Священномученик Аркадий (Остальский) / Мы не должны бояться никаких страданий (9)

Заключение. На основании изложенного нахожу, что виновность священника Остальского Аркадия Иосифовича, выразившаяся в агитации против изъятия ценностей в пользу голодающих среди верующих масс своего братства, чем способствовал распространению агитационной пропаганды своими прихожанами среди мирного населения, что имело место, как видно из материала комиссии по изъятию ценностей, и в своём показании не отрицал. Следствие продолжать и, принимая во внимание политический интерес к делу, для гласного слушания передать настоящее дело в ревтрибунал. Примечание: Дело заведено 6 мая 1922 года СО СОЧИ. Арестованный Остальский Аркадий Иосифович содержится под стражей в тюрьподе при госполитуправлении. При аресте отобрано серебряный крест с цепочкой, согласно квитанции»263. Между тем, верующие продолжали подавать в ГПУ свои ходатайства об освобождении священника. 12 мая на имя начальника госполитуправления написали заявление рабочие завода «Сельмаш»: «Мы, нижеподписавшиеся, просим отпустить на поруки священника Аркадия Иосифовича Остальского. Мы знаем его как доброго, отзывчивого человека и не вмешивающегося в политические дела страны. Во всех своих поучениях, обращённых к молящимся в храме, он всегда указывал и старался привить всем чувство любви и сострадания к ближним. Это с его стороны не были только красивые слова, но он сам всего себя посвятил этому делу. Не имея лично никакого имущества, он путём своих бесед в храме побуждал людей помогать бедным и неимущим. Не одна бедная семья на окраинах города обязана ему за ту поддержку, которую он совершал. К большой заслуге надо отнести его ровное отношение ко всем людям вообще. Различий в социальном положении он не делал, а шёл к каждому нуждающемуся для нравственной или материальной поддержки. Слабое здоровье священника Остальского побуждает нас просить теперь же освободить его на поруки до окончания разбора дела»264. Под этим заявлением стоят 23 подписи рабочих завода «Сельмаш» с удостоверением их заведующим и печатью завода. 13 мая было подано ещё одно ходатайство, под которым стоит 146 подписей: «Мы, нижеподписавшиеся – мастеровые, рабочие и служащие ст. Житомир, а также и жители привокзального района, узнав об аресте настоятелей Семинарийской церкви о. Аркадия Остальского и Крестовоздвиженской о. Александра Поникарова, покорнейше просим об освобождении их до суда на наше поручительство и о скорейшем рассмотрении их дела»265. 16 мая на имя председателя ВолгубЧека было подано заявление от группы рабочих и служащих первого Житомирского государственного лесопильного завода (11 подписей), заверенное заведующим с приложением печати. Заводчане писали: «Мы, нижеподписавшиеся – рабочие и служащие 1 -го Житомирского гослесзавода, прихожане Николаевского братства, и лично знающие священника этого братства Аркадия, настоящим ходатайствуем перед Вами об выпуске до суда и следствия арестованного священника Аркадия, так как мы знаем его как весьма гуманного и отзывчивого человека, всегда входившего в нужду прихожан, а особенно бедных, и помогавшего им по мере возможности, и ручаемся, что священник Аркадий, освобождённый от ареста до суда и следствия, по первому требованию властей явится в надлежащее учреждение для дачи объяснений на предъявляемые ему властью обвинения»266. 12 мая «особый народный следователь» Мартынюк выписал постановление о принятии дела на арестованного и содержащегося под стражей в житомирском допре протоиерея Александра Поникарова267. 16 мая протоиерей Александр Поникаров был допрошен268. В этот же день допросили и свидетелей по его делу протоиерея Юлиана Красицкого и представителя общины Рымаренка Михаила Антоновича269. После этого «особый народный следователь» Мартынюк выписал постановление: «Мерою пресечения способов уклоняться от следствия и суда избрать <...> отобрание подписки о невыезде из г. Житомира»270. Протоиерей Александр Поникаров такую подписку дал271 и был выпущен из допра. 16 мая Волынский губернский отдел ГПУ «дело за № 264/3094 по обв. гр. Остальского Аркадия Иосифовича в агитации против изъятия ценностей из церквей и монастырей для дальнейшего расследования и гласного слушания» передал заведующему губернским отделом юстиции тов. Викторову, а протоиерея Аркадия перевели в допр272. В тот же день «особому народному следователю» Мартынюку было поручено «в двухнедельный срок закончить следствие» по делу о. Аркадия273. 18 мая следователь Мартынюк выписал «постановление»: «настоящее дело принять к своему производству и приступить к немедленным следственным действиям»274. После этого из допра в Волгубтребунал с сопроводительной бумагой275 был препровождён о. Аркадий и следователь Мартынюк написал ещё одно «постановление»: «1922 года, мая, 18 дня. Я, особый народный следователь Волгубревтрибунала Мартынюк, рассмотрев дело № 1314 по обвин. настоятеля церкви Свято-Николаевского братства Остальского Аркадия в агитации против изъятия ценностей и приняв во внимание, что как имеющимся в деле следственным материалом, так и своими показаниями обвиняемый Остальский Аркадий в достаточной степени изобличается в содеянном, а потому постановил: Привлечь к следствию в качестве обвиняемого по настоящему делу Остальского Аркадия Иосифовича, предъявив ему обвинение в агитации против изъятия церковных ценностей»276. Под этим «постановлением» расписался следователь Мартынюк, а возле слов: «Постановление мне объявлено» протоиерей Аркадий Остальский277. После этого начался допрос. После записанных следователем слов: «Виновным себя в агитации против изъятия ценностей церкви не признаю» о. Аркадий писал, с разрешения следователя, дальше уже своей рукой, излагая все обстоятельства «дела»: «Кажется, 26 апреля в Архиерейском доме имело быть собрание духовенства. Я прибыл к назначенному часу, т.е. 12 по солнцу. Духовенство собиралось весьма медленно. Около 2-х часов собрание открылось, но я после начинательной молитвы должен был уйти, так как в 2 часа у меня было погребение из дома по улице 1812 г. № 22. Уходя и узнав, что у Епископа Аверкия имеется какое-то послание Патриарха Тихона об изъятии церковных ценностей, я просил Епископа разрешения завтра переписать для себя это послание. На другой день посланный мною переписал послание и в субботу послание было вручено мне. В субботу, когда мы собрались для богослужения в братской церкви, стало известно, что в соборе ценности уже изъяты. Братчики тут же стали просить меня выяснить это изъятие с точки зрения канонов Православной Церкви. Поэтому мною было прочитано означенное послание. Прочитав его, я никого не призывал к восстанию или сопротивлению, а высказал мысль, что в храмах имеются ценности двух родов: неосвящённые для богослужений, которые мы должны пожертвовать на голодающих согласно и послания Патриарха, и освящённые (напрестольный крест, чаша, дискос, дарохранительница и Евангелие), которые тоже ввиду исключительного народного бедствия должны быть употреблены для помощи голодающим, но с тем лишь условием, чтобы они оставались в храмах. Это я понимал так: в Волынской, например, губернии имеется много бедных церквей, которые нуждаются в церковной утвари. Взять из остальных церквей всё, без чего церкви могут существовать, оценить и продать за зерно в эти церкви, а зерно отослать голодающим. Эту мысль я изложил верующим. Из частных разговоров, которые были в этот день в нашем храме, установилась точка нашего отношения к изъятию ценностей – когда придёт комиссия для изъятия, мы все должны вести себя с должным благоговением в храме Божием и просить только об одном: чтобы нам оставили освящённые сосуды, приняв взамен их от нас обиходное серебро по весу. Но до самого моего ареста комиссия по изъятию ценностей в нашем храме к изъятию ценностей не приступала278. Распоряжения от Еп. Аверкия на прочтение послания я не получал; читал же его потому, что думал, во-первых, что самое послание уже предназначается Патриархом к оглашению, о чём говорит сам Патриарх (вот почему мною также несколько месяцев тому назад было прочитано послание Патриарха – призыв помочь голодающим, хотя это послание было получено мною частным образом); во-вторых, я думал, что и другие священники прочтут его и, наконец, – ввиду просьбы об этом моих прихожан, которым от лица переписывавшего известно было о существовании послания. Я не думал, что чтение послания послужит поводом к каким-либо эксцессам, и был уверен, что мои прихожане против моего желания не пойдут, и прежде, чем что-либо предпринять, узнают, согласен ли с их планом действий я, и так как у нас принято было определённое решение, выше мною указанное, то каких-либо кривотолков моим словам не могло быть. В случае, если бы изъятые церковные ценности и были употреблены на нецерковные надобности, я, как гражданин, этому подчиняюсь, но как священник, на основании правил св. Апостолов 73 и Двукратного Вселенского Собора пр. 10, остаюсь при мнении, что священные сосуды должны быть для богослужебных надобностей. Больше ничего не могу показать. Протоиерей Аркадий Остальский»279. Сразу после этого Мартынюк выписал ещё одно «постановление», в котором говорилось, что «мерою пресечения способов уклоняться от следствия и суда в отношении назван, обвин. Остальского Аркадия Иосифовича избрать содержание под стражей в Волгубдопре». Под постановлением расписался «особый народный следователь» Мартынюк, и возле слов «Постановление мне объявлено» протоиерей Аркадий Остальский280. Подписавши это «постановление», о. Аркадий сразу же письменно обращается к председателю Волгубревтрибунала: «Так как я под стражей содержусь с 6 мая, что отразилось на моём здоровье, то прошу о разрешении проживать мне на моей квартире по ул. 1812 года № 38 – до суда. Протоиерей Аркадий Остальский»281. От товарища Мартынюка было затребовано «заключение о возможности изменения меры пресечения»282. И он написал начальнику следственной части Волгубтребунала: «Считаю обвинение по отношению к обвиняемому Остальскому вполне доказанным. Нахождение его на свободе не может повлиять на ход следствия в силу уже вышеуказанной причины. Вопрос может быть спорным в том отношении, насколько содеянное Остальским требует его абсолютного содержания под стражей с политической и государственной точки зрения»283. После объяснений следователя на ходатайство священника была наложена резолюция: «Меру пресечения оставить прежней»284. Товарищ Мартынюк составил также и «протокол предъявления следствия»: «1922 года, мая, 18 дня. Я, особый народный следователь Волгубревтрибунала Мартынюк, сего числа предъявлял обвиняемому Остальскому Аркадию следственное производство по настоящему делу и опрашивал его, не желает ли он что-нибудь ещё добавить в своё оправдание, на что он заявил, что добавить ничего к следствию не может, а желает иметь на суде свидетелей по поводу разъяснения факта отсутствия агитации, следующих лиц: Величко Георгия – ул. 1812 г. № 38, Кивчило Емельяна – Базарная № 3, Леонтия и Людмилу Цытович – ул. Хлебная № 42, Сидорову Филониллу – Саноцкий пер. № 7, Роше Константина – Трипольская № 6 или 4 (дом Киницкого), Шкорупинскую Марию – Ивановская № 11 и Лысенкова Андрея – Прохоровская, 16». Оканчивался этот «протокол» следующим замечанием: «Затем обвиняемому было объявлено, что следствие по сему делу закончено, и всё следственное производство вместе с заключительным постановлением будет передано в коллегию государственных обвинителей» и подписью следователя Мартынюка285. На следующий день о. Аркадий передал следователю Волгубтребунала заявление: «При аресте меня 6 сего мая госполитуправлением у меня отобрали мой собственный священнический крест. Прошу Вашего ходатайства о возвращении моего креста, который, хотя из серебра, но изъятию, по смыслу декрета, подлежать не может, как частная собственность. Протоиерей Аркадий Остальский»286. Но священнического креста о. Аркадию тогда не отдали. На его обращение была наложена резолюция: «Затребовать из ГПУ и передать в хранилище трибунала впредь до окончания дела»287. 29 мая в качестве «вещественного доказательства» (правда, неизвестно, что он доказывал) серебряный крест был передан в Волгубтребунал вместе с накладной288. 20 мая следователь Мартынюк составил «Заключительное постановление»: «1922 года, мая, 20 дня. Я, особый народный следователь Волгубревтрибунала Мартынюк, в г. Житомире, рассмотрев дело № 1314 по обвинению настоятеля Свято-Николаевской церкви (так в тексте – сост.) Остальского Аркадия в агитации против изъятия церковных ценностей в пользу голодающих, произведённым расследованием по настоящему делу постановил: 30 апреля с.г. сотрудником госполитуправления Волыни на имя начальника названного управления был подан доклад о том, что указанного выше числа утром настоятель Свято-Николаевского братства Остальский Аркадий в здании церкви бывшей Волынской духовной семинарии прочёл верующим после окончания богослужения послание Московского Патриарха Тихона, носившее характер противодействия к изъятию ценностей из храмов, и что, кроме этого, после прочтения указанного послания священник Остальский продолжительное время вёл собеседование с верующими на тему недопустимости изъятия освящённых церковных ценностей, ибо изъятие таковых нужно рассматривать как акт святотатства со стороны правительства. На основании изложенного, 6 мая с. г. по распоряжению начальника госполитуправления священник Остальский Аркадий был подвергнут личному задержанию и, после произведённого в госполитуправлении следствия, 17 мая с.г. был препровождён в следком Волгубревтрибунала, где на основании изложенного был привлечён к следствию в качестве обвиняемого по настоящему делу и, не признавая себя виновным в предъявленном обвинении, в своё оправдание на предварительном следствии показал, что 26 апреля 1922 года, будучи на духовном собрании в Архиерейском доме, от присутствовавшего там духовенства в частной беседе узнал, что у Епископа Аверкия имеется какое-то послание Патриарха Тихона по поводу изъятия церковных ценностей властями. Заинтересовавшись содержанием такового, он, обвиняемый, подошёл к Епископу Аверкию и попросил последнего разрешения переписать таковое, на что последний согласился, и переписанное им, обвиняемым, послание по просьбе верующих его общины было прочтено в церкви бывш. Волынской духовной семинарии, принадлежащей Свято-Николаевскому братству. Обвиняемый Остальский подчёркивает, что своими действиями не имел в виду проводить среди верующих агитацию против изъятия ценностей, а, наоборот, разъяснял, что во всякой церкви существуют ценности двоякого рода: одни из них неосвящённые, а другие освящены и являются неприкосновенной святыней. Первые из них могут быть изъяты и употреблены на угодные цели, а вторые, если и будут изъяты, то обязательно должна быть гарантия со стороны правительства в том, что они попадут в другие храмы, хотя бы и заграничные. Такими освящёнными ценностями, по словам обвиняемого, являются напрестольный крест, чаша, дискос, дарохранительница и Евангелие, и что изъятие таковых для других целей, нецерковных, противоречит каноническим правилам Церкви, правилам Апостолов, п. 73, и постановлению Двукратного Вселенского Собора, п. 10. Кроме указанного, обвиняемый Остальский подчеркнул, что особого разрешения или распоряжения на прочтение послания Патриарха Тихона он от Епископа Аверкия не получал, а при прочтении такового руководствовался своими соображениями. Обсудив изложенное и принимая во внимание: 1. Что как имеющимся в деле следственным материалом, так и своими показаниями обвиняемый Остальский изобличается в достаточной степени в проведении среди верующих своей общины агитационного собеседования не в пользу изъятия церковных ценностей; 2. В прочтении нелегального послания Патриарха Московского Тихона среди верующих, носившего характер агитации и ложного представления в глазах верующих об изъятии ценностей правительством; 3. Что своими действиями обвиняемый Аркадий Остальский, безусловно, вызвал среди верующего населения ложное понятие и известное недоверие к правительственным органам и комиссиям по изъятию ценностей, а потому полагал бы: Настоящее дело направить в коллегию государственных обвинителей на предмет предания суду Волгубревтрибунала обвиняемого Остальского Аркадия Иосифовича, 33 лет, жителя г. Житомира, с предъявлением ему обвинения в агитации против изъятия церковных ценностей в пользу голодающих. Особый народный следователь (подпись). Примечание: Обвиняемый Остальский пожелал иметь свидетелей ко дню разбора дела: граждан Величко Георгия, Кивчило Емельяна, Цытовичей Леонтия и Людмилу, Сидорову Филониллу, Шкорупинскую Марию, Лысенкова Андрея и Роше Константина. Вещественных доказательств по делу не имеется. Особый народный следователь (подпись)»289. 26 мая протоиерей Аркадий Остальский подал через заведующего допром заявление на имя следователя Волгубревтрибунала Мартынюка: «В добавление к указанным мною свидетелям, прошу вызвать на суд свидетелей: Сосько Якова Ивановича, Московская ул. № 32, и Гайдукова Григория Ивановича, Рудненская ул. № 19, а также экспертом бывш. преподавателя церковного права Малахова Василия Яковлевича [священноисповедник, † 1937, память 11/24 марта – сост.], ул. 1812 г. № 58»290. В тот же день «ревтрибунал, рассмотрев в распорядительном заседании по докладу председателя дело по обвинению священника Остальского Аркадия и граждан Колпакова, Бортняк, Витте, Комарчук и Ящинской (активные братчики, пришедшие 6 мая к зданию ГПУ вслед за протоиереем Аркадием -) в нарушении декрета об отделении церкви от государства, поступившее из следчасти как законченное следствием, постановил: дело принять к своему производству, предъявив гражданам: Остальскому, Колпакову и другим обвинение в нарушении декрета об отделении церкви от государства и предать суду трибунала, направить затем дело в коллегию обвинителей для составления обвинительного акта <...>»291. Коллегия государственных обвинителей составила очевидно предвзятый «Обвинительный акт о гражданине Остальском Аркадии Иосифовиче». Этот акт гласил: «30 апреля 1922 года начальник Волгуботдела ГПУ получил доклад от одного из своих сотрудников о том, что утром того же числа после окончания богослужения в церкви бывшей Волынской духовной семинарии настоятель Николаевского братства протоиерей Остальский Аркадий прочёл молящимся послание Московского Патриарха Тихона, носившее характер к противодействию изъятию ценностей из храмов, а затем продолжительное время вёл с верующими собеседование на тему недопустимости изъятия освящённых церковных ценностей, ибо изъятие таких ценностей является актом святотатства со стороны правительства. При производстве дознания указанные в докладе обстоятельства нашли себе подтверждение в показаниях самого Аркадия Остальского, вследствие чего на предварительном следствии он был привлечён к следствию в качестве обвиняемого и допрошен, причём, не признавая себя виновным, объяснил, что на собрании духовенства, происходившем 26 апреля с.г. в Архиерейском доме он в частной беседе узнал, что у Епископа Аверкия имеется какое-то послание Патриарха Тихона по поводу изъятия церковных ценностей властями. Заинтересовавшись содержанием этого послания, он попросил у Епископа Аверкия разрешение переписать последнее. Переписать послание протоиерей Остальский поручил посланному им лицу, благодаря чему это послание стало известно не только ему, но всем его прихожанам. Послание по просьбе верующих было затем прочитано им в церкви бывшей Волынской духовной семинарии, принадлежащей Николаевскому братству, оглашением этого послания он, по его словам, не преследовал цели агитировать среди верующих против изъятия ценностей из храма, а, наоборот, разъяснял, что в церкви существуют ценности неосвящённые и освящённые. В то время как первые могут быть изъяты без ограничения, к последним относятся: напрестольный крест, Евангелие, чаша, дискос и дарохранительница, а потому изъятие ценностей освящённых не с целью передачи их в другие, хотя бы заграничные храмы – противоречит каноническим правилам Церкви, правилам Апостолов, п. 73, и постановлению Двукратного Вселенского Собора, п. 10, вследствие чего при изъятии их должна быть гарантия со стороны правительства, что они будут использованы только для храмов. Между тем, в послании Патриарха Тихона, приобщённом к делу в копии и прочитанном обвиняемым Остальским в церкви, между прочим, указывается: «После резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям Церкви 13/26 февраля ВЦИК для оказания помощи голодающим постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и проч. богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства…» и послание заканчивается словами: «Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство, мирянин отлучением от неё, священнослужитель – низвержением из сана (Апостольское правило 73 и Двукратного Вселенского Собора, правило 10)». На основании изложенного, гражданин г. Житомира Волынской губ. протоиерей Остальский Аркадий Иосифович, 33 лет, обвиняется в контрреволюционном противодействии рабоче-крестьянской власти, стремящейся своими мероприятиями спасти 35 миллионов голодающих от неминуемой смерти путём обращения на помощь им церковных ценностей, находящихся на основании декрета рабоче-крестьянского правительства Украины от 22/1–1919 г. в распоряжении местных органов советской власти, чем совершил государственное преступление, выразившееся в следующем: 1. 26 апреля с. г. на собрании духовенства у Епископа Аверкия он с ранее обдуманной целью попросил переписать якобы лично для себя послание гражданина Белавина (именуемого Патриархом Тихоном), содержащее заведомо [известный] для него призыв к противодействию проведению в жизнь декрета ВЦИКа от 26/2–1922 года об изъятии церковных ценностей, каковое послание на другой день стало известно всем прихожанам церкви; 2. 28 апреля прихожане церкви бывшей духовной семинарии, собравшись на богослужение, просили Остальского прочесть взятое им для себя и ставшее известным прихожанам послание Патриарха Тихона, и Остальский прочёл его, зная, что оно противоречит и декрету советской власти и ложно толкует в интересах затемнения сознания масс пункты постановлений церковных соборов. Кроме того, Остальский в последующей беседе предлагал организацию церковных комитетов помощи, что является прямым издевательством над этим делом и прямым тормозом ему, ведущим к срыву помощи голодающим и к свержению советской власти; 3. Создание церковных комитетов Остальский мотивирует тем, что он не доверяет советской власти в деле помощи и не уверен, что изъятые ценности будут обращены на помощь голодающим, чем выявляет своё отрицание власти рабочих и крестьян, как явный её враг; 4. Своё отрицание рабоче-крестьянской власти гражд. Остальский подтвердил фактом неявки по троекратным повесткам органов следственной власти, чем демонстративно и сознательно нарушил обязанность каждого гражданина рабочей республики; 5. Когда в четвёртый раз он был вызван в следственный орган уже через посланное лицо, своим поведением как прежде, так и в момент вызова возбудил волнение затуманенной религиозным фанатизмом толпы, толкнул её на демонстрацию у здания госполитуправления, могущую вызвать кровопролитие, чем лишний раз доказал своё намерение быть руководителем восстания против рабоче-крестьянской власти; 6. Пользуясь своим положением религиозного проповедника, он, Остальский, ложным толкованием церковных правил и практики стремился настроить верящих ему людей, вопреки проповедуемому им христианскому учению, против помощи голодающим, организованной рабоче-крестьянской властью, чем выявил себя верным прислужником свергнутой рабочими и крестьянами самодержавной власти, всегда поддерживаемой агентами Церкви и ценой подтасовки религиозного учения в интересах класса угнетателей. Вследствие всего указанного гр. Остальский предаётся суду Волгубревтрибунала по военному отделению. Коллегия обвинителей: (подписи). Список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание: Протоиерей Остальский – Житомирский допр. Свидетели: Епископ Аверкий – Архиерейский дом. Эксперты: Рубан – Губпрофобр. Малахов В. Я. – ул. 1812 г., № 58. Коллегия обвинителей: (подписи)»292. Этот обвинительный акт утвердили на распорядительном заседании ревтрибунала 30 мая, а дело было назначено к слушанию на 31 мая293. С о. Аркадия взяли расписку о получении им копии обвинительного акта294. Правозаступники протоиерея Аркадия В. Полынев и А. Курыло в тот же день подали следующее заявление в Волынский губернский революционный трибунал: «По просьбе нашего подзащитного просим ревтрибунал вызвать на заседание 31 мая по делу по обвинению Остальского в контрреволюции и призыве к противодействию правительственным распоряжениям, а в случае затруднительности [вызова] за краткостью времени, допустить к допросу без вызывных повесток нижеследующих свидетелей, совокупностью показаний которых будет выяснена обстановка и условия, при которых Остальским было прочитано послание Патриарха Тихона от 15/II 1922 г., будет установлено отсутствие с его стороны какого бы то ни было призыва оказать противодействие к изъятию правительственной властью церковных ценностей, будет выяснен его взгляд и отношение к делу помощи нуждающимся и в частности голодающим и, наконец, будут установлены причины неявки его по первым вызовам политуправления и обстоятельства, сопровождавшие его арест: 1) Яков Иванович Салько, Московская № 36, 2) Григорий Иванович Байдуков, Рудненская, № 19, 3) Емельян Кивчило, 4) Андрей Лысенко, Прохоровская, № 16, 5) Мария Шкорупинская, Ивановская, № 4, 6) Филонилла Сидорова, Саноцкий пер. № 7, 7) Леонтий и 8) Людмила Цытовичи, Хлебная, № 42, 9) Наталия Михайловна Хомякова, Гончарная ул. № 12, 10) д-р Гинце, Подольская, № 12 и 11) Алексей Лаврентьевич Бондарев, ул. Парижской Коммуны, № 31»295. На это заявление была наложена резолюция: «Возбудить ходатайство в судебном заседании»296. 15. Открытый суд. Заключение протоиерея Аркадия 31 мая 1922 года в здании окружного суда (там же, где 1 сентября 1918 года было проведено учредительное собрание братства) состоялось первое публичное слушание «дела о гр. Остальском Аркадии Иосифовиче, обвиняемом в агитации против изъятия ценностей из церквей». Из протокола этого первого недолгого слушания дела мы видим, как оно происходило: «В зал заседания введён обвиняемый Остальский, находящийся под стражей, который занял место на скамье подсудимых. После сего председатель трибунала, объявив заседание открытым, огласил сущность дела <...> Затем предложил обвиняемому вопросы, на которые последний отвечал, что фамилия его – Остальский, имя – Аркадий, отчество – Иосифович, 33 года отроду, не судился, беспартийный, грамотный, священник, житель г. Житомира, копию обвинительного акта получил. После этого председатель объявил, что обвинителями по сему делу назначены т.т. Развадовский и Ивановский, а правозаступниками – т.т. Курыло и Полынев, и вслед за этим объявил состав трибунала. Отводов не было. Затем секретарь по предложению председателя огласил список лиц, вызванных по сему делу в качестве свидетелей, и доложил, что свидетелю [Епископу] Аверкию повестка не вручена ввиду его отбытия в г. Киев; и что со стороны защиты поступило заявление о допросе в судебном заседании свидетелей: Салько Якова, Гайдукова Григория, Кивчило Емельяна, Лысенко Андрея, Шкорупинской Марии, Сидоровой Филониллы, Цытовичей Леонтия и Людмилы, Хомяковой Наталии, Гинце и Бондарева Алексея. Обвинитель полагал слушание дела отложить на другой срок ввиду отсутствия свидетеля [Епископа] Аверкия, являющегося важным для дела свидетелем, и не возражал против допроса вышеозначенных свидетелей защиты и ходатайства о допросе приводного свидетеля т. Ракуты-Радченко. Правозаступник присоединился к мнению обвинителя об отложении дела и просил суд об изменении меры пресечения в отношении обвиняемого, ввиду предстоящих праздников, где он должен будет служить молебен. Ревтрибунал, заслушав мнение сторон, постановил: Слушание дела отложить на 7 июня с/г., ходатайство о допросе свидетелей удовлетворить, и прежнюю меру пресечения оставить в силе. Заседание по сему делу закрыто в 1 ч. 20 м. дня»297. По просьбе правозаступника о. Аркадия В. Полынева в качестве свидетельницы на суд была вызвана Вера Зыкова298. 7 июня слушание «дела» продолжилось. Обстоятельства «дела» печатались в газете «Волынский пролетарий» под рубрикой «Поповская контрреволюция» вперемежку со злобными вымыслами. Бессребреника и благотворителя о. Аркадия пытались показать скрягой, желающим смерти голодающих, и врагом советской власти. В материале «Дело прот. Остальского (Из зала суда)» газета сообщала: «7 июня в военном отделении ревтрибунала началось слушание дела протоиерея Аркадия Остальского, обвиняемого в агитации против изъятия церковных ценностей. В состав трибунала входят в качестве председателя тов. Кумпикевич, а членами -т.т. Дубовый и Буханов. Обвинителями по этому делу выступают т.т. Развадовский и Ивановский; защищают Остальского правозаступники Полынев и Курыло. Среди многочисленных свидетелей фигурирует Епископ Аверкий (в мире Кедров); большинство свидетелей принадлежат к церковному братству, настоятелем которого является подсудимый. В качестве экспертов присутствуют Малахов и Рубан»299. Далее ход судебного заседания мы излагаем, основываясь на материалах протокола судебного заседания с дополнениями выдержек из газетных публикаций. «<...> В зал заседания введён обвиняемый Остальский, находящийся под стражей, который занял место на скамье подсудимых. После сего председатель трибунала, объявив заседание открытым, огласил сущность дела. Затем председатель предложил подсудимому вопросы относительно его личности, после чего последний объяснил, что фамилия его – Остальский, имя – Аркадий, отчество – Иосифович, 33 года отроду, не судился, беспартийный, грамотный, священник церкви Николаевского братства, имущества не имеет, житель г. Житомира, копию обвинительного акта получил. Затем председательствующий объявил, что обвинителями по сему делу назначены т.т. Развадовский и Ивановский и правозаступниками члены коллегии правозаступников – т.т. Курыло и Полынев, и вслед за этим объявил состав присутствия трибунала. Отводов стороны не заявили. После сего секретарь по предложению председателя огласил список лиц, вызванных по этому делу, и доложил, что все вызываемые по делу свидетели явились. Правозаступник Полынев ходатайствовал перед судом о допросе в судебном заседании двух приводных свидетелей гр.гр. Глотова и Величко в подтверждение обстоятельств: 1) в какой обстановке гр. Остальский получил второй раз повестку и 2) при каких обстоятельствах обв. Остальский оставил церковь и направился в госполитуправление. Обвинители против допроса означенных свидетелей не возражали. Ревтрибунал, выслушав мнения сторон, постановил: допросить свидетелей Глотова и Величко. После сего председательствующий прочёл обвинительный акт, и вслед за ним предложил подсудимому вопросы относительно его виновности. Обвиняемый Остальский не признал себя виновным в предписанном ему преступном деянии и объяснил, что 26 апреля состоялось собрание духовенства в здании Архиерейского дома. До собрания он в частных разговорах узнал, что у архиерея Аверкия имеется какое-то послание Московского Патриарха Тихона. На собрании он не оставался, так как спешил на похороны, бывшие в тот же день, и перед уходом, заинтересовавшись посланием, просил [Епископа] Аверкия передать ему с кем-либо этот документ для ознакомления, с обещанием возвратить его последнему. Означенное послание было ему в тот же день передано священником Красицким у него на квартире, и в тот же день вечером, в церкви, он просил кого- либо из присутствующих переписать ему последнее. Среди присутствующих первая Хомякова изъявила своё желание переписать таковое, а 28 утром она ему возвратила уже подлинник вместе с копией. В тот же день послание было оглашено, а после этого [протоиерей Аркадий Остальский] произнёс речь и разъяснил верующим, что они должны помочь голодающим путём изъятия неосвящённых сосудов, а в отношении священных сосудов указал на постановление Двукратного Собора о том, что они не могут быть употреблены на другие надобности кроме богослужебных. Также он высказал своё мнение о том, каким образом могут и священные сосуды прийти на помощь голодающим, а именно: целесообразно будет организовать церковные комитеты, которые обменивали бы освященные сосуды на хлебо-зерно, с тем, чтобы эти сосуды использовались бы только для богослужебных целей. Оглашая послание, он не видел в нём ничего противоречащего законам и декретам советской власти, и о том, что оно является неподлинным, он также не знал. После оглашения он через гр. Величко переслал послание обратно архиерею Аверкию»300. В репортаже из зала суда газета «Волынский пролетарий» сообщала: «На вопрос председателя трибунала – признаёт ли он себя виновным -Остальский отвечает отрицательно. Он показывает, что 26 апреля действительно попросил у Епископа Аверкия перед собранием житомирского духовенства разрешение переписать, имевшееся у Аверкия, послание Патриарха Тихона, не зная заранее его содержания. Он знал, однако, что там говорится об изъятии. Он считает мнение Тихона относительно освящённых предметов согласным с церковными канонами; предметы эти, по его словам, могут быть употреблены лишь на цели культа. Остальский заявляет, что говорил прихожанам о создании церковных комитетов для передачи освящённых предметов сельским церковным общинам в обмен на хлеб для голодающих. Подсудимый отрицает обвинение в высказываемом им недоверии к проведению помощи голодающим соввластью. Свою неявку на троекратный вызов в ГПУ он объясняет тем, что был занят исполнением треб и не знал о важности дела, по которому его вызывают. Он уверяет, что прихожане раньше его знали о готовящемся аресте его и волновались. Обвиняемый, по его словам, успокаивал их и вышел из церкви, где его застала повестка, боковым ходом, не желая, чтоб прихожане за ним следовали. Они, однако, нагнали его и целой толпой дошли до здания ГПУ, пред которым долго оставались. Послание Остальский получил от Епископа Аверкия через священника Красицкого и отдал переписать своей прихожанке Хомяковой, подлинник же вскоре вернул Епископу. На послании, напечатанном на машинке, не было, кроме печатной же подписи Тихона, никакой скрепы. – Почему же вы сочли это послание действительно посланием Тихона? -задаёт вопрос обвинитель тов. Развадовский. – Не потому ли, что Тихон не мог написать в ином духе? – Подсудимый не может ответить. – А почему же вы всё-таки прочли послание? Ответ: Оно получено мною у владыки и не противоречит моим убеждениям. Остальский признаёт, что говорил о том, что декрет об изъятии противоречит канонам Церкви, но думает, что после собеседования прихожане не препятствовали бы изъятию. – А толпа, провожавшая вас в ГПУ, была возбуждена? – Остальский этого не может отрицать. Второй обвинитель т. Ивановский спрашивает: – Знаете ли вы, что Христос обязывает к помощи ближним? Ответ: Знаю... – Не должны ли впереди помощи ближним, в данном случае голодающим, стоять руководители Церкви? Остальский согласен с этим, как согласен и с тем, что помощь должна быть безоговорочной. – А признаёт ли Евангелие или другой источник Св. Писания ограничение помощи ближнему? – Нет. – Не значит ли это, что указанные в послании Патриарха два правила, содержащие такие ограничения, неправильны? Подсудимый смущается и говорит, что здесь речь идёт об освящённых предметах<...> Подсудимый обнаруживает удивительное простодушие в своих познаниях о личности Патриарха Тихона. Он совершенно, как это явствует из его слов, не знает о контрреволюционной деятельности Тихона и о его воззвании, призывающим к борьбе с большевиками. Интересно, как представляет себе подсудимый роль Церкви в помощи голодающим. Церковь, полагает он, должна обменивать в сёлах освящённые предметы на хлеб. Крестьяне дадут этот хлеб, который пойдёт голодающим, а ценности останутся за Церковью, переменив лишь место своего нахождения. Остальский никак не может уразуметь обвинителя, резонно отмечающего, что тогда крестьяне помогут действительно своим собственным хлебом голодающим, а вся роль Церкви при этом сведётся только к купле и перепродаже церковной утвари. – Известно ли вам, – спрашивает обвинитель, что всё церковное имущество принадлежит соввласти и что религиозная община – лишь сторож этого имущества? Остальский соглашается с этим положением, но не отвечает на вопрос о том, что должен сделать хозяин с неповинующимся ему сторожем. Объявляется перерыв судебного заседания»301. В продолжение повествования о судебном заседании вернёмся к протоколу: «В 6 часов (т.е. 18 – сост.) 30 мин. председатель объявил заседание возобновившимся. Обвинитель Развадовский ходатайствовал перед судом о допросе в судебном заседании в качестве свидетеля гр. Красицкого. Правозаступники не возражали против ходатайства обвинителя. Ревтрибунал, заслушав мнение сторон, постановил: допросить гр. Красицкого. После сего в зал заседания были приглашены все наличные свидетели, и председательствующий объяснил им, что они перед судом должны показать только правду, с предупреждением, что за ложные показания они будут строго наказаны. Затем все, за исключением одного свидетеля, были удалены в отдельную совершенно изолированную от сторон и публики комнату. Оставшийся свидетель, будучи по очереди опрошен сторонами и судьями, показал: 1) Фамилия – Кедров Аверкий Петрович, 43 года отроду, не судился, беспартийный, грамотный, архиерей, имущества не имеет, в родстве с обвиняемым не состоит. Что он, пакетом, по почте, получил послание Московского Патриарха Тихона, но ввиду того, что подлинной подписи Патриарха Тихона на этом послании не было, то он сомневался в подлинности последнего и в даче ему дальнейшего движения воздерживался, ожидая получить подтверждение. До передачи послания Остальскому он был вызван в комиссию помощи голодающим на совещание, где постановили выделить из среды духовенства в комиссию по изъятию церковных ценностей двух представителей. В день передачи Остальскому послания состоялось собрание духовенства, на коем должен был обсуждаться вопрос о выделении двух священников в качестве представителей в комиссию по изъятию ценностей. Но собрание постановило представителей не посылать и вместе не препятствовать изъятию ценностей из церквей. Об этом был составлен акт священником Бычковским, которое все присутствовавшие подписали. Но где этот акт хранится, он не помнит. Так как послание не было получено через Киевский Синод или же обычным путём, то при передаче последнего священнику Красицкому предостерегал, чтобы он был осторожен в отношении огласки последнего»302. В материалах газетной публикации есть интересные подробности показаний владыки Аверкия: «Первым допрашивается Аверкий Петрович Кедров (Епископ Аверкий). Из показаний выясняется, что собрание духовенства у Епископа, о котором упоминает Остальский, имело целью выбор двух делегатов на помощь Волгубкомпомголу, согласно требованию последнего. Но духовенство не сочло себя вправе распоряжаться ценностями, так как они подлежат ведению всей общины, и делегатов не выбрали. С большим трудом обвинителю удаётся получить от свидетеля ответ, что об этом собрании духовенства составлен надлежащий акт, написанный священником Бычковским. Затем из показаний Епископа Аверкия выясняется, что он не был уверен в подлинности присланного ему послания Патриарха. Оно было вложено в простой конверт, при нём не было никаких скреп или препроводительных бумаг. Адресовано оно было прямо на имя Епископа; и он не поинтересовался даже узнать по штемпелю, откуда пакет прибыл. Не будучи уверен в подлинности послания, Епископ Аверкий, однако, очень заинтересовался приводимой в нём точкой зрения на разграничение священных предметов от неосвящённых.