Святитель Феофан Затворник / СБОРНИК СВЯТЫЕ ОТЦЫ О МОЛИТВЕ И ТРЕЗВЕНИИ (24)

3) Заключительные мысли Тертуллиан. Молитва Господня, в кратких словах скольких касается изречений пророческих, евангельских, апостольских, словес самого Господа, Его притчей и заповедей? Скольких вместе с тем обязанностей исполнителями она нас представляет?— Что Бога чтим—в слове: «Отче наш»,—что делами свидетельствуем веру в «да святится имя Твое», что приносим Ему покорность: «да будет воля Твоя», что ищем в нем жизни в: «хлеб наш... даждь», что исповедуем грехи в прошении оставления долгов, что блюдемся от искушений во взыскании защиты и покрова свыше,— Бог один мог научить нас, как желательно Ему, чтобы мы молились. Почему установленная Им благоговейная молитва cия, духом Его движима будучи (в сердцах наших), и исходя как бы из уст Его, как тогда как была преподана в первый раз, в силу сей привилегии, восходит на небеса и благоволению Отца предлагает то, чему научил Сын. Впрочем, так как Господь, нужд человеческих Провидец, после преподания такого правила молитвы, особо повелео: «ищите и обрящете» (Лк.11,9), и есть многое, о чем каждый, по обстоятельствам своим, предпослав cию законом определенную молитву, как фундамент, имеет нужду помолиться: то позволительно, к прошениям сей молитвы прилагать другие соответственно текущим потребностям жизни, под условием однако ж памятования и исполнения заповедей, чтобы сколь далеки будем от заповедей, не были столь же далеки от ушей Божиих и прошения наши. Исполнение заповедей устрояет молитве нашей путь к небу, и главнейшая из них есть— не приступать к алтарю Господню, не помирившись наперед с братьями, с коими случилось разладить и войти в неприятности (Mф.5,23). И как в самом деле, приступить к Богу мира без мира с братом, — к оставлению долгов своих с удержанием братних? И как благоугоден будет Отцу гневающийся на брата? Св. Киприан. Неудивительно, возлюбленнейшие братья, что такова молитва, преподанная нам Богом, Который в Своем учении все наше моление выразил кратким, но спасительным словом. Давно уже это предсказано пророком Исаией; говоря о величии и любви Божией, он, исполненный Духа Святого, сказал: «Слово бо совершая и сокращая правдою, яко слово сокращено сотворит Господь во всей вселенной» (Ис.10, 23). Итак, когда пришел для всех Господь наш Иисус Христос, Слово Божие, и, собирая ученых и неученых, излагал спасительные заповеди для всякого пола и возраста, тогда Он и заключил свои заповеди в сжатой речи, чтобы не затруднять памяти учащихся в изучении небесного и чтобы скоро изучалось то, что необходимо для простой веры. Не словами же только, но и делами учил нас Господь молиться: Сам Он часто воссылал к Богу моления и прошения, собственным примером показывая, что нам надлежит делать. В Писании говорится: «Той же бе отходя в пустыню и моляся» (Лк.5, 16). И опять: «изыде в гору молитися, и бе об нощь в молитве Божии» (Лк. 6, 12). Если молился Он — безгрешный, то не тем ли более должно молиться грешникам? Если Он, бодрствуя всю ночь, воссылал непрестанные моления, то не тем ли более надлежит бодрствовать ночью и нам в частом совершении молитвы? Господь молился и просил не за Себя, ибо чего же испрашивать для себя невинному? Он молился о грехах наших, как Сам поясняет это, говоря Петру: се, «сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу; Аз же молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя» (Лк. 22, 31- 32). Молился Он потом Отцу и за всех, говоря: не о «сих же молю токмо, но и о верующих словесе их ради в Мя: да вси едино будут; якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут» (Ин. 17, 20 — 21). Велика благость и любовь Господа в устроении нашего спасения! Не довольствуясь тем, что искупил нас Своей Кровью, Он еще и просил за нас! А прося, смотрите, какое Он имел желание: чтобы и мы пребывали в том самом единстве, в каком Отец и Сын едины суть. Отсюда можно уразуметь, как грешат те, которые уничтожают единство и мир, уничтожают то, о чем просил Господь, желавший, чтобы народ Его был спасен, живя в мире, так как Он знал, что вражда не входит в Царство Божие. Когда мы стоим на молитве, то должны бодрствовать и прилежать к молению всем сердцем. Да удалится от нас всякое плотское и мирское помышление и дух да помышляет только о том, о чем просит. И священник, предпослав молитве предисловие, приготовляет к тому умы братьев, взывая: «горе имеим сердца»; и народ в своем ответе: «имамы ко Господу» — получает напоминание, что ему ни о чем не должно помышлять, как только о Господе. Да будет сердце закрыто от противника; одному Богу будет оно открыто и да не допустит во время молитвы войти в себя врагу Божию! А он часто вторгается и проникает и ловким обманом отвлекает моления наши от Бога, заставляя одно иметь в сердце, а другое выражать голосом, между тем как Господу надобно молиться с искренним вниманием и умолять не звуком голоса, но сердцем и чувством. Что же это за небрежность — во время принесения молитвы Господу отчуждать себя и увлекаться нелепыми и скверными помыслами, как будто у тебя есть думать о чем важнейшем, нежели о том, что ты беседуешь с Богом? И как ты требуешь, чтобы Бог услышал тебя, когда ты сам себя не слышишь? Как хочешь, чтобы Бог во время твоего моления помнил о тебе, когда ты сам о себе не помнишь? Это значит вовсе не остерегаться врага. Это значит, молясь Богу, оскорблять величие Божие небрежностью в молитве. Это значит — бодрствовать глазами, а спать сердцем, между тем как христианин должен бодрствовать сердцем и тогда, когда спит глазами. В Писании, в книге Песнь песней, так говорится от лица Церкви: «аз сплю, а сердце мое бдит» (Песн.5, 2). Потому-то и апостол с такой заботливостью и осмотрительностью увещевает нас, говоря: «в молитве терпите, бодрствующе в ней» (Кол.4,2). Этим он научает и показывает, что только те получают просимое от Бога, которых Бог видит бдительными в молитве. При том молящиеся да не приходят к Богу с бесплодными и пустыми молениями. Недействительно то прошение, которое выражается в молитве, не сопровождаемой делом. Если всякое дерево, не приносящее плода, посекается и в огонь бросается, то, конечно, и слово, не имеющее плода, не может быть угодно Богу, как лишенное всякого делания. Потому-то Священное Писание говорит в наставление наше: «благо молитва с постом и милостынею» (Тов. 12, 8). Господь, Который в день суда имеет воздать награду за дела и милостыни, и ныне благосклонно выслушивает того, кто приходит с деланием. Так молился Корнилий сотник — и удостоился быть услышанным. Он подавал много милостыни народу и всегда молился Богу. Ему-то около девятого часа, во время молитвы, явился ангел и, свидетельствуя о его делании, сказал: «Корнилие! молитвы твоя и милостыни твоя приидоша на память пред Бога» (Деян.10, 3- 4). Скоро восходят к Богу молитвы, которые ценными пред Ним делают дела наши…Подобное внушает и заповедует Господь через Исаию: «Разрешай, — говорит, — всяк соуз неправды, разрушай обдолжения насилных писаний, отпусти сокрушенныя в свободу и всякое писание неправедное раздери. Раздробляй алчущым хлеб твой и нищыя безкровныя введи в дом твой. Аще видиши нага, одей, и от свойственных племене твоего не презри. Тогда разверзается рано свет твой и исцеления (одежды) твоя возсияют; и предъидет пред тобою правда твоя и слава Божия объимет тя. Тогда воззовеши и Бог услышит тя, и еще глаголющу ти речет: се приидох» (Ис.58,6-9). Бог обещает предстать, говорит, что выслушает и защитит тех, которые, разрешая в сердце соуз неправды и по заповеди Его подавая милостыню домочадцам Божиим, заслуживают быть услышанными Богом, так как и сами они слушаются повелений Божиих. Блаженный апостол Павел, получив от братьев пособие в своей нужде, назвал учиненное ими доброе дело жертвой Богу. Исполнился, — говорит он, — «прием от Епафродита; посланная от вас, воню благоухания, жертву приятну, благоугодну Богу» (Фил. 4, 18). Св. Кассиан. Итак, видите, какой образ молитвы предложен нам от Самого Судии, Коего мы должны умолять оною. Здесь нет прошения и даже воспоминания ни о богатстве, ни о почестях, ни о власти и силе, ни о телесном здравии или временной жизни. Творец вечности не хочет, чтобы мы просили у Него чего-нибудь суетного, маловажного и временного. Итак, тот нанесет величайшее оскорбление Его величеству и благости, кто, презрев сии вечно благие прошения, захочет умолять Его о чем-либо скоропреходящем и тленном; такой человек маловажностью прошений скорее навлечет на себя негодование Судии своего, нежели привлечет Его благоволение. Хотя предложенная молитва, будучи изречена или постановлена Самим Господом, по-видимому заключает в себе всю полноту совершенства; впрочем, присных своих она руководит к тому, прежде сказанному нами, возвышеннейшему состоянию, к той пламенной и весьма немногими дознанной и испытанной или, точнее сказать, неизглаголанной молитве, которая, превосходя всякое человеческое понятие, не может быть выражена ни звуками голоса, ни движениями уст и никаким сочетанием слов, но которую ум, озаренный блистанием Небесного света, произносит не человеческою слабою речью, но от избытка чувствований произвольно изливает из себя, как бы из некоего обильнейшего источника, и неизъяснимо воссылает к Господу. В это краткое время ум наш бывает исполнен таких ощущений, что и обратясь в самого себя не может ни изречь, ни обозреть оных. Блаж. Августин. Надо поиметь во внимании и то, какое находится различие между сими семью прошениями.—Так как ныне проходит у нас временная жизнь и чается вечная, и так как вечное первейшее есть по достоинству, хотя к нему переходят по совершении наперед временных дел; то испрашиваемое в первых трех прошениях, хотя начало получает в сей жизни, в веке сем проводимой, но в совершение приходит в жизни будущей, где и будут пребывать в силе и совершенстве три сии. Там и имя Божие будет святиться непрестанно и царствию Его не будет конца, и воля Его явится во всем всецело действующею и исполняемою. Итак, эти три в полное совершение придут и в нераздельном союзе явятся в той жизни, которая нам обещается. — Прочие же четыре прошения принадлежат, мне кажется, к сей временной жизни. Первое из них есть—«хлеб наш насущный даждь нам днесь» Но тем самым, что хлеб сей назван здесь насущным — повседневным,—показывается, что он принадлежит к настоящему времени, которое означено словом: «днесь», разуметь ли под ним хлеб духовный - мысленный (слово Божие) или таинственный (тело и кровь Господа) или вещественный: не потому (так говорю), что духовная пища не вечна, но потому, что та духовная пища, которая названа повседневною—насущною, преподается душе в Писаниях, или членораздельною речью, или под какими-либо временными знаками: чего всего не будет тогда, когда все будут научаемы Богом (Ис.54,13; Ин.6,45), и неизреченный свет истины почерпать непосредственно чистым умом. И грехи здесь только оставляются нам, как и мы здесь же оставляем долги наши: там же не будет места оставлению грехов. Равно искушениями наполнена лишь временная сия жизнь; тогда же, когда исполнится написанное: «скрывши их в тайне лица Твоего» (Пс.33,21), — их уже не будет более. Наконец и зло, от которого избавиться желаешь и самое избавление от него тоже принадлежит к сей же жизни. Мне кажется, что седмиричное число прошений имеет соотношение с семью дарами Св. Духа и с соответствующими им блаженствами. Страх Божий есть то, чем содеваются «нищие духом — блаженные, яко тех есть царство небесное»; почему просим, да святится имя Твое в человецех, силою чистого «страха Божия, пребывающего в веке века» (Пс.18,10). Благочестие есть то, чем содеваются «кроткие,—блаженные, яко тии наслядят землю»; почему молимся, да приидет царствие Божие, или здесь—в нас самих, да укротимся и перестанем Ему противиться, или во втором славном пришествии Господа, коим возрадуемся и восхвалимся, когда Он скажет: «приидите благословенны Отца моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложение мира» (Mф.25,34). Ибо «о Господе, - говорит пророк, похвалится душа моя, да услышат кротции и возвеселятся» (Пс.32,2). Ведение есть то, чем соделываются «плачущие—блаженные, яко тии утешатся»; почему молимся, да будет воля Божия, яко на небеси и на земли: ибо когда тело, яко земля, во всем согласоваться будет с духом, яко небом, тогда не будем более плакать; потому что ничто в веке сем бывающее недостойно столько плача как то, что эти две части наши,—тело и дух,—воюют одна против другой, и вынуждают нас говорить: «вижду ин закон во удех моих, противовоюющь закону ума моего» и сетование наше о том таким плачевным выражать голосом: «окаянен аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея» (Рим.7,23.24). Крепость (сила мужества) есть то, чем «блаженны» бывают «алчущие и жаждующие правды, яко тии насытятся»; почему молимся, да будет подаваем нам «днесь хлеб наш насущный», чтоб, будучи им подкрепляемы и поддерживаемы, могли мы достигнуть полнейшего оного насыщения. Совет есть то, чем «блаженны» бывают «милостивые, яко тии помилованы будут»; почему, отпущая долги должникам нашим, молимся, да будут оставлены и нам долги наши. Разум есть то, чем содеваются «чистые сердцем,—блаженные, яко тии Бога узрят»; почему молимся, да не будем введены в искушение, чтоб не иметь раздвоенного сердца, не единого ища блага, к коему относили бы все, что ни делаем, но гоняясь вместе и за земным и временным. Премудрость есть то, чем бывают «блаженны миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся»; почему молимся, да избавлены будем от лукавого: ибо избавление cие соделает нас свободными, т.е. сынами Божиими, чтоб в духе всыновления вопиять: «Авва Отче!» (Рим.8, 15; Ин. 4, 6). Не должно упускать из виду и того, что из всех прошений, с какими заповедал нам Господь обращаться к Богу в молитве, особенное судил Он остановить внимание на том, в коем испрашивается отпущение грехов. Он хочет сделать нас милосердыми, указывая в этом единственное средство самим получать милость и избывать от своей главнейшей нужды (тяготы грехов). Почему ни одного прошения не возносим мы к Богу, так, как бы вступали с ним в условия и уговор, как в этом: ибо говорим: «остави нам... яко же и мы оставляем». Если оказываемся мы лживыми в этом уговоре, то и от всей молитвы никакого не бывает плода. Ибо говорит Господь: «аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш небесный: аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших» (Mф.6,14,15). Он же. Какие бы другие слова ни говорили мы, которые обыкновенно молящийся или наперед подбирает для выражения своего молитвенного движения, или потом присовокупляет для возвышения сего чувства,—ничего не можем мы сказать, что не содержалось бы в молитве Господней, если молимся правильно и как следует. Кто говорит, например: «яко же пред ними (языками) освятился ecи в нас, такожде пред нами возвеличися в них» (Сир. 36, 4), что другое говорит, как не «да святится имя Tвое»?—Кто говорит: «Господи Боже сил обрати ны, и просвети лице Твое, и спасемся» (Пс.79,8), что другое говорит, как не: «да приидет царствие Твое»?— Кто говорит: «стопы моя направи по словеси Твоему, и да не обладаете мною всякое беззаконие» (Пс.118, 133), что другое говорит, как не: «да будет воля Твоя; яко на небеси и на земли»? Кто говорит: «богатства и бедности не даждь ми: устрой же ми потребная и самодовольная» (Прит.30,8), что другое говорит, как не: «хлеб наш насущный даждь нам днесь»?—-Кто говорит: «помяни Господи Давида и всю кротость его» (Пс.131,1), или: «Господи Боже мой, аще сотворих сие, аще есть неправда в руку моею, аще воздах воздающим ми злая...» (Пс.7,5), что другое говорит, как не: «остави нам долги наша, яко же и ми оставляем должником нашим»? — Кто говорит: «чрева похоть и блудодеяния да необымут мя, и безстудней души не предаждь мене» (Сир.23, 5), что другое говорит, как не: «и не введи нас во искушение»? Кто говорит: «изми мя от враг моих, Боже, и от возстающих на мя избави мя» (Пс.58,2), что другое говорит, как не: «избави нас от лукавого»?—И если ты просмотришь все словеса святых молитв, думаю, ничего не найдешь в них, что не содержалось бы в молитве Господней? Почему свободно тебе такими или другими словами одно и то же однако ж изрекать в молитве; но другое изрекать не должно быть у тебя свободы.—Кто, например, говорит в молитве: Господи, умножь мое богатство, или дай мне его столько, сколько дал тому-то и тому-то; или увеличь почести мои и сделай меня в веке сем сильным и славным, или, что другое подобного рода, и говорит это, похотствуя таких вещей, яко благ, прямо для себя, а не то имея в виду, чтоб помощью их принести по Богу благо людям; тот, думаю, не найдет в молитве Господней ничего, чем бы мог оправдать такие свои воздыхания. Почему да будет стыдно по крайней мере просит того, чего не стыдятся желать. Если же и это сознается стыдным, только не достает сил победить такое пожелание, то что приличнее в таком случай, как не молиться об избавлении от злого сего похотения Тому, Коему говорим: «избави нас от лукавого»? Имеешь таким образом верное указание, о чем должно тебе молиться, не от меня, но от Того, Кто благоволил всех нас научить тому.—Блаженной жизни надобно искать, испрашивая ее у Господа Бога. Что есть—быть блаженным, многими обдумывано и многообразно решено; но нам какая нужда идти к сим многим и за сим многим? В писании Божием кратко, но совершенно определенно, сказано: «блажени людие, имже Господь Бог их» (Пс.143,15). Чтоб и нам быть среди сих людей и сподобиться жить с ними во веки, «конец завещания, любы от чиста сердца, и совести благия, и веры нелицемерныя» (1Тим.1,5). На этих трех добросовестное покоится упование. Итак, вера, надежда и любовь приводит Богу молящегося, который, веруя, надеясь и желая тому, чего просит у Господа, научается из молитвы Господней. Пост и воздержание от других плотских удовольствий, особенно же милостыня много помогает молитве. Есть и еще нечто, о чем, может быть, родится у тебя вопрос, именно: почему апостол сказал: «о чесом бо помолимся, якоже подобает не веемы» (Рим.8, 26)? Ибо никак нельзя думать, чтобы он и те, к которым он писал это, не знали Господней молитвы. Почему он сказал так, и сказал надо полагать, не неразумно, и не ложно? Не почему другому, как потому, что прискорбности и треволнения временные очень много для нас душеспасительны, то тем, что врачуют гордую надменность, то тем, что испытывают терпение и дают ему упражнение, а ему испытанному и обученному опытом готовится славнейшая и богатейшая награда, то тем, что ими наказываются и очищаются грехи; мы же, не зная, какую именно приносят они пользу, молимся об избавлении от всякой прискорбности. Сего неведения апостол и себя не выставляет чуждым, как видно и из того, что, когда за премножество откровений да не превозносится, дан был ему пакостник плоти, аггел сатанин, да ему пакости деет, он трикраты молил Господа, да возмется сей от него, не зная, конечно, о чем молился, якоже подобает. В ответ на то, почему не услышана молитва, когда молился такой муж, и почему не полезно было услышание, слышим: «довлеет ти благодать мол, сила бо моя в немощи совершается» (2Кор.12, 7-9). Так в этих прискорбностях, которые могут и пользу принести и вред, о чем помолимся, якоже подобает, не вемы: и однако ж, так как они чувствительны и тяжелы, то, по общечеловеческой немощи, молимся, да взяты будут они от нас. Но при этом должны мы по крайней мере ту являть благопокорливость Господу Богу нашему, чтоб, если он не возьмет их от нас, не думать, что презрена молитва наша, но паче облекаться в благодушное терпение зол в чаянии больших за то благ: ибо сим образом сила Божия в немощи совершается. Некоторым впрочем нетерпеливым Господь Бог уступал то, о чем просили, в гневе, как напротив апостолу отказал в благоволении. Так читаем в книге Чисел (гл.11), чего просили и как получили Израильтяне, но когда насытилось похотение их, последовало тяжкое наказание нетерпеливости. Дал Он и царя просящим по сердцу их, а не по сердцу своему, как написано (1Цар. 8, 5-7). Дал Он даже то, что диавол просил, для прославления испытанного раба своего (Иов.1,12.2,6). Услышал Он и нечистых духов, когда, по прошению их, послал в свиней целый их легион (Лк.8,32). Это написано, чтоб никто не считал себя за нечто великое, когда услышан бывает: потому что, может быть, испросил в нетерпеливости своей то, чего не испросить было бы гораздо полезнее; а если не будет услышан, чтоб не падал духом, и не отчаивался в Божием к себе милосердии: ибо, может быт, он испрашивал того, что получив подвергся бы горьким страданиям, или бы совсем разорился и сделался несчастным. Вот в каких случаях «о чесом помолимся, якоже подобает не веемы». Посему если случится что, противное прошениям нашим, терпеливо должно сносить то и о всем благодарить, в том убеждении, что несомненно спасительнее для нас, да будет во всем воля Божия, а не наша. Ибо и такого рода пример преподал нам Ходатай наш, когда сказал: «Отче, аще возможно, да мимоидет от Мене чаша сия», а потом волю свою человеческую воле Отчей подчиняя, прибавил: «обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты» (Mф.26,39). Отсюда: «послушанием единаго праведни быша мнози» (Рим.5, 19). Кто того единого просит от Господа и того единого взыскивает (Пс.26,4), да будет все по воле Его, тот просит верного и безопасного блага, и нечего ему бояться, не повредило бы испрашиваемое, когда получено будет. Без сей воли не бывает пользы от того, что ни получил бы кто прилежною молитвою своею. В предании себя в волю Божию - единая истинная и блаженная жизнь. Имеющий его, что ни взыщет, получит: ибо уже не будет искать ничего, что не было бы угодно воле Божией. Кто таков, над тем умножит милость свою Господь, и он «в крове крылу Его надеятися» имеет, «упиется от тука дому Его, и потоком сладости Его» напоен будет: ибо у Него источник живота, и во свете Его узрим свет (Пс.35, 8—10).