Каинан, Сала; а сына Салы именуют Евером, а сын Евера — Фалек; от Фалека произошел Рагав, а этот родил Серуха, который родил Нахора. За сими следовал Авраам, сын Фарры, сына Нахорова. Авраамов же сын Исаак родил Иакова, а Иаков Иуду. А Иуда от Фамары родил Фареса, Фарес Есрома. Есром Арама (Есром Иорама, Иорам Арама), и этот Аминадава, и Аминадав Наассона, Наассон же Саломона, Саломон Вооза, от Вооза произошел Овид, Овид родил Иессея, а от этого произошел великий Давид. Сыном Давидовым был Нафан, который родил сына Матфана (Маттафая), и сей Маинана, Маинан Мелеая, а сей Елиакима, Близким Иоаннана (Иоанна), Иоаннан Иосифа, Иосиф Иуду, от этого родился Симеон, от Симеона Левий, от Левия Матфан (Матфат), от Матфана Иорим, от Иорима Елиезер, от Елиезера Иосаф (Иосий), от Иосафа Ир, от Ира Елмод (Елмодам), а у этого был сын Косам, у Косама Аддий, у Адия Мелхий; от Мелхия произошел Ни-рий, от Нирия Салафиил, Зоровавель, Рисай, Ионан, Иуда, Осок (Иосиф), Семей, Матфий (Маттафий), Мааф, Наггей и Елим (Еслим). От Елима произошел Наум, Амос, Маттафий, Иосиф, Ианнай, Мелхий, Левий, Матфан (Матфат), Илий, Иосиф. Так Лука; а как же великий Матфей? От Авраама до Давида согласно со сказанным выше. А там, где Лука перешел к священническому поколению, Матфей ставит род царей. Теперь скажем, сколько их было и как именовались сыны Давидовы: Соломон, Ровоам, Авия, Аса; от Асы произошел Иосафат, а седьмой был Иорам; потом Озия, Иофам, Ахаз, Езекия, Манассия, Амон, Иосия; а после этого Иехония, которого отвели пленником в Вавилон, Салафиил, Зоровавель, Авиуд, Елиаким, Азор; от Азора Садок, от Садока Ахин (Ахим), от Ахина Елиуд, от Елиуда Елиезер (Елеазар), от Елиезера Матфан, от Матфана Иаков, самый же последний, мнимый отец Христов, Иосиф. Оглавление Двенадцать апостолов У Христа, великого Бога, двенадцать учеников: Петр, Андрей, Иоанн, Иаков, пятый Филипп, шестой Варфоломей, потом Матфей, Фома и Иаков Алфеев, Иуда, Симон, и другой Иуда, о котором лучше бы не упоминать. Оглавление Христос на корабле Некогда Христос на корабле покоился естественным сном, а море колебалось от бурноносных ветров, и пловцы в ужасе вопили: «Пробудись, Спаситель, и помоги гибнущим! Царь, проснувшись, повелел утихнуть ветрам и волнам. Тогда бывшие на корабле уразумели в сем чуде чудодействующего Бога». Оглавление Чудеса Христовы по евангелию от Матфея По Матфеевой книге таковы чудеса, которые совершил Царь Христос, вступивший в Единение с человеческой плотью. Во-первых, избавил от лютой болезни — проказы (8, 1—4). Во-вторых, укрепил члены сотников раба (8, 5—13). В-третьих, рукой Своею угасил жар в теще Петровой (8, 14—15). В-четвертых, утишил великое волнение и ветры (8,23—27). В-пятых, послал бесов в свиней в Гергесинах (8,28—32). В-шестых, отяжелевшими членами взял одр свой (9, 2—7). В седьмых, Христос остановил источник кровей в прикоснувшейся к Нему кровоточивой (9,20—22). В-восьмых, дщерь князя возвратилась на свет (9,18—25). В-девятых, Он даровал свет слепцам (19, 27—29). В-десятых, немой, по изгнании беса, стал говорить (9,32—33)-В-одиннадцатых, Христос разрешил от уз сухую руку в субботу (12,10— 13). В-двенадцатых, освободил от беса глаза и слух (12, 22). В-тринадцатых, наполнил двенадцать коробов, насытив пятью кусками хлеба пять тысяч мужей (14,16—21). В-четырнадцатых, взошел по водам на корабль, и волнующееся великое море покорилось Его стопам (14,24—33). В-пятнадцатых, изгнал он духа из хананеянки, склоняясь на усильные мольбы ее матери (15, 22—28). В-шестнадцатых, исполнил семь кузовов от семи хлебов, между тем как число насыщенных было четыре тысячи (15,32—36). В-семнадцатых, преобразился в Божественный образ и просиял перед учениками паче солнца (17,1 —8). В-восемнадцатых, по просьбе отца, освободил от болезни его любезного сына, который страдал в новомесячии (17, 14—18). В-девятнадцатых, на пути даровал свет очам иерихонских слепцов, сидевших при дороге (20,29—34). В-двадцатых, возвратил зрение очам и разрешил расслабевшие колена (21., 14), изринув из храма всякую скверну (21,12—13); на пути же из Вифании совершил величайшее чудо — немедленно иссушил смоковницу, которую нашел бесплодной (21,18—19). Потом излилась глубокая тьма с креста, когда отходил свет (27,45), раздралась широкая завеса храма (27,51); поколебалась земля, расселись в земле камни, и пробужденные мертвецы оставили гробы (27,52—53). Наконец, и Сам, в третий день отверзши гроб (28, 1—7), явился вскоре возлюбленным Своим (28,16—17) в Галилеи. Оглавление Чудеса Христовы по евангелию от Марка Марк, поверив слову великого служителя — Петра — написал для Авзонян следующие чудеса Божий. Бес (1, 23—26), горячка (1,30—31),проказа (1,40—45) и расслабление членов (2,3—12) уступили слову Христову, потом сухая рука распростерлась (3,1—5). Еще Христос укротил силу ветров или моря (4, 36—41); Ему покорился легион (5,1—20); Он остановил кровавый ток (5, 25—34); накормил многих пятью хлебами (6, 35—44). Потом связал море и ходил по водам (6, 47—51), изгнал беса из Финикиянки (7,25—30) в знамение Тирянам и Сидонянам; исцелил глухонемого (7,31—37); еще накормил тысячи семью хлебами (8,1—9); и слепой увидел свет (8,22—26). Потом просияло лицо Его (9,2—8); изгнав беса, разрешил узы языка (9,14—27); и Вартимей, слепец из Иерихона, увидел свет (10, 46—52). А когда Христос, взалкав, нашел смоковницу бесплодной, единым словом предал ее смерти (11,12—21); еще исцелил слепых и хромых близ храма. Оглавление Чудеса Христовы по евангелию от Луки Лука, поверив слову великого служителя Христова Павла, описал следующие четырнадцать Божьих чудес: бес (4,33—35), горячка (4,38—39), проказа (5,12—14) и расслабление членов (5, 17—25) уступили Слову, и сухая рука распростерлась (6, б— 10). Потом сделал здоровым сотникова раба (7,2—10), вдове в Наине дал сына, воскресшего из мертвых (7,11—15), словом Своим очистил от грехов женщину, которая помазала миром чистые ноги Его (7, 37—50); усмирил ветры (8, 22—25) и великий легион (8,27—39); остановил течение крови (8,43—48); возвратил к жизни дочь Иаирову (8,41—56); пятью хлебами и двумя рыбами накормил в пустыне пять тысяч мужей (9, 12—17); явил блистание Своего лица (9,28—36); изгнал злого беса из юного отрока (9, 38—42), и другого беса, связывавшего язык (11,14); а также исцелил еврейскую женщину, скорченную лютым недугом (13,11 — 13); освободил от водного бремени (14,2—4); очистил десять прокаженных, из которых один был Самарянин (17, 12—19); даровал свет сидящему при дороге слепцу из Иерихона (18, 35—43). А также Лука описал и те знамения, какие видели во время смерти Христовой, и когда Христос из мертвых явился Своим возлюбленным. Оглавление Чудеса Христовы по евангелию от Иоанна В священной Иоанновой книге найдешь немногие чудеса, но многие речи Христа Царя. Был брак и виночерпцы растворяли вино из воды (2, 1—10). Христос сказал, и страждущий сын царедворца исцелел (4,46—53). Сказал и взял одр свой, не избегший от уз в купели (5,1 —9). Потом совершил чудо пяти хлебов (6,1—13); потом ходил по кипящему морю и спас учеников (6, 17—27). Исцелил слепого от рождения, помазав ему брением очи (9,1—41). Четвертый был уже день, и Лазарь возбужден из гроба (11,1—44). Напоследок и Сам Христос Царь, Который умер за мертвецов, и восстал, чтобы оживить их, открыто беседовал со Своими друзьями (20,21). Оглавление Притчи Христовы по евангелию от Матфея Вникни и в загадочный смысл прикровенных Христовых слов, что значат: дом, построенный на сыпучем песке (7,2б. 27), одинаковое семя, но не одинаково падшее на землю (13, 3—8); и доброе семя, к которому приметались семена вражеские (13, 24— 30); дерево из малого горчичного семени (13,31.32); а также закваска, сокрытая в муке (13, 33); поле, покупаемое ради сокровищ (13,44); драгоценная жемчужина, которую купец приобрел за все, что имел (13, 45.46); невод, извлекший из моря всякого рода рыб (13, 47. 48); поднятая на плечи заблудшая овца (18, 12—13); царь, немилосердный к служителю, который был немилосерден к своим должникам (18, 23—34); последние, получившие плату, равную с первыми (20, 1—15); два сына, посланные в виноградник, ни в чем между собой несходные (21, 28—30); виноградари, предавшие смерти наследника (21,33—40); гости, собранные с распутий на пир в брачном чертоге (22, 1—13); неусыпные девы со светильниками (25,1—12); господин, разделивший рабам по неравному числу талантов (25, 14—30); козлища, поставленные напротив овец (25, 32. 33)! Оглавление Притчи Христовы по евангелию от Луки Лука упомянул о следующих притчах: о положившем надежное основание на камне (б, 47—49); о том, кто больше получает благодеяний и больше любит (7, 41—43); о семени, которое пало на четыре рода земли (8, 5—15); о путнике, который попался в руки разбойников (10,30—36). Потом некто, безвременно пришедши к дверям, просит и получает не худое (11, 5—8), нечистый дух вселяется с другими семью духами (11,24); богатый, обрадовавшись множеству плодов, предается напрасными надеждам, не зная, где будет (12, 16—21). После этого и то, что, ожидая возвращающегося с брака Христа, должно бодрствовать, и как можно лучше пользоваться служением Ему (12, 36—40); и то, что бесплодная смоковница облагается навозом (13,6—9); закваска (13,20.21); нищие на браке (14, 16—24); радость о найденной драхме (15, 8—10), и о найденной овце (15, 3—7); отец, сжалившийся над падшим сыном (15, 11—34); домостроитель, который, благоразумно обкрадывая господина, каждому из должников его прощает некоторую часть долга (16,1—8); Лазарь и богач (16, 20—31); докучливая просьба вдовицы (18,2— 5); мытарь и кичливость фарисея (18,10—14); равный раздел десяти мин (19, 12—27); злонравные земледелатели, убийцы своего господина (20,9—16). Оглавление Притчи Христовы у четырех евангелистов Боюсь, чтобы, основание жизни положив на песке, не разрушиться мне от рек и ветров. Боюсь, чтобы, подобно семени, которое пало на сухую и бесплодную землю, и мне, прозябнув скоро, еще скорее не засохнуть, когда ударят в меня солнечные лучи и легкие напасти, или не быть съеденному птицами и подавленному терниями. Боюсь, чтобы сеятель негодных плевел и завистливый враг во время моего сна не подмешал худого семени, и чтобы мне, когда на прозябшие вместе и добрые, и худые растения наложу руку прежде, нежели они выколосятся, не погубить с плевелами и доброго растения; потому что немногие имеют опытную руку и умеют истреблять одни плевелы там, где добродетель и порок, обитая попеременно, стали между собой близкими, и где худое вырастает вместе с добрым. Хвалю малое горчичное семя, которое, при всей своей малости, весьма скоро разрастается в дерево, и достигает такой высоты, что делается приютом для птиц небесных. О если бы и мне, возлюбив красоту Твою, драгоценная и знаменитая Жемчужина, стать великим купцом, и, продав все, что у меня есть, до последнего хитона, получить взамен дорогое стяжание, и сделаться богатее всех, когда приобрету единственную из всех драгоценность или сокровище, сокрытое на поле в земных глубинах! Знаю и то, что целый мир вовлечен в сеть, когда ловцы людей, исполняя веления Христа Царя, обложили его своею сетью, чтобы плавающих в горьких волнах сей жизни исторгнуть из глубин моря и представить Христу. Но когда будешь произносить суд о сей ловле и пойманное делить на части, меня не отбрасывай вдаль, как одну из негодных рыб, но вложи в сосуды для сбережения Царю. О, если бы мне в великий, прекрасный и цветущий Божий виноградник войти с раннего утра и понести больший перед другими труд, а награду и славу получить наравне хотя бы с последними! Чему завидовать, если Бог равняет с трудами и одно желание трудиться? Отец посылал в виноградник сыновей, чтобы позаботились о нем, и сначала послал старшего. Он охотно принял приказание, но не исполнил отцовского желания, как обещал, а младший сын отказался исполнить приказание, однако же исполнил по моему мнению, лучше, да и родителю был бы приятнее обоих такой сын, который бы и принял приказание, и исполнил надежду. Но те, которые уготованы огню, убьют наследника вне виноградника. Вот и брачный пир, который устраивает добрый отец, радуясь наилучшему сыну. О, если бы на этом ужине было место и мне, и всякому, кто со мной единомыслен! Но вне пира останется тот, кто брачному веселью предпочитает или село, или пару новокупленных волов, или жену. Боюсь и того, чтобы из среди пирующих, которые одеты по-брачному, одного меня, у которого осквернены одежды, не связали по рукам и по ногам, и не изринули из брачного чертога далеко и от друзей, и от брачного пира. Когда же десять чистых дев, бодрствуя, с заженными светильниками и с неспящими очами ожидают вожделенного Жениха — Царя Бога, чтобы им светлыми выйти навстречу Приходящему с веселием; тогда не поставь меня в числе бедных умом и юродивых дев, чтобы мне, уже в самое пришествие Христово, отягченными от сна очами заметив едва мерцающий блеск светильников, слишком поздно не пожелать для себя капель елея светлой жизни, и запертые двери не преградили мне входа на брак, где Слово, великими узами любви сопрягаясь с чистыми душами, дарует им дерзновение и славу. Когда же, Царь мой, возвращаясь с брака, придешь внезапно и к ожидающим, и к неожидающим, о если бы мне тогда оказаться в числе ожидающих и заслужить похвалу, как доброму служителю, имевшему страх, снисходительному к подначальным и правдивому раздаятелю жить — твердого слова! И в грозный день, при разлучении овец и козлищ — людей благочестивых и непреподобных, не поставь меня на сторону козлищ, но вели стать мне с овцами по правую руку, по левую же руку да останутся одни худшие! Если есть во мне какой-либо светоносный светильник, да светит он вне, поверх свещника! Но хорошо и то, чтобы иное видел во мне один Бог, Который оком Своим всех назирает. О, если бы мне всегда и больше всего любить Бога, посылает ли Он что-нибудь горькое, или доброе, потому что все для меня прекрасно! Но если на меня, по выходе из великого Христова града, нападут разбойники, то не допусти, чтобы я погиб от убийственных рук. И если извлечешь из меня дух жизни, то враг да не нападет на меня со своим множеством, как на человека, ни к чему не годного! Не губи, о, Царь, бесполезной смоковницы, но подожди еще плода; не посевай меня, но приложи попечение обновить мои силы! Обретя драхму, овцу и совершенно погибшего сына, одну на земле, другую в горах, и третьего у ног, в жалком состоянии возвратившегося в отчий дом, причти меня опять, о, Царь, к числу Твоих сынов, овец и драхм! Поскольку Царь добр к моим немощам, то да не буду и я немилосердым истязателем подобных мне рабов! И хорошо, если бы у меня достало благоразумия тайно убавить нечто из их долгов, чтобы в последний иметь себе помощь при нужде! Желал бы я быть Лазарем и здесь, и в будущей жизни, потому что другой был высокомерен здесь, а там стал бесчестен, и за пресыщение мучится в пламени. Не буду высокомерным; ибо я — негодный мытарь, и слезами привлеку к себе милосердие; а фарисеи пусть будут унижены! Если же изнуренную вдовицу отошлю когда-нибудь от дверей своих ни с чем, или из собственных рук, вместо желанного хлеба или вкусной рыбы, подам кому-нибудь камень или страшную змею, прикрывая приветливостью вражду, то и сам да получу такое же воздаяние от Бога! Если у меня к одним кладовым приложена уже печать, а другие наполняет быстролетная надежда, то ночь да истребит меня и мои пустые грезы! Нет, нет, не желаю того, чтобы талант, какой вверил мне Бог, уделивший другим большую благодать, и поровну всем разделенная мина, то есть дар естественного слова, остались в руках моих не употребленными в дело; напротив, пущу их в обращение, и лучше получить мне за это славу, чем подвергаться строгому наказанию и позору. Оглавление Определения, слегка начертанные Бог есть сущность и первая доброта. Мир — сопряжение скоропреходящего и умопредставляемого. А то, что каждую вещь делает той, или иной, естъприрода. Природа невещественная — ангел, первая тварь. Но что такое ангелы, уклонившиеся от доброго? Это демоны. Первый из них, бывший некогда Люцифером, есть изобретатель и начальник безобразной тьмы. Вещество же — основа для образов, вторая тварь. А красота вещества — вид вещества, облеченного в образ. Взаимный предел скоропреходящего и умопредставляемого есть небо. Природа звезд — круговращающийся огонь. А свет есть воспламененное озарение и в душе разум. Тьма бывает двоякая, как отсутствие двоякого озарения. Век есть протяжение, непрестанно протекающее не во времени. А время — мера солнечного движения. Земля есть отвердение вещества, окружаемого небом. Огонь есть естество горящее и стремящееся вверх. Вода — естество текучее и падающее вниз. Воздух — наполнение пустоты и вдыхаемый поток. Я человек — Божье создание и Божий образ. Тело — вещество и протяженная дебелость. Стихия есть первоначальная часть тела. Душа — природа оживляющая и движущая; с моей же душою соединены разум (λόγος) и ум (νες). Жизнь есть сопряжение души и тела; равно как смерть — разлучение души с телом. Ум — это внутреннее и безграничное зрение; а дело ума — мышление и отпечатление в себе мыслимого. Разум — разыскание отпечатлений ума; его ты выговариваешь посредством органов речи. Ощущение есть какое-то принятие в себя внешнего. Память есть удержание в себе впечатлений ума, отложение памяти — забвение; а отложение забвения есть опять какая-то память, которую называю воспоминанием. Под хотением понимаю наклонение ума и встречу чего-то такого, что в нашей власти; но иного и хотеть недолжно. Движение, куда я хочу, — это свобода. Я движение такое с усилием называю рвением; а непроизвольность есть насилие воли. Под суждением понимаю различение предметов. Вожделение есть пожелание или прекрасного, или непрекрасного; а вожделение воспаленное и неудержимое — это любовь. Раздражение есть внезапное вскипание в сердце; раздражение продолжительное — это гнев; а раздражение, в котором человек помнит зло и замышляет сам сделать зло, есть злопамятность. Терпеливостью называю переваривание в себе скорби; а спокойно встречать обиду означает негневливость; древние обыкновенно называли это кротостью. Навык к доброму почитай добродетелью, и напротив, навык к худому — болезнью, противоположной добродетели. И первую признавай даром Божьим, а последнюю — своим изобретением. Красота есть соразмерность во всем; а гнусность, по моему рассуждению, есть поругание красоты. Мужество есть твердость в опасностях; дерзость есть смелость, где не надлежало бы отваживаться; а какое-то сжатие сердца, когда надлежало бы на что отважиться, есть робость. Не поддаваться удовольствиям — это есть целомудрие; а поддаваться удовольствиям — это называю распутством. Не домогаться того, чтобы иметь у себя больше других — это справедливость; а выступать из пределов равенства — это несправедливость. Благоразумие есть опытность в делах. Под мудростью понимай созерцание сущего. Простота есть какой-то навык быть недеятельным к злу. А двоедушие есть коварство нрава. Удовольствие есть какая-то разнеженность души. Скорбь есть угрызение сердца и смущение, а забота — это кружение; высшая же ее степень — беспокойство. Рассуждение есть противопоставление суждений о том, что делать. Решение есть установление определений ума в одном. Отказ от определений ума считаю беспечностью. Зависть есть сокрушение об удаче ближних; а злоречие сверх того и вредит из зависти. Но упрекать людей порочных есть похвальная страсть. Стыд есть какое-то сжатие сердца от страха подвергнуться позору; а презрение стыда есть бесстыдство. Прилежание есть какая-то стойкость в предположенном; ослабление этой стойкости называю нерадением. Лень же есть неподвижность к чему бы то ни было. Ревность есть то подражание, то какая-то скорбь о том, что нежность тайно питают к постоянно любимому предмету; древние называют это ревнивостью. Хвастливостью называю надменность сердца, а кичливостью — воспламенение сердца, производимое легкомыслием. Горделивый, по моему мнению, любит выказывать себя перед другими. А спесью называю самоуслаждение. Иметь смиренномудрие значит не думать о себе и того, чего бы заслуживал; притворно выказывать свое смиренномудрие есть насмешка. Щедрость — когда просто дает кто другому деньги; а расточительностью называю пожирание денег; скупость же есть бережливость на деньги. Пышность есть блистательность в делах; а щепетильно — и о маловажном думать много. Великодушен тот, кто все переносит с благодушием; а не переносить и малости — знак малодушия. Честолюбие есть умеренное желание чести; а суетность простирается далее меры; желание же пустых отличий есть тщеславие. Казаться таким или таким есть слава (δóξα); а иное дело — мнение (δòξα), то есть, наши представления о вещах. Обида есть неблагородный поступок, или неблагородное слово человека неприязненного. Злоречивый старается опозорить. Порицание друга, не подвергающее наказанию, есть упрек. Обвинение же в чем-нибудь заслуживающем наказание есть жалоба. Если жалоба несправедлива, то делается клеветой. А если принесена еще тайно, то назову ее ябедой. Какой-нибудь безотчетный упрек есть хула. А злоязычен тот, кто против всех вооружает свои уста. Обходительность есть развязность в беседе; а ловкость обращения — смелость, кроме слова, в движениях; глупость же есть неуменье сказать слово кстати. Смех есть судорожное движение щек и трепетание сердца. Неумеренное употребление вина назову пьянством; непристойное состояние упившегося есть опьянение; а похмелье — неприятное следствие вчерашнего опьянения. Убийство бывает двоякое — или тела, или образа Божьего; а в том и другом случае разрушается вожделенная гармония. Блуд и прелюбодеяние также бывают двоякого рода: это или какое-то похищение чужим телом или и демоном, когда любовь, какую обязаны мы питать к Богу, питаем к врагам Божиим. Но тот, кто чтит и золото, есть также идолопоклонник. Если приобрести что-нибудь для души есть польза, то лишить ее чего-нибудь есть вред. Жалость есть сострадание к несчастью; а милосердие проявляется когда мы оказываем какое-нибудь благодеяние страждущему. Известный навык в делах есть нрав; а поведение — такой образ действия, в котором выказывается нрав. Обучение есть образование делом и словом. Совершенное слово врачует злых; а несовершенное губит и добрых. Под созерцанием понимай размышление об умопредставляемом; а деятельность есть некоторое действие, относящееся к тому, что обязаны мы делать. Навык есть какое-то постоянное качество, а произведение навыка называю действием. Искусство есть заведенный порядок действия по опыту; а такой навык, от которого и отступить невозможно, называется знанием. Что само не ради чего-нибудь, тогда как другое ради сего, то называю концом; а цель есть то, к чему стремимся в конце. Под прошением понимай испрашивание необходимого; под молитвой — испрашивание лучшего; под обетом — обещание умилостивительной жертвы; а умилостивительная жертва есть дар, приносимый в честь. Похвала есть доброе слово о чем-нибудь моем. Хвала есть благоговейная похвала Богу. Песнь, как думаю, есть мерно сложенная хвала. Псалом в соединении с пением делается псалмопением. Говорить о чем-нибудь действительном, как оно есть, — это нелживость; а говорить не так, как оно есть, это ложь, говорить же вопреки есть словопрение, и что хуже этого в жизни? Клятва есть уверение при Боге как посреднике. И соблюдение того, в чем клялся, есть верность клятве. Под словом набожность понимаю и почитание демонов. А благочестие есть поклонение Троице. Отречение от Бога будет, как унижать Одно из Трех Лиц, так и не чтить со-естествия в Боге. Вера бывает двоякая, одна по убедительности слова, а другая по какому-то на все готовому согласию. И первая есть правильная, потому что начальником слова — само Слово. Надежда есть общение с отсутствующим предметом; а прекращение такого общения называю отчаянием. Любовь, по моему определению, есть единодушие; а любовь к Богу — одновременно и путь к обожанию. Ненависть есть какое-то отвращение, порождающее вражду. Лицемерие есть скрытая горечь. Любить человека значит воздавать честь Создателю; служить нищим значит воздавать честь Обнищавшему ради нас. Тот страннолюбив, кто себя самого признает странником. Безмятежность жизни есть вожделенный мир, особенно же мир душевный, то есть утишение страстей. Вражда, по моему мнению, есть разномыслие и раздор. А вражда и война — изобретатели зол. Чистота есть общение с Богом. Скверным и скверной считай грех. Очищение есть омовение нечистот; а нечистотой считаю и запечатление в себе худого. Бракосочетание есть законный плотский союз. Девственность есть исшествие из тела. Тот монах, кто живет для Бога, и притом для Него единого, а монастырь, по моему мнению, есть учреждение, которое имеет целью спасение. Грех есть уклонение от доброго, не допускаемое ни законом, ни природой. Закон есть судебное определение того, что мне делать, а заповедь есть Владычное повеление. Преступление есть худой поступок при существующем законе. Под беззаконием понимаю неподчинение законам. Первый закон есть иудейство, а второй — таинство страдания. Один скрыт и истребляет служение демонам; а другой — ясен, и разрушает гадания. Воплощение Христа в человеческом теле есть новое создание меня, человека, потому что Бог во плоти пострадал моим страданием. Он вполне воздал за все мои долги, по милости к Еве родился от женщины, но от Девы; ибо и первое Его рождение есть от единого Отца, и Бессупружный произошел от бессупружных. А перепись была как образ последовавшего Божия вписания. Повитие пеленами — взамен Адамовой наготы. Избиение младенцев — это отменение младенческих преобразований. Идущая звезда — это поклонение твари. Приходящие волхвы — это вступление язычников в Церковь. Крещение Христово было очищением вод для меня. Дух — это засвидетельствованное родство. Пост — умащение на борьбу со врагом. Искушение было познанием хитрости Божией. Терновый венец и облечение в порфиру — это отнятие державы у врага в открытой борьбе. Крест — это победное знамение; и деревянный — знамение древа. Гвозди — это пригвождение моего греха. Распростертыми руками Христос все объемлет. А вкушение желчи противоположно Адамову вкушению. Один из разбойников спасся — это уверовавший Адам; а другой был худ, хотя и пригвожден к кресту. Тьма от шестого часа — это плачь о Страждущем. А распадение камней побеждает камни. Воскресение мертвых и вшествие во град — это представление умерших в небесах. Кровь и вода, вместе истекшие из ребра, — это двоякое крещение купели и страдания, когда время гонений принесет опасности. Смерть Иисусова есть истребление смерти во мне. Воскресение Христово из мертвых — мое освобождение из ада. Вознесение Христа в небеса и меня поднимает ввысь. Рассмотрим теперь и то, что за этим следует. Народ — это собрание богопочитателей. Храм — это освященное место очищения для народа. Дар Богу — это очистительные жертвы. Богоприимная трапеза — это чистое хранилище даров. Священство — это освящение мыслей, приближающее человека к Богу, и Бога к человеку. Таинство есть невысказанное богочестие. Под благодатным дарованием понимаю Божественное даяние Духа. Пророчеством называю проповедь о сокровенном. А Евангелие — это проповедь о новом спасении. Апостольство же есть содействие проповеди. Оглашение, преподаваемое юным, есть ведение слова. Покаяние — обращение к лучшему. Заклинание — изгнание демонов. Купель есть печать второй жизни. Просфоры — общение Божьего воплощения и Божьих страданий. Знамение есть чудное событие, выходящее из ряда обыкновенных. Огненные языки — присутствие Духа. Человек душевный далеко несовершенен; человек плотской крайне предан страстям, а человек духовный недалек от Духа. Кто антихрист? Зверь, исполненный яда, человек многомощный. А что такое отступление (2Солун. 2,3)? Это недавний, наизлейший отступник, или господствующее ныне учение, рассекающее Бога. После него Христос опять придет во славе Отца и с телом, чтобы видели Его богоубийцы. После него воскресение, или сопряжение сложного. После него скончание — разрушение существующего, а может быть, и некое изменение к лучшему. После него суд и страх. Что же такое суд? Собственная и внутренняя тягота, или легкость совести, и приравнение жизни к закону. А бодрость жизни, по моему мнению, есть блаженство. Что же такое царство? Созерцание Бога, Его славословие и песнопение совокупно с ангелами. Тьма, уготованная самым злым, — это отпадение от Бога. А червь и огонь — потребление вещественной страстности. Если же и что иное лучшее, то и сие не вне возможного Богу. А что такое случай, Промысел, судьба? — Случаем было бы нечто совершившееся само собой, без всякого к тому основания. Промысел есть руль, которым все приводит в движение Бог. Судьба, как я сам себе представляю, есть цепь Божиих предначертаний. Таковы мои определения в первом их очерке!