Меню
Назад » »

Князь А. М. ВОЛКОНСКИЙ / ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРАВДА И УКРАИНОФИЛЬСКАЯ ПРОПАГАНДА (3)

Вместо самодержавного и демократического строя русского государства на Белую Русь распространился олигархический и сословный строй Польши. Крепостная зависимость от иноплеменных панов отразилась невыгодно на характере населения, наиболее забитого и приниженного во всем русском народе (тяжелые условия жизни в дремучих, болотистых, бездорожных лесах Полесья - другая причина культурной отсталости белорусов). Но нас интересует здесь не характер владения, а вопрос самого права владения. Нам важно отметить полное отсутствие национальных оснований для господства Польши над Белой Русью: это господство было порождением империализма, осуществлялось во имя его и могло бы возродиться ныне не иначе как во имя него же. В наши дни империализм не в моде (по крайней мере, на словах), и, чтобы оправдать свои вожделения на исконно русские земли, польским шовинистам ничего не остается, как придумать ложный этнографический довод. И вот они заверяют иностранную публику, что белорусы не русские, а «белые ruteni». Но мы уже видели, что rutenus есть не что иное, как искажение слова «русин» и, следовательно, синоним слова «русский»; мы говорили, что оно применялось по-латыни ко всем частям России. Так, Волга названа (в 1556 году) «Volga rutenica». Больше того, есть документы, именующие правительство Петра Великого и даже императрицы Анны Иоанновны (1740) правительством rutenorum. С такой искаженной транскрипцией мы встречаемся во многих именах, но нельзя же из-за этого уверять, что в городе Roma одно предместье называется Рим. Называйте немцев немцами, швабами, tedeschi, allemands или germans - вы их этим на пять частей не поделите, и они останутся тем, что в действительности есть, - одним народом, и имя ему - единственное действительное имя - Deutsche. Придумывайте нам имена украинцев или рутенов, мы все же останемся тем, что мы есть, - русскими. Я искренно желаю братскому польскому народу благополучного существования - но в его национальных пределах. Для меня Варшава и под русской властью была всегда польским городом; но я не могу иметь двух мер, и потому Минск и Полоцк, хотя бы охваченные польской границей, всегда будут для меня городами русскими. Мы согрешили против вас на Венском конгрессе, взяв часть вашего народа под свою опеку; но для нас были смягчающие вину обстоятельства: вы были из числа двенадцати языков, только что вторгшихся перед тем в самое сердце России. А русский император дал вам в Вене широкую автономию и либеральнейшую по тому времени конституцию. Тогда мы были врагами, а ныне вы посягаете на целость того народа, который первый словами манифеста великого князя Николая Николаевича провозгласил ваше единство и вашу свободу и декларацией Временного правительства - вашу независимость. Вы пользуетесь часом наших неслыханных мук, чтобы расчленить тот народ, который только что целый год заливал потоком своей крови вашу землю, отстаивая каждую пядь её от вашего главного, прирожденного врага. Сто лет назад судьбу государств вершили короли и десяток вельмож; ныне вся демократия несет ответ за ложные шаги. То было время, когда считалось, что дипломатические ножницы вольны выкраивать из безличной народной массы какие угодно узоры и что народам не полагается испытывать боли от этой операции. А ныне на весь мир громогласно провозглашены права национальностей как незыблемый принцип справедливости; теперь каждый из вас знает, что вы нарушаете ее. Ваш грех тяжелее: вы совершаете его в полном сознании; берегитесь, не стал бы он для вас грехом смертным. Дерево русского народа растет более тысячи лет. Корни его - это те славянские племена, которые пришли на нашу равнину в дорюриковскую эпоху. Они были между собой в ближайшем родстве и, естественно, дали единый ствол, вполне однородный, в котором не отличить, какие частицы привнесены каким корнем. Так росло оно четыре или шесть веков, когда в XIII веке ураган расколол этот ствол на три части. Дерево захирело. Отколовшимся частям пришлось зажить отдельной жизнью, но они крепко сидели на общем корню, и взаимное тяготение не покидало их. Одна из трех ветвей, более сильная, на большем просторе оправилась раньше и покрыла своей тенью своих сестер; другая, более трехсот лет страданий, измученная, сама потянулась к ней, и та поддержала её и притянула; третья бессильно ждала в неволе и дождалась - и её наконец охватила могучая листва обеих сестер. И сроднились вновь три ветви так прочно, что почти не видно было черты их срастания. В наш век завелся в дереве злой червь и оплели его паразиты, те самые, что не жалеют ныне ни одного дерева в роще. А тут налетел второй ураган, пуще прежнего, и стал безжалостно гнуть и трепать больного исполина. Застонал, заметался... Увидали это и недруги, и иные из наших друзей, и потянулись жадные и завистливые руки к нему, чтобы вновь расщепать его... Оставьте! Корень глубок и могуч - не удастся. Кто прочтет эту главу, заметит, что в нашей метафоре каждое слово основано на исторических фактах и датах, что она точно передает сущность этнографического процесса нашего триединого народа. Теперь перейдем к территориальной стороне украинофильских вожделений. Кому принадлежат черноморские степи? Россия и Азия У Руси киевского периода был на востоке и на юге грозный враг - степь, вековая арена азиатских хищников. Завоевание степи. Роль Москвы. Роль Левобережной Украйны ещё сильны, и в 1482 году хан их, Менгли-Гирей, опустошает всю Левобережную Украйну. Набеги крымцев ослабевают лишь с начала XVI века; жизнь в крае становится более безопасной; с севера возвращаются семьи беженцев, ушедших при нашествии Менгли-Гирея; навстречу этому заселению, из степи, идет колонизация туранцев, сменяющих свою кочевую жизнь в степи на оседлую в Украйне; из-за Днестра приходят валахи. И все же заселение страны происходило за время господства Литвы так медленно, что самая южная литовская оборонительная линия пересекала Днепр у Черкасс, севернее устья Сулы, и не ограждала даже Посулья (эта линия, хронологически третья, отходила от Винницы на верхнем Буге, шла через Белую Церковь и Черкассы и загибалась к северу..Вторая литовская линия проходила через Житомир, Киев и Остер (на нижней Десне); первая линия шла в Полесье, по долине Припяти, и включала замки Овруча, Мозыря и Любеча) Правобережная Украина Перейдем на правый берег Днепра. Мы можем быть кратки: говорить о каком-либо самостоятельном распространении здесь малороссов к югу не приходится. Правобережная Украина — польская провинция, и следить за изменением её границ значило бы излагать ход территориального роста или ущерба польской государственности в зависимости от успехов или неудач польского оружия. В XV — XVII веках Польша делит с Россией честь обороны Европы от Азии. Буковина, Молдавия, Подолия, Волынь и отчасти Украйна становятся постоянным театром польско-турецких войн. Не будем разбираться в этом лабиринте войн и мирных договоров: это слишком бы удлинило наш рассказ. При удаче польские войска приближались к Черному морю (например, в 1497 году поляки совершают поход к Аккерману), а турецкие войска доходили до Сандомира, Кракова (1498 год) и Львова (1672 год). Но владеет прибрежной степью неизменно Турция. Она же с конца XV века овладевает Молдавией и нынешней Бессарабией (город Хотин, лежащий на самом севере Бессарабии, в XVI и XVII вв. был турецкой крепостью с постоянным турецким гарнизоном), так что и вся западная часть степи — прочно в азиатских руках. Под прикрытием литовской и польской государственности границы Украины продвинулись южнее реки Роси верст на сто пятьдесят по Бугу и на пятьдесят по Днепру (эта добавочная территория составила Брацлавское воеводство; неофициальное наименование «Украина» распространилось также и на него). Правобережная Украина, как мы видели, принимала участие в восстаниях левобережных казаков, но тщетно; Москва же оказалась не в силах освободить всю Малороссию. На правом берегу только Киев с окрестностями отошел к Москве (1667 год), вся прочая правая Украина осталась в руках; поляков; судьба её переменчива в зависимости от хода войн между Турцией, Польшей и Москвой. В 1665 году гетман правобережных казаков Дорошенко(XI) отдастся под власть Турции; в 1667-м он вновь подчиняется дольше; в 1672-м, по мирному договору, Польша вынуждена отдать Правобережную Украину и Подолию под верховенство Турции, причем Дорошенко признан пленником султана; в 1675-м Иоанн Собесский вновь овладевает Подолией и Украиной; по миру 1676 года одна треть последней остается за казаками под главенством Турции, остальная часть её опять подчинена Польше. Москва не забывает Украины; по мирному договору 1681 года между Турцией и Москвой Правобережная Украина признана ничьей, то есть как бы самостоятельной; но через два года Польша вновь подчиняет её ещё на сто с лишним лет. Только второй раздел Польши (1793 год) освободил эту часть русской земли от иноземного владычества. Запорожцы Мы проследили положение северной границы степи к середине XVII века, то есть ко времени присоединения Малороссии к Московскому государству. Граница начиналась у Днестра, верстах в двухстах от берега моря, пересекала Буг на таком же расстоянии от устья его и упиралась в Днепр выше устья Ворсклы; на левом берегу Днепра она выгибалась дугой на север, вновь спускалась южнее Харькова и шла далее к нижнему Дону. Этнографически это была граница русского народа, политически западная половина составляла границу Польского королевства, восточная — границу царства Московского. Параллельно этой линии, верстах в ста-двухстах южнее ее, от Буга до Дона тянулась граница азиатских государств: от нижнего Буга до нижнего Днепра шла граница Оттоманской империи, от нижнего Днепра до нижнего Дона — граница Крымского ханства (на участке между Днестром и Бугом польская и турецкая границы совпадали. Конечно, мы указываем здесь границы схематично, лишь бы дать идею их). Между этими двумя параллельными границами оставалось обширное степное пространство, почти не заселенное, как бы res nullius (82). Здесь кочевали ничтожные остатки прежних, когда-то страшных нам туранских народов; они все как бы не решались примкнуть к тому или иному из соседних государств и предпочитали гулять на свободе в полупустынной степи. С запада эта часть была ограничена по Бугу Оттоманской империей, с востока — землями донцов. Тот участок нижнего Днепра, где он у Екатеринослава поворачивает резко на юг и течет в этом направлении на протяжении около ста верст, приходится как раз в центре указанного бесхозного пространства. На этом стоверстном участке находятся пороги, а ниже их, в том месте, где река вновь принимает иное, юго-западное направление, лежат среди камышовых зарослей острова, в те времена они были покрыты лесом. Это было прекрасное место для наблюдения за степью, для предупреждения о нападении татар, и на островах этих с конца XV века малороссийские казаки держали сторожевой пост. Здесь — охота, рыбный промысел; здесь — свободно: ни властей предержащих, ни помещиков, ни законов, ни судов. Сюда бегут все не ужившиеся в тяжелых правовых и экономических условиях тогдашней государственной жизни, бегут неудачники и лихие искатели приключений. В последней четверти XVI столетия на главном острове имеется уже постоянный пост, а летом собираются более значительные казачьи силы для совершения набегов в степь, на крымские и турецкие владения. После перехода Украины под власть Польши число бегущих в Запорожье быстро возрастает. Тут слагается самостоятельное казачество, вовсе не признающее польской власти. Оно выливается в форму своеобразной республиканской общины и выражает собой как бы протест против новых порядков — против крепостного права и мер, ограничивавших свободный рост казачества, — и в то же время является средством борьбы против турко-татар. Не станем излагать строй этой странной республики, полноправным «гражданином» которой мог стать холостяк любой национальности»(большинство запорожцев были малороссы), лишь бы умел прочесть православный Символ веры. Нас интересует роль запорожцев в деле овладения «степью». Одинаково лихие на коне и в ладье, казаки с конца XVI столетия совершают набеги на турецкое черноморское побережье; овладевают Очаковом (1585 год), нападают на Варну (1605 год), где разбивают турецкий флот; в 1613-м берут Синоп, в 1616-м — Трапезунд, где опять разбивают турецкую флотилию; в 1607-м налетают на Очаков и Перекоп; в 1612-м — на Кафу (Феодосию). Но это только набеги: набегут, награбят, освободят пленников, подожгут и исчезнут. Установить какое-нибудь длительное господство над тем местом, где они развернули свою удаль, они не в силах, и понятно: это лишь горсть храбрецов. В 1594 году их всего 1300 человек, и во всю позднейшую историю запорожского казачества численность его не превосходит 13 000. Не будем также преувеличивать их идейного значения в смысле борьбы с азиатской силой. С крымскими татарами они то враги, то союзники против поляков. Все с той же целью избежать осложнений с Крымом и Турцией польское правительство принимает ряд мер (первая четверть XVII века), чтобы препятствовать уходу людей в Запорожье: оно строит крепость Кодак на Днепре выше порогов, чтобы отрезать запорожцев от остальных казаков (1635 год), и мешает казакам выходить в Черное море; но Кодак в том же году взят и разорен. Польша не в силах совладать с запорожцами: слишком уж далеко до них. За порогами происходит то же явление, какое мы отметили в развитии украинского казачества: с усилением польского господства ослабевает борьба со «степью» и все силы казачества обращаются против поляков. Запорожцы участвуют во всех восстаниях против Польши; на их островах создается идейный центр этой борьбы. В период между 1625—1650 годами здесь обдумываются и организуются восстания малороссийского казачества. В 1654 году запорожцы признали, наравне со всей Малороссией, власть московского царя. При этом та часть степи, где запорожцы в силу своих набегов являлись как бы фактическими хозяевами, перешла под московское господство; расширенная победами империи до морских берегов, она составила в XVIII столетии так называемую Новороссию. Новороссия. После перехода под власть Москвы центральная часть степи оставалась почти незаселенной ещё около ста лет. Граничащие государства не решались заселять свои окраины из опасения, что соседи заселят свои; так, русско-турецкий договор 1681 года постановил, что местность между Бугом и Днепром должна в течение двадцати лет оставаться впусте. В середине XVII века образуются первые поселки из малороссийских казаков и беглецов из остальных частей России; поднимается впервые тучная целина степи. Петербургское правительство охотно допускает сюда всех желающих: приходят сербские поселенцы из Австрии, болгары, волохи и др. Закладывается начало административного устройства края (западная часть, от Буга до Днепра, получает (ок. 1755 г.) название Новой Сербии; восточная, от Днепра до Земли Войска Донского, — Славяно-Сербии. С 1764 г. край называется Новороссийской губернией; по мере расширения его пределов в нем образовывались новые губернии). При Екатерине Великой отводятся земли немецким колонистам; появляются греки; переселяется из Великороссии значительное число раскольников. Правительство озабочено постройкой городов; это, прежде всего крепости для защиты от турецких и крымских владений. Ныне в некоторых уездах Новороссии среди крестьянского населения процент малороссов очень высок, но не надо думать, что города создавались среди этого населения; они создавались в полупустыне. В 1760 году все население края составляло 26 000 человек (sic!), в 1768-м —52 000, в 1787-м, когда край посетила Екатерина Великая, в нем было 700 000 с лишком (приведем годы основания некоторых городов. Внутри страны: Екатеринослав и Херсон основаны в 1778 г., Елизаветград в 1754-м, Павлоград в 1779-м, Николаев в 1784-м. На побережье: Одесса в 1794 г., Севастополь в 1784-м, Мариуполь в 1779-м, Ростов-на-Дону в 1761-м; лежавшее близ него укрепление (Св. Анны) было основано в 1731 г). Правительство раздавало земли офицерам, солдатам, помещикам; некоторые вельможи получили по сто тысяч десятин; владельцы переселяют на новые земли «своих» крестьян из других имений, то есть со всех краев России. Расширение границ края до моря было следствием блестящих русско-турецких войн екатерининского царствования. В 1770-х годах наши войска берут Аккерман (Аккерман окончательно перешел во владение России в 1806 г. Изгнать из южных степей азиатское господство и овладеть Черным морем не было под силу ни дотатарской единой Киевской Руси, ни Москве или Украине (частям распавшейся под иноземным давлением России), ни Польше, ни Литве. Только Империя, то есть вся полнота русского мира, оказалась достаточно мощной, чтобы овладеть югом русской равнины. Пройдет революционный угар, и юг этот вновь будет принадлежать тому же единственному и естественному владыке своему — единому русскому народу), в 1784-м Крым, в 1788-м Очаков; в 1789 году занято то поселение, где стоит Одесса. В это же царствование основывается черноморский флот, и в 1787 году князь Потемкин, всемогущий наместник юга, показывает императрице на севастопольском рейде 15 больших и 20 мелких военных судов. Пределы России за счет Турции продолжают расширяться и в следующие царствования: в 1812 году присоединена Бессарабия. Вся жизнь юга — будет ли то создание кораблестроительной верфи в Херсоне или основание и рост Одессы, разработка (с 1849 года) донецкого угля, постройка железных дорог или создание торгового флота есть следствие общей работы всей русской империи. *** Здесь мы могли бы закончить эту главу. Но приведенные нами исторические факты дают возможность неожиданно для нас самих дать ответ также на вопрос: была ли когда-либо Украина самостоятельной? Украинофильская пропаганда уверяет (и иные заграничные газеты повторяют с её слов), что Украина была самостоятельным государством (stato Cosacco) в XVI и XVII веках. Мы видели, что в эти века Украина составляла часть Польского государства. Польская государственная власть распоряжалась территорией Украины, уступая части её своим врагам; она строила в ней города, вводила в стране польское право и польские порядки, а в городах вводила право магдебургское; она же определяет численность казаков: в 1575 году — в 60 000 человек, в 1627 году — в 6 000 человек, в 1638 году — в 1200 человек (!); вводит крепостное право и обращает в него даже часть казаков. Предоставленная малороссийскому населению свобода веры такова, что православный митрополит Киевский просит (1625 год) московского царя принять Украину в свое подданство, а польские помещики сдают свои имения в аренду евреям с правом патроната над православными церквами; взятые в плен гетманы считаются бунтовщиками и, как таковые, подвергаются в Варшаве всенародной, а подчас и лютой казни (например, Сулима и Павлюк в XVII в.). Тогдашние украинцы не считали себя свободными и упорно, целое столетие жертвовали своей жизнью в тщетной надежде сбросить иноземное иго. Если украинофильская партия называет страну, находившуюся в подобном положении, государством и считает её независимой, то надо предполагать, что слова государство, свобода и независимость имеют у этой партии другое значение, чем на русском языке. Искать в истории России или малороссийской её части основания для украинских территориальных вожделений или для создания из Украины самостоятельного государства — дело тщетное. Лучше раскройте записки Бисмарка: он вам расскажет, как после 1848 года германские либералы выработали план отколоть от России её южную часть. Взгляните ещё на ту схему-карту, которую мы находили в ранцах германских солдат ещё в 1914 году: там начерчена раздробленная Россия, маленькая Польша и обширная Украина. Всмотритесь также в какую-нибудь карту пангерман-ских замыслов, например на приложенную к книжке «La Boemia contro l”Austria-Ungheria» (Рим, 1917) чехословацкого министра иностранных дел Бенеша(XII): на ней видно, как полезно для обеспечения Багдадского грандиозного проекта создать «самостоятельную» и... благодарную Украину. Неизменное немецкое «Divide et impera»(разделяй и властвуй (лат.)) — вот где лежит зародыш украинского сепаратизма. Выгодно ли союзникам играть в руку Германии? Культура общерусская, а не украинская Галицию, нашел в ней церкви совершенно такие же, как в своем вологодском селе (не красноречивое ли это доказательство единства русского народа от Урала до Сана?). Были деревянные церкви и в Киевском княжестве, но это известно только по двум-трем намекам в летописи — сами церкви исчезли бесследно. Наша каменная архитектура — иноземного происхождения: она пришла к нам с христианством от греков, и протекло не менее одного-двух столетий, пока лег на нее национальный отпечаток. Она пришла к нам не только в Киев, но почти одновременно и в Новгород. Постройка киевской Святой Софии закончена в 1037 году, а уже в 1045-м заложена по тому же плану Святая София новгородская. Ясно, что видеть в киево-софийском соборе проявление «украинского искусства», как то делают иные анонимные брошюры украинской пропаганды, не имеет смысла. Собор этот даже не русское создание, а греческое; русского в нем только воля Ярославова да рабочие руки. Оттого ли, что они были дальше от Византии, или по другим причинам, но новгородские зодчие раньше освободились от опеки греческих учителей, чем киевские. В конце XII века новгородский мастер Милонег, ранее построивший у себя на родине церковь Вознесения, был «занят постройкою стен Выдубицкого монастыря в Киеве. Здесь работали до того одни лишь греки, и киевлянам казалось совершенно необычайным, что русский мастер мог быть таким искусным. И действительно, — замечает историк русского художества, — Новгород, получивший некогда свое искусство из Киева, давно успел его опередить и многому мог бы его теперь выучить» (Грабарь И. Э. В кн.: История русского искусства. М., 1909. Т. 1. С. 171). В Новгородской и Псковской областях весьма скоро появляются уклонения от чистых византийских образцов и «выливаются в формы до такой степени яркие и неожиданные, что уже в самых ранних памятниках чувствуются те местные особенности, те туземные вкусы и идеалы, которые позже привели к блестящему искусству Новгорода и Пскова» (XIV и XV веков). Но не только север опередил Киев в дотатарскую эпоху, а также и северо-восток. «Главное значение принадлежит памятникам Новгородской и Суздальской земли». В последней во второй половине XII века церковное строительство создало такие прекрасные памятники, как Успенский собор во Владимире (закончен в 1161 году, при Андрее Боголюбском), собор Рождества Богородицы в Ростове и полная благородной прелести церковь Покрова на Нерли (1165 год), быть может, самое совершенное архитектурное творение Древней Руси. «Южная Россия, — говорит Грабарь, — была всецело под властью Польши. Через Польшу претворилось и влилось широким потоком все то, что, имея в корне [западноевропейские] элементы, перевоплотилось (в Польше) в новую форму». Навязчивый, всюду неизменный стиль барокко обошел всю Европу, захватил Польшу и Литву; отсюда он проник в Россию, но принял здесь (и в Москве, и на Украине) местный отпечаток, особенно своеобразный в Москве. Достаточно взглянуть на изображение любой каменной церкви в Малороссии той эпохи, чтоб убедиться в иноземном её происхождении, — так силен на храмах отпечаток барокко, так далеки они от древних византийских форм, ставших родными и для Южной Руси. Некоторое сомнение вызывает архитектура старинных деревянных церквей со своеобразными куполами и особой конструкцией всего здания. «Есть ли [малороссийская архитектура] вполне самобытное произведение южнорусского гения, воспитанного под исконным влиянием Византии, или она явилась под влиянием каких-нибудь архитектурных форм других народов и местностей?» — спрашивает Грабарь и отвечает, что надо признать «неоспоримое влияние западных образцов на образование форм украинского деревянного зодчества»(История русского искусства. Т. 2. С. 338). Влияние барокко изменило форму четверогранных куполов на многогранную, подняло их на несколько ярусов и осложнило очертания венчающих глав. Другая струя влияния влилась скоро с севера. Уходя от преследования официальной Москвы, на Украину стали укрываться старообрядцы; формы их церквей также отпечатались на деревянном малороссийском зодчестве. После присоединения Малороссии к Москве каменное строительство развивается при участии московских зодчих; так, Мазепа построил свои церкви при помощи мастера, присланного ему царями Иоанном Алексеевичем и Петром Великим. «Единственный род живописи (на Украине), который можно отделить от искусства польского», — живопись церковная. То немногое, что сохранилось со времен, древнейших ХVII века, «проявляет ещё очень мало признаков самобытности» (Цитируем из главы «Украинская живопись XVII века», написанной для шестого тома «Истории русского искусства» Грабаря лицом, явно склонным преувеличивать значение этой живописи). «До XVII века... Киев влачил самое жалкое существование, всецело подчинившись влиянию овладевшей им Польши»; «С середины XVII века чувствуется пробуждение каких-то новых сил». Это пробуждение — следствие национального самосознания, развившегося в борьбе с Польшей, и присоединения к Москве. Два начала борются с тех пор на Украине, и не только в политической жизни, но и в иконописи: начало византийско-русское и латинско-польское. Чего-либо выдающегося эта живопись не дала. Для Грабаря (История русского искусства. Т. 6. С. 481) иные проявления ее, после дивных созданий Новгорода, кажутся печальным падением — столь же печальным, как и некоторые образцы московской иконографии конца XVII века. Можно отметить как особенность киевских мастеров тяготение к природе, допущение мирских подробностей в священные сюжеты и стремление к портретной живописи — следствия более сильного влияния Западной Европы. Предлагаемое сочинение князя Александра Волконского было издано давно, ещё в 1920 году в Турине. Оно вышло на чужбине, потому что автор осуждал «украинофилов». Во времена официально признанного интернационализма, когда, тем не менее, и тайно, и явно поощрялся украинский национализм, у его книги на родине не было никаких шансов явиться пред очами читателя. Идеологическая цензура работала исправно, впрочем, как и сейчас. Вроде бы система изменилась, но по-прежнему дает все тот же результат: книги, подобные нашей, в современной Украине не издаются. Наше издание - не в счет, это исключение, а не правило. Хватит ли нас на большее, покажет жизнь. Приступая к чтению книги князя Волконского, следует обратить внимание на особенности так называемого украинского национализма. Это течение весьма разнородно, но его основная и самая влиятельная часть с национализмом имеет сугубо внешнее сношение. По сути, это подлог, некий эрзац, использующий фразеологию и взрывчатую энергию национализма для целей, лежащих за границами украинской идеи как таковой. Ибо ядром данного течения является чужеродная и чужеземная идеология, а его адепты, от Мазепы до Черновила, строят личную карьеру под крышей иностранных государств: Швеции или Польши, Германии или Австро-Венгрии, США или Канады и т. д. По определению, националист не может быть врагом своего отечества. Между тем гетман Мазепа, награжденный Петром Великим орденом Иуды, воевал на стороне Карла XII против своих же братьев-славян. То же самое делали и бандеровцы, ожидавшие благодарности со стороны Гитлера. Пожалуй, самое грандиозное предательство совершают нынешние эрзац-националисты (руховцы, куновцы и др.), помогающие Западу проводить колонизацию Украины и вовлекающие её в НАТО, чтобы на века побить горшки с Россией и эту бесконечную вражду, как политический капиталец, заложить Западу. Украинский национализм точнее называть сепаратизмом, ибо речь здесь идет об отторжении от славянского мира и подчинении Западу исконно русских земель (имеющих триединое название: Малая Русь, Белая Русь и Великая Русь). Именно сепаратистская цель служит идеологам эрзац-национализма своеобразной матрицей для создания всевозможных мифов. Пожалуй, базовый миф - утверждение, будто украинские и русские представляют разные народы, между которыми лежит пропасть. Существует множество карикатурных «теорий», постулирующих такого рода различия в антропологическом и историческом планах. Например, в «научных» монографиях обсуждается новый, совершенно неизвестный науке народ - «укры», якобы предки нынешних украинцев. Понятное дело, что русские к ним не имеют никакого отношения: они произошли, по этой «теории», от угро-финнов и татар. Само собой разумеется, что укры (т. е. украинцы) намного древнее русских, причем они всегда враждовали между собой. Даже генетически украинцы и русские не имеют точек соприкосновения. Например, читатели недавно изданной книги Павла Штепы «Московство» никогда не забудут сногсшибательное утверждение автора о том, что московский народ «суто азiйський», ибо все азиаты имеют кровь группы «В», а украинцы, как истинные индоевропейцы, имеют более благородную кровь - группы «А». Миф о полярной противоположности украинцев и русских создается и в области языка. Известно, что в начале века по заданию австрийских властей «ученый-изобретатель» М. Грушевский работал над созданием «научного» украинского языка. Методы были простые и надежные: нужно было избавиться от русских слов и заменить их польскими. Следует заметить, что данная работа не могла быть закончена небольшой группой «исследователей» под руководством Грушевского: уж слишком глубоки и обширны были связи между братскими языками. Поэтому и в наше время продолжаются попытки выскоблить из «ридной мовы» клятые москальские слова, прикипевшие за тысячи лет общей жизни народа. Например, если в учебнике цитируется какой-либо украинский классик, несознательно использующий такое слово, как «совет», то автор-методист напишет в примечании: устар., лит.: «рада» (ибо по-польски rada), а если классик скажет «слав’янський», то в примечании будет сказано: лит.: «слов’янський» (ибо по-польски slowianski). Любопытно, что даже в качестве синонимов русские слова не допускаются на праздник ополяченной словесности. Кипит работа и в области других социогуманитарных наук. Целая армия наскоро испеченных за годы «независимости» академиков и профессоров поправляет прежнюю науку в соответствии с упомянутой выше геополитической задачей. Их мифическая продукция широким и могучим потоком растекается по всей территории Украины. В условиях идеологического потопа трудно отыскать клочок твердой земли, на которой мог бы стоять человек мыслящий и критически воспринимающий новые мифы и нынешний бедлам. Азия с незапамятной древности от времени до времени высылала из своих недр племена диких кочевников. Они входили широкими воротами между Уралом и Каспийским морем, собирались где-то в степях нижней Волги и вдруг, как гонимая ураганом саранча, неслись на запад по черноморским степям через нижний Дон, Днепр и Днестр, через Карпаты и Дунай разрушать и обновлять обветшалое наследие римской государственности. Так пронеслись в V веке гунны, сметя в днепровском бассейне готское государство Германриха; вслед за ними прошли болгары, оставив часть своего племени навсегда на средней Волге; через сто лет после гуннов прокатилась волна аваров, захлестнула передовые восточные славянские племена в Приднепровье и встревожила с насиженных мест в Карпатах остальных их сородичей; тогда, в VI веке, началось усиленное расселение славянских племен с Карпат на юг, восток и север. Век, когда зарождалась русская земля, был временем сравнительного затишья в степи - не было бури, но волны катились непрестанно: хазары (в IX и X веках), печенеги (в X и XI веках), половцы (в XI, XII и XIII веках) триста лет беспрерывным прибоем тревожат Киевскую Русь, не дают ей отойти от Днепра на восток, не дают спуститься до Черного моря. Юной Руси, передовому бастиону культурной христианской Европы, пришлось оказать ей тогда великую услугу: отбивая, сдерживая, поглощая кочевые племена, она ограждала левый фланг крестоносной Европы. Запад тогда не знал, да и теперь не вспоминает, этой услуги; но России она обошлась в дорогую цену, особенно России Южной, принимавшей на себя главные удары все новых волн. Были и другие причины ослабления Руси в XII веке, причины внутреннего порядка: междоусобная борьба Рюриковичей, о которой мы говорили выше, и недочеты социального строя, вопрос о которых стоит в стороне от нашей темы. Не выдержал неокрепший организм этого двойного испытания - стали люди уходить из неспокойных мест, началось (с конца XII века) запустение Киевской Руси, началось перенесение центра тяжести государственной жизни на север - в леса, вдаль от опасной степи, туда, где зарождалось Московское княжество. И когда в XIII веке из степи налетел девятый вал, нагрянуло татарское нашествие (1224 и 1239 годы), юг был сломлен; Киев после храброй защиты взят и сожжен (1240 год). В 1246 году францисканец Plano Carpini проезжал на Волгу проповедовать слово Христово татарам; на пути из Владимира-Волынского к Киеву и далее он почти не встречал русских людей - зато видел в полях бесчисленное множество костей и черепов. Это был трагический час перелома в русской истории. Жизнь замирала на Днепре, но семя её было переброшено на северо-восток, и здесь, в сравнительном укрытии, медленно прорастало: упорно, тяжкими усилиями поднимала голову Москва. Читатель заметит, насколько эти факты противоречат обычному западному представлению о России как об азиатской силе, грозящей Европе: не угроза ей, а охрана её от Азии - вот роль России сквозь всю её историю (недавно принц Максимилиан Баденский в одной из своих речей повторил обычное немецкое утверждение, будто Германия является оплотом против Азии, то есть России. В течение всей своей истории Россия вступала в Германию три раза: в Семилетнюю войну, которую вела в союзе с Австрией и Францией, в 1813 году, когда во главе Пруссии и Австрии освободила Европу от наполеоновского господства, и в 1914-1915 годы. В котором же из этих трех случаев Россия действовала как азиатская держава? Позволим себе напомнить ещё и о 1941 - 1945 годах, когда Россия освободила Европу уже от гитлеровского господства - прим. вебред). Но нас интересует теперь другой вывод из изложенного: нам интересно очертание восточной и южной границы Руси или, вернее, восточного её фронта ко времени татарского нашествия. Покинув в VI веке Карпаты, утвердившись в IX веке на великом водном пути (Новгород - Киев), славянские племена, составившие русский народ, не остановили своего стремления на восток, но стремление это встретило на различных частях фронта различную степень сопротивления. На севере движение затрудняла лишь природа, и русские здесь продвинулись на восток далеко, за Вятку; в Центральной России, на средней Волге, путь Руси был прегражден болгарским государством (будущим царством Казанским) - здесь Россия ко времени нашествия татар успела лишь достигнуть устья Оки и укрепиться на нем, построив Нижний Новгород (1221 год); наконец, на юге силы Азии имели перевес, и Россия едва удержалась на Днепре. Соответственно этому граница начиналась на севере, восточнее Вятки, шла на Нижний, охватывала Рязанское княжество, Орловскую землю и княжество Курское и вдоль реки Сулы подходила к Днепру; против киевского участка его она отстояла от Днепра лишь на 100-200 верст; у реки Роси, правого днепровского притока, впадающего всего в 150 верстах южнее Киева, граница пересекала Днепр и шла под прямым углом по Роси и далее к южной границе Буковины (Русь киевского периода свободно плавала по нижнему Днепру - ведь стрелы не хватает до середины реки - провозила товары и совершала набеги на византийское побережье - но оба берега были в азиатских руках. Киевская Русь (как и Московская) никогда черноморским берегом не владела. Единственное исключение - византийская колония Херсонес Таврический (близ Севастополя), который был во владении Владимира Святого в течение года (987 г.), и Тмуторакань, сведения о которой прекращаются с конца XI века: видимо, это княжество было раздавлено каким-то азиатским нашествием). Такое очертание границы доказывает, что пространство позднейшей Европейской России делилось в древности не по параллели (как разделили его германо-большевики в Брест-Литовске), а в направлении с северо-востока на юго-запад; северо-западная часть - это Россия (Европа), юго-восточная - это «степь» (Азия). Непрестанная борьба этих двух частей составляет одно из основных явлений русской истории. Тысячелетний процесс отодвигания юго-восточной границы закончился только в эпоху империи - закреплением Азова за Россией в 1736 году и занятием черноморского побережья при Екатерине Великой. Если теперь посмотрим на карту германской Украины, то увидим, что почти все пространство былой азиатской степи, лежащее к западу от Дона и до границы Румынии, включено творцами Брест-Литовского договора в пределы Украины. Невольно является предположение, что степь эта в эпоху, позднейшую рассмотренной нами, была отвоевана от татар украинским казачеством, что заселили её только малороссы и что центром, где созрела мысль утверждения России на берегах Черного моря, был Киев. Предположение совершенно ошибочное. Только северо-западный угол этого пространства, прилегающий к левому берегу Днепра (то есть губерния Полтавская, соседняя часть Харьковской и юго-западная часть Курской губернии), был приобретен, если можно так выразиться, из Киева; участок этот образовал в XVI и XVII веках Левобережную Украину. Вся остальная площадь присоединена к России усилиями Москвы и Петербурга (обращаем внимание читателя также на западную границу России. На северном участке этой границы город Юрьев был основан великим князем киевским Ярославом I в 1030 году в земле финского племени эстов; в 1224 г. он был взят немцами Тевтонского ордена и переименован в Дерпт. Город Гродно был основан - вероятно, в ХI веке - русскими - кажется, среди литовского населения; с 1270 года перешел под власть Литвы. На южном участке - города Львов - основан в 1241 г. князем-королем Даниилом Галицким, и Холм - основан ранее XI века, основаны русскими, в русской земле, среди русского населения - факт, который не нравится иным из моих польских друзей, sed magis amica veritas - но истина ещё больший друг). В 1239-1241 годах татары Батыя разграбили и пожгли Суздальскую землю и Западную Россию, проникли в Литву, где разорили Гродно, огнем и мечом прошли насквозь всю многострадальную Южную Русь, вторглись в Польшу, Силезию, Моравию, Венгрию, всюду нанося поражения, и опустошили Трансильванию. Но судьба спасла Западную Европу: в далекой Монголии скончался верховный хан, и Батый повернул назад, в волжские степи. В степи образовались монгольские государства: Ногайская Орда - к западу от Днепра, Орда Золотая и другие - в степях Дона и Волги. Бессильная, раздробленная, обезглавленная лежала истощенная Россия у ног победителя. Природа не дала ей в помощь для ограды с юга ни гор, ни рек, ни даже камня, чтобы создавать себе укрепления. XIII и XIV века были веками уныния, духовного и физического оскудения. Но в народной глубине все же текли струи возрождения, и в 1380 году желанный день настал.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar