С.С. ТАТИЩЕВ / ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР ВТОРОЙ (73)

10 Письмо императора Вильгельма I князю Бисмарку из Данцига и Штетина 29-го-31-го августа (10-го-12-го сентября) 1879 г.9 Посылаю вам при сем заключение заметок о моем разговоре с императором Александром. Письмо мое из Берлина, скрестившееся с вашим меморандумом № 1, показало вам, что ваши взгляды, которые вы повторяете ныне с большими подробностями в вашем меморандуме № 2, в противоречии прежде всего с принципом, а также что ответ не мог быть вам дан прежде, чем я переговорил с императором Александром. Ваши предположения в меморандуме могли обратиться для меня в истины лишь после моего разговора с императором и — как я вам писал чрез министра Бюлова — после того, как был бы пролит свет на переписку. До этого же времени я считал ваши меморандумы как бы не существующими (comme non avenus). Для меня мои заметки пролили этот свет. Император сожалеет, что написал это письмо, потому что оно вызвало недоразумение; что же касается слов: «что должно иметь печальные и опасные последствия», — то на них безусловно нельзя смотреть как на угрожающие разрывом, но только как на обращающие мое внимание на тот факт, что если печать не будет несколько, сдержанна, то зложелательство может возникнуть между обеими нашими странами, чего ни один из нас не желает, и что поэтому надо принять соответственные меры. Это так справедливо, как только может быть что-нибудь справедливо в этом мире, и я мог лишь выразить полное мое одобрение, тем более, что русское правительство уже приняло такие меры, и я приказал принять таковые же перед моим отъездом. Как вы увидите из моих заметок, я исправил взгляды императора Александра на голоса, поданные моими комиссарами на Востоке, и он вполне понял это, хотя он и сказал, что получил уже известия о неблагоприятных последствиях этого голосования, что было для меня совершенно ново, но что объясняло неудовольствие императора по этому поводу. Вы также прочитаете, как я защищал вас против касающегося вас места в письме императора. Он вполне признал, что наша политика во время Восточной войны была крайне полезна для России, а это заключает в себе высшее признание и для вас самих. Я мог уверить его, что доселе вы сохранили ваши старые чувства относительно России, как это было достаточно доказано в 1877 и 1878 годах. По этому случаю император выразил свое убеждение, что мир может быть обеспечен для Европы лишь нашею связью втроем, как мы и делали со времени свидания в Берлине 1872 года. Всегда придерживаясь этого убеждения, я только мог согласиться с ним. А так как три лица, Адлерберг, Гирс и Милютин, говорили совершенно в том же смысле, то свет, которого я искал на этом свидании в Александрово относительно чувств императора и тех лиц, которые пользуются высшим его доверием, воссиял, насколько дело касается меня. Никто из них не имеет ни малейшего желания идти на нас войною. Большие подкрепления русской армий, собранные как резерв во время турецкой войны, удержаны в виде постоянного усиления, потому что они полагают, что им грозит европейская коалиция и что поэтому они должны быть готовы встретить ее одни. С тех пор для меня предположения вашего меморандума вполне распадаются, а именно будто ввиду опасности, грозящей нам со стороны России, мы должны покинуть политику, которую преследовали доселе в наших сношениях с этою страною, и не только искать, но и действительно заключить оборонительную европейскую коалицию против России, а потому я и не могу согласиться на такой проект в его настоящем размере. Ввиду объяснений, данных мне императором Александром относительно письма его ко мне, которое я с самого начала не считал угрозою, а только желанием, чтобы добрые отношения между нашими государствами были поддержаны мерами, стесняющими печать, — для меня мог быть только источником большого удовольствия тот мягкий тон, в котором был составлен вами ответ, посланный императору; умеренное давление и заключающиеся в нем истины были достаточно поняны и так и поняты. Слова: «вековое согласие, наследие славной памяти наших отцов» (une entente séculaire, le legs de nos pères de glorieuse mémoire) были написаны так, как они начертаны в моем сердце, и они проникли в сердце императора, так что он повторил их мне дважды. Поэтому я не мог понять вашей вражды к России, возрастающей с каждым меморандумом, и не могу себе представить, каким образом приведенные выше выражения могут быть истолкованы как пустая фраза! Столь же глубоко огорчили меня слова, что мы должны по внешности поддерживать дружественные отношения к России, но в то же время заключить против нее коалицию с Австриею, с Англиею и быть может с Франциею. И вы уже так упорно имеете в виду ее заключение, что вы не только сообщили весь ваш проект графу Андраши, но и позволили ему доложить о нем своему императору, который также немедленно его принял. Засим вы приглашаете меня прислать вам инструкции на возвратном вашем пути чрез Вену для заключения там оборонительного союза с Австриею против России, за которым имеет последовать еще более широкая коалиция. Поставьте себя на мое место на одну минуту. Я нахожусь в присутствии личного друга, близкого родственника и союзника с целью прийти к соглашению относительно некоторых, наскоро написанных и, конечно, неверно понятых мест в одном письме, и наше свидание приводит к удовлетворительному результату. Могу ли я в это самое время приступить к враждебной коалиции против этого государя, иначе сказать, действовать за его спиною в смысле прямо противоположном тому, в котором я говорил с ним? Я не стану, безусловно, отрицать, что опасности, указанные в вашем меморандуме, могут наступить когда-нибудь, в особенности при перемене в правлении в С.-Петербурге. Но я все же не могу признать эту опасность неминуемою. Как часто предостерегали вы меня против договоров с другими державами, которые связывают руки, когда нет в виду определенной цели, а только место для соображений о необеспеченном будущем. Мой брат и министр Мантейфель, в частности, обожгли себе пальцы на трехлетнем договоре с Австриею, заключенном после Ольмюца, и с нетерпением ждали истечения этого срока. Настоящий случай совершенно тождественный. Противно моим политическим убеждениям и моей совести связывать себе руки ради одной только возможной случайности. В то же время я не могу отречься от вас и от тех шагов, которые вы уже сделали, вступив в сношения с Андраши и с его государем. Поэтому в Вене, о предстоящем приезде вашем куда уже возвещают все газеты, — вы можете говорить о возможной в будущем случайности несогласий с Россиею, которые развились бы в возможный разрыв, и начать переговоры относительно совместных мер, которые нужно будет принять тогда по уговору с Австриею. Но, следуя внушениям моей совести, я не позволяю вам заключить конвенцию, а и того менее — трактат. Надеюсь, что таким способом наши виды снова будут согласованы. Если богу угодно, чтобы так было, я буду иметь возможность с доверием взирать на будущее, которое, в противном случае, было бы для меня очень темно, и предвидеть естественное продолжение наших сношений в Россиею, которые становятся более дружественными. Я не могу вам выразить, как больно было мне пережить этот эпизод, когда, казалось мне, в первый раз за семнадцать лет мы как будто не можем прийти с вами к соглашению. С нетерпением ожидаю я вашего ответа на вышеизложенное разрешение и убежден, что мы будем в состоянии дойти до соглашения. Дай Бог, чтобы это так было. Ваш верный и преданный, Вильгельм. Так как г. Бюлов, сняв копию с моих заметок об Александрово, тотчас же отправил к вам оригинал, то надо сделать соответствующее изменение во вступительных словах этого письма. 11 Письмо императора Вильгельма I князю Бисмарку из Штетина 3-го (15-го) сентября 1879 г.10 После того как я дополнил мое последнее письмо к вам, которое вы, вероятно, получили сегодня, фельдмаршал Мантейфель препроводил ко мне вашу телеграмму к нему от 7-го сего месяца, которою я весьма доволен, так как могу усмотреть из нее, что нам будет возможно прийти к соглашению. К счастью, мнение это подтверждается вашим четвертым донесением, дошедшим до меня вчера. Но важный факт припомнился мне в связи с переговорами, которые вы поведете в Вене. Это конвенция, заключенная в С.-Петербурге в 1873 году, подписанная только двумя фельдмаршалами, Мольтке и Барятинским, и ратификованная императором Александром и мною, которую вы отказались подписать. Обстоятельство, подтверждающее причины, по которым вы тогда и так часто потом восставали против обязательных конвенций, при условиях, когда, как и ныне, не имелось в виду положительной цели, вследствие чего я с большим трудом согласился подписать с.-петербургскую конвенцию. Как же вы хотите теперь заключить конвенцию, не предупредив об отмене той, что была заключена в Петербурге? Обе считаются оборонительными конвенциями. В настоящее время с.-петербургская конвенция обязывает Пруссию и Россию оказывать друг другу помощь в случае нападения на одну из них. Предложенная конвенция, должна заключать то же условие, но против России. Как согласовать обе между собою? Поэтому мне кажется, что мысль Бюлова выпустить слова: «против России» дает нам повод включить Россию в новую конвенцию и тем исполнить конвенцию с.-петербург­скую. Так как я не думаю, чтобы младший Бюлов был посвящен в тайну с.-петербургской конвенции, то я и не мог говорить о ней с ним, тем более, что умолчание его о ней при изложении его взглядов как бы указывало на то, что он о ней не знает. Вильгельм. 12 Письмо короля Лудвига II Баварского к князю Бисмарку из Берга, 4-го (16-го) сентября 1879 г.11 Любезный князь Бисмарк, С искренним сожалением узнал я из вашего письма от 10-го сего месяца, что утомительная и возбуждающая деловая деятельность повлияла на действие вашего лечения водами в Киссингене и Гастейне. Я с величайшим интересом ознакомился с вашим обстоятельным изложением настоящего политического положения и выражаю вам за него мою живейшую благодарность. Если между Германскою империею и Россиею дело дойдет до воинственных усложнений, то меня самым болезненным образом поразит такая столь сожаления достойная перемена во взаимных отношениях обоих государств, и я еще не покинул надежды, что воздействием в миролюбивом смысле на его величество императора российского удастся предупредить такой оборот дела. Во всяком случае, вы можете быть уверены в полном моем сочувствии вашим усилиям привести Германскую империю и Австро-Венгрию к тесному сближению и в пожелании им счастливого успеха. С желанием, чтобы вы вернулись на родину с новыми силами, охотно соединяю я возобновленное уверение в особом уважении, с которым я теперь и всегда остаюсь вашим искренним другом, Лудвиг. 13 Письмо вице-канцлера графа Штольберга князю Бисмарку из Берлина, 5-го (17-го) сентября 1879 г.12 В дополнение к моему официальному сообщению от сегодняшнего числа имею честь почтительно уведомить вашу светлость о нижеследующем. Император уже был почти готов дать свое утверждение, как вдруг он смутился и сказал, что существует еще одно препятствие, о котором он упомянул в своем последнем письме к вам и которое вынуждает его признать важным исключением всякой для него возможности принять на себя обязательство помогать Австрии в наступательной войне против России. После некоторых колебаний его величество взял с меня честное слово, что, за исключением вашей светлости, я ни с кем не буду говорить об этом предмете, и после того сослался на соглашение, состоявшееся между двумя императорами в С.-Петербурге в 1873 году (с вашего предварительного ведома, но без вашей скрепы), которым один обязался подавать другому помощь при известных обстоятельствах. Это и была, очевидно, главная преграда, вызвавшая мысль о предательстве в отношении к императору Александру, на которое намекнул г. фон Бюлов из Штетина. Хотя это изложение и было для меня слишком неопределенно, ввиду моего незнакомства с предметом, для того чтобы я мог оценить вес возражения, я счел мои долгом, ввиду приближающегося решения принять в соображение сделанное императором сообщение, а именно, что если вышеупомянутая возможность будет исключена, то падет его возражение, а потому и предлагаю дополнение. Хотя, таким образом, возражение это и будет избегнуто, но его величество все же желает узнать, что ваша светлость имеете сказать на этот счет, и приказывает мне известить вас об этом. Дав свое утверждение, император был несколько расстроен и сказал не, что это решение стоило ему большого усилия. Он полагает, однако, что должен следовать советам столь испытанного советника, как ваша светлость. С глубочайшим почтением остаюсь и проч. Штольберг. Дополнение, предложенное графом Штольбергом Утверждение императором Вильгельмом подписанного трактата с Австриею будет дано под условием, что император будет иметь право написать императору Александру: «Его величество доволен данными Сабуровым уверениями в миролюбии России и желает, в доказательство своей честности и откровенности, сообщить ныне факт, что он намерен приступить (qu'il est sur le point) к заключению трактата с Австриею, которым обещается тщательное соблюдение добрых отношений, а взаимная помощь предполагается лишь в случае нападения». 14 Письмо Бисмарка королю Лудвигу II Баварскому из Гастейна, 7-го (19-го) сентября 1879 г.13 С почтительнейшею благодарностью я получил, милостивое письмо вашего величества и к радости моей узнал из него о высочайшем единомыслии с моими усилиями прийти к взаимному сближению с Австро-Венгриею. Об отношениях к России всеподданнейше замечаю, что неминуемой опасности воинственных усложнений, о которой и я глубоко бы скорбел не только с политической, но и с личной точки зрения, по моему почтительнейшему разумению — не предстоит, и что такая опасность, напротив, приблизилась бы к нам лишь в том случае, если бы Франция готова была действовать заодно с Россиею. Этого доселе не случилось, и наша политика, согласно намерениям его величества императора: не преминет и ныне, как и прежде, действовать на его величество императора Александра в смысле соблюдения и утверждения мира империи с Россиею. Переговоры о теснейшем взаимном сближении с Австриею преследуют одни только мирные, оборонительные цели и вместе с тем — развитие соседних экономических отношений. Намереваясь завтра покинуть Гастейн, я надеюсь прибыть в Вену в воскресенье. С всеподданнейшею благодарностью за милостивое участие вашего величества к моему здоровью, пребываю я в глубочайшем почтении, вашего величества всепокорнейший слуга, Бисмарк. 15 Письмо князя Бисмарка графу Андраши из Гастейна, 8-го (20-го) сентября, 1879 г.14 Досточтимый граф, Ссылаясь на мое всепреданнейшее письмо от 3-го сего месяца, имею честь ныне дополнить подготовленный им ответ на любезное письмо вашего сиятельства от 1-го сего месяца. По мере содержания наших здешних переговоров, я неоднократно и обстоятельно доносил императору, моему всемилостивейшему государю, о положении дела и единомыслие моих замещающих меня сотоварищей с моими, вашему сиятельству известными, видами дало мне возможность настолько преодолеть затруднения, причиненные географическим отдалением и противоположными внушениями, что я мог установить в принципе согласие его величества императора с воззрением, которым я руководствовался при наших совещаниях здесь. По сообщению моего заместителя графа Штольберга-Вернигероде, император готов утвердить договор, в силу которого обе державы обещают друг другу и впредь выступать в пользу сохранения мира и именно соблюдения их мирных отношений с Россиею, а в случае если на одну из них последует со стороны одной или нескольких держав нападение, то всеми силами отражать его сообща. Соответственно сему я уполномочен моим всемилостивейшим государем предложить оборонительный союз между Австро-Венгриею и Германскою империею безусловно, на определенный срок или без срока. Покорнейше прошу ваше сиятельство благоволить вступить со мною в словесное обсуждение этого предложения. Я должен буду представить на утверждение моего всемилостивейшего государя результат наших переговоров. Я не сомневаюсь в этом утверждении, если только ваше сиятельство будете поставлены в возможность приступить, именем его величества императора Франца-Иосифа, к нашему предложению в той самой простоте и в том объеме, в каких оно нами сделано. Во всяком случае, я почту себя счастливым, если наши переговоры приведут к тому или другому результату, полезному для согласованных интересов обоих государств и для мира Европы. С дружеским почтением остаюсь от всего сердца преданный вам, Бисмарк. 16 Письмо императора Вильгельма I князю Бисмарку из Баден-Бадена, 20-го сентября (2-го октября) 1879 г.15 С сожалением усматриваю из вашего письма от 24-го минувшего месяца, а равно, из приложенного к нему меморандума, из протоколов ваших переговоров в Вене и из основанного на них проекта договора, что воззрения мои относительно последнего не были приняты ни с одной стороны. Я изложил эти воззрения в моих письмах из Данцига и Штетина от 10-го и 12-го прошлого месяца так ясно, как только мог, а потому вы сами можете заключить, как много они разнятся от достигнутого результата, так что мне незачем повторять их. Несмотря, однако, на это обстоятельство, я возвращаю вам при сем ваше письмо от 24-го для того, чтобы вы могли из моих заметок на полях составить себе понятие о впечатлении, которое оно произвело на меня. Германия и Австрия желают достижения одной и той же цели: безопасности от невызванного ими нападения со стороны внешних врагов. Но ввиду особого упоминания о России как о таком враге, я не могу согласиться на настоящие предложения, ни на немедленное заключение договора. После того, как я снова протянул дружескую руку императору Александру после устранения недоразумений в Александрово, могу ли я теперь заключить союз против него, хотя бы и оборонительного свойства, союз, в котором упомянут он один в качестве предполагаемого зачинщика (agresseur), и сохранить это намерение от него в тайне? Я не способен на такой предательский поступок. Чтобы ослабить это возражение, утверждают, что в данном случае Россию известят о существовании союза, если станут очевидны признаки войны против нас. Это столь неопределенное выражение до того гибко, что извещение или пришло бы слишком поздно, или только вызвало бы еще большее раздражение. Далее говорят, что в состоянии брожения, ныне господствующего во внутренних делах России, известие о таком союзе даст ей силу и самообладание, нужные для того, чтобы совладать с этим брожением. Но ведь для этой цели нужно, чтобы официально узнали о таком честном намерении, а между тем нельзя, конечно, официально сообщить тот факт, что Россия почитается единственным врагом. Поэтому, чтобы сделать возможным сообщение договора России, следует выпустить из него упоминание о ней, и врага наметить лишь в общих выражениях, а вместе с тем сказать, между прочим, что, вступая между собою в соглашение, стороны имели в виду это самое, указанное выше, честное намерение. Вот чего я желаю. Я не согласен на немедленную ратификацию договора, потому что в настоящую минуту не существует решительно ничего, что могло бы повести к войне против Германии и Австрии, а всем известно, что обязательные договоры, заключенные без крайней в том необходимости — орудия обоюдоострые. Австрия настаивает на немедленной ратификации на том основании, что благоприятное положение, ныне существующее во Франции, может подвергнуться опасности и что дружественные отношения между Францией и Англиею могут охладиться. Я не могу понять, каким образом столь дальновидная политическая комбинация может быть поставлена в зависимость от случайности того или другого министра Французской республики, которому грозит низвержение? После этого англо-австрийское сближение должно быть очень шатко, если оно зависит от дня ратификации какого-нибудь договора. Ввиду уважения, с которым Австрия относится к щекотливости Франции, и ее опасения охлаждения с Англиею, мнение Милютина о возможности тройственного между ними союза быть может и не вполне лишено основания. Возникло другое еще обстоятельство, могущее открыть выход из дилеммы, в которой я заключен между моею честью и совестью, насколько это относится к России, и возражениями, предъявленными со стороны Австрии против моих воззрений. В ответ на мой запрос по телеграфу вы уведомили меня по телеграфу же о том, что сказал вам Сабуров на основании инструкций императора. Вы выводите из этих сообщений, что Россия уже проведала о наших переговорах с Австриею (что вполне естественно) и заключаете из оборонительного положения, которое Россия, по уверению Сабурова, намерена соблюдать в будущем, что это уверение является последствием ее осведомленности о наших переговорах. При таких обстоятельствах представляется возможным тотчас же привести в исполнение мысль, поданную мною на стр. 3-й, о способе сообщения нашей сделки с Австриею и придать договору общий смысл не только опущением имени России, но и приглашением ее приступить к договору. Вы сами сказали Сабурову, что вы вполне расположены в пользу сохранения союза «трех императоров», и та же мысль встречается в меморандуме, в протоколе и в договоре. Что же может быть проще, как подтвердить в реальном, письменном договоре союз «трех императоров», который доселе был только словесным или, в крайнем случае, имел лишь одно письменное основание в соглашении между С.-Петербургом и Веною? Вы сами же сказали еще Сабурову, что вы не можете содействовать такой политике, которая грозила бы опасностью Австрии. Столь же справедливо, сколько и важно, Чтобы Россия получила первое официальное извещение о том, что она уже проведала. После того как наш посол в С.-Петербурге известит министра Гирса о вашем свидании с Сабуровым, я бы спросил: справедливо ли его уверение, что Россия отныне будет следовать только оборонительной политике, основанной на берлинском трактате, и означает ли это оборонительную политику против Германии, как и против Австрии? Если получен будет удовлетворительный ответ и таковой будет немедленно сообщен Австрии, то на нашем пути, как и на пути Австрии, не было бы уже более препятствия к ознакомлению императора Александра вышеупомянутым (на стр. 3-й) способом с предположенным договором и к приглашению его приступить к нему. Это вызовет необходимость изменения 1-й статьи. Статья 2-я совершенно отпадет, статья 4-я будет переделана соответственно моим отметкам на полях, если будет найдено желательным, чтобы в самом проекте заключалось первое приглашение России приступить к договору, и весь договор будет сообщен, как трактат, касающийся пока только Германии и Австрии. Я нахожу нужным опустить 2-ю статью потому, что она направлена исключительно против России; а сверх того и потому, что в вашем письме от 24-го прошлого месяца нарочито сказано, что в случае нападения Франции на Германию Австрия освобождена от обязанности помогать Германии и обязана только соблюдать доброжелательный нейтралитет. Это все равно, что сказать, что мы будем поддерживать Австрию против России всеми нашими силами (ст. 1-я), тогда как Австрия не обязана оказать нам ту же услугу, если Франция нападет на нас. Но ведь последняя случайность бесспорно возможнее и, конечно, вероятнее, чем нападение со стороны России, по крайней мере так было доселе, ибо во Франции желание отыгрыша (revanche) только дремлет и никогда не было покинуто, и снова проявится, как только представится удобный случай. Относительно положения Германии в войне с Франциею я расхожусь с фельдмаршалом Мольтке, потому что не могу разделять его мнения, что наших сил достаточно, чтобы вести такую войну без союзников. В таком случае мы очутимся лицом к лицу с армиею, совершенно отличною от армии 1870 года, так как нельзя отрицать достигнутого ею усовершенствования. Кроме того, есть еще другое соображение, а именно — почти герметически закрытая французская граница, простирающаяся от швейцарской до бельгийской границы, непрерывная линия крепостей и фортов, которая, даже будучи прорванною, сделает невозможным отправку подкреплений во фронт и, сверх того, как нельзя более замедлит стратегическое наступление наших сил. На этом-то ограниченном пространстве нам предстоит, по словам фельдмаршала Мольтке, дать сражение. Если мы победим, то нам нельзя будет преследовать разбитого неприятеля, как мы это сделали в 1870 году; нас остановит пояс крепостей, к осаде которых мы, вместо преследования, должны будем немедленно приступить. Пройдут месяцы, прежде чем мы возьмем какую-нибудь из них, и это даст разбитой армии время оправиться позади этой линии и встретить нас хорошо подготовленной в случае, если мы прорвем ее, рискуя потерять сообщения с нашим операционным базисом. Но если германская армия будет разбита в первом сражении, тогда левый берег Рейна тотчас же для нас потерян и мы будем вынуждены отступить за реку. Вильгельм. 17 Письмо графа Андраши князю Бисмарку из Вены, 21-го сентября (3-го октября) 1879 г.16 Я получил ваше почтеннейшее письмо от 29-го сентября, за которое приношу живейшую мою благодарность. Я с тех пор получил чрез князя Рейса несколько сообщений, относящихся к положению переговоров. Прилагаю их при сем в той форме, в какой они были написаны самим князем Рейсом. Я могу заявить о моем согласии с намерениями, выраженными в этом предложении, но все же несколько затрудняюсь по двум пунктам. Первый тот, где говорится о договоре, а второй, где заключение его изображается как предстоящее в будущем. Мое возражение на первый пункт то, что если намерение заключить договор будет определенно высказано в письме его величества императора Вильгельма, то из этого несомненно следует, что в Петербурге спросят о тексте, и это подаст повод русскому кабинету, прежде чем дело будет решено между нами, начать переговоры втроем, от которых я не предвижу удовлетворительного результата ни для одной из сторон. По этой причине я решаюсь сделать контрпредложение или точнее предложение параллельное, принятие которого было бы, мне кажется, выгодно для обеих сторон. Оно заключается в следующем: Утвердив подписание договора, его величество император Вильгельм может сообщить полное содержание 17 меморандума, условленного между нами и нами подписанного, который, конечно, предполагает соглашение, и прибавить от себя объяснение, что это соглашение, в то же время заключает и молчаливый уговор двух правительств, что нападение на одну из империй будет сочтено направленным против обеих 18 и будет также понято его величеством в том же смысле. Его величество, довольный заявлением Сабурова о миролюбии России, делает это сообщение, как доказательство своей честности и откровенности. Его величество, быть может, прибавит, что соглашение это — совершенно оборонительного свойства и что ничто не мешает России устранить всякое противное направление приступлением ее самой к принципам, изложенным в меморандуме.19 Этим способом цель императора Вильгельма была бы вполне достигнута, а именно, чтобы сообщить значение нашего соглашения и в то же время, с другой стороны, не упоминать о существовании более определенного соглашения и, таким образом, избежать необходимости сообщить его. Такое сообщение текста представило бы, между прочим, то неудобство, что: во-1-х, приступление России к этому тексту немыслимо; во-2-х, что место, касающееся Франции и Италии, стало бы тотчас известно в этих странах и в настоящую минуту возбудило бы совершенно ненужные толки; и, в-3-х, дело могло бы проникнуть в парламенты и повести к нежелательным прениям. Эти соображения объясняют мое предложение. Если вы не в состоянии обеспечить его принятие в надлежащем месте, то я не могу дать согласия ни на какой иной способ, включая и предложение, сделанное Штольбергом, так как мой всемилостивейший государь заявил перед своим отъездом, что не поставит условием sine qua non соблюдения в тайне договора, после подписания.20 С другой стороны, есть еще пункт, на который я взираю, как на вопрос, стоящий вне всякого сомнения, а именно, что ни существование, ни содержание договора не может быть сообщено, преде чем ему будет действительно дано или обеспечено утверждение его величества императора Вильгельма.21 Не желая предрешать решения по этому вопросу моего всемилостивейшего государя, я предпочел бы вовсе отказаться от заключения соглашения и ни в каком случае не был бы обязан принять лично какое-либо дальнейшее участие в переговорах на этом основании. Пожалуйста, извините, дорогой князь, несколько резкий тон этого заявления, но так как дело представляется мне спешным, то я хочу, чтобы князь Рейс получил это письмо сегодня. Прося вас выразить мое почтение княгине, остаюсь с неизменным и сердечным почтением, искренно вам преданный, Андраши. 18 Письмо императора Вильгельма I князю Бисмарку из Баден-Бадена, 22-го сентября (4-го октября) 1879 г.22 Я еще не кончил вчера приложенного при сем письма, когда пришла ваша длинная телеграмма, так что я должен был еще прибавить последние три четверти страницы. Точка зрения, на которой я стою в этом письме, не была поколеблена моим решением одобрить условно предложение из Вены. Но снова спрашиваю вас, что должны мы ответить, если по поводу сообщенного ему меморандума император Александр спросит: «Что же вы решили сделать в связи с этим меморандумом? Весьма вероятно, вы заключили соглашение? Пока я не ознакомлен с ним, я не могу принять решения, а потому покажите мне это соглашение». Но так как соглашение, в его настоящем виде, не может быть показано России, то мы должны отклонить предъявление его. Какое же впечатление произведет этот отказ на императора Александра? Конечно, самое худшее. Редакция 2-й статьи, на мой взгляд, до того странная, что я желал бы подвести итог приложению, предложив вычеркнуть нейтралитет Австрии в случае нападения на нас Франции и, пригласив Австрию принять на себя то же обязательство помогать нам всеми ее силами, которое мы принимаем перед Австриею в 1-й статье в случае нападения России. А то условия не равны. Еще раз сильно настойте на этом пред Андраши. Вильгельм. 19 Письмо наследного принца Фридриха-Вильгельма князю Бисмарку из Баден-Бадена, 22-го сентября (4-го октября) 1879 г.23 Граф Штольберг уже уведомил вас ранее получения этих строк о ходе дела вплоть до подписания проекта договора императором. Поэтому я не скажу больше ничего об этом весьма возбудительном кризисе, результат которого, как я предвижу, будет иметь великое значение для положения Германии. Я должен выставить на вид, однако, что его величество глубоко несчастлив и не перестает повторять, что он обесчестил себя своим решением и предательски поступил в отношении к своему другу, царю; так что всякому ясно, как страшно трудно было ему это решение, при его чрезмерной добросовестности. 20 Союзный договор Германии и Австро-Венгрии, подписанный в Вене, 25-го сентября (7-го октября) 1879 г.24 Принимая в соображение, что их величества император германский, король прусский, и император австрийский, король венгерский, должны почитать за свой непреклонный монарший долг постоянно заботиться о безопасности их империй и о спокойствии их народов; принимая в соображение, что эти два монарха, как то было при существовании прежнего Германского Союза, будут иметь возможность исполнять этот долг более легким и действительным образом через тесное единение обоих государств; принимая в соображение, наконец, что тесное соглашение Германии и Австро-Венгрии не может никому служить угрозою, а, напротив, только утвердит мир Европы, созданный постановлениями берлинского конгресса — их величества император германский и император австрийский, король венгерский, давая друг другу торжественное обещание, что они не придадут никогда и ни в каком направлении наступательного значения их чисто оборонительному соглашению решили заключить союз мира и взаимной защиты. С этою целью они назначили своими уполномоченными: Его величество император германский — своего чрезвычайного и полномочного посла, генерал-лейтенанта князя Генриха VII Рейса и проч. и проч. Его величество император австрийский, король венгерский, своего тайного советника, министра императорского двора и иностранных дел, фельдмаршал-лейтенанта графа Юлия Андраши, от Сик-Сент-Кираль и Красна Горка, и проч. и проч., которые сошлись сего числа в Вене и, обменяв свои полномочия, найденные в доброй и надлежащей форме, условились в следующих статьях: Ст. 1-я Если в противность надежде и искреннему желанию обеих договаривающихся сторон на одно из двух государств нападет Россия, то высокие договаривающиеся стороны обязаны помогать друг другу всеми вооруженными силами их государств и, следовательно, не заключать мира иначе, как сообща и в согласии между собою. Ст. 2-я Если на одну из высоких договаривающихся сторон нападет иная держава, другая высокая договаривающаяся сторона сим обязывается не помогать противнику ее высокого союзника, но соблюдать, по меньшей мере, доброжелательный нейтралитет по отношению к своему высокому союзнику. Если же, однако, в этом случае нападающая держава будет поддержана Россиею, под видом ли деятельного содействия, либо военных мер, угрожающих державе, на которую сделано нападение, то обязательство взаимной помощи всеми силами, установленное 1-ю статьею настоящего договора, тотчас же вступит в силу и высокие договаривающиеся стороны поведут войну сообща вплоть до общего же заключения мира. Ст. 3-я Настоящий договор, вследствие его мирного свойства и дабы избежать всякого ложного толкования, будет соблюден в тайне обеими высокими договаривающимися сторонами и может быть сообщен третьей державе только с общего согласия обеих сторон и после особого на этот счет соглашения. Во внимание к чувствам императора Александра, выраженным при свидании в Александрово, обе высокие договаривающиеся стороны питают надежду, что вооружения России не окажутся в действительности угрожающими для них и вследствие сего у них нет в настоящую минуту никакого повода сделать ей сообщение. Но в случае, если, вопреки их ожиданию, надежда эта оказалась бы ложною, обе высокие договаривающиеся стороны сочли бы за долг чести предупредить, по крайней мере доверительно, императора Александра, что они должны будут взирать на нападение на одну из них, как на направленное на обе стороны. В удостоверение чего уполномоченные собственноручно подписали настоящий договор и приложили к нему свои печати. Совершено в Вене, 7-го октября 1879 года. Генрих VII князь Рейс. Андраши. М. П. М. П. 21 Проект словесного ответа императору Александру II на могущие последовать с его стороны запросы, писанный рукою князя Бисмарка, в Варцине, 18-го (30-го) октября 1879 г.25 Учреждение, возникшее под влиянием Александра I и сохранившее мир Средней Европы в продолжение полувека, должно было быть принесено в 1866 году в жертву неотразимой необходимости. Германский Союз был чрезвычайным бременем для нас, пруссаков, и в то же время неудовлетворял стремлениям прочих германцев. Созданное этим не удовольствие было использовано революционною партиею, как угроза всем немецким государям. Нужно было лишить ее этого оружия насчет безопасности, которую Союз обеспечивал, почти без всяких затрат, своим слабейшим членам. Что брешь, причиненная отпадением Австрии, которая простиралась от Карпат до Констанцского озера, должна быть восполнена, — было еще сознано даже в храме Св. Павла. Еще позже, а именно после войны 1866 года, непрерывно делались попытки связать Австрию с государствами, с которыми она прежде была соединена в Германском Союзе, так чтобы воспрепятствовать ей вступить в союз с Франциею против них. Цель эта ныне достигнута без всякого обязательства для нас защищать Триент, Триест или даже Боснию против итальянцев или турок, или южных славян. Наше соглашение с Австрией заключает в себе не более чего-либо похожего на угрозу нашим соседям, как возведение на границе крепости, которое, разумеется, никому не представляется в этом свете, и оно, конечно, менее походит на угрозу, чем, например, сооружение стратегических железных дорог. Оно, в сущности, имеет значение общества взаимного страхования, пользоваться которым предоставляется всякому, кто непосредственно в том заинтересован. 1 Напечатано в подлиннике и в немецком переводе у Horst Kohl, «Wegweiser durch Bismarck's Gedanken und Erinnerungen», стр. 169—170 и 215—217. 2 Немецкий подлинник напечатан в «Anhang zu den Gedanken und Erinnerungen von Fürst von Bismarck», II, стр. 521. 3 Немецкий подлинник, Ibid., II, стр. 521—522. 4 Немецкий подлинник, Ibid., II, стр. 522. 5 Немецкий подлинник. Ibid., II, стр. 522—524. Отмеченные знаком [ ] места выпущены в этом семейном издании, но воспроизведены по-английски в книге Морица Буша: «Bismark, some secret of his history», III, стр. 257—260. 6 Немецкий подлинник Ibid., II, стр. 524—527; выпущенные в этом издании отмеченные знаком [ ] места из той же книга Буша, III, стр. 260—263. 7 Английские перевод немецкого подлинника — у Морица Буша, «Bismark, Some Secret Pages Of His History», III, стр. 277—285. 8 Немецкий подлинник в «Gedanken und Erinnerungen von Fürst von Bismarck», II, стр. 238—242. 9 Английский перевод немецкого текста у Морица Буша, «Bismark, Some Secret Pages Of His History», III, стр. 285—289. 10 Английский перевод немецкого текста у Морица Буша, ibid., III, стр. 265—266. 11 Немецкий подлинник в «Gedanken und Erinnerungen von Fürst von Bismarck», II, стр. 243. 12 Английский перевод немецкого текста у Морица Буша, «Bismark, Some Secret Pages Of His History», III, стр. 264—265. 13 Немецкий подлинник в «Gedanken und Erinnerungen von Fürst von Bismarck», II, стр. 243—244. 14 Немецкий текст в «Anhang zu den Gedanken und Erinnerungen von Fürst von Bismarck», II, стр. 528—529. 15 Английский перевод немецкого текста у Морица Буша, «Bismark, Some Secret Pages Of His History», III, стр. 268—273. 16 Английский перевод немецкого текста у Морица Буша, Ibid., III, стр. 273—276. 17 Подчеркнуто карандашом Бисмарком. 18 Подчеркнуто карандашом Бисмарком. 19 Подчеркнуто карандашом Бисмарком. 20 Подчеркнуто карандашом Бисмарком. 21 Отметка Бисмарка на поле: — «Совершенно справедливо». 22 Английский перевод немецкого текста у Морица Буша, Ibid., III, 272—273. 23 Английский перевод немецкого текста у Морица Буша, Ibid., III, стр. 276. 24 Немецкий текст обнародован в «Германском Имперском Указателе» 6-го февраля 1888 г. 25 Английский перевод немецкого текста у Морица Буша, «Bismark, Some Secret Pages Of His History», III, стр. 276.