Казимир Валишевский / Сын Великой Екатерины (1)

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ. ОЖИДАНИЕ Глава первая. Претендент на престол I. Преемство верховной власти в России в восемнадцатом веке. — Престол по избирательному или захватному праву. — Павел не был наследником до вступления на престол Екатерины — он ей обязан званием наследника. — Его права и притязания. — Другие последствия государственного переворота 1762 года. — II. Воспитание цесаревича. — Его гувернер Бехтеев и Панин. — Русский Данжо. — Порошин. — Двор Екатерины. — Развращающее влияние и реакция. — Основная драма и ее следствия. — Раннее честолюбие и нервность ученика. — III. Его первый брак. — Наталия Алексеевна. — Вакханка. — Красавец Андрей Разумовский. — Сожительство втроем. — Новая драма. — Смерть великой княгини. — Павел быстро утешен. — Вторичная помолвка. — Мария Федоровна. — Образцовая жена. — Супружеская идиллия. — Этюп и Павловск. — Злополучное вмешательство Екатерины. — Павел разлучен со своими детьми. — Александр. — Отец и сын. — Лагарп. — Первое несчастье. — Кто был в нем виновен. — IV. Русская Агриппина. — Попытка Екатерины привлечь своего сына к управлению делами. — Неудача. — Павел в роли претендента на престол. — Систематическая оппозиция; интриги и заговоры; политический и нравственный антагонизм. — Австрийский союз и дружба с Пруссией. Тревога Екатерины за свое наследство. — V. Вопрос о лишении Павла прав на наследование престола. — Мать и сын принимают свои предосторожности. — Завещание Павла и «Правда Воли Монаршей» Петра Великого. Глава вторая. Реформатор I. Характер Павла; его эволюция. — Счастливое влияние первого брака. — Успокоение. — «Отсутствие иллюзий!» — Павел развлекается. — Возвращение к серьезным занятиям. — Увлечение французской литературой. — Дидро. — Лагарп. Путешествие в Берлин. — Фридрих II. — Переворот. — Прусский милитаризм. — Мечтания о реформах. — Советники великого князя. — Панин и Репнин. — Военная реформа. — Враг гинекократии. — II. Новые впечатления. — Вена и Версаль. — Культ старого режима. — Растерянность мыслей и воли. — Наклонность к мистицизму. — Масонство в России. — Новиков. — Мартинисты. — Противоположные влияния. — Вступление Павла в масонские ложи и его связь с французскими эмигрантами. — III. Окончательно сложившийся нравственный облик. — Внешность. — Уродство. — «Мертвая голова». — Нервность. — Преждевременное старчество. — Темперамент. — Мрачность и вспышки веселости. — Вечная возбужденность. — Лихорадочное нетерпение. — Беспокойство. — Трусость. — Чрезмерная гордость. — Слабохарактерность и вспыльчивость.— Болезненное извращение природных инстинктов. — Вспышки гнева. — Жестокость. — Преобладание эгоизма. — IV. Умственные способности. — Природная живость ума и влияние образования. — Память. — Научные знания. — Остроумие. — Веселость. — Любовь к каламбуру. — Недостатки и несоответствие умственных способностей. — Царствование реформатора является катастрофой. Глава третья. Наследник I. Две резиденции: Павловск и Гатчина. — Идиллия и казарма. — Напоминание о Версале и подражание Потсдаму. — Гатчинская армия и флот. — II. Приближенные Павла. — Ростопчин, Аракчеев, Кутайсов. — Двуличность фаворита и политическая карьера брадобрея. — III. Женский элемент. — Романы в жизни Павла. — Первые шаги. — Ссора между супругами. — Мистицизм и волокитство. — Е. И. Нелидова. — IV. Начало ее успеха. — Апогей. — Новое сожительство втроем. — Характер этой связи. — Фикция и действительность. — Мария Федоровна бьет тревогу. — Торжество фаворитки. — V. После победы. — Период разочарований.— Е. И. Нелидова удаляется. — Мария Федоровна ничего не выигрывает от этого. — Примирение. — Соперница. — Веригина. — Гнев фаворитки. — Разрыв и возвращение нежных чувств. — Наследник, которому грозит быть лишенным престола, и император. — VI. Вопрос о преемнике Екатерины. — Намерения императрицы. — Неудачные попытки привести их в исполнение. — Александр и Лагарп. — Вызывающее поведение Павла. — Обращение к Государственному Совету. — Сопротивление. — Екатерина требует согласия Марии Федоровны на устранение Павла. — Она получает согласие Александра. — Ожидаемый манифест. — Внезапная смерть Екатерины. ВТОРАЯ ЧАСТЬ. ЦАРСТВОВАНИЕ Глава четвертая. Вступление на престол I. Гатчинская мельница. — Тревога. — Прибытие Николая Зубова. — Павел считает себя погибшим. — Он узнает, что мать его при смерти. — Новые огорчения. — Последние желания Екатерины. — Кому наследовать? — II. Наследник в Петербурге. — Агония государыни. — Опись ее бумаг. — Преждевременные проявления власти и первое возмездие. — Прежние и новые фавориты. — Аракчеев и Платон Зубов. — Смерть императрицы. — Принесение присяги новому государю. — Алексей Орлов. — Первые перемены. — Караульные будки прусского образца. — III. Перемены при дворе и в городе. — Война с круглыми шляпами. — Легенда и действительность. — Принятые Павлом предосторожности. — Милости и щедроты. — Великодушные наставления, — Освобождение поляков. — Костюшко. — IV. Новая политическая ориентировка. — Отплата за переворот 1762 года. — Мщение и удовлетворение. — Воскресшие. — Вторичное погребение Петра III и Екатерины II. — Капризы и непоследовательность. — Благоволение к одному из Зубовых и немилость к другому. — Ссылка княгини Дашковой. — Бобринский. — V. Деятельность Павла. — Утренний парад. — Военные реформы. — Падение гвардии. — Торжество гатчинцев. — Колебания общественного мнения. — Благоприятные впечатления преобладают. — «Русский Тит». — Поворот. — VI. Коронование. — Петровский дворец. — Дом Безбородко. — Кремль. — Император и глава церкви. — Далматика царя. — Закон о престолонаследии. — Скучные торжества. — Целование руки. — Рука императрицы не распухает! — Изнанка апофеоза. Глава пятая. У власти. Мысли и поступки I. Стремление к подражанию. — Версаль и Потсдам. — Забота о роли и о производимом впечатлении. — Сценическая обстановка и театральные эффекты. — II. Работа императора. — Уверенность в непогрешимости и плутовство. — Непосредственное управление. — Ящик для доносов. — Неспособность и причуды. — Проявление добродушия и вспышки ярости. — «Order, countre-order, disorder». — Мелочи и ребячества. — Жестокости и раскаяние. — III. Павел предпринимает слишком много. — Он теряется в подробностях. — Чрезмерные требования и оскорбительные поступки. — «Дурак!» — Уроки Екатерины. — Обращение к печати. — Павел и Фридрих. — Образец и подражание. — IV. Полицейский режим. — Черный кабинет. — Злоупотребление уставом. — Враждебность к иностранцам и политическая профилактика. — Павел в роли литературного цензора. — Мысль о патриархальном значении его роли. — Обед баронессы Строгановой. — Указы и их применение. — Граф Пален «намыливает голову» княгине Голицыной. — V. Либерализм Павла. — Что от него осталось. — Цензуры. — Дело пастора Зейдера. — Преобразовательные идеи царя. — «Ябеда» Капниста. — VI. Террор. — Плац-парад. — Павел как судья, и революционные судьи. — Петербургское общество. «Трусы» и «трусихи». — Личное впечатление страха. — Спасайся, кто может! — Насилие и жестокости. — Дело Грузинова. — Предание и действительность. — Павел I и Иоанн Грозный. — VII. Противоположные намерения. — Принципы терпимости и инквизиторские приемы. — Записки об исповеди. — Раскол. — Попытка религиозного объединения. — Итог режима. — Незначительность его вредного действия и в некотором отношении полезные результаты. Глава шестая. Окружающие государя I. Прохождение службы чиновника. — Быстрые перемены в карьере. — Калейдоскоп. — Состав служащих, завещанный Павлу Екатериной. — Он сначала сохраняет большую их часть. — Два канцлера: Остерман и Безбородко. — Агент-провокатор. — Архаров. — Великие полководцы. — Румянцев и Суворов. — Ничтожества. — «Marin d’eau douce, maréchal d’eau sallée». — II. Новый состав служащих. — Оба Куракина. — Кризис в департаменте Иностранных Дел. — Кочубей и Панин. — Всемогущество Ростопчина. — Роковой человек. — Пален. — Человек «без лести преданный». — Аракчеев. — Вереница генерал-прокуроров. — Обольянинов. — Неизменный фаворит — Кутайсов. — III. Женские влияния. — Новое возвышение Нелидовой. — Союз с императрицей. — Роль благодетельницы. — «Ворчунья». — Новые разногласия. — Французская эмиграция и католическая пропаганда. — Мальтийская авантюра. — Нелидова способствует вовлечению в нее Павла. — Заговор против фаворитки. — Ей выставляют соперницу. — IV. Павел в Москве. — Лопухина. — Семейные отношения. — Общая перетасовка. — Отставка Нелидовой. — V. Новая фаворитка. — Она господствует при Дворе. — «Благодать». — Восторги любви. — Рыцарский романтизм и французская учтивость. — Павел ревнует. — Свадьба фаворитки. — Княгиня Гагарина становится настоящей любовницей. — Жизнь втроем и удовольствия вчетвером. — VI. Подозрительная компания. — Актрисы и авантюристки. — Г. и г-жа Шевалье. — Интриганы и шпионы. — Пристрастие Павла к театральному миру. — Соперник Тальма. — Фрожер. — К катастрофе. Глава седьмая. Внутреннее управление. Несостоятельность программы I. Наследие Екатерины. — Блеск и ничтожество. — Программа Павла. — II. Лихорадочное стремление к деятельности. — Двойная работа. — Предпринятое составление свода законов. — Законодатель и друг правосудия. — «Закон — это я!» — III. Политическая реорганизация. — Осуждение коллегиальной системы и классового элемента. — Торжество личного элемента и бюрократической системы. — Нарушение принятого принципа. — Шаг к учреждению министерств. — Централизация. — Крушение корпоративного начала. — Падение дворянства. — Новые противоречия. — Восстановление автономных учреждений в присоединенных провинциях. — IV. Компенсации, предложенные дворянству. — Непоследовательности. — Милости и дурное обращение. — Грамота 1785 года. — Применение телесного наказания. — Банк вспомоществования. — Ненависть к аристократии и любовь к народу. — V. Отношение к крестьянам. — Жестокая мистификация. — Аграрные беспорядки и кровавая расправа. — Павел приведен в замешательство. — Новые непоследовательности. — Устав о барщине. — Привилегированное положение казенных крестьян и массовая отдача их частным лицам. — Методические несообразности. — VI. Национальная церковь. — Меры к нравственному и материальному возвышению духовенства и другие решения, ведшие к его уничтожению. — Демонстрации в пользу католицизма. — Торжество Иезуитского ордена. — Патер Грубер. — VII. Административное переустройство. — Новое разделение губерний. — Удар, нанесенный национальному единству. — Заботы об экономических интересах страны. — Несовершенства при выполнении. — Гибельные последствия внешней политики государя. — Возбуждение деятельности и застой. — VIII. Честолюбивые замыслы финансовой реформы. — Бюджет Павла. — Фикция и действительность — Возрастание дефицита. — Займы и выпуски ассигнаций. — У пропасти. — IX. Умственное движение. — Полицейские и цензурные управления. — Затмение. — Одинокая Россия. — Очаг иностранной культуры. — Открытие Дерптского университета. Глава восьмая. Военная реформа I. Армия Екатерины. — Ее достоинства и недостатки. — Гвардия. — Ее пороки. — Работа Потемкина. — Реакция. — II. Реформа привилегированных частей. — Новые сформирования. — Реорганизация артиллерии. — Полезные мероприятия и фантазии. — III. Новые уставы. — «Плохая копия прусской армии». — Вызванное неудовольствие. — Суворов. — Расслабляющее влияние. — Упадок военного духа. — IV. Преобразование в одежде. — Маскарад. — Противоположные стремления. — Экономия и роскошь.— Урок Итальянского похода. — V. Военное образование. — Увеличение числа школ. — Курс тактики Каннабиха. — Прискорбные результаты. — VI. Дисциплина.— Правило пассивного и слепого повиновения. — Суровость нового режима. — Низшие слои армии получают преимущества. — Неуважение чинов. — Неудовлетворительный итог. — VII. Флот Екатерины. — Обратная сторона славы. — Ветхость эскадры. — Реформа в судостроении. — Английская школа. — Новый морской устав. — Попытки административного преобразования. — Успехи образования. — Проекты развития торгового флота. — Павел в роли главного командира. — «Кампания» 1797 года. Глава девятая. Внешняя политика. Завязка I. После Арколе. — Екатерина и революция. — Европейская солидарность и национальный интерес. — Осторожная политика. — Воинственные демонстрации последних часов. — Шедевр дипломатии. — II. Система Павла. — Заявление об отречении. — Торжество Пруссии. — «Ошибки» Екатерины. — Ее сын собирается их исправить. — Возобновление переговоров со Швецией. — Первая неудача. — III. Другие разочарования. — Дипломатические сотрудники царя. — Глухая оппозиция его взглядам. — Политика Пруссии. — Первое разочарование. — Франко-прусское соглашение 1796 года. — Граница по Рейну. — Австрия и Англия овладевают прежней позицией. — Завязка. — IV. Противоположные побуждения. — Отряд Конде в России. — Людовик XVIII в Митаве. — Отозвание русской эскадры, посланной на помощь Англии, и предложение нового содействия. — Проект посредничества. — Миссия князя Репнина в Берлине и в Вене. — Прусское министерство. — Трио: Гаугвиц, Ломбард и Луккезини. — Берлинский кабинет прячется. — Павел склоняется к Австрии. — На пороге коалиции. — V. Покушения другого рода. — Попытки соглашения с Францией. — Переговоры впустую. — Делакруа и Талейран. — Павел и Безбородко. — Кальяр и русские послы. — Французский проект. — Русский канцлер его одобряет. — Его подчиненный старается провалить проект. — Окончательный провал. — VI. Последние усилия Австрии и Англии. — Принц Фердинанд Виртембергский в Петербурге. — Павел вверяется. — Воинственность царя. Глава десятая. В сетях коалиции I. Вопрос о Мальте. — Предшествовавшие исторические события. — Январская конвенция 1797 года. — Протекторат царя и Великое Российское приорство. — II. Взятие Мальты французами. — Избрание Павла великим магистром ордена. — Два русских приорства. — Загадка этого предприятия. — Недоумение европейских дворов. — Колебания папы. — Замешательство Австрии. — Недоразумения Павла с Баварией. — III. Другие причины вступления царя в коалицию. — Польский вопрос. — Поддержка Францией ее прежних клиентов.— Бонапарт и его легионы. — Безбородко высказывается за соглашение с республикой. — Причины интимного характера приводят Павла к противоположным решениям. — Перемена при Дворе. — Появление Лопухиной — IV. Переговоры с Пруссией. — Сиэйс и Кобенцель в Берлине. — Отрицательный результат. — Окончательное торжество Австрии в Петербурге. — Выступление русского корпуса. — Первое разногласие между союзниками. — V. Раштадтский конгресс. — Протест французских полномочных министров против вступления русских в Германию. — Деятельность английской дипломатии в Петербурге. — Начало враждебных действий в Италии содействует ее успеху. — Договор об англо-русских субсидиях. — Союз России с Неаполитанским королевством. — Невыполнение условий Австрией. — Австрия предлагает перенести выступления коалиции в Италию. — Предложение командования Суворову. — VI. Последние попытки в Берлине. — Чрезвычайная миссия Томаса Гренвиля. — Предложение субсидий со стороны Англии и военной поддержки со стороны России. — Пруссия продолжает уклоняться. — Русский ультиматум и угроза войны. — Окончательная неудача переговоров и разрыв дипломатических сношений. — Пруссия остается нейтральной. — Война между коалицией и Францией. Глава одиннадцатая. Суворов в Италии I. Открытие неприятельских действий. — Первые неудачи французов. — Подавляющее численное превосходство союзников. — Осведомленность Директории о русской армии. — Записка Костюшко. — II. Суворов. — Его эксцентричность и его гений. — Впечатление от его появления в Вене. — Он внушает доверие. — «Наука побеждать». — Он назначен фельдмаршалом австрийских войск. — Причины, поставившие его в зависимость от Австрии и ее генерального штаба. — Антагонизм военный и политический. — III. Союзники на пути в Италию. — Критическое положение французской армии. — Шерер и Моро. — Стремительный марш русских. — Поражение Моро при Кассано. — Вступление Суворова в Милан. — Его первые недоразумения с товарищами по оружию. — Восстание итальянцев против французов. — Занятие союзниками Турина. — Убийство французских министров в Раштадте. — Разногласие Суворова с Веной. — IV. Макдональд является на помощь Моро. — Суворов предупреждает их встречу. — Сражение на Треббии. — V. Неблагодарность Австрии. — Суворову препятствуют воспользоваться плодом его победы. — Пробуждение воинственной энергии со стороны Франции, Жубер в итальянской армии. — Новое быстрое наступление Суворова. — Сражение при Нови. — Спор в лагере победителей и бездействие. — VI. Причины разлада. — Недоверие Англии, домогательства Австрии и обидчивость России. — События на Мальте. — Вопрос о вознаграждении. — Дворы Туринский и Неаполитанский. — Намерение вытеснить русских из Италии. — VII. Новый план кампании. — Суворов отозван в Швейцарию. — Проект вторжения во Францию. — Отсутствие согласия. — Измена Австрии. — Эрцгерцог Карл и Корсаков. — Близость к поражению. Глава двенадцатая. Бегство I. Выступление Суворова в Швейцарию. — План сосредоточения и соединенной атаки. — Путь через Сен-Готард. — «Колоссальная ошибка». — Причина такого выбора и истинный недостаток проекта. — II. Ошибки, в расчетах и запоздания. — Переход через Альпы. — Суворов и Лекурб. — Обходные движения. — Прибытие на место встречи. — Разочарование. — Корсаков и Массена. — III. Поражение при Цюрихе. — Отчаянное положение русских. — Славное отступление. — IV. В Фельдкирхе. — Переговоры с эрцгерцогом Карлом о возобновлении наступления. — Невозможность прийти к соглашению. — Суворов покидает Швейцарию. — Причины его удаления. — Последствия военного разрыва между русскими и австрийцами. — Павел подумывает об отозвании своих войск. — V. Другие неприятности царя в коалиции. — Голландская экспедиция. — Поражение при Бергене. — Русские эскадры в Ионическом и Средиземном морях. — Зависть Англии. — Высокомерие Австрии. — Анкона. — Оскорбление русского флага. — VI. Затруднительные переговоры между Петербургом и Веной. — Два течения в русской политике. — Панин и Ростопчин. — Получив отвращение к Австрии, Павел хочет продолжать войну не иначе как с другими союзниками. — Опала Кобенцеля. — Эрцгерцог-палатин в Петербурге. — Проект Северного союза. — Возобновление переговоров с Пруссией. — Барон Крюденер в Берлине. — Политика итальянских посланников, враждебная Австрии. — Отозвание Суворова. — Внезапная перемена в пользу Венского двора, за которой последовало новое несогласие. — VII. Новые споры Суворова с Тугутом. — Фельдмаршал в Праге. — Его проекты вторжения во Францию. — Он не может обойтись без австрийцев. — Неудача переговоров с Веной. — Конец австро-русских совместных действий. — Корпус Конде переходит на службу Англии. — Опала Суворова. — Неудовольствия Павла. — Смерть героя. — VIII. Окончательная ссора с Австрией.— Великая княгиня Александра в Вене и Будапеште. — Ее кончина. — Победа Ростопчина над Паниным. — Возвращение к политике Екатерины. — Попытки к сближению с Францией. — Последние усилия эмиграции. — Дюмурье в Петербурге. — Неудача его миссии. — Конфликт с Англией. — Мальтийский вопрос. — Разрыв. — Первые враждебные действия. — Восстановление вооруженного нейтралитета. — Нельсон в Балтийском море. Глава тринадцатая. Павел и Бонапарт I. После Маренго. — Движение в пользу сближения между Россией и Францией. — Его происхождение и средства. — Дипломатические авантюристы и маклеры. — Г-жа Шевалье, гражданин Гюттен. — Последствия 18 брюмера. — II. Посредничество Пруссии. — Бернонвиль и Крюденер в Берлине. — Враждебность русского посланника. — Хитрости Панина и интриги Гаугвица. — Вопрос о вознаграждениях. — Более благоприятные симптомы. — Французская дипломатия в Гамбурге. — Мысль Бургоэня. — III. Письмо Талейрана к Панину и предложение вернуть русских пленных. — Муравьев, в Гамбурге, отказывается взяться за это поручение. — Поворот в С.-Петербурге в пользу Франции. — Сопротивление Панина. — Новое письмо Талейрана. — Уступки в вопросе о Мальте. — История и легенда. — Панин побежден. — IV. Нота Ростопчина. — Посольство Спренгтпортена в Париже. — «Изменник и узурпатор». — Несогласия, существующие между обоими кабинетами. — Заинтересованное вмешательство Пруссии. — Фальшивый дипломатический документ. — V. Спренгтпортен в Берлине. — Великий план Ростопчина. — Предположенное расчленение Турции и разделение европейской гегемонии. — VI. Спренгтпортен во Франции. — Неопределенный характер его миссии. — Первое письмо Бонапарта к Павлу. — Цезарь и Дон-Кихот. — Царь идет навстречу желаниям первого консула. — VII. Союз нейтральных держав. — Вызов Англии. — Возвращение графа Карамана. — Людовик XVIII изгнан из Митавы. — Опала Панина. — VIII. Сущность мысли Павла. — Посольство Колычева. — Его секретные инструкции. — Павел советует Бонапарту принять титул короля. — Препятствия к соглашению. — Мальта и Египет. — Интриги маркиза Луккезини. — Проект высадки в Англии. — Вопрос о Неаполе. — Мало примирительное отношение Колычева. — Отправление в С.-Петербург Дюрока. — Новый план Ростопчина. — Раздел Турции. — IX. Экспедиция в Индию. — Фикция и действительность. — Прежние поступки. — Проекты Бонапарта и решения Павла. — Явное отсутствие согласия. — Мобилизация Донских казаков. — Сумасшедшее предприятие. — Разглагольствования и безумие. — X. Последние фантазии царя. — Вызов на поединок европейских монархов. — Последнее возвращение к политике Екатерины. — Присоединение Грузии. — Явный кризис и перспектива рокового исхода. ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ. КАТАСТРОФА Глава четырнадцатая. Окончательный кризис I. Предполагаемое умопомешательство Павла. — Согласующиеся отзывы. — Они относятся к первым месяцам его царствования. — II. Противоречивые признаки. — Легенда об эпилептических припадках и басня об отравлении опиумом. — Физическая и нравственная сила субъекта. — Вопрос о вырождении. — Разновидность соответствующих типов. — Частные виды помешательства. — «Фобии» (боязни). — Недостаток в устройстве централизующего аппарата и закон контрастов. — На границе безумия. — III. Политические последствия факта. — Критическое положение России. — Уменьшение населения Петербурга. — Стремление к эмиграции за границу. — Спасайся, кто может! — Недовольство. — Великий князь Александр. — Революционная пропаганда. — Накануне мартовского покушения 1801 года. — IV. Недовольные и удовлетворенные. — Высшие классы и народ. — Гвардия. — Офицеры и солдаты. — Уравнительные тенденции Павла. — Ошибка в суждении. — Равнодушие народного элемента. — Попытка не удалась с одной стороны, но здание минировано с другой.— Манифест об амнистии. — Неловкий маневр. — Он ускоряет катастрофу. — V. Предвозвестники. — Тревоги в Павловске. — Великая княгиня Елизавета. — Берегись, тиран! — Беспокойство и уныние Павла. — Он ищет укрытия. — V. Двор Екатерины и двор Павла. — Призраки Версаля и Потсдама. — Пышность и дисциплина. — Строгий устав и неумолимый этикет. — Придворный шут. — Иванушка. — Распространение церемониала на улицу. — Выход из карет. — Расточительность и экономия. — Пережиток азиатских обычаев. — Павел I и Людовик XIV. — VII. Михайловский замок. — Спешная постройка. — Роскошь и крайняя простота. — Дворец и крепость. — Павел доволен и развлекается. — Княгиня Гагарина и госпожа Шевалье. — Недобрые слухи. — Павел дает им пищу. — VIII. Он плохо обходится с женой и старшим сыном. — Вымышленные проекты о лишении прав престолонаследия. — «Брут» Вольтера. — Намеченный наследник. — Принц Евгений Виртембергский. — Общее смятение и ожидание трагического события. — «Это не может продолжаться!» Глава пятнадцатая. Заговор I. Первые подстрекатели. — Панин и Рибас. — Красавица Ольга Жеребцова и кавалер Витворт. — Легенда об английском золоте. — II. Пален. — Момент его присоединения к заговору и причины этого. — Намерения Панина.— Проект регентства. — Признания, сделанные великому князю Александру. — Двойственность приемов великого князя. — Причины его нерешительности. — Раздумье Панина. — Вражда его с Ростопчиным. — Последняя попытка одержать верх над соперником. — Неудача и начало решительных действий. — Привлечение военной власти столицы. — Генерал Свечин. — Падение и ссылка вице-канцлера. — Смерть Рибаса. — Кажущееся разрушение заговора. — Пален берется им руководить. — Более энергичные действия. — Набор сообщников. — Зубовы. — Беннигсен. — III. Окончательное согласие Александра. — Признаки и доказательства. — Характер этого участия. — Непротивление увлечению и сознательное закрывание глаз. — Развитие начального проекта. — Оставление проекта о регентстве. — Павел должен будет отречься от престола и будет заточен. — Зловещие оговорки. — «Qu’on ne ferait pas d’omelette sans casser des oeufs». — IV. Успехи заговора. — Рекрутский набор в гвардии. — Затруднения. — Сборные пункты и средства обольщения. — Тонкие ужины госпожи Жеребцовой. — Содействие внушений и различных домогательств. — Традиции Екатерины. — Мария Федоровна и ее приближенные. — Подозрения в сообщничестве. — Непокорный элемент. — V. Всеобщее молчание. — Павел ни о чем не догадывается. — Мнимые признания Палена, выдавшего государыню и великих князей. — Мнимые указы об аресте. — Несообразности и противоречия. — Смутные подозрения, возникшие у государя. — Он возвращает Аракчеева и Линденера. — Запоздалые или мнимые предостережения. — Принц Евгений Виртембергский и княгиня Гагарина. — Павел чувствует, что ему что-то угрожает, но не считает себя в опасности. — Причины его беспечности. — Его поступки заставляют заговорщиков поспешить с выполнением заговора. — Оно назначено на 11-е марта. Глава шестнадцатая. Ночь на 11 марта I. Последние минуты. — Трагический вечер. — Мрачный и грозный вид Павла накануне покушения. — На другой день он развеселился. — Он не помышляет о неминуемой опасности. — Его последние шаги в области дипломатии. — Призыв Пруссии и Франции к оккупации Ганновера. — II. Последний день. — Арест великих князей Александра и Константина. — Загадка. — Последний ужин. — Отец и сын. — Павел сияет. — Самый прекрасный момент ею жизни. — III. Перед преступлением. — Жертва приходит на помощь своим убийцам. — Удаление караула, стоявшего перед покоем императора. — Павел у княгини Гагариной. — Он занимается тем, что набирает новых пажей и передает портфель военного министра мужу своей фаворитки. — IV. Последние приготовления заговорщиков. — Два гвардейских батальона наготове. — Ужинают. — Ночные оргии. — Rendez-vous у генерала Талызина. — Грозные дебаты. — Конституционные и революционные предположения. — Обсуждение судьбы Павла. — Свержение или смерть? — Нерешительность. — Вмешательство Палена. — «Qu’on ne ferait pas domelette sans casser des oeufs». — V. В Михайловском замке. — Вторжение заговорщиков в комнату императора. — Павел сам лишил себя возможности бежать. — Пойманный в западню. — VI. Зачинщики пьяны. — Споры и брань. — Павел отказывается отречься от престола и зовет на помощь. — Борьба и бойня. — Задушение. — Убийцы остервенились над трупом. — VII. Бодрствование Александра. — Мнимое изумление и искреннее уныние. — Он не хочет царствовать. — Вмешательство Елизаветы и Палена. — Его заставляют выйти к войскам. — Часть армии в нерешительности. — Действительно ли умер Павел? — Они хотят видеть! — Убранство трупа. — Выступление на сцену вдовствующей императрицы. — Ее не пускают в комнату покойного. — Она хочет взбунтовать придворных и обращается с воззванием к солдатам. — Она хочет царствовать. — VIII. Александр в Зимнем дворце. — Новая попытка конституции и ее неудача. — Возвращение к программе Екатерины II. — Манифест о вступлении на престол и принесение присяги новому императору. — Полицейские меры. — Кутайсов и г-жа Шевалье. — Восторг заговорщиков. — Гнев великого князя Константина. — «Я велю всех их повесить!» — Всеобщая радость. — «Теперь можно делать все что угодно!» — Первое свидание Александра с матерью. — «Саша! ты виновен?» — Вдовий траур. — Противоречивые свидетельства. — Оскорбления усопшего. — Эпиграммы и шутки. — IX. Новое царствование. — Неуверенная политика Александра. — Разочарование заговорщиков. — Их судьба. — Опала Палена и Панина. Заключение Предисловие Сын Екатерины с его трагической судьбой — одна из самых загадочных фигур истории. И одна из самых спорных. Это разногласие по поводу личности императора Павла стало за последнее время особенно резким. Безумие на престоле, более или менее ярко выраженное, наблюдалось не раз, особенно во второй половине восемнадцатого века. Георг III в Англии и Христиан VII в Дании были современниками Павла. Однако относительно последнего вопрос надо поставить несколько иначе. Во-первых, был ли сын Екатерины действительно душевнобольным? Еще недавно это считалось вполне несомненным, по крайней мере по отношению к последним годам жизни императора Павла. Общепризнанным было и мнение о гибельности и самодурстве его правления, когда судьбы России в течение четырех лет находились в бесконтрольной и безграничной власти безумного деспота. Но теперь вопрос этот вызывает сомнения. Мы видим за последние годы полный переворот в установившихся взглядах на характер и ум Павла I, так же, как и на значение его царствования. Причины этого переворота понятны; среди них первое место занимает, конечно, прогресс науки. Новые открытия патологии опровергли не один вывод, который делался раньше о нравственном складе императора, а более глубокие исторические изыскания заставили в свою очередь проверить прежний приговор о Павле Петровиче. В возникшие по этому поводу прения властно вмешался также закон реакции, доведя спор до крайних, в противоположном смысле, и очень смелых заключений. И, наконец, случайное стечение событий и поворот в общественном мнении, вызванный этими дебатами или, напротив, вызвавший их, придал спору характер страстности. Результат, к которому этот спор привел, невольно вызывает, однако, смущение. В глазах своих новейших русских биографов Павел не только перестал быть сумасшедшим, но превратился почти в великого человека. Они не ограничиваются тем, что восхваляют его высокие качества и блестящие дарования; они склонны признать его гением. Его царствование будто бы не только не представляло собой для его подданных ряда тяжелых испытаний, как это думали прежде, но было в их жизни периодом деятельности, особенно благодетельной и плодотворной. И если бы начинания императора Павла не были прерваны его смертью, то, возродив Россию, они открыли бы перед ней ослепительные перспективы благоденствия и величия. Остается только объяснить, каким же образом после современников Павла, почти единодушно осудивших его, потомство заблуждалось на его счет так долго? Как могла произойти столь грубая ошибка? Почему, вопреки своим интересам, своей славе и естественному инстинкту, родная мать этого непризнанного государя настолько разделяла по отношению к нему общее чувство, что готова была на все, только чтобы отнять свое наследство от этого наследника? И если Павел был действительно достоин того места, которое его новые защитники отводят ему в пантеоне великих государей, то как они примиряют это величие с некоторыми неоспоримо странными чертами его характера и ума, не отрицаемыми и ими, и теми явно гибельными последствиями его царствования, которые и ими признаются гибельными? Загадка, таким образом, остается неразрешенной, лишь изменив свою форму. И, может быть, последующие страницы помогут ее разрешить. Как ни тщательно был изучен другими исследователями ум и нрав Павла в их природном складе или в их эволюции, безусловно не все данные были приняты ими в соображение. Помимо наследственности, воспитания и окружающей среды, другие не менее решающие влияния ускользнули от их внимания. Держась противоположных своей матери взглядов, Павел в течение двадцати лет был резким противником ее политики и царствования, заслуги которых, несмотря на некоторые ошибки, признаются, тем не менее, всеми. Он задумал, подготовил и хотел произвести полный переворот того правления, которое дало России могущество, блеск и обаяние, каких она не имела с тех пор. Достигнув власти, он если и не привел этого плана в исполнение, то во всяком случае пытался это сделать. Вступив, наконец, на время в противореволюционную лигу, он затем вышел из нее, чтобы сойтись с героем 18 брюмера и вместе с ним мечтать о разрушении старого порядка в Европе и о разделении мира между ними двоими. Что это, как не указание на родство Павла, — и родство несомненное, со множеством расстроенных и неуравновешенных умов той эпохи, охваченных вместе с ним ее великим политическим и нравственным неврозом? Он был, конечно, подлинным сыном революции, которую он так пламенно ненавидел и против которой боролся. Его нельзя назвать, поэтому, ни сумасшедшим в патологическом значении этого слова, ни даже слабоумным, хотя он и был способен на явное безрассудство и на последние глупости: просто, как человек посредственного ума, он не мог устоять против общего умственного кризиса, заставлявшего бредить даже самых сильных. Несмотря на это, он вызывал в некоторых своих современниках восхищение, и после смерти был превознесен другими, так как есть люди — в известные периоды такими является большинство — которые легко принимают буйность и опрометчивость за силу и гениальное вдохновение. У читателей, которых удивит такой взгляд, я попрошу немного доверия. Если они согласятся рассмотреть со мною те факты, о которых я говорю в этой книге, то — думаю я — им станет достаточно ясно, почему сложилось во мне мое убеждение. И, надеюсь, не сделают мне упрека, которого не навлекала еще ни одна из моих работ: я безусловно никогда не выказывал в них ни страсти к парадоксам, ни склонности к произвольным догадкам. Не могу не указать, впрочем, что эта тенденция оправдывать сына Екатерины, о которой я говорил, замечается в России лишь за последнее время и совпадает с бурным проявлением тех же политических и общественных течений в этой стране, какие потрясли Европу сто лет назад. Вопрос о том, насколько эти политические идеи проникали во времена Павла в Россию и каково было их влияние, как в лице Павла и в характере его правления они сочетались с началами беспорядка или устойчивости, консерватизма или революции, свойственными его стране, — и составляет предмет моей книги и ее главный интерес. Своей сложной психологией и драматическими перипетиями своей жизни вплоть до последней трагедии, закончившей ее, Павел бесспорно вызывает большой интерес; но выдержавшая на себе опыт его царствования громадная страна, которую он держал в своей власти и задался целью переделать на свой образец, без сомнения, еще интереснее. Настоящая книга возвращает меня к той эпохе в истории России, где я оставил ее двадцать лет назад, когда отступил вглубь ее, к более давним ее временам. Позвольте мне не повторять здесь, что побудило меня к этому длительному отступлению, которое некоторые критики до сих пор не могут мне простить. Для моих читателей оно вызывало несомненно некоторые неудобства, однако преувеличенные, по моему мнению, — но мне самому угрожало несравненно более серьезным риском: оставить — если бы я прервал свою работу на полпути — нежелательный пробел между основанием того здания, которое я возводил, и его верхними ярусами. Но так как этого не случилось, то читатели не откажут признать, что ни тщательность отделки, ни стройность всей постройки, насколько архитектор был способен их осуществить, не пострадали от приема его работы. Хороши или нет результаты моего труда, этот труд представляет собой, тем не менее, нечто цельное. Я убедился в этом, когда при переводе на иностранные языки моих книг, — и именно тех, что вышли раньше других, — я должен был пересмотреть все написанное мною раньше. К очеркам очень неравного интереса, в смысле эпохи и содержания, предназначающимся притом для различных — по качеству и количеству — читателей, нельзя, по моему мнению, относиться одинаково. Но если бы мне пришлось вновь начинать свою работу, имея в виду план и границы настоящего очерка, то я мало бы что изменил в двух первых томах моего труда, посвященных Екатерине II. И я тем менее изменил бы этот план, что читатели, которых я имел в виду, по-видимому, отнеслись к нему с одобрением в различных странах. Переводы той серии моих сочинений, к которой принадлежит «Роман Императрицы», теперь очень многочисленны в России, но все относятся к самому недавнему времени. До 1905 года строгость цензуры не допускала выпуска моих работ на русском языке. Переводчики и издатели вовсе не были поэтому принуждены следовать за автором в «его движении зигзагами», за которое его столько раз укоряли; а по существовавшему до сих пор порядку вещей я был лишен всякой возможности руководить этими переводными работами, узнавая о них в большинстве случаев лишь по библиографическим указателям. Между тем по соображениям, подобным тем, которыми я руководился сам, — русские издатели моих сочинений уклонялись обыкновенно еще больше меня от хронологического порядка. При подготовительной работе к этому тому я нашел в литературе предмета богатый материал, однако пользоваться им было часто трудно. За исключением нескольких отрывочных и неполных исследований и исторических документов той эпохи, почти все монографии, записки и даже некоторые документальные данные рассеяны по бесчисленным журналам. Но мне кажется, что все сколько-нибудь ценное не оставлено мною здесь без внимания. Относительно других источников не могу похвалиться, чтобы они были так же основательно исчерпаны мной. Их слишком много, и они слишком разбросаны по различным архивам, чтобы быть изучены одним человеком. Иные из них притом недоступны, даже в государственных хранилищах, за отсутствием каталога и классификации, необходимых для пользования этими сокровищами. Впрочем, мы напрасно стали бы искать в них каких-либо откровений, которые могли бы изменить наш взгляд на личность Павла и на события его времени. Не говоря уже о том, что даже в России было произведено немало исследований на эту тему, сын Екатерины, с его страстью парадировать, жил и действовал слишком открыто, чтобы суметь скрыть что-либо важное даже в самых сокровенных своих чувствах. Главный документ для истории его царствования — это «Полное собрание законов» и статьи «С.-Петербургских Ведомостей». Павел сказался тут весь, со всеми даже своими чудачествами и запальчивостью. Некоторые пункты его жизни и характера еще требуют, конечно, освещения; но в наш век специализации недостаток чувствуется обыкновенно не в изучении подробностей, а напротив — в понимании всего явления в его целом. На это я и направлял свои усилия, не пренебрегая, насколько возможно, и частностями, и насколько исторической истине не суждено вечно уклоняться от наших попыток найти ее, на каком бы множестве свидетельств мы ни строили свой труд, — мне кажется, я достаточно приблизился к ней, оставив возможным заблуждениям лишь неширокое поле. Многие лица оказали мне при моих изысканиях ценные услуги. Приведу только один пример: в то время как в Лондонском Record Office любезность выдающегося начальника этого несравненного учреждения и разумная помощь его персонала позволили мне при моем приезде в Лондон закончить в несколько дней значительный труд, — услужливость высокообразованного русского консула в Лавалетте, г. Рудановского, избавила меня от другого путешествия для использования архивов Мальты. Этим сотрудникам и всем тем, которых я имел счастье найти, я приношу здесь мою благодарность. Уважаемый русский посол в Париже, А. И. Извольский, сам разрешил мне считать его в числе моих помощников, предоставив в мое распоряжение многочисленные документы и заметки, собранные им в течение его двойной трудовой карьеры, во время которой спокойное изучение прошлого часто отвлекало русского дипломата от животрепещущих забот настоящей минуты. Прошу его принять мою искреннюю признательность. И, наконец, у меня особенный долг благодарности по отношению к Его Императорскому Высочеству великому князю Николаю Михайловичу, доказавшему мне еще раз свое великодушие и открывшему мне доступ не только в его собственные столь богатые хранилища в С.-Петербурге и в Боржоме, но и в некоторые другие, где я мог почерпнуть драгоценные сведения. Мне хотелось бы, чтобы эта книга заслужила тот интерес, с каким он к ней отнесся, и я надеюсь, что он не откажет принять выражения моей глубокой и почтительной признательности за его высокомилостивое к ней внимание.