С.С. ТАТИЩЕВ / ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР ВТОРОЙ (19)

По возвращении императора из поездки по Западному Кавказу фельдмаршал излил свои чувства в следующих строках: «Горю нетерпением повергнуть к стопам вашего величества мою признательность, радость и счастье, одним словом всё, чем полно мое сердце. Полученные мною целые тома заключают в себе самое точное описание вашего пребывания на Кавказе, и мне известны теперь все его мельчайшие подробности. Вы легко себе представите, государь, какое живое волнение я пережил при этом чтении. Позвольте мне сослаться на одну фразу князя Орбелиани, характеризующую произведенное вами на армию впечатление. Эта фраза показывает то доверие, с каким войска отнеслись к вашему чувству, что, по-моему, составляет лучший залог истинной преданности. «Можно сказать с уверенностью, — пишет князь Орбелиани, — что государь остался настолько же очарованным своим путешествием по Кубанской области, насколько он очаровал своим присутствием и словами Кавказскую армию». Ни у кого нет этой способности быть до такой степени ласковым и так уметь сердечно говорить с людьми, как у вас; офицеры, солдаты, казаки и все грузинское дворянство до сих пор остаются в восторге от всего, что вы им говорили; ваши слова проникли им в сердце и, одним словом, результаты путешествия и вашего появления в этой стране, среди доблестного войска, положительно неизмеримы. Верьте, государь, что никто не принимал их как награду за свои заслуги, а каждый видел только в этом доброту вашего величества. В довершение всех наших благодеяний ко мне вы изволили пить за мое здоровье; я никогда не буду в состоянии высказать всего, что я перечувствовал, когда узнал об этой высокой милости. Меня огорчало одно, что я не мог присутствовать при вашем торжестве, и я утешусь только в тот день, когда буду иметь счастие видеть ваш следующий приезд на Кавказ, вместе с государыней». Пространное и прочувствованное письмо фельдмаршал заключал так: «Я очень рад, что ваше величество вполне одобряете предложенную Евдокимовым систему окончательного умиротворения Западного Кавказа. Я решительно надеюсь, что умиротворение левого крыла совершенно закончено; тем не менее, если когда-нибудь чеченцы вздумают восстать, то, по моему мнению, тут никакого несчастия для нас не будет. Мы можем приняться там за ту же систему колонизации казаками, и это обстоятельство, наверное, послужит к полнейшему успеху. Я вам говорю об этой случайности не потому, чтобы я ее предвидел; но, зная буйный, ленивый, воинственный и фанатичный характер чеченцев, необходимо всегда быть готовым к встрече непредвиденных случайностей. Прежде чем окончить это письмо, я должен еще раз обратить ваше особенное внимание на два важные пункта, крайне необходимые для нашего первенства на Востоке и для развития наших средств на Кавказе. Я подразумеваю здесь установление навигации на Каспийском море и постройку железной дороги между этим морем и Черным. Вот краеугольные камни здания цивилизации, которая вполне оправдает как ваши, государь, усилия, так и усилия всех ваших предшественников. Еще раз усиленно и почтительно прошу ваше величество, если понадобится, то идти наперекор всем и не переставать покровительствовать этим двум задачам, выполнение которых необходимо для совершенного успеха». Надеждам Барятинского на выздоровление не суждено было сбыться. Состояние здоровья фельдмаршала, воспрепятствовавшее ему сопутствовать государю во время поездки по Кавказу, продолжало ухудшаться. Мучительные припадки подагры надолго приковали его к постели, и сам он возбудил пред государем вопрос о назначении ему преемника. В декабре 1862 года император послал к нему в Вильно, где лежал больной князь, ближайшее к себе лицо, графа А. В. Адлерберга, с собственноручным письмом, в котором предлагал три вопроса; позволит ли ему состояние здоровья возвратиться в течение предстоящей зимы на Кавказ и в какое время? Если окажется необходимым Барятинскому провести за границей еще одну зиму и лето для курса лечения на водах, то можно ли рассчитывать на его возвращение к осени 1863 года? Наконец, кого желал бы он видеть своим преемником в случае, если бы возвращение его на Кавказ оказалось невозможным? Фельдмаршал отвечал государю, что если когда-нибудь Господь возвратит ему здоровье, он будет благодарить Бога за счастье отдать всю жизнь в распоряжение возлюбленного монарха, но что в настоящее время постоянные возвраты болезни совершенно лишают его надежды посвятить делу необходимое внимание и усердие, бывшие его обычными спутниками в царской службе. Ввиду приговора врачей, не только не дозволявших и помышлять о возвращении в Тифлис, но и не считавших возможным определить продолжительность лечения, князь Барятинский находил неудобным временное замещение и указывал государю на младшего брата его, великого князя Михаила Николаевича, назначение которого наместником, утверждал он, послужит высоким доказательством монаршего благоволения краю и армии. Месяц спустя государь подписал в Москве указ сенату о назначении великого князя Михаила Николаевича наместником кавказским и командующим Кавказскою армиею, «по особому доверию» предоставив брату по этим должностям все те права, коими пользовался его предместник, и в тот же день пожаловал князю Барятинскому алмазные знаки Андреевского ордена, при милостивом рескрипте, в котором еще раз воздал заслуженную хвалу его плодотворной деятельности на Кавказе. «Получив прискорбное известие, — писал император, — что тяжкая болезнь, посетившая вас вследствие неутомимых боевых трудов, понесенных вами, в особенности в блистательную кампанию 1859 года, не дозволяет вам более продолжать достохвальное служение ваше на Кавказе, я, согласно просьбе вашей, но с истинным сожалением, всемилостивейше увольняю вас от должностей наместника моего на Кавказе и главнокомандующего Кавказскою армиею. Возложив в 1856 году на вас эти важные обязанности, я был уверен, что вы, при пламенном усердии к пользе и славе отечества, коим постоянно отличалась служебная ваша деятельность, преодолеете предстоящие обширные труды к исполнению моих предначертаний. Вы вполне оправдали мое доверие: шестилетнее управление вами Кавказом было ознаменовано многими важными административными преобразованиями и значительными улучшениями, упрочившими благоустройство края и благосостояние жителей, а славное командование ваше армиею, в отличном состоянии которой я лично удостоверился в 1861 году, при посещении моем Кубанской области и западной части Кавказского края, увенчалось, после ряда блестящих побед и подвигов, уничтожением власти Шамиля и покорением страны, в коей он столь долго неприязненно против нас владычествовал. Подвиги храброй Кавказской армии под вашим личным предводительством и устройство Кавказского края во время вашего управления останутся навсегда в памяти потомства. Отдавая полную справедливость блистательным заслугам вашим, я поставляю себе в особенное душевное удовольствие выразить вам искреннюю мою признательность и чувства сердечного благоволения». Всей душой привязанный к Кавказскому краю, князь Барятинский и по оставлении должности наместника не был безучастным к его судьбе. Доказательством тому служит письмо его к августейшему его преемнику, в котором он счел долгом поделиться с ним богатым запасом своей опытности, как администратора, так и военачальника. «По-моему, — писал он великому князю Михаилу Николаевичу, — главная ошибка, даже иногда и правительственных лиц, заключается в бессознательной неприязни к чужой народности и в невольной наклонности к насильственному порабощению ее собственным привычкам и обычаям. Последствия такого влияния так сильны, что, проникая в низшие слои чиновничества, нередко даже отражаются на мелочах обыкновенных сношений, в быту обыденной жизни и одинаково оскорбляют чувства всех сословий, от мала до велика, от богатого до бедного. Спрашивается: может ли такой нравственный гнет породить привязанность и любовь народа к правительству?» В силу этих соображений, фельдмаршал поставил себе правилом «как можно более привязать край к правительству, управляя каждой народностью с любовью и с полным почтением к заветным обычаям и преданиям». — «Администратор, — рассуждал он, — имеет право, по моему мнению, только подготовить почву и указывать на путь, ведущий к улучшениям, но должен предоставить каждой отдельной народности, чтобы она приносила общему государственному усовершенствованию свою долю участия, согласно условиям своей особенности». Барятинский советовал обратить нарочитое внимание на воспитание туземных женщин, размножить в крае женские училища. Усматривая в мусульманском духовенстве главное препятствие к перерождению нравов в местном населении, он заботился об уменьшении влияния духовных лиц на народ и с этою целью восстановил ханскую власть, как враждебную теократическому началу. Но, с другой стороны, признавая, «что без элемента духовного нигде не может обходиться человечество», — князь основал общество восстановления христианства на Кавказе, назначением которого было возвысить значение православного духовенства и привлечь примером и проповедью отпадающих от ислама мусульман. Фельдмаршал распространялся о материальных способах к возрождению Кавказа: «Размножайте в крае, по возможности, пути сообщения и рынки, край будет всегда в вашей власти, торговля процветает и с нею — общественное благосостояние. Не менее важно преобразовать почву в источник неисчерпаемого богатства края. Палящее знойное солнце Кавказа тогда только принесет благодатное действие, когда предложенная система орошения окончательно осуществится; тогда целые толпы трудолюбивых переселенцев наполнят рынки государства нашего и всей Европы произведениями своего труда, между которыми будут и неизвестные дотоле в производительности нашей империи». То, что Барятинский называл «краеугольным камнем благоустройства Кавказа», он перечислял так: 1) воспитание женщин; 2) уничтожение шариата; 3) восстановление христианства; 4) пути сообщения; 5) орошение и 6) колонизация. Переходя к системе военных действий, он выразил мнение, что временные экспедиции, предпринимавшиеся до него, не приносили иной пользы, как служа школою для офицеров и средством к повышению на службе; к умиротворению края они не приводили. «Неприятель, — пояснял фельдмаршал, — зная, на сколько времени приготовлено у нас фуражу и провианта, оставлял на такое же время свои жилища, а остальное проводил дома, в хозяйственных занятиях. Преимущество постоянных войск на Кавказе, казалось мне, заключается именно в том, чтобы вести войну постоянно, до разрешения задачи. Впрочем, умиротворение Восточного Кавказа служит лучшим подтверждением предпринятой мною системы и сделалось именно вследствие моего решения: не оставлять поля до окончательного изнеможения жизненных сил неприятеля». Барятинский признавал, что условия Западного Кавказа тем отличаются от Восточного, что в первом мы не боремся с устроенным обществом и административною иерархией: «Черкесские племена не покоряются никаким общественным законам; у них лишь святы личная независимость, честь и храбрость; иметь дело с ними — значит иметь дело отдельно с каждым лицом. Вот почему отрезать их от моря и вытеснить в недра западного хребта составляет sine qua non покорения и затем усиленная колонизация Закубанских земель довершает всю прочность его». Облегчением этой развязки князь считал выселение кавказских горцев в Турцию, под руководством Шамиля, с предоставлением ему самому права выселиться туда. Находя, что соображения для военных действий в Кубанской области сводятся к постоянной войне и усиленной казачьей колонизации, фельдмаршал так заключил письмо к своему преемнику: «Вашему императорскому высочеству выпадает славный жребий нанести конечный удар сопротивлению западных горцев. Тогда вам останется осчастливить целый край, оживленный новою жизнью, дарами мира и просвещения. Молю Всевышнего, чтобы он благословил ваши действия и чтобы вашим высоким именем началась для Кавказа, после 15 веков истязаний и шестидесятилетней трудной войны, эпоха благоденствия и гражданского развития». 6-го февраля 1863 года великий князь Михаил Николаевич выехал из Петербурга и 14-го вступил в Ставрополе на кавказскую землю, откуда и отдал первый свой приказ: «Храбрые войска Кавказской армии, приветствую вас поклоном от государя императора и царским спасибо за вашу молодецкую и многотрудную службу. Приветствую вас от имени бывшего вождя вашего, генерал-фельдмаршала князя Барятинского, который душевно скорбит, что тяжкая болезнь вынудила его расстаться с вами, и чрез меня искренно благодарит вас, своих сподвижников, за примерное служение царю и отечеству. Почитаю себя счастливым, что поставлен во главе Кавказской армии, и горжусь этим местом, прославленным моими знаменитыми предшественниками. Призываю Бога на помощь, да благословит Он оружие наше, да увенчает скорым успехом усилия наши в водворении мира и спокойствия в остающейся еще непокоренною части Кавказа. Уверен, что под начальством моим вы сохраните всегдашние ваши доблести и дадите мне право свидетельствовать о них пред высоким и милостивым ценителем заслуг высоким государем нашим». Из Ставрополя великий князь-наместник отправился к войскам, действовавшим за Кубанью против непокорных горцев, объехал все воздвигнутые там укрепления и был свидетелем нескольких стычек с неприятелем, за участие в которых получил золотую саблю «за храбрость». 16-го марта состоялся торжественный въезд его в Тифлис, куда ровно месяц спустя, 16-го апреля, прибыла и супруга его великая княгиня Ольга Федоровна. В продолжение всего 1863 года происходили военные действия в узком пространстве, ограниченном восточным берегом Черного моря и южным скатом главного хребта, долиною Адезби и Абхазией. К концу лета вся Кубанская область покорилась русскому владычеству и для окончательного усмирения Кавказа оставалось только покорить племена шапсугов и убыхов. Задача эта успешно разрешена весною следующего 1864 года. В середине апреля местности, населенные этими племенами, были заняты нашими войсками, о чем великий князь-наместник и донес государю ко дню его рождения. «Лучшего подарка получить не мог, — отвечал император по телеграфу, — спасибо от души тебе, графу Евдокимову и славным нашим войскам». Два дня спустя к наместнику кавказскому отправлен следующий лестный рескрипт: «Ваше императорское высочество, назначив вас наместником моим на Кавказе и командующим Кавказскою армиею, я возложил на вас многотрудную обязанность довершить великое дело умиротворения сего края, а вместе с тем вести все отрасли местной администрации и народного благосостояния к желаемому развитию. Едва прошел год со времени вашего назначения и, к сердечной моей радости, уже достигнуты вами замечательные успехи. Разнообразные части гражданского управления, с прибытием вашим в край, восприняли новую жизнь; многие важные дела получили движение, но в особенности мне приятно было следить за блестящими успехами военных мер, принятых для окончательного водворения русской власти в тех частях Кавказа, в которых оставалось еще непокорное горское население. После покорения всей восточной половины Кавказа предместником вашим фельдмаршалом князем Барятинским вам предстояло привести к концу начатое им завоевание другой, западной половины. Неутомимые труды храбрых войск кавказских, под предводительством генерал-адъютанта графа Евдокимова, увенчались полным успехом, и с Божиею помощью занятие всего кавказского берега Черного моря совершилось ныне ранее, чем можно было ожидать. Остатки непокорных племен окончательно отказались от дальнейшего сопротивления; богатый Закубанский и прибрежный край быстро заселяется казаками и, таким образом, настает столь желанный конец кровопролитной вековой борьбе. Изъявляя вашему императорскому высочеству душевную мою признательность за ваше ревностное и полезное служение отечеству, я возлагаю на вас звание главнокомандующего Кавказскою армиею и поручаю вам от моего имени благодарить доблестные войска, под вашим начальством состоящие, за их постоянные неутомимые труды, за мужество и храбрость в боях и за неизменную преданность их престолу, отечеству и долгу службы. Искренно вас любящий брат и друг Александр». Едва дошло до великого князя милостивое царское слово, как он уже телеграфировал государю из лагеря в Ачинсхоу: «Имею счастие поздравить ваше величество с окончанием славной Кавказской войны. Отныне не осталось более на Кавказе ни одного непокорного племени. Вчера сосредоточились здесь отряды: генерал-лейтенанта князя Мирского и генерал-майоров: Шатилова, Геймана и Граббе, и сегодня, при общем сборе, совершен благодарственный молебен. Здоровье войск весьма удовлетворительно и они находятся в самом блестящем виде». Ответом на эту телеграмму была высочайшая грамота на имя августейшего наместника и главнокомандующего Кавказской армией: «Известие о покорении Западного Кавказа, полагающем конец долговременной кровопролитной войне, поглощавшей столько средств и усилий, преисполнило сердце наше живейшею и душевнейшею радостью. Воздав благодарение Всемогущему Богу, ниспославшему на нас Свое благословение, увенчавшее нашу храбрую Кавказскую армию новою неувядаемою славою, поспешаем выразить вашему императорскому высочеству, достойному ее предводителю, и в лице вашем — всем доблестным сослуживцам вашим нашу искреннюю, сердечную благодарность. Блистательным подвигом, коим достигнута благая цель полуторавековых усилий, стяжали вы и подчиненные вам войска признательность любезного нашего отечества, славе и преуспеянию коего посвящаются все наши заботы. Да благословит вас Всевышний и на будущее время в трудах и попечениях ваших об устройстве и процветании покоренного ныне края. Да увенчается новый успех нашего оружия водворением прочного порядка и благоустройства на всем протяжении владений наших, доверием нашим управлению вашему вверенных. В справедливом же внимании к высоким заслугам вашим, мы жалуем ваше императорское высочество кавалером императорского ордена нашего св. великомученика и победоносца Георгия второй степени». Той же награды удостоился и ближайший сотрудник великого князя по покорению Западного Кавказа генерал-адъютант граф Евдокимов. Все прочие вожди Кавказской армии получили почетные отличия. Не забыт и первоначальник великого дела, князь Барятинский, жалуя которому золотую, алмазами украшенную шпагу с надписью: «В память покорения Кавказа», государь писал: «Получив от любезнейшего моего брата, его императорского высочества великого князя Михаила Николаевича, донесение об окончательном покорении Западного Кавказа, я спешу поделиться с вами сим радостным известием, ибо вам принадлежит большая доля участия в сем важном событии, оканчивающем долголетнюю кровопролитную войну, стоившую в продолжение полутораста лет великих жертв и усилий. Управляя Кавказским краем в качестве моего наместника и командуя славною Кавказскою армиею в 1859 году, распоряжениями вашими и личным присутствием при исполнении принятых по соображениям вашим мер водворили вы порядок и спокойствие в Дагестане и Чечне и тогда же приступили к предложениям об умиротворении прочих непокорных нам частей Кавказского края. Принятая вами система действий, следуемая преемником вашим, любезнейшим моим братом его императорским высочеством великим князем Михаилом Николаевичем, несомненно положила основание тем успехам, плоды которых ныне столь блистательно достигнуты. В настоящее время, когда война кавказская окончена и на всем пространстве Кавказа не осталось ни одного непокорного племени, я с особенным удовольствием выражаю вам мою душевную признательность за высокие заслуги ваши по управлению краем и командованию армиею, с коими вы расстались лишь удрученные недугом, в боевой службе приобретенным, но с коими имя ваше неразрывно связано».19 Какое важное значение император Александр придавал им самим задуманному и осуществленному согласно его предначертаниям покорению и умиротворению Кавказа, видно из рескрипта великому князю-наместнику, коим государь установил в память этого великого события крест, пожалованный всем участникам славной Кавказской войны, независимо от медали, дарованной войскам, действовавшим в Западном Кавказе с 1859 по 1864 год. «Ряд блистательных подвигов, — гласит рескрипт, — совершенных славными кавказскими войсками под предводительством многих доблестных вождей, ознаменовал многолетнюю кровавую борьбу, поднятую для ограждения наших владений, сопредельных с Кавказским краем, от набегов хищников, для защиты от порабощения, мусульманами единоверных нам народов, добровольно вручивших свои судьбы под покровительство России и для умиротворения края, представлявшего издревле постоянное зрелище междоусобий, грабежей и разбоев. На долю вашего императорского высочества выпал завидный жребий завершить начатое полтора века тому назад дело покорения Западного Кавказа и впервые возвестить русскому народу, что отныне не осталось более на Кавказе ни одного непокорного племени». Сообщив великому князю об установлении помянутых выше креста и медали, государь извещал его о сокращении срока службы нижним чинам Кавказской армии с 20-ти до 15-ти лет, а казакам войск Кубанского и Терского для полевой службы — до 15-ти и для внутренней — до 7-ми лет. О всех этих монарших милостях император поручил своему наместнику объявить вверенным ему «храбрым войскам Кавказской армии, стяжавшим себе вечную славу и признательность нашего любезного отечества за совершенное ими великое дело — умиротворение всего Кавказского края и покорение его державе русской».20 1 Высочайший манифест, 19-го февраля 1855 г. 2 «Русский Архив», 1889 г., стр. 381. 3 Государь князю Горчакову, 8-го мая 1855 г. 4 Рукописные документы, приведенные в этой главе и касающиеся Восточной войны 1853—1856 гг., хранятся: дипломатические — в С.-Петербургском архиве Министерства иностранных дел, а военные — в Военно-Ученом архиве Главного штаба. Часть последних напечатана в «Русской Старине» 1883 г. тт. XXXVII и XXXIX. Сборник дипломатических документов, относящихся к той же войне, издан в Берлине, в 1855—1859 гг., в трех томах, Ясмундом, под заглавием: «Actensucke zer Onenntalischen Frale». В русской исторической литературе имеются два капитальных сочинения о Севастопольской войне генералов Богдановича и Дубровина, а также генерала Тотлебена об осаде Севастополя. По-французски «Historie de la guerre de Crimee», par Camille Rousset и по-английски многотомный труд Кинглека: «The Invasion of the Crimea». О дипломатических переговорах, предшествовавших войне и происходивших во время ее, см. «Etude diplomatique sur la guerre de Crimee», par un ancien diplomate (Барон А. Г. Жомини), 2 тома, Париж, 1874 г., «Zur Geschichte des Orientalischen Krieges 1853—1856», von Heinrich Geffcen, Берлин, 1881, «Aus Drei Viertel Jahrhnnderten», Errinerungen und Aufzeichnungen von Fr. Ferdinand Graf von Beust, 2 тома Штутгарт, 1887 г. Ср. также: «The life of the Prince Consort» by Th. Martin, 5 томов Лондон 1877—1880 гг. и «Preussen im Bundestage 1851 bis 1859», herausgegeben von Dr. von Poschinger, 4 тома Лейпциг, 1882—1883 гг. 5 Мирный договор, 18-го марта 1856 г. 6 Союзный договор Франции, Англии и Австрии, 3-го апреля 1856 г. 7 Декларация Парижского конгресса, 4-го апреля 1856 г. 8 Приведенная в настоящей главе дипломатическая переписка императорского кабинета с русскими уполномоченными на Парижском конгрессе хранится в С.-Петер­бургском архиве Министерства иностранных дел. 9 Высочайший приказ по государственному подвижному ополчению, 5-го апреля 1856 г. 10 Н. П. Барсуков. Жизнь и труды Погодина. T. XIV, стр. 175, 278 и 338. 11 Приведенные в настоящей главе государственные акты и законы извлечены из Полного собрания законов Российской империи; дипломатическая переписка — из С.-Петербургского архива Министерства иностранных дел. 12 Заболоцкий-Десятовский. Граф Киселев и его время. Т. III, стр. 18 и 19. 13 Переписка Морни с Наполеоном III и Валевским заимствована из изданной сыном его книги: «Une Ambassade en Russie, extrait des Mémoires du Duc de Morny». Париж, 1892; переписка Бисмарка с Мантейфелем — из издания Пошингера: «Preussen, im Bundestage». Т. III, Лейпциг, 1882. Дневник графа Киселева за годы пребывания его послом в Париже напечатан в обширных извлечениях в III томе книги Заблоцкого-Десятовского: «Граф П. Д. Киселев и его время». 14 Манифест 8-го сентября 1859 г. 15 Протокол Парижской конференции, 22-го июля 1860 г. 16 Записка князя М. Д. Горчакова, 7-го декабря и высочайшая резолюция, 11-го декабря 1860 г. 17 Духовное завещание императрицы Александры Феодоровны. — Дипломатическая переписка русского двора — в С.-Петербургском архиве Министерства иностранных дел; великобританского — в Синей и французского — в Желтой книге. 18 Высочайшая резолюция на всеподданнейшем докладе Муравьева, 28-го сентября 1858 г. 19 Высочайшая грамота князю Барятинскому, 15 июня 1864 г. 20 Государь великому князю Михаилу Николаевичу, июль, 1864 г. — О присоединении Амурского края см. капитальный труд Н. П. Барсукова: «Граф Н. Н. Муравьев-Амурский», два тома, Москва, 1891, а о покорении Кавказа — А. Л. Зиновьева: «Фельдмаршал князь А. П. Барятинский». Москва, 1890.