Будто грех принимать присягу «Похвалится всяк, кленыйся им» (Пс.62,12). Есть люди, которые, напротив, до того увеличивают свой страх к присяге, что и почитают грехом принимать ее. Но бояться присяги в справедливом деле нечего. Клятва во все времена употреблялась. От воина до царя и от грешного человека до праведника,—все в случае нужды произносят ее. Нужда в ней бывает (почти исключительно) по делам в жизни гражданской. И нужда эта возникла вследствие грехопадения человека в раю, подобно тому, как теперь существенно-необходимо для нас покаяние. Ослабла совесть у людей, и отсюда одни говорят не совершенную правду, другие и правде не доверяют, зная много примеров, что «всяк человек ложь» (Пс.115,2). По этой-то неверности человека и сам Бог клялся некогда Аврааму, клялся не большим себя или равным, потому что ни большего, ни равного себе не имеет, но самим собою (Быт.22,16). Клятва излишня была бы разве на небе да в преисподней: в первом месте нет в ней чужды, потому что ангелы мыслят только об истине, и если у них также есть дар слова, или точнее сказать—способ взаимного сообщения мыслей, то они сообщают одну истину; а во втором месте, кроме лжи, уже ничего не существует. В применении этого примера к людям следует, что клятва между людьми была бы не нужна только там, где или развита высокая святость или же господствует до последней степени порок. (На деле частью и выходит так. Тем людям, которые более благочестивы или должны отличаться пред другими своим благочестием, как священники и монашествующие,—тем в особенных случаях удостоверена и делается доверие без присяги свидетельской, по одному их священству или монашеству; а люди неверующие, как явные безбожники, и неправоверующие, как раскольники, равно как явно-порочной жизни, напр. обвиняемые в уголовных преступлениях, живущие между собой в преступной связи, и даже только никогда не исполняющее важнейшего долга христианского приобщаться святых таин:—все эти не допускаются, до присяги). Клятва, как средство в особенных случаях доказать или сохранить верность в отношении к другим, требуется в государственной жизни даже и от тех, которые не почитают христианского Бога, как например, татары. Некрещеные по своему присягают (У черемис, например, обряд присяги состоит в том, что они съедают что-либо с острия ножа), и их присяга принимается на том основании, что они признают же Божество, хоть по неведению и заблуждению воздают божескую честь не тому, кому и чему следует (Иис.Нав.9,15) (Присяга их, например, свидетельская в судах, до того признается необходимою, что в случае отсутствия духовного лица, которое бы могло привести их к ней по своему вероисповеданию,—проводит к присяге свидетеля-иноверца сам председатель суда.—Клятва и присяга не только не составляют напрасной тревоги для имени Божия, но и есть своего рода служба Богу, особенный видь богопочитания. Угодники Боши для уверения других клялись, но после клятвы не переставали быть угодниками, как например, святой Давид (1Цар.24,23), апост. Павел, (Римл.1,9 и др.) и друг. Произнося клятву, например, в смысле присяги свидетельской, христианин этим показывает, что Господь Бог— всеведущ, не то, что люди, от которых легко скрыть тайну,—что Он всемогущ и по своему всемогуществу может изобличить, а по правосудию — наказать нарушителя клятвы, что Он самая истина и любит истину. Да; клятва вообще, и в частности присяга, чисты сами в себе.—Что же после этого затрудняться ею, затем обегать ее? Хоть бы сряду несколько раз принималась она, например, присяжным заседателем: но коли принимается по вызову от правительства, по делу вполне известному для того, кто присягает, затем—в чувстве страха Божия и с оправданием ее на деле; в таком случае не должно быть ничего не спокойного от нее для совести, напротив—можно еще порадоваться, что воздана ею слава Богу истины. Что же касается до слов Спасителя: «не клятися всяко» (вовсе) (Мф.5,34), то Спаситель здесь запретил только клятвы произвольные и суеверные, которые употреблялись в его время (Мф.23,21.22) (как употребляются и доныне) и которые нужно было ограничить. И на что еще лучше доказательства, что он не осудил вообще клятвы. Пред Синедрионом Он молчал на все вопросы; но когда первосвященник Каиафа сделал Ему вызов на клятву: «заклинаю тя Богом живым, да речеши...» (у евреев, обыкновенно, судья произносил установленную клятвенную речь, или формулу, а подсудимый усвоял ее себе словом: «аминь»); тогда Он тотчас даль ответ (Мф.26,63-64) и тем самым почтил нашу присягу. И так, православный христианин! благоговей всегда к присяге; но ответственностью ее не устрашай себя до того, чтоб уклониться от нее или смущаться, когда по требованию закона принял ее. Потери тут нет никакой: драгоценный залог, крест и евангелие, пред которыми ты произнесешь присягу,—останутся при тебе же, если подтвердишь что либо верно или пообещаешься в чем либо искренно. Оглавление Двоедушная, или лукавая, присяга «Не клятся лестию» (лукаво) (Пс.23,4). Двоедушие в присяге есть нечто среднее между предосудительным бесстрашием к ней и излишним страхом. Не боятся ложно показать или пообещать, но еще боятся оскорбить присягу. Так одни во множествe лиц присягающих только двигают своими губами для вида, но не произносят языком присяги; другие, если нельзя не произносить ее вслух — будто бы не дают ее умом или толкуют ее не в том смысле, как она написана и читается; третьи стараются воспользоваться тем исключением из порядка дел, что можно дать показание свидетельское и прежде (за отсутствием священника), а потом для подтверждения его принять присягу. В виду этого они и позволяют себе показать о деле не так, как показали бы под присягою. Не эти люди обманывают самих себя. Ведь не язык—главное в присяге, но чувство души. И отвлечение ума в другую сторону или к другим предметам, когда языком произносится присяга—также напрасный труд; потому что в присяге должна быть решительная мысль, потому что отличительный характер ее— определенность. Готовность стать пред налой для присяги, чтение клятвенного обещания, подтверждение его словом «Аминь» и собственное рукоприкладство на присяжном листе, все это не воображение и не шутка, а истинное дело. Таким образом, присяга и этими людьми, несомненно, дана и принята Богом в том смысле, как требовалась и произносилась. А таким образом и за оскорбление ее они также не избегнут суда Божия.—К греху двоедушия присяги относится и то, если иной изъявляет готовность подтвердить присягою известное дело, а когда все будет готово для привода его к присяге,—отказывается от присягательства. Здесь допускается уже поползновение или покушение на лживую присягу. Христианин! не уклоняйся к неправде во святилище правды, которым для тебя бывает церковная присяга. Оглавление Ложная присяга (лжеприсяга) «Аще» кто «вотще» (напрасно) «клятся не оправдится» (Сир.23,13), не останется без вины. Ложная присяга, обыкновенно, относится к прошедшему, иногда же и к настоящему времени: она бывает утвердительною, или подтвердительного. В ней есть свои степени, определяющая внутреннее участие воли человека: а) принимают ложно присягу с обдуманным заранее намерением и: б) приняв присягу без злого намерения, подтверждают или отрицают ею что либо в замешательстве, в какой либо слабости телесных сил, а также не понимая того, сколь важна присяга. Умышленный лжеприсягатель вполне безответен в своем грехе. Он подтверждает величием и святостью Бога ложь, которой отец-дьявол; он, так сказать, «утрачивает Бога», как напротив верный исполнитель присяги «соблюдает» для себя Бога; и целуя крест и евангелие,—он уже положил в своей душе дать свидетельство ложное, либо уклончивое: не Иудино ли это лобзание выходит? За такое оскорбление присяги иногда он и наказывается явно, или с ясным указанием соответственным его греху казни (Трое с клятвою подтвердили одну бесстыдную ложь, при этом изъявляя готовность понести в противном случае разные казни, первый - сгореть, второй – заболеть тяжкою проказою, а третий – ослепнуть. И что же? Над ними буквально сбылись все эти казни: тот сгорел, этот наказан болезнью с ног до головы, а третий в виду неизбежного наказания себе начал плакать и от слез лишился зрения (Евс.ист.кн.6,гл.9)). Но он тяжко оскорбляет и ближних, чем же?—Заставляя страдать невинного, которого вину подтвердил своею присягою или на которого только навлек подозрение;— освобождая от заслуженной казни виновного ко вреду и обиде других; — обессиливая судей и закон правосудия в решении дела. Дальше присяги по делу идти уже нельзя. Присяга, какова бы она ни была, все решает (Евр.6,16). (Только не стесняются ею, если б она казалась подозрительною, как в общих судах присяга свидетельская,—не стесняются лица, тоже принявшие присягу, т. е. присяжные заседатели). И что, обыкновенно, бывает следствием той присяги, которая ложно принимается? Затемнение следственного дела, медлительность суда, а в конце всего—неоткрытие виновных или утайка и своей вины, правды в чем, как по делам гражданским и в смысле «очистительной» присяги. Это и значит «издеваться над судом» (Притч.19.28). Отсюда ряд дел не доказанных, не изобличенных. Но совсем не то было бы, если б все и каждый дружно свидетельствовали на суде одну правду в силу данной присяги. Тогда честные судьи легко и скоро могли бы приложить к известному судебному делу надлежащий закон. Но и недобросовестным судьям, хоть бы они желали решить иначе, не успеть бы ни в чем; потому что—повторяем— после свидетельств, которые даны под присягою и, притом, согласны с ходом всего дела,—уже нельзя изменить чью либо вину. Тогда, естественно, уменьшилось бы и число преступлений.—В тяжком грехе ложной присяги участвуют, без сомнения, и те люди, которые доводят до нее других, т. е. когда уговаривают или подкупают согласиться на нее для прикрытия преступления, своего или чужого. Да сохранит тебя, читатель,—благодать Божия от ложной присяги! Оглавление Клятвопреступление «Воздаси же Господеви клятвы твоя» (Мф.5,33). В клятвопреступления видим неисполнение того, что обещалось в будущем: клятва или присяга на сей раз и не относится к прошедшему. Так например, нарушается присяга на верноподданство, на верность службы, на должность какую или только на предмет выбора других к должностям. Но грех клятвопреступления составляет не то собственно, когда не в точности, или не по всей только силе присяги, выполняется служба или временная какая обязанность,—когда допускаются леность, рассеянность и забвение по должности или же нет лишь усердия к службе. Клятвопреступник нарушает данную присягу или клятву в самом корне ее; например, после присяги на военную службу произвольно бежит из рядов воинских;—сегодня присягал на верность службы, а с завтрашнего же дня начинает, и так далее продолжает явно злоупотреблять службою:—даже и не находит нужным поступать по присяге, считая ее за один порядок при поступлении на службу;—или дал клятву (а не просто обещание) безусловно исполнить что либо, сказал в таком роде: «разве только умру,—тогда не исполню», и—не исполняет, хоть бы мог исполнить и слышал напоминание об исполнении; вообще—ясно помнить свою клятву, и—поступает совершенно напротив (2Цвр.21,1). Такой нарушитель присяги или клятвы, которые даны по совести и по делу законному, произнесены торжественно и вместе с тем не превышают его сил,—такой нарушитель клятвенного обещания в высшей степени посрамляет имя Божие; тут слышится или предполагается о нем речь: «Богом поклялся исполнить, и—нарушает. Богу ли, ради ли имени Божия было не поверить, когда он клялся»? Давид спрашивал Господа Бога,—кто удостоится жилищ небесных, или царства небесного, и—услышал, что это человек, сверх прочих своих добродетелей, «неотметайяся» клятвы «искреннему своему» (Пс.14,4). Напротив, прор. Захария видел в особом откровении серп простертый на клятвопреступника (Зах.5,3). По церковным правилам клятвопреступник подлежит семилетней епитимии (Вас. Вел. 64 и 82). Но он преступник и против целого государства. Государство предполагает в каждом, кого допускает до присяги, веру в Бога и, следовательно, благоговение к клятвенному обещанию. Кто присягает, тот и свидетельствует о себе, что имеет веру в Бога. И государство верит этому. Так. обр. намеренно и в самом основании нарушающий клятвенное обещание вводит в заблуждение целое государство. Так. обр. грех этого человека не грех частный, а преступление общественное. Говорят: «трудно выполнить по присяге». В этом труде помощником будет сам Господь Бог, как и говорится в заключение присяги на верность службы: «как суще мне Господь Бог душевне и телесно да поможет»! «Иногда же (говорят) бывает прямая невозможность исполнить клятву». Церковь снисходит к случаям крайней необходимости,—но только снисходит, а не просто и тут смотрит на клятвопреступление (Вас. Вел. пр.64). Так, например, в древности у многих христиан вынуждали клятву против святой веры: так и ныне какой либо злой преступник требует от человека в уединенном месте поклястись, что это человек не откроет об его преступлении никому. Здесь не было совсем намерения дать клятву и клятва бывает вынужденною. Но все-таки надлежало не соглашаться на нее до готовности вынести всякое притеснение. И так православный христианин! Если ты произнес присягу или клятву,—прими все меры, чтоб исполнить ее. Если же по крайним обстоятельствам раз пли два нарушил ее явно и с сознанием, поспеши глубоко покаяться пред Господом Богом в своем тяжком грехе! Оглавление Клятва безрассудная или же прямо злодейская «Клятся ей... (Ирод), дам ти, и до полцарствия моего» (Мрк.6,23) пример безрассудной клятвы. Эта клятва необдуманная, торопливая, вредная для ближнего или для самого себя данная в порыве страсти какой и физически неисполнимая; однако ж она бывает свободною, не вынужденною со стороны других. В таком случае человек грешить и тем, что предпринимает на себя невозможное, самопроизвольно распоряжаясь своими силами, и неуважением к святости клятвы.—Пример же злодейской клятвы видим в людях, которые заклялись не пить, не есть дотоле, пока не убьют Павла (Деян.23,14-15) (а святого апостола сознавал невинным и начальник их по вере язычник) (Деян.23,30). Тот же пример и ныне иногда повторяется со стороны тяжких преступников, которые заклинают друг друга совершить какое либо преступление. Какая же это дерзость против святого имени Божия! Призывает человек самого Бога быть посредником и пособником своего злодеяния.—Ты, душа христианская! если увлечешься к безрассудной и злонамеренной клятве, поспеши к духовному отцу, чтоб он разрешил тебя от этой клятвы. Оглавление Упорное выполнение неразумной или же на злодеяние данной клятвы «Клятвы же ради…послав (Ирод) усекну Иоанна в темнице» (Мрк.14,9.10). Можно еще поклясться безумно или решительно, но остановиться от выполнения такой клятвы. Давид в чувстве сильного огорчения дал клятву наказать смертью одно семейство, и остался благодарен тому лицу, которое умными доводами удержало его от выполнения его клятвы (1Цар.25, 32-33). Саул заклялся смертью же казнить виновного по одному делу, а виновным без вины или намерения оказался его собственный сын, и народ другою лучшею клятвою поставил сильную преграду его опрометчивой клятве (1Цар.14,25-46). Но некоторые упорно выполняют свою неразумную и злую клятву. Ради чего же? Ради уважения к самой клятве, или во имя клятвы. Так, например, иной положил себе клятву никогда не жениться вследствие неудачного выбора себе невесты, и остается холостым, однако ж не живет целомудренно; другой «из начальников, клянущихся зло сотворить» (Василий Великий, п. 29), оправдывает над своими подчиненными свою угрозу во имя клятвы. Но выполнять клятвы «не о добре» еще грешнее, чем давать их: «лучше бы солгавшу жизнь получити, неже главу Предтечеву усекнути» говорится в песнях церковных к осуждению Ирода (Служба в день усекн. главы Предтечи), который уважая клятву, явно сознавал и богопротивное выполнение ее, потому что «опечалился». Клятва, как сказали мы, служит к славе Божией: а безрассудною и злонамеренною клятвою, если она упорно выполняется,—не хулится ли только Бог? Апост. Петр трижды и в усиленных выражениях поклялся, что не знает Иисуса Христа: и что было бы, если б ему нужно было выполнить клятву ради клятвы? грешная сама по себе клятва может ли освятиться тем, что будет выполнена? Но, по всей правде говоря, упорные в исполнении своих неразумных и злодейских клятв дорожат не клятвою собственно, как делом важным и священным, а только горделивым мнением о себе и тщеславным отзывом других, что «вот-де они до какой степени стойки». О, сохрани Бог держаться таких клятв! Оглавление Заклятия себя разными неблагополучиями «Ни головою твоей клянись» (Мф.5,36). Говорят: «отсохни у меня рука…, чтобы мне свету Божия не видеть, чтоб сквозь землю провалиться, чтобы не сойти с этого места; выйди душа вон, убей меня Бог, чтобы не видеть ни отца, ни матери». Что за нужда в этих потрясающих душу заклятиях? Ими хотят тем сильнее убедить другого, или в невиновности своей, или для исполнения какой-либо просьбы. Но ими скорее можно утомить себя, чем убедить человека серьезного, скорее навести последнего на сомнение, чем успокоить его; потому что они сами по себе составляют явную ложь. Разве можно поверить, что заклинающий себя отнятием руки так и готов лишиться руки, так и опасается казни от Бога? Между тем эти заклятия унижают дозволенную законом христианским клятву, будто клятве и веры нет; они переходят за черту разрешаемой клятвы. Затем, они не только бесполезны по своей цели и ложны по намерению,—но и пусты в самом основании, несправедливы в отношении к Господу Богу. Разве от человека зависит выполнить их? Кто например, может ручаться своей головой, или точнее сказать своею жизнью? (Мф.5.36) не во власти ли Божией вся жизнь наша,—равно как и рука и нога, и даже волос, которого мы не в силах сделать белым или черным? Наконец, эти заклятия опасны. Что было бы с теми людьми, которые произносят их, если бы Бог и обратил к ним свой слух? Только ведь Господь по долготерпению своему не оправдывает их на самом деле? Итак, пусть образумятся те, которые ни почем считают вызывать на себя гнев Божий, шутят гневом Владыки живота своего! Пусть отстанут от этой привычки, пока мера долготерпения Божия не исполнилась над ними и не подверглись они на самом деле, которому либо из призываемых неблагополучий» Оглавление О божбе Оглавление Божба без нужды, или в простых разговорах «Клятися именем святыми не навыкай» (Лк.12,25). Божба видимо отличается от присяги. Но и в отношении к клятве вообще она имеет некоторую разность. Она заключается не более как в двух словах («клянусь Богом; ей Богу; Бог свидетель; поверь Богу»). Она не бывает таким усиленным уверение, как клятва. Потому и произносится более часто, между тем как к клятве прибегают в редких случаях. Но в сущности дела, или в своем основании, это та же клятва, частная или по частному делу. Позволительна ли она? Позволительна и безгрешна в случаях особенной надобности, когда все способы обыкновенных уверений уже испытаны или же были бы недостаточны, потому что обстоятельства дела сложились весьма правдоподобно, а постороннего свидетельства в защиту правды нет;—позволительна, когда одному нужно успокоиться, а другому оправдаться: так например, кто либо в общежитии или в семейной жизни подозревается в бесчестном поступке, и—это обстоятельство беспокоит и его и других; позволительна, если ею предотвращается зло-вражда в целой семье или в кругу знакомых по какому-нибудь недоразумению или столкновению. Но и только. В простых же разговорах, в таких предметах, которые и спора стоят, божиться не следует, грех. Кто в своей жизни не имел надобности усиленно доказывать свою невинность в чем либо, тот мог бы и небожиться никогда. И действительно, много есть таких богобоязненных христиан, которые ни разу не произнесут божбы. Они довольствуются для уверения других словами: «ей, ей; ни, ни», т. е. «да» или «нет» (Мф.5,37),—словами, которые впрочем не заменяют клятвы, а только прямо утверждают или отрицают что либо. Чем же виновна божба в обыкновенных разговорах, если она произносится здесь не в обман? Тем, что здесь можно было бы обойтись без нее, что никто не требует ее, никто не противоречит нам, что прибегать к ней нужно только в какой либо опасности или в самых трудных случаях. А главное: отсюда может произойти привычка божиться. Привычка эта как-то легко развивается: она замечается уже и в детях, которые начинаюсь божиться по примеру старших. А развившись она нелегко искореняется: пример видим в иудеях, которые любили клястись (Иак.5,12) и которых привычка подтверждать клятвою каждое обещание отразилась и в Ироде царе; тот же пример можно видеть по истории в антиохийцах: св. Златоуст целый великий пост увещевал антиохийцев отстать от клятв. Кто же привык божиться, для того божба уже перестает быть священною, тот близок и к напрасной, ложной божбе. Но еще раньше этого—по отношению к тем, которых он уверяет своею божбою—частая божба его принимает вид сомнительный: ему меньше верят в том предположении, что для него ничего не стоит побожиться и напрасно, что видно есть какая либо неверность в нем, коли он каждую речь дополняет божбой.—И так, ты богобоязненный христианин! не привыкай божиться: плохое это дополнение речи—божба. Если же тебе иной раз и не верят, если страдает твоя честь: все-таки не спеши прибегать к божбе (Еккл.8,2). Предоставь последующему времени удостовериться в истине твоих слов тем, кто не верит тебе. Прекрасно было бы тебе дойти до того, чтоб верили одному какому либо твоему знаку, например, когда бы ты подтверждал что наклонением своей головы. Но старайся удержать и других, когда слышишь божбу без всякой нужды, в силу привычки, ими почти и непримечаемой. Оглавление Божба во время игр Эта божба, очевидно, еще виновнее, чем в разговорах; и если б не было привычки божиться, то здесь она и не произносилась бы. Притом, каковы еще игры: может быть, это не только такие игры, которых нельзя назвать невинными, но и прямо предосудительные, например, картежная. Чему же тут божба может покровительствовать, какой истине или невинности, тогда как мысль о покровительстве ее должна быть присуща каждому, кто произносит ее? не дерзость ли это влачить имя Божие по играм, между тем как со страхом произносят его ангелы на небе (Ис.6,2.3)? особенно какая неосторожность и непочтительность произносить имя Божие в театральной игре («ей Богу»), хоть бы и без намеренного кощунства, в виде чужого разговора и опять таки в силу привычки! Богобоязненный человек никогда не прикоснется к священной вещи, если не имеет нужды и законного права прикасаться: как же в игрищах касаться имени Божия?—Христианин! не усугубляй своей вины в играх божбою за ними. А также не следуй тем, которые и в рассказе о грешных своих похождениях (например, к кружку молодых людей) уверяют других божбой, и так. обр. к одному греху прибавляют еще новый. Оглавление Божба в торговле В этой же божбе есть своя цель, т. е. или прямо обмануть покупателя или только сбыть свой товар (грех, преимущественно, мелких и разъезжающих по селениям торговцев). Но пусть бы еще божбой торгующий заканчивал свои уверения, что ниже объявленной цены он не может продать. Но нет! Он тут же и изменяет своей божбе: снова сбавляет цену, и—снова божится, что объявил последнюю, и так дотоле, пока сойдется дело. Какое же это легкомысленное злоупотребление божбою! В денежных-то делах или по приобретении вещей всего менее можно было бы употреблять божбу; потому что здесь очень легко увлечься к напрасной божбе; потому что две преимущественно страсти доводят до ложных клятв: гнев да корысть.—Православный христианин! положи твердое намерение не прибегать к божбе в своей торговле (если ты из числа торгующих): при этом не завидуй тем, которые божбами успевают больше продать. Ради того, что ты благоговеешь к имени Божию и боишься произнести его в торговле, сколько бы ни подстрекали тебя к этому,—ты не останешься без покупателей! Оглавление Принуждение другого к божбе и даже к частной присяге Говорят: «побожись; сними со стены образ и поцелуй», между тем как тот, кому это говорится и чьим словам не доверяют, видимо стесняется произнести божбу,—поцеловать икону или крест. Что же значит это требование и к чему оно может привести? Оно составляет насилие для совести ближнего и легко доводит до ложной божбы. Пусть в стеснительных обстоятельствах, в каком либо подозрении, и побожится человек: не побожится «во лжу» и с таким оттенком неискренности, что даже и тот, кто принуждал его побожиться, не успокаивается его божбою.— Частной же присяги никакие законы, ни церковные, ни гражданские, не допускают. Присяга—принадлежность суда или же государственных и общественных дел: она составляет торжественную клятву. Ей и может законно предшествовать, а всего лучше ее может предупредить и заменить, частная божба в таком житейском споре, который иначе перешел бы в тяжбу: когда божбой предупреждается тяжба, тогда она и безгрешна и служит к славе имени Божия.— Нет, добрый христианин! оставь свою настойчивость, чтоб другой пред тобой побожился, да еще крепче побожился,—с целованием вот креста или иконы или даже с заклятием себя. Оставь, удержись! Мало этого: если видишь в ком расположение уверять тебя божбой, т. е. самопроизвольно с его стороны,—постарайся отвлечь его от божбы! Оглавление Неверие к божбе ближнего «Единою клялся о святем моем (т. е. святостию моею), аще Давиду солжу» (Пс.88,36), внушается доверие к клятве самого Бога. Да, не доверять без всякого основания (судят может быть по себе, по своей привычке божиться),—не доверять клятве ближнего, значит оскорблять святыню клятвы, как удостоверения самим Богом: «свято имя Его», сказано (Лк.1,49). Затем, недоверие— чувствительная боль душе того человека, который побожился правильно. В таком случае этот человек уже и начинает раскаиваться, что употребил божбу.—Христианин! не оскорбляй божбы недоверием к ней. А если ближний твой божится—как тебе известно—только в силу привычки своей и совсем ложно: в таком случае и опять предупреди его: что ты не нуждаешься в его божбах, и проси не божиться. Оглавление Божба помимо имени Божия: а) сотворенными вещами, например, небом, и б) рыцарски: честью, шпагою «Не клянитеся ни небом, ни землею, ни иною коею клятвою» (Иак.5,12). В первом случае, т. е. творениями Божиими, божатся некоторые, обходя Бога, по своему суеверно. На сей раз разные божбы существовали у евреев, например, небом, землей, Иерусалимом, церковью, деньгами церковными (Мф.23,16-23). Так как евреи, с одной стороны, привыкли клястись. а с другой—все-таки боялись нарушения заповеди Божией: то и придумали для успокоения своей совести такие божбы, в которых умалчивалось имя Божие и которые будто бы не заключали в себе оскорбления имени Божиему. За то они и не считали для себя строго-обязательными таких божб, не затруднялись поступать вопреки им (Мф.23,16). Но напрасное успокоение! Божба тогда только и сильна, когда опирается на всемогущем имени Божием: если в ней не подразумеваются всеведение и правосудие Божие, то она и не имеет смысла. Небо, земля и церковь, эти творения Божии уже сами собой указывают на Творца, и следовательно, божба ими выходит полная, как самим Богом. Между тем евреи, употреблявшие их в божбу, хоть и незаметно для самих себя, воздавали им ту же честь, которая принадлежит одному Богу; потому что, без сомнения, чем клянутся, то самое и любят и почитают (Прор. Моисей тоже свидительствовался небом и землею: но в ту ж минуту он вспоминал и имя Бога (Втрз. 4, 25—26). Словом. если святые Божии в своей клятве или божбе и указывали на предметы высокие и священные, то они только призывали эти предметы быть свидетелями пред самим Богом, свидетелями своего обращения к Богу, и тем еще яснее представляли для себя величие Божие,, а не к ним собственно относили свое клятвенное обещание). И вот в этом-то и заключалась вина евреев, как виновны и все, которые божатся сотворенными вещами» (Иереем.5,7)!—Во втором случае, т. е. рыцарски и язычески, божатся некоторые от своей гордости. Например, на место достопоклоняемого имени Божия эти люди поставляют честь свою: «клянусь моею честью». И опять напрасное успокоение, особенно для других, пред которыми так клянутся! Далеко ли человек уйдет со своею честью? Но божба именем Господа, если она произносится искренно, с благоговением и не без особенной нужды,—скорее бы могла закрепить человека в данном слове, предохранить его от неверности. Тем постыднее божиться шпагою или «Зевсом», богом языческим. За такие клятвы Церковь строго осуждает виновных (6 всел.94).—Ты, христианин,—если хочешь и имеешь нужду употребить божбу: всегда призывай в ней только имя Бога, а не клянись Богом через тварей или собственными какими либо качествами! Оглавление Свидетельство о себе Божиею Матерью или кем либо из святых Говорят: «вот порукой за меня будет Матерь Божия; ручаюсь святым чудотворцем Николаем». Позволительна ли эта божба, составляет ли она истинное богопочитание? Также нет. Клянущийся представляет себе и в том же хочет искренно уверить других, что он говорит правду пред лицом самого Бога, Который все знает, и что в противном случае, т. е. за ложное свидетельство, или увеpeниe, может покарать его Бог. Но это свойство, т. е. всеведение, и это право, т. е. наказывать людей за грехи, —принадлежит только одному Богу. Следовательно, свидетельствоваться, хоть бы и справедливо, в делах для другого сомнительных ни Божиею Матерью, ни святыми нельзя. Иное дело—искать молитвенного покровительства у Божией Матери и святых, чтоб открылась правда и доказалась невинность.—Так-то ты, благочестивый христианин, и утверди себя относительно всякой клятвы или божбы. Оглавление Об обетах Оглавление Непамятование и несохранение обетов крещения, а также и по присоединению к православной церкви Обеты отличаются от клятвы и божбы; потому что в них нет уверения другого в чем либо: они исключительно касаются одного лица, которое обещается, хотя некоторые из них также произносятся пред Церковью и при свидетельстве других, как обеты в крещении, монашеские и сердобольных вдов. Скажем прежде об обетах крещения и по присоединению к Церкви. Обеты крещения состоят в «отречении от дьявола и сочетании Христу» (Галл.3,27). В том и другом случае они произносятся трижды. Значит—настойчиво, с такою твердостью, что против дьявола и дел дьявольских человек объявляет вечную вражду, а по отношении к Иисусу Христу полагаете обещание во всю жизнь служить Ему,—неизменно быть христианином. И стоит произнести эти обеты со всею решительностью и искренностью, подобно тому как утопающий на воде полагает пред Богом много обещаний, лишь бы спастись, или как человек в минуты особенной радости своей готов на многие добрые обещания. Почему же стоит?— До крещения человек находится под влиянием и властью дьявола, потому что дьявол победил—запленил первых человеков в раю. Оставаясь же волей и неволей (как в младенческом возрасте) в такой близости к дьяволу и в повинности прародительскому греху или же свободно допуская (как в совершенных летах) дьявольские—грешные дела, человек и после смерти своей разделяет одну участь с дьяволом, т. е. вечную муку. Но вот после крещения он освобождается от этого самовластия дьявола и уже по самой купели делается наследником царства небесного! (Римл.8,16-17) Тогда как до крещения дьявол и грех жили внутрь его, а благодать Христова действовала только отвне, призывая его к себе (как возрастных) разными внушениями, после крещения же выходит иной порядок: благодать поселяется в сердце человека, а дьявол и грех действуют извне (Добр.т.4,гл.9); из сердца враг выходит (отсюда слова в молитвах заклинательных при крещении: «изжени из него (крещаемого) всякого лукавого и нечистого духа, сокрытого и гнездящегося в сердце его»), подобно тому как из внутренних помещений дома выгоняется обыкновенный враг или грабитель; после этого враг-дьявол уже не самовластный властелин над человеком, а только беспокоящий его соблазнитель. Да; святое крещение такая драгоценность в жизни, такое счастье для человека, что и нет слов выразить. А отсюда и обеты его дороги. Это самые первые обеты в жизни человека,—первые и пожизненные, или до конца жизни. Можно услышать рассуждение: «все мы крещены младенцами; обеты отречения от дьявола и сочетания Христу произнесли за нас крестные отцы. Наше участие в обетах было бессознательное». В этом рассуждении мы не предполагаем чьего либо раскаяния (сохрани Бог!), что напрасно крестили его: ужели кто будет раскаиваться, или жалеть, что он родился на свет не слепым, а видящим? Но бессознательно же на крещенного младенца действует и благодать Божия. Все мы еще во младенчестве были христианами: жизнь христианская была в нас и тогда. Благодать Божия действовала в нас, как свойственно ей действовать, в то время без ведома нашего, совершенно одна. Хотите видеть некоторые примеры? Вот младенец, лежащий в своей колыбели, во время сна улыбается. Эту улыбку простодушная вера нянек объясняет тем, что младенца «утешает ангел-хранитель». Объяснение, близкое к истине. Ангел-хранитель дан младенцу от крещения и находится у его колыбели. Мы же назовем эту улыбку благодатным игранием духа в спящем младенце. Или вот всеми замечается, что младенец после святого приобщения спит: глубокий покой его в этот день не от благодатного ли умиротворения происходит? Еще некоторые внимательные замечают, что младенец (уже начинающей понимать) в день приобщения бывает особенно ласков,—готовь обнять каждого, как члена родной семьи; опять не благодатная ли это радость духа его? Та же сила святых таин Христовых проявляет себя и в телесной жизни младенцев: весьма часто детские болезни проходят без леченья, если младенца сносить к св. причастию. А также замечательна в подрастающих детях охота к молитве, к церкви и к церковности: не дух ли благодати, полученной ими в крещении, располагает их так к молитве и к любознательности относительно всего церковного? Да; благодать Божия действует и в младенческой, а затем, в детской душе, действует на том основании или в такой надежде, что не сознающий себя младенец, когда придет в сознание, сам свободно и охотно пойдет путем спасенной жизни, что будет и благодарить и радоваться за дар ему святого крещения. Опытов действования благодати на младенца будет заметно больше, если родители по мере возраста его примерами своей истинной набожности будут охранять в нем благодать святого крещения, если будут пробуждать в нем первейшее сознание такого рода, что он не человек только, но и христианин. Затем, приходя в возраст (с 10—15 лет) и найдя в себе следы влияний на душу благодати, человек должен сознательно усвоить себе обеты святого крещения, должен самостоятельно решиться жить, как христианин. Если так он сознает себя, если свободно сочетается со Христом, если имя православного христианина будет слышаться в его душе: то жизнь истинно-христианская сделается в нем собственностью, личным достоянием, заслугою (т. е. в смысле свободного хранения благодати). И так можем ли мы считать обеты святого крещения чем то не относящимся до нас или только давно прошедшим? можем ли когда либо забыть купель, в которой нас крестили? не памятен ли должен быть для нас тот день в году (если знаем его), когда совершенно над нами святое крещение? (некоторые святые Божии, когда писали предсмертные завещания, то прежде всего в своих завещаниях благодарили Бога за то, что Бог удостоил их православного крещения). Не полезно ли нам одно припоминание обетов по крещению? Как однажды человек родится на свет: так и креститься может только один раз. Обеты крещения повторяем и первые у нас и пожизненные. Они не слагаются с нас никогда. Если же мы нарушаем их (а действительно это так): то можем только каждый раз начинать возобновлять их на деле в другом таинстве,— в святом покаянии. Но кто принимает крещение уже возрастным или, крещенный правильно в прежнем вероисповедания, присоединяется к православной Церкви таинством миропомазания, а иногда одним чином присоединены: эти люди уже собственными устами (а не чрез восприемников) произносят обеты. И произносят они свои обеты не только торжественнее, чем выполняется этот обряд в крещении младенцев,—мало того: они подтверждают свои обеты целованием слов в евангелии и креста (чинопослед. присоед. из иноверн. к правос. Церкви)), наконец—вслучае решительного нарушения своих обетов, или измены православной вере, говорят на себя: «да постигнет мя гнев Божий и клятва и вечное осуждение...»! («Чин, како приимати…, яже никако же быша правоверии») Значит обеты этих людей уже подходят к смыслу клятвы, или как бы присяги на верность служению Царю небесному. И такие-то ли обеты можно забыть и не стараться сохранять? О, Господи разумов! Научи меня всегда благодарить Твое милосердие ко мне, что я удостоен крещения еще младенцем, что я христианин от колыбели моей! Помоги мне помнить и хранить обеты святого крещения до самой седины моей, до самого гроба!