С.С. ТАТИЩЕВ / ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР ВТОРОЙ (33)

Согласно издревле установленному обычаю, император пожелал лично представить своего наследника в этом новом сане первопрестольной столице.. Оба прибыли в Москву 14-го августа и провели там целую неделю. Никогда Москва не встречала их с бóльшим одушевлением. Но ни при традиционном выходе из Кремлевского дворца в Успенский собор, ни при посещении Троицко-Сергеевской лавры их не приветствовал уже красноречивым словом митрополит Филарет, удержанный в Гефсимании тяжкой болезнью. «Посещая первопрестольную столицу мою, — писал ему по этому поводу император, — я привык постоянно слышать от вас пастырское слово христианской любви и принимать чрез вас благословение нашей матери, церкви православной. И ныне, пред вступлением с наследником моего престола в священный Успенский собор, я получил ваше письменное приветствие, исполненное благожелания ко мне и дорогой для меня России. Сожалею, что состояние вашего здоровья не дозволило вам сделать мне этот сочувственный привет лично, и молю Бога, дабы восстановил силы ваши и надолго продлились ваши дни на пользу русской православной церкви, которой в продолжение полувека вы служите опорой и украшением». В числе прочих депутаций, явившихся к нему в Москве, государь принял и депутацию от московских старообрядцев, ходатайствовавших о дозволении основать в Москве единоверческий монастырь. Император объявил депутатам, что проект этот ему известен, что он одобряет их мысль и велит о средствах исполнения представить соображения, в надежде, что дело это легко устроится. Затем, обратясь к находившимся в числе единоверческих депутатов вновь присоединенным к единоверию бывшим сторонникам так называемой австрийской иерархии, он сказал: «Радуюсь видеть вас между единоверцами. Я уверен, что присоединение ваше было искреннее, по убеждению, а не по каким-либо расчетам, и надеюсь, что оно не останется бесплодным. Конечно, вы убеждены, точно так как я, в, правоте нашей православной церкви. Молю Бога, чтобы вашему доброму примеру последовали и другие». День своих именин, 30-го августа, государь провел в Царском Селе. Поздравительное письмо митрополита Филарета вызвало следующий ответ, в котором монарх, под свежим впечатлением великой семейной утраты, излил пред архипастырем чувства, наполнявшие его царственную душу: «Сегодня, в день моего ангела, дошло до меня из Гефсиманской пустыни ваше поздравление, молитвы ваши обо мне и моем семействе и полные глубоких назиданий воспоминания о русском православном угоднике, имя коего я ношу, и соименном мне императоре, освободившем Россию от иноплеменников. Преданный православию, как святой великий князь, мой угодник, дорожа достоянием России, как знаменитый император, мой дядя, я прошу у Бога не их славы, а счастья видеть народ мой счастливым, просвещенным светом христианской истины и охраненным в своем развитии твердым законом и ненарушимым правосудием. Молите пред престолом Всевышнего, дабы дано мне было привести в исполнение эти всегда присущие сердцу моему желания, на благо любезного моего отечества». Потрясенное тяжким испытанием, здоровье императрицы Марии Александровны вызывало нежную попечительность августейшего супруга. Весь сентябрь они провели в новоприобретенном для государыни подмосковном имении Ильинском в глубоком уединении, окруженные царственными детьми и малочисленной свитой. В числе немногих лиц, принятых государем в Ильинском, был местный звенигородский уездный предводитель дворянства Голохвастов, один из запальчивейших ораторов московского дворянского собрания, говоривших в пользу адреса, представленного московским дворянством на высочайшее имя за год перед тем. «Я вызвал тебя как здешнего предводителя, — сказал ему император, — хотя я должен был бы на тебя сердиться, но я не сержусь и хочу, чтобы ты сам был судьей в своем деле. Подумай и скажи, каково мне было знать, что ты публично, при всей зале, позоришь именем «опричников» тех людей, которых я удостоил доверия...» Голохвастов просил позволения объяснить употребленное им выражение. «Говори правду, я всегда охотно ее слышу», — ответил император. Голохвастов уверял, что под словом «опричники» он разумел не дружину Иоанна Грозного, а все, что по своим целям, понятиям, стремлениям стоит опричь земщины, то есть вне или в стороне от народа. «Важно не слово, а дело, — заметил государь. — Что значила вся эта выходка... Чего вы хотели? Конституционного образа правления?» Выслушав утвердительный ответ Голохвастова, император продолжал: «И теперь вы, конечно, уверены, что я из мелочного тщеславия не хочу поступиться своими правами! Я даю тебе слово, что сейчас, на этом столе, я готов подписать какую угодно конституцию, если бы я был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что сделай я это сегодня, и завтра Россия распадется на куски. А ведь этого и вы не хотите. Еще в прошлом году вы сами и прежде всех мне это сказали». Слова эти относились к адресу московского дворянства по поводу польского восстания. Отпуская Голохвастова, государь сказал ему: «Главное — не гоняйся за аплодисментами, за успехами красноречия, ведь, право, не стоит того!..» — «Аплодисменты, государь, относились не ко мне, — возразил Голохвастов, — их мог вызвать каждый в зале, стоило вас назвать — и стены дрожали от аплодисментов». Светлая улыбка озарила лицо государя. «Да, я знаю, — промолвил он, — ну, с Богом, прощай!» В конце сентября император и императрица возвратились в Царское Село и 19-го октября издан высочайший указ Сенату с повелением приступить ко введению в действие новых судебных уставов в полном их объеме в следующем порядке: в течение 1866 года ввести их в округах петербургской и московской судебных палат, а в продолжение следующих четырех лет во всех губерниях, управляемых по общему положению, и в Бессарабской области. Между тем всюду открывали свою деятельность и земские учреждения. Первым из губернских земских собраний открылось самарское; в начале ноября губернское земское собрание открыто в Москве, в конце того же месяца — в Петербурге. Важнейшей из законодательных мер, принятых в начале 1866 года, было преобразование общественного управления государственных крестьян и передача их в ведение общих губернских и уездных, а также местных по крестьянским делам учреждений. Подобная же мера была уже за два с половиною года перед тем принята относительно крестьян государевых, дворцовых и удельных имений. Таким образом, исполнена высочайшая воля, выраженная в самый день освобождения помещичьих крестьян от крепостной зависимости, чтобы во всей империи сельское состояние было устроено на общих однообразных основаниях. Благотворное действие положений 19-го февраля распространено тогда же на некоторые из отдаленнейших окраин. Уже в 1864 году положено начало этому делу в Закавказье упразднением крепостного права в Тифлисской губернии, продолжалось оно в 1865 году в губернии Кутаисской и завершилось в 1866 году в Мингрелии. 19-го февраля 1867 года великий князь-наместник кавказский донес государю по телеграфу, что указ о том объявлен в Зугдиди, бывшей столице этого княжества. «Благодарю Бога, — отвечал император, — что помог нам довершить вчера освобождение крестьян во всей империи. Да будет благословение Его на этом святом деле». В одном только Прибалтийском крае земельные отношения крестьян к землевладельцам остались прежние. Но и там введены возможные улучшения в их быту: в 1865 году они освобождены от телесных наказаний, а в 1866 году даровано им, «на самостоятельных и независимых от помещичьего влияния основаниях», волостное общественное управление. В Северо-Западном крае генерал-адъютант фон Кауфман, а в Юго-Запад­ном — генерал-адъютант Безак продолжали энергически следовать системе Муравьева для прочного вкоренения в этих областях православия и русской народности. По соглашению их с министром государственных имуществ, в конце 1865 года, состоялось высочайшее повеление о воспрещении лицам польского происхождения приобретать поземельную собственность в девяти западных губерниях и об обязательной продаже русским, православным или протестантам, в двухгодичный срок, секвестрованных имений, принадлежащих владельцам-полякам, высланным из края за участие в мятеже или политическую неблагонадежность. В Царстве Польском шла усиленная работа по преобразованию края. Под высшим наблюдением наместника, графа Берга, хотя и не всегда в согласии с ним, князь Черкасский, окруженный привлеченными им в состав учредительного комитета русскими деятелями, бывшими товарищами по редакционным комиссиям, Соловьевым, Кошелевым и другими, применял на месте законоположения, вырабатываемые Николаем Милютиным в Петербурге, проводимые и защищаемые им в комитете по делам Царства Польского. В новый 1866 год Николай Алексеевич назначен членом Государственного Совета и Главного Комитета по устройству сельского состояния, а в апреле заменил Платонова в должности министра статс-секретаря по делам Царства Польского. Всю силу своих дарований напрягал он к тому, чтобы убедить сочленов по Польскому комитету в необходимости воспользоваться состоявшимся в конце 1865 года разрывом дипломатических сношений русского двора с римской курией, дабы объявить лишенным обязательной силы конкордат, заключенный с папой в 1847 году, не применявшийся во все время Николаевского царствования и снова введенный в действие в конце пятидесятых годов. После происшедшего весною 1863 года обмена писем с императором Александром папа Пий IX пользовался каждым случаем, чтобы выражать сочувствие и оказывать нравственную поддержку делу польского восстания. Предложенную ему русским двором присылку в Петербург постоянного нунция он отклонил, признав ее для себя «затруднительной» (embarassant). Мятеж уже потухал, когда папа приказал торжественно молиться в церквах за Польшу как оплот католической веры против вторжения ереси, прося у Бога, чтобы она была освобождена от политических бедствий и всегда оставалась верной своему призванию. Сам он произнес весной 1864 года в Коллегии пропаганды страстную речь, в которой взводил лично на государя обвинение в том, что католическая церковь подвергается преследованию в его владениях, а католики — гонениям за то только, «что остаются верными до смерти религии Иисуса Христа». Это побудило русский двор отозвать своего посланника из Рима, оставив там для заведования делами миссии лишь поверенного в делах. В сношениях своих с петербургским кабинетом курия, не стесняясь, прибегала к устрашению, грозя возвестить всему свету ряд притеснений, которым якобы подвергается римско-католическая церковь в России, на что князь Горчаков отвечал: «Совесть нашего августейшего государя снимает с него нарекание, будто он намерен притеснять католическую веру. Мы с полным спокойствием будем ждать исполнения угрозы, которой заключается меморандум кардинала Антонелли». Наконец, 15-го декабря 1865 года, на аудиенции у папы, когда русский поверенный в делах барон Мейендорф на жалобы его святейшейства ответил, что в Польше католицизм сам отожествил себя с революцией, папа в гневе воскликнул: «Я уважаю и почитаю его величество императора, но не могу сказать того же о его поверенном в делах, который, конечно, в противность его воле, оскорбляет меня в собственном моем кабинете». Последствием этой сцены было приказание Мейендорфу объявить кардиналу-государственному секретарю, что, ввиду слов, сказанных ему папой, его политическая миссия окончена, так как государь император не может оставить при св. престоле представителя интересов России, достоинство которого не ограждено от враждебных посягательств. Кардинал Антонелли отвечал, что со дня заявления барона Мейендорфа и римский двор не признает более существования русской миссии; что если папа не прислал ему еще паспорта для выезда, то потому только, что знал о намерении его в скором времени оставить Рим; что кардинал не настаивал на его удалении для того, чтобы дать ему возможность окончить перед отъездом текущие дела миссии; что папа не примет назначенного русским двором его преемника и не желает восстановления русской миссии в Риме; что же касается русских подданных, то Мейендорф может вверить их защиту представителю какой-либо другой державы. Заключительное заявление князя Горчакова было: «Ввиду того что папа принял почин разрыва, государь император отклоняет от себя ответственность за все могущие произойти от того последствия». Николай Милютин находил эту минуту как нельзя более благоприятной, чтобы освободить русское правительство от стеснительных обязательств, наложенных на него конкордатом. В конце 1866 года он с жаром развивал эту мысль в заседании комитета по делам Царства Польского и успел склонить на свою сторону большинство его членов. Но в тот же день его постиг удар паралича, устранивший его от государственной деятельности до самой смерти, последовавшей в 1872 году. Конкордат с Римом упразднен высочайшим указом от 27-го ноября 1866 года.29 1 Циркуляр министра внутренних дел губернским предводителям дворянства, 28-го августа 1855 г. 2 Речь государя московским дворянам, 30-го марта 1856 г., по тексту, приведенному в Записках сенатора Соловьева, «Русская Старина», 1881 г., т. XXVII, стр. 228—229. 3 Циркуляр министра внутренних дел губернаторам и губернским предводителям дворянства, 10-го апреля 1856 г. 4 Журнал заседания Негласного Комитета, 3-го января 1857 года. Ср. также Материалы для истории упразднения крепостного состояния в России. Т. I; и Записки сенатора Соловьева. «Русская Старина», 1880 г., т. XXVII, стр. 321—323. 5 Высочайший рескрипт с.-петербургскому генерал-губернатору, 5-го декабря 1857 г. — Рескрипт этот, как и рескрипт Назимову, сопровождался пояснительным отношением министра внутренних дел. О разноречии этого отношения с тем, что было написано Ланским Назимову, см. Записки сенатора Соловьева. «Русская Старина», 1881 г., т. XXX, стр. 728—732. Эти изменения Ланской приписывает давлению на Ланского князя Орлова и большинства членов Негласного Комитета, не сочувствовавших освобождению крестьян с землею. 6 Записки Соловьева. «Русская Старина», 1882 г., т. XXXIII, стр. 247 и 248. 7 Высочайше утвержденный 26-го октября 1858 г. журнал Главного Комитета. 8 15-го июня 1858 г. 9 Первоначальный проект манифеста об освобождении крестьян составлен Ю. Ф. Самариным при участии П. А. Милютина, но, по высочайшему повелению, он был переделан митрополитом московским Филаретом. Проект Самарина и Милютина напечатан у Н. П. Семенова: «Освобождение крестьян в царствование императора Александра II». Т. III, ч. 2-я, стр. 811—825. 10 Акты и документы, относящиеся к освобождению, крестьян — в Архивах Государственного Совета, министра внутренних дел и III отделения Собственной Его Величества канцелярии. Сборник правительственных распоряжений по устройству быта крестьян в царствование Александра II вышел в 1880 г. третьим изданием в 2-х томах. Материалы редакционной комиссии напечатаны в 1859 и 1860 гг. в 18 томах. Из многочисленных исторических сочинений и исследований, посвященных освобождению крестьян, особенного внимания заслуживают: изданные в Берлине в 1861—1862 гг. в 3-х томах «Материалы для истории упразднения крепостного состояния в России»; Александра Скребицкого «Крестьянское дело в царствование Александра II» и капитальный труд Н. П. Семенова (3 тома), неоднократно приведенный в настоящей главе. Сведения о Н. А. Милютине и его переписке заимствованы из биографии его, изданной Anatole Leroy-Beautieu, под заглавием «Un homme d'Êtat russe». 11 «Северная Почта», 1-го января 1862 г., № 1. 12 «С.-Петербургские Ведомости», 27-го мая 1861 г. 13 Акты и документы по внутренним делам в Архиве Государственного Совета; по внешним — в С.-Петербургском архиве Министерства иностранных дел. 14 Князь М. Д. Горчаков государю, 16-го февраля 1861 г. 15 Доклад Эноха, во французском подлиннике, напечатан в книге Лисицкого «Le Marquis Wielpolsci, sa vie et son temps». Т. II, стр. 151—155. 16 Государь Сухозанету, 19-го октября 1861 г. 17 Указ Государственному Совету, 1-го января 1862 г. 18 Переписка государя с наместником Царства Польского за все время польской смуты 1861—1864 гг. хранится в Военно-Ученом архиве Главного штаба. Часть ее напечатана в «Русской Старине» 1882 г., т. XXXVI и XXXVII. Акты и документы по гражданскому Управлению Царства Польского — в Архиве Государственного Совета. 19 Высочайший манифест, 31-го марта 1863 г. 20 Записки М. Н. Муравьева. «Русская Старина», т. XXXVI, стр. 396. 21 Приказ по Варшавскому военному округу, 5-го октября 1864 г. — Акты и документы по польским делам в Архиве Государственного Совета; по финляндским — в Архиве Статс-Секретариата великого княжества Финляндского. Переписка о военных действиях по усмирению восстания — в Военно-Ученом архиве. См. также Н. И. Павлищева. Седмицы Польского мятежа; Н. В. Берга. Записки о польских заговоpax и восстаниях. — Записки графа М. Н. Муравьева о мятеже в Северо-Западной России в 1863—65 гг. — напечатаны в «Русской Старине», 1886 и 1887 гг., т. XXXVI, XXXVII и XXXVIII. 22 Русско-прусская конвенция, 27-го января 1863 г. 23 Депеши трех союзных дворов представителям их в С.-Петербурге, 5-го июля 1863 г. 24 Дипломатическая переписка русского двора по польскому вопросу — в С.-Петер­бургском архиве Министерства иностранных дел. Часть ее напечатана в «Annuaire diplomatique de l'Empire de Russie» за 1864 г. Ср. также Correspondence relating to the affairs of Poland. («Blue-Book».) London, 1863; и Documents diplomatiques sur les affaires de Pologne. («Livre Jaune».) Paris, 1863. 25 Положение о земских учреждениях, 1-го января 1864 г. 26 Высочайшие указы, 19-го февраля 1864 г. 27 Всеподданнейший доклад М. Н. Муравьева, 14-го мая 1864 г. 28 Высочайший указ, 20-го ноября 1864 г. 29 Акты и документы о государственных преобразованиях в империи и в Царстве Польском в Архиве Государственного Совета. Переписка с римской курией — в С.-Петербургском архиве Министерства иностранных дел.