И. М. Андреевский (Андреев) / ПРАВОСЛАВНО-ХРИСТИАНСКОЕ НРАВСТВЕННОЕ БОГОСЛОВИЕ (6)

ЧАСТНЫЕ ОБЯЗАННОСТИ ПОДДАННЫХ ГОСУДАРСТВА Функции государственной власти заключаются в соблюдении порядка внутри Государства и в оберегании государства во вне, со стороны других государств. Первая функция распадается на две: 1) Законодательство в 2) Управление на основании установленных законов. Вторая функция сводится к дипломатической и военной защите государства от внешних врагов. Идею карательного закона внутри государства (или так называемого уголовного права) можно понимать различно. Одни думают, что главная цель — исправление преступников; другие видят главную цель — в устрашении; а иные полагают, что эта цель заключается в возмездии. Все три соображения могут быть приняты, но с разъяснениями. Законы должны быть справедливыми и строгими. Исполнение законов должно быть честным и общеобязательным (т.е. должно исполняться правило: равенство всех перед законом). Этим будет обезпечено некоторое устрашение (боязнь наказания за преступления), которое полезно для общегосударственной жизни. Излишняя строгость, а, тем более, связанная с несправедливостью, — может привести к резко-отрицательным результатам, глубоко вредным для жизни государства. Социальная профилактика преступлений (создание условий, предотвращающих преступления) и меры к возможному исправлению преступников, (а не только наказанию их) — также необходимы для государства. И, наконец, система справедливых и нелицеприятных возмездий — должна сугубо внимательно проводиться государственной властью. Последнее имеет основание и в Св. Писании. Высшее наказание есть смертная казнь. Она оправдывается следующими местами Св. Писания: "Проливаяй кровь человечу, в ея место его пролиется" (Быт.9:6). "Не без ума меч носит: Божий бо слуга есть, отмститель в гнев злое творящему" (Рим.13:4). Вси приимшии нож, ножем погибнут" (Мф.26:52). "Аще кто оружием убиет, подобает ему оружием убиену быти" (Апок.13:10). "Аще неправдуя им достойно смерти сотворих что", — говорил Ал. Павел перед судом, — "не отмещуся умрети" (Деян.25:11). Отрицающие законность смертной казни исходят из ложных соображений, что человек, не имеющий власти над жизнью подобных себе, не может казнить, и, что цель наказания — есть исправление. Но в христианском правовом государстве наказывает не человек, а Бог, т.е. начальство от имени Божия, осуществляя возмездие в тех случаях, где исправления ожидать невозможно или поздно. Война есть величайшее народное бедствие. Но принципиальное отрицание войны — может быть несоизмеримо большим бедствием. Перед угрозой развращения душ — убийство тела может быть оправдано. Проблема войны и ее оправдания с христианской точки зрения упирается в правильное толкование Евангельского положения: "Не противься злому". Толстовская ересь непротивленчества не может быть принята Православной Церковью. Человек может быть поставлен в такое положение, когда он вынужден совершить один из двух актов, которые оба представляют собою грех и зло. В таком случае он должен совершить наименьше из зол. Убивать врага, хотя бы и на войне, есть грех. Но предоставить врагу безпрепятственно убивать, насиловать, порабощать и мучить беззащитных и неповинных — есть грех еще более тяжкий. Печальная необходимость заставляет из двух зол выбирать меньшее. (По этому вопросу см.: 1) В. И. Гладков: "Толкование Евангелия", 2-е изд.. СПБ., 1907 г.; 2) В. С. Соловьев: "Три разговора", изд. Имени Чехова, Нью-Йорк, 1954 г.; 3) Проф. И. А. Ильин: "О сопротивлении злу силой", Берлин, 1925 г.). В наше время появления сатанинского зла коммунизма — проблема противления злу силой становится всем совершенно ясной. Мир проповедуемый коммунистами, есть величайший соблазн и величайшее зло. «Не мир, но меч» — должен быть ответом христианина. Не следует никогда забывать, что воин не только идет убивать, но и умирать за правду. Воин совершает подвиг, будучи готовым "положить душу свою за други своя", т.е. совершить высший подвиг любви христианской. Христианин обязан быть честным подданным истинного христианского государства. В основу своего отношения к государству он должен класть любовь к Богу и Его Правде, и любовь к своему народу и к его истинному справедливому Правительству. Он не за страх, а за совесть, обязан подчиняться законам и быть готовым защищать всеми силами свое государство. В случае справедливой войны — он должен быть готов стать воином, способным умереть за свой народ и свое государство. В случае преступлений представителей государственной власти, — христианин должен быть мужественным обличителем неправды. (Пример: обличение Царя Иоанна Грозного митрополитом Филиппом.) Проф. И. М. Андреев ПРИЛОЖЕНИЕ Проф. И. М. Андреев. Брак и семья (В православно-русском понимании) Проблема брака — стара как мир. Библейское сказание о сотворении мира полно сверхчеловеческой мудрости. Только оно одно может выдержать самую строгую, самую придирчивую критику. Вот почему большинство величайших ученых верит в Бога и в Богооткровенные книги, т.е. в Библию. Библейские образы, помимо своей глубины и сложности, являются еще и художественными образами, почему они и привлекали и будут привлекать к себе внимание величайших представителей всех искусств: поэзии, музыки, живописи и скульптуры. Чтобы уяснить себе всю глубину проблемы брака, следует начать рассмотрение этой проблемы с религиозной точки зрения. Первый брак был брак Адама и Евы в раю. Они были сотворены Богом и брак их был благословлен, как была благословлена и вся земля и все, что на ней совершалось в то время. Первым, по библейскому сказанию, был сотворен Адам, т.е. мужчина, затем из ребра его была сотворена Ева, ибо Бог сказал: «Не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему». И сказал человек: «Вот это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женой, ибо взята от мужа». Дальше в книге Бытия говорится: «И оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей и будут одна плоть». Апостол Павел прибавлял к этим словам: «Тайна сия велика есть!» Воистину брак есть великая тайна! Христианство не только подтвердило ветхозаветную истину о браке как таинстве двуединства (двое будут одна плоть), но дало еще новый глубокий прообраз браку: единение Христа и Церкви. О взаимоотношениях мужа и жены апостол Павел говорит: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу. Потому что муж есть глава жены, как Христос — глава Церкви... Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее... Так и мужья должны любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь... Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя, а жена да боится своего мужа» (Ефес.5). Конечно, «боится» надо понимать не в обывательском житейском смысле рабского страха, а в религиозном: «бояться» обидеть, «бояться» оскорбить, «бояться» сделать неприятное любимому, «бояться» потерять его любовь и расположение, и, наконец, «бояться» получить справедливое и заслуженное наказание. Таков должен быть христианский брак. В христианском браке мужчина должен быть главой, а женщина соответственным ему (восполняющим его) помощником. Мужчина — муж, должен любить свою жену, как Христос Церковь, т.е. должен, любить больше чем себя, должен быть готов отдать свою жизнь за жену. Жена, в ответ на такую самоотверженную любовь, должна покоряться любимому. Обывательская мысль с этим согласиться не может. Современные женщины обычно говорят: «ну, уж нет! Чтобы я позволила мужу помыкать мною! Никогда! Наоборот! Я всегда хочу и буду командовать мужем»! В этих словах глубокое недоразумение, недомыслие, клевета на христианский брак. Зачем помыкать? Ведь в истинном христианском браке любящий муж достоин доверия и самоотвержения! Если современный «идеал» брака заключается в том, чтобы ни в коем случае муж не был главой, — тогда и ищут себе такого мужа, который главой быть не может. Вместо брака — двуединства, в котором мужское начало любви является первенствующим, получается иной брак, в котором обе стороны равноправно несамоотверженны, любят только самих себя, свою самость (отсюда слова: «самец» и «самка»). Христианская Церковь, среди своих семи таинств, имеет и таинство брака. Церковь благословляет брачущихся, напоминая им об идеале брака. Таинство Брака есть телесно-духовное единение, двуединство мужчины и женщины. Венцы над головами брачущихся — символы, прежде всего символы мученичества, ибо благословенный брак несет с собой непременно много страданий. Прежде всего страдания начинаются во исполнение завета: «несите тяготы друг друга!» Насколько человечество далеко ушло от основных религиозных райских принципов жизни, построенной на всеобщей взаимной любви, видно из того огромного труда, который требуется для осуществления этой любви только среди двух существ: мужа и жены. Кроме тягот, которые приносят друг другу в браке муж и жена, они получают еще другие тяготы, когда появляются дети. Скорби в браке неизбежны, и брак есть всегда особого рода мученический подвиг! Думают ли об этом вступающие в брак? Всегда ли серьезно относятся к этому таинству? — Почти никогда! Но венцы над головами брачущихся — не только символ мученичества. Они в то же время и символ помощи свыше, символ победы, награды, торжества и славы! В таинстве брака Церковь не только венчает на мученичество, но и увенчивает обещанием помощи свыше и обещанием торжества добра. Per aspera ad astra! Прекрасно время, когда любящие друг друга — мужчина и женщина — жених и невеста. Но насколько прекраснее, в христианском браке, то время, когда они становятся мужем и женой! В любви между женихом и невестой еще нет полноты любви. У Надсона есть стихотворение: «Только утро любви хорошо!» С глубокой тонкой грустью в этом стихотворении подмечено то, что так часто бывает в реальной жизни. Этот искус выдерживают не многие. Для кого «только утро любви хорошо», тот не знает истинной любви. Для того, конечно, всегда невеста лучше жены и жених лучше мужа. В одной из современных песен поется: «Как невесту Родину мы любим!» Этим хотят высказать самую большую, самую лучшую любовь. Эта песня не случайна. Современность почти не знает любви к жене, которая лучше любви к невесте! Насколько глубже крик мучительной любви к России у Блока: «О Русь моя! Жена моя!...» Здесь «жена» — символизирует самую огромную, самую глубокую любовь, какая возможна в жизни. В истинном христианском браке любовь никогда не идет на убыль. Наоборот, с годами она растет, ширится, углубляется, одухотворяется. Такую любовь, «широкую как море, вместить не могут жизни берега», и она здесь еще, на временной земле, начинает превращаться в любовь вечную и становится воистину «сильнее смерти!» Так должно быть! Таков должен быть христианский брак. Но как же бывает в жизни реальной? Лев Толстой говорил, что самые глубочайшие трагедии жизни — это трагедия спальной. Действительно, трагедия брака — очень часто разыгрывается в спальной. Отсутствие гармонии в телесных отношениях, при наличии единения духовного — бывает иногда глубоко трагично. Несоответствие половых темпераментов часто приводит к самоубийству (см. Дюркгейм — «Самоубийство»). Тютчев считал близнецами самоубийство и любовь. Интимные моменты брака — очень редко изображаются в высокохудожественной поэзии (другое дело — в бульварных романах). Для этого требуется углубленное эстетическое преодоление естественных этических препятствий. Таким преодолением является знаменитое стихотворение Пушкина — «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем», в котором Пушкин изобразил гармонию телесных брачных отношений, при наличии различных половых темпераментов. Об этом стихотворении такой целомудренный человек, как С. Т. Аксаков, воскликнул, «побледнев от восторга»: «Как он об этом рассказал!» Необычайно мужественный темперамент Пушкина и столь же необычайно женственный темперамент его жены Н. Н. Гончаровой — дали гармонию телесных отношений. Телесно, в браке Пушкин был счастлив. Но духовного единства совершенно не было. И брак кончился трагично: дуэлью и смертью Пушкина. В стихотворении Юрия Верховского «И это все?» — замечательно тонко и художественно изображено состояние дисгармонии телесных и духовных взаимоотношений. Но тут же дается едва уловимый намек на возможность будущей гармонизации отношений на основе взаимной чуткости: «И это все? — сказала ты, Склонив померкшие черты, В ответ на то, что вихрем счастья Казалось в буре сладострастья! И это — все? Туман покрыл Сиянье радостное крыл. Я медлил, пред тобой склоненный — Угасший вдруг и опаленный. Дисгармонии могут быть и гораздо глубже и трагичнее (См. «Жизнь» Мопассана, «Эуген Несчастный» Эрнста Толлера, «Идиот» Достоевского и друг.). В русской философской литературе имеется на тему об этих дисгармониях большой труд В. В. Розанова — «Люди лунного света». Когда в браке появляется ребенок или дети — тогда брак превращается в семью, в которой начинает осуществляться уже не двуединство, а триединство и многоединство людей. Брак есть воссоединение двух полов, т.е. половин до единого целого. Но пол — не простая однородная половина. Мужчина и женщина разные элементы, и брак есть не просто двуединство, а нечто новое (подобно; водород и кисдород — вода). В браке брачущиеся получают нечто совершенно новое, чего не могут никогда получить будучи отдельно. Символом этого нового является дитя, которое есть реальное осуществление и двуединства (ибо в нем одном — и отец и мать) и новизны (его собственная новая личность). В каждом ребенке — кроме того имеется веяние святости — («их есть Царство Небесное»). Ребенок как бы возрождает бывшую и утерянную святость родителей. Идеальное тело человека — прекрасно. Тело женщины — преимущественно прекрасно («прекрасный пол»), но самая совершенная, самая прекрасная красота — красота младенческая, которую идеально-глубоко понимал и изображал Рафаэль. Один из замечательных художников слова — И. А. Гончаров — так писал о младенцах Рафаэля: «Ни у кого нигде светлее, прозрачнее, так сказать, и чище не отражалась и красота младенческая, как в картинах Рафаэля... Его младенцы всегда как будто облиты лучами солнца — так мягки, нежны, младенчески пухлы и теплы их формы под его кистью, что как будто нет у них контуров. Красота его младенцев всеобщая, всемирная красота, не имеющая национальностей. Она во взгляде непорочности и неведения, чуждом всякой порчи и тени, она в улыбке, она в слезах — она, наконец, в этой младенческой грации движений, которой не в силах нарушить ребенок, как он ни кривляйся!.. И все младенцы нежного возраста — более или менее Рафаэлевские младенцы». Особенную заслугу Рафаэля И. А. Гончаров видит в совершенной передачи в живописи — «грации и непорочности вечной детской красоты!» Самое красивое явление в жизни — это образ матери с младенцем на руках. Бездетный брак — всегда ущербный. Женщина (сотворенная из «ребра») — тоже всегда своего рода ребенок. Ап. Павел называет женщин — «немощным сосудом». Этого никогда не должен забывать мужчина — муж! Современная обывательская психология этого совершенно не понимает, а современные «эмансипированные» женщины считают подобный взгляд для женщин даже «оскорбительным». «Что Бог соединил, того человек да не разлучает» — учит Церковь. Развод, как принцип — религиозно запрещается. Православная Церковь разрешает развод очень редко и только по благословению епископа. С биологической точки зрения — развод есть тоже трагедия, трагедия биологическая. Чрезвычайно интересен биологический факт, когда у белой женщины от белого мужа родился черный ребенок, потому что прежде эта женщина имела другого, черного мужа! Какое огромное значение, следовательно, даже биологически, имеет первый муж! Когда в браке появляются дети — муж и жена изменяются (и очень глубоко) — превращаясь в отца и мать. Это пробный камень истинного брака. Любовь жениха и невесты углубляется и одухотворяется в любви мужа и жены и достигает своей вершины в любви отца и матери. В христианском браке дети связывают духовными узами родителей между собой очень крепко. Христианский брак превращается в христианскую семью. Мужественный мужчина — отец, становится еще более «мужественным» и не боится заниматься «бабьим» делом — нянча детей, если это понадобится. Женственная женщина — мать становится еще более женственной. Женщина-мать — в христианском браке становится лучшей женой (и отец — лучшим мужем). Ведь муж не только муж, но и отец, т.е. тот, без которого нет и не могло быть материнства. Детям нужна не только мать, но и отец, которого мать никогда заменить не может. И настоящая мать это чувствует, знает, понимает и становится лучшей женой, тем больше, чем она больше мать, т.е. чем она больше любит детей. Но не только из-за любви к детям мать становится лучшей женой. Имеется еще одно условие. Дело в том, что в материнстве женщина может потерять самое себя, раствориться в детях до основания, потерять ощущение своего «я». Но общение с мужем — спасает ее от этого. В самой самоотверженной любви к мужу женщина никогда не растворится до конца, если есть дети. Наоборот, она глубже почувствует свою женскую индивидуальность. С религиозной точки зрения противозачаточные средства и аборт — совершенно недопустимы. Аборт — есть детоубийство, а противозачаточные средства — есть блуд. «Бог дает ребенка — даст и на ребенка» — говорит мудрая, религиозная русская пословица. Возмездием за аборт (т.е. за детоубийство) очень часто бывает смерть рожденного и любимого ребенка. Если мать сохранила свою жизнь ценою жизни ребенка — ее нормальная христианская совесть не может быть спокойна, ибо она все-таки убийца. Но никто не назовет убийцей ребенка, родившегося ценою жизни матери. О мучениях христианской совести после совершения аборта прекрасно написала современная русская поэтесса Мария Шкапская. Вот два ее стихотворения на эту тему: *** Да, говорят, что это нужно было... И был для хищных гарпий страшный корм, И тело медленно теряло силы, и укачал, смиряя, хлороформ. И кровь моя текла не утихая, не радостно, не так как в прошлый раз, И после наш смущенный глаз не радовала колыбель пустая. Вновь, по язычески, за жизнь своих детей приносим человеческие жертвы, А Ты, о Господи, Ты не встаешь из мертвых на этот хруст младенческих костей! *** Не снись мне так часто, крохотка, Мать свою не суди. Ведь твое молочко не тронутым Осталось в моей груди. Ведь в жизни — давно узнала я — Мало свободных мест, Твое же местечко малое В сердце моем как крест. Что ж ты рученькой маленькой Ночью трогаешь грудь? Видно виновной матери Не уснуть? Аборт в современной жизни имеет огромное распространение. Где же нормальная женская совесть? Отчего она на таком глубоком ущербе? Оттого, что забыты основы христианского брака. Первый ребенок обыкновенно бывает биологически неполноценный. Мать это чувствует, и тревожится и заботится о первом ребенке (особенно, если он единственный) — часто до болезненности. Иногда даже развивается особый, так называемый «невроз материнства». При этом неврозе матери — ребенок обычно тоже становится невропатом. Гораздо нормальнее, если в семье несколько детей. Семья — первая социальная клеточка социального организма, именуемого человечеством. Социальная проблема, с одной стороны, есть проблема религиозная, а с другой — проблема семьи. В конце концов, вся социальная проблема есть проблема религиозной семьи. В семье — (если она большая — еще лучше) — могут развиваться всевозможные социальные эмоции. Немецкий психолог и педагог Шарлотта Бюлер высказала очень интересную мысль о том, что жизнь взрослого человека есть лишь более углубленная и более расширенная детская жизнь. В этом много правды! В нормальном христианском браке отец является духовным главой семьи, ее опорой, ее защитой. Жена и дети чувствуют себя спокойно, когда отец дома, рядом с ними. В трудные минуты жизни отец дает окончательное, продуманное, выстраданное решение и принимает на себя всю полноту ответственности. Он защищает в нужные минуты и юридически, и морально, и, если надо, физически. Он показывает личный пример мужества. Он успокаивает в тревоге. Он один остается твердым, когда все в отчаянии (напр., при огромном горе). Он — моральная сила. Он строгий, и мудрый, и высший суд в семье. И он же самоотверженно любящий, готовый отдать свою жизнь за жену и детей, если это понадобится. Жена — всегда рядом с мужем, всегда друг, самый близкий, единственный в своем роде, «помощник», «соответствующий», т.е. дополняющий мужа. Жена знает иные стороны жизни, которые недоступны мужу. Он умеет по новому посмотреть и оценить события. Жена всегда знает, понимает, видит насквозь своего мужа, умеет его успокоить в «минуты душевной невзгоды»; понимает подсознательные мотивы действий мужа лучше, чем он сам. Поэтому, в тяжелые личные минуты жизни, мужу легче бывает с женой; он набирается сил около жены; мужская угловатость и резкость сглаживается и смягчается ее лаской, ее словом, одним ее присутствием. Жена смягчает законный и парализует незаконный гнев отца на детей. Жена дает на «семейном совете» свой, особый, «сердечный» совет. Иногда жена-мать имеет совершенно особенные, исключительные переживания, на которые способны только женщины. Ср. сборник «Полевые псалмы»: Плач Адама по Авеле и Евы по Каине. Отношения мужа к жене (т.е. отца к матери) — воспринимаются детьми как мембраной. Дети спокойны, когда отец и мать дружны, и очень тревожны, когда они ссорятся. В христианском браке дети любят и уважают родителей, всегда чувствуют духовную связь с ними, дорожат этой связью. «Духовная пуповинка» тем дольше связывает детей с родителями, чем более брак и семья приближаются к идеальному. И наоборот, чем меньше брак и семья становятся христианскими — тем скорее и глубже дети отходят от родителей, замыкаются в себе, имеют «свою жизнь», «свои интересы», «свои секреты и тайны». Первый дневник, который подросток не хочет или не может показать отцу или матери — первая ступень к распадению семьи. В идеальном христианском браке муж и жена должны ежевечерне исповедоваться друг перед другом и быть совестью друг друга. Дети тоже должны перед сном исповедоваться перед отцом или матерью. Такая исповедь — самый лучший моральный цемент для семьи. В христианском браке и семье совершенно не должно быть лжи. В этом отношении семья является «домашней церковью». Самый большой грех и самое большее преступление в семье — это измена, нарушение супружеской верности. Измена в браке — Иудин грех — ведет к смерти брака и к распаду семьи. Слова «муж» и «любовник», «жена» и «любовница», в русском языке звучат весьма различно. Тема «измены» очень часто изображается в художественной литературе. Чрезвычайно ярко и своеобразно она звучит в стихотворении Блока, где изображена глубокая горечь у обманутого мужа, и в стихотворении М. Шкапской — где изображено отчаяние и этический солипсизм (т.е. нравственное одиночество) — у оставленной жены. Вот эти два стихотворения. А. Блок. Зимний ветер играет терновником, Задувает в окне свечу. Ты ушла на свиданье с любовником. Я один. Я прощу. Я молчу. Ты не знаешь, кому ты молишься — Он играет и шутит с тобой. О терновник холодный уколешься, Возвращаясь ночью домой. Но давно прислушавшись к счастью, У окна я тебя подожду. Ты ему отдаешься со страстью. Все равно. Я тайну блюду. Все, что в сердце твоем туманится, Станет ясно в моей тишине. И когда он с тобой расстанется, Ты признаешься только мне. М. Шкапская: Я верю, Господи, но помоги неверью. В свой дом вошла и не узнала стен. В свой дом вошла и не узнала двери. И вот — не встать с колен. И дети к сердцу моему кричали, Но сердце отступило прочь. И в яростной моей печали Сам Бог не мог помочь. — Мой муж меня оставил в эту ночь! Леонид Андреев в прекрасном рассказе «Цветок под ногой» удивительно тонко и трогательно изобразил переживания того, о ком обыкновенно забывают при измене — ребенка пяти лет, Юрочки, который нечаянно подсмотрел измену своей матери и был раздавлен, как «цветок под ногой». Измена супружеской верности в семье, где есть дети — величайшая и религиозная, и моральная, и социальная, и биологическая трагедия. Если такое несчастье случится в христианском браке, — верная половина (муж или жена) должна остаться верной. Данте утверждал, что «истинная любовь не может не быть взаимной». И верность в ответ на измену — иногда творит чудеса и возвращает через некоторое время заблудшегося. Насколько реально Церковь считает брак тайной двуединства, видно из учения о том, что «неверующий муж освящается верующей женой, и неверующая жена освящается верующим мужем» (1Кор.7:14). Неизреченную, дивную, благоуханную красоту неизменной любви, любви, которая на измену отвечает неизменной верностью — показал нам в высокохудожественных образах Владимир Соловьев: У царицы моей есть высокий дворец, О семи он столбах золотых, У царицы моей семигранный венец, В нем без счету камней дорогих. И в зеленом саду у царицы моей Роз и лилий краса расцвела, И в прозрачной волне серебристый ручей Ловит отблеск кудрей и чела. Но не слышит царица, что шепчет ручей, На цветы и не взглянет она: Ей туманит печаль свет лазурных очей И мечта ее скорби полна. Она видит: далеко, в полночном краю, Средь морозных туманов и вьюг, Злою силой тьмы в одиночном бою Гибнет ею покинутый друг. И бросает она свой алмазный венец, Оставляет чертог золотой И к неверному другу, — нежданный пришлец, — Благодатной стучится рукой. И над мрачной зимой молодая весна — Вся сияя — и склонилась над ним, — И покрыла его, тихой ласки полна, Лучезарным покровом своим. И низринуты темные силы во прах. Чистым пламенем весь он горит, И с любовию вечной в лазурных очах Тихо другу она говорит: «Знаю, воля твоя волн морских неверней, Ты мне верность клялся сохранить, — Клятве ты изменил, но изменой своей Мог ли сердце мое изменить?» В христианском браке воздействие на детей, если они уклоняются от здоровых, добрых и истинных принципов семейной жизни, — может быть только одно: отлучение их на некоторое время от благодатной теплоты родительской любви. По словам св. Ефрема Сирина, так Бог иногда оставляет на некоторое время людей («как мать оставляет свое дитя»), чтобы лишившись благодатной теплоты родительской любви — они, тоскуя по потерянному, потянулись бы с большей силой обратно «в объятия отчия». В более старшем возрасте возможно допускать только наказания, которые логически вытекали бы из совершенного поступка. При этом и теоретически необходимо научать подростков понимать глубокую мудрость простых религиозных русских пословиц, как напр., «не руби сук, на котором сидишь», «не рой яму другому, сам в нее попадешь»; «не плюй в колодец, пригодится воды напиться»; «что посеешь, то и пожнешь»; «как аукнется, так и откликнется»; «сама себя раба бьет, что нечисто жнет»; «кто сеет ветер — пожинает бурю» и т. п. и, наконец, евангельское правило: поступай так, как хочешь, чтобы поступили с тобой. История брака ясно нам показывает, что его формы колеблются, меняются, приспособляются у разных народов в разные времена к запросам самой жизни, которая всегда ставила и будет ставить два диаметрально противоположных требования: 1) или — религиозные основы, религиозное осмысление брака и семьи; 2) или — полное освобождение брака и семьи от «ига» религии. Больше всего для этого «освобождения» сделано за последние сорок лет в СССР. См. напр., определение брака в «Большой Медицинской Советской Энциклопедии»: «Брак есть более или менее продолжительная связь мужчины и женщины на основе полового сожительства, создающая для них определенные права и обязанности (по распределению труда, по владению и пользованию имуществом, по воспитанию детей) — и получающая общественно-государственную санкцию». Вот и все? Просто и ясно. Никаких проблем! Прежде всего, отрицается брак как таинство. «Никаких венцов!» Происходит «женская эмансипация», духовные прерогативы мужа и отца (т.е. то, что требуется и религией и биологией!) — упраздняются, христианский брак оклеветан и осмеян. Развод становится привычным. Аборт подлежит ведению только врачей. Семья, которая в христианском браке является органическим целым — превращается в механическую сумму членов семьи. Такая «семья» не может создать здоровой социальной ткани! Социальный организм: общество, государство, человечество начинает разрушаться и превращаться в хаос. Наша несчастная Родина Россия — превращается в СССР. Великие заветы самой целомудренной в мире великой русской литературы — перестают волновать юное поколение современности. Им непонятны и даже смешны — Пушкинская Татьяна с ее ответом Онегину: «Я другому отдана, и буду век ему верна», Тургеневская Лиза — отказавшаяся соединиться с женатым человеком, Толстовская Наташа — руду своей стремительной страстности сублимировавшая в идеальную жену и идеальную мать, Катерина из «Грозы» Островского, которая самоубийством, в состоянии реактивного психоза, заплатила за свое увлечение, и многие другие. Современный брак представляет собой почти всегда трагедию: или трагедию пошлости или трагедию безсмысленных страданий. О, как нужны церковные «венцы» для современных браков! Ибо скорби, без которых не бывает браков, получают и глубокий смысл и оправдание — только в религиозном аспекте. С христианской точки зрения эти скорби бывают двух родов. Одни посылаются Богом под знаком тех мученических и в то же время победоносных венцов во исполнение завета «нести тяготы друг друга», а другие — вытекают, как следствие нарушения законов Божиих. Первые в христианском браке, усовершают людей, содействуют духовному росту, ведут через терния к звездам, и за эти скорби рано или поздно люди горячо благодарят Бога. Что касается вторых — то для преодоления их надо только сознать свои грехи, раскаяться в них и постараться их больше не повторять, и тогда Господь, «целующий намерения» — превратит эти скорби в новые духовные, огромный радости, ибо «не мерою» дает Бог радостные блага Своего Св. Духа тем, кто любит Его и стремится исполнять Его заповеди: заповеди Любви и Истины. Возрождение русской христианской семьи — наша основная современная задача. Возродится такая семья — возродится и Россия. О православно-христианском нравственном воспитании детей дошкольного возраста "Без Мене не можете творити ничесоже" (Ин.15:5). Прежде всего мы считаем необходимым прямо и определенно заявить, что по нашему глубокому и непоколебимому убеждению только канонически истинная Православная Церковь, обладающая полнотой Благодати Св. Духа, со своими св. Таинствами, св. Догматами, святоотеческой литературой, с развернутым учением о христианской нравственности в Нравственном Богословии, — может дать незыблемый фундамент для построения целостной и действенной педагогической системы нравственного воспитания детей. В иерархии ценностей высшее, первоверховное, место занимает несомненно религия. Совершеннейшая религия — Христианство. Христианство немыслимо без Церкви. Единая истинная святая соборная и апостольская Церковь есть Церковь Православная. Божественный Основатель Христианства — Богочеловек Христос — никогда не мог ни ошибаться, ни говорить неправды. Каждое Его Слово — Истина, совершенная, абсолютная, Откровенная Истина. Блюсти и охранять эту Истину от извращения и неправильного толкования поручено Истинной Церкви. Тысячелетний соборный религиозный опыт святых, формулированный в согласном учении Святых Отцов и Учителей Церкви, является высшим и непререкаемым авторитетом. Согласное мнение Православной Церкви основанное на согласном тысячелетнем соборном разуме святых, — не может быть ошибочным. Системы этики (т.е. учения о нравственности) могут быть трех родов: 1) так называемая автономная этика (напр., самозаконная этика Канта), 2) гетерономная этика (т.е. основанная на каких-нибудь других науках, напр., на биологии, социологии и т. п.), и, наконец, 3) теономная этика, т.е. основанная на религии. Только последняя система может быть серьезно обоснована. Христианская же этика, т.е. этика, построенная на совершеннейшей религии Христа, — может быть обоснована неопровержимо. Вот такое церковно-православное христианское нравственное учение и положено в основание всех наших дальнейших рассуждений и указаний. Православно-христианское учение о религиозно-нравственном воспитании детей представляет собою идеальную целостную святоотеческую педагогическую систему, которая практически в жизни, до конца, конечно, не осуществима. Но идеал и должен быть недостижимым. Только тогда он и будет неизменным идеалом, постоянно показывающим степень отклонения при практическом стремлении к его осуществлению. В настоящей статье мы сознательно избегали своеумия и излагали мысли, почерпнутые из святоотеческой литературы и высоких духовных авторитетных наставников XIX и XX века, каковыми являются: Оптинские старцы, епископы Феофан Затворник и Игнатий Брянчанинов, приснопамятный батюшка о. Иоанн Кронштадтский, а также и знаменитые русские богословы, профессора нравственного богословия, миссионеры и проповедники, как например — проф. Казанской Академии В. И. Несмелов, проф. СПБ. Академии протопресвитер о. И. Л. Янышев, проф. Московской Академии М. М. Тареев, проф. СПБ. Академии А. А. Бронзов, проф. протоиерей И. И. Базаров и другие. Наша работа, таким образом, может быть уподоблена добросовестной пчеле, собиравшей мед в прекрасных садах Русского Нравственного Богословия. Мы позволили себе лишь систематизировать полученный материал и придать ему целостный и целенаправленный характер, опираясь при этом на строго научно установленные данные детской психологии, педагогической психологии, экспериментальной педагогики и детской психиатрии. Почему мы ограничились вопросом о нравственном воспитании детей только дошкольного возраста? Потому что считаем именно этот период жизни человека — самым важным, основоположным в деле воспитания. Педагогическая психология нас учит, что в первые 3 года своей жизни ребенок получает треть всех понятий жизни взрослого человека. А известная австрийская ученая, большая специалистка по педагогической психологии, Шарлотта Бюлер, в своем исследовании «Человеческая жизнь как психологическая проблема» (1933 г.), утверждает, что в первые семь лет своей жизни человек устанавливает канву всей своей жизни. Иными словами, взрослый человек в течение всей своей жизни лишь расширяет и углубляет то, что сложилось у него в душе за период первых семи лет. В этом утверждении много правды. Основные черты личности и характера человека, как и основы его мироощущения, складываются, действительно, в в период его доотроческой жизни (приблизительно к семилетнему возрасту). Самое первое, самое главное, что необходимо понять и принять каждому воспитателю, это — основное положение христианской педагогики: истинная нравственность невозможна без религиозной основы. Больше того, истинная нравственность невозможна без помощи Церкви. Без помощи св. Таинств церковных невозможно дать прочное истинное нравственное воспитание ребенку: без помощи Церкви невозможна и истинно-нравственная жизнь взрослого человека. Собственно говоря, фундамент религиозно-нравственного воспитания ребенка закладывается еще до его рождения. Но как редко думают вступающие в брак молодые люди об огромной личной ответственности за жизнь будущего новорожденного дитяти. Брак есть великое Таинство Церкви. Непосредственно перед этим Таинством Церковь требует, чтобы были осуществлены обоими брачущимися еще два Таинства: Покаяния и Причащения. При этом требуется, чтобы в прошлом оба брачущихся имели и Таинства Крещения и Миропомазания. Благодать всех этих Таинств (Крещения, Миропомазания, Покаяния, Причащения и Брака), питавшая души и тела родителей, не может не коснуться души и тела зачинаемого и долженствующего родиться будущего младенца. Но, ведь, благодатные Таинства существуют только в лоне Благодатной, т.е. истинной, канонически правильной Церкви. А если хотя один из родителей не принадлежит к таковой, то это не может не отразиться ущербно и на детях. Думают ли об этом брачущиеся? Благословение родителей брачущихся на их брак также необходимо и для будущего ребенка. Степень чистоты душ и тел, вступивших в брак, имеет огромное значение (наследственность) и непременно отразится на будущем потомстве. Особенное значение для основы религиозного нравственного воспитания будущего дитяти имеет душевное и телесное состояние женщины во время вынашивания плода до рождения и во время кормления грудью новорожденного. Ведь до рождения вынашиваемый составляет одно целое, один организм с вынашивающей. А при кормлении грудью ребенок получает материнское молоко, продукт ее живого душевно-телесного организма. Душа таинственно связана со всем телом. И в молоке матери — часть ее не только тела, но и души. В последнее время подавляющее большинство новорожденных детей вскармливаются на искусственном питании, а не на молоке матери. Это также не может не сказаться ущербно на младенце. Вспомним, что само слово воспитание заключает в себе смысл питания. Питание необходимо и для тела и для души. Нет ничего более губительного для начала религиозно-нравственного воспитания, как очень распространенное мнение — предрассудок, будто новорожденный младенец нуждается только в уходе за его телом. Христианство утверждает, что назначение человека не ограничивается одной земной жизнью, но простирается в вечность. Поэтому и воспитание ребенка должно идти сообразно с этим двояким назначением человека. Учение Христа есть единственный путь, который ведет человека по земле на небо. («Я есмь путь и истина и жизнь» — Ев. Иоанна, 14, 6). Духовная жизнь новорожденного младенца развивается сначала без собственного его содействия, из чего можно заключить, что человек подчинен закону развития. Но эта необходимость не препятствует ему быть существом свободным; напротив, это доказывает нам только, что человек, по намерению своего Творца, есть существо необходимо свободное, ибо первоначальное духовное развитие ребенка есть не что иное, как развитие способности быть свободным. Нельзя же предположить, что Творец, поставив известную цель для своего творения (свободное стремление к вечному Благу), не даровал бы ему и средств к достижению этой цели. И действительно, наблюдая естественное развитие человека с момента его рождения, мы не можем не заметить, что все в нем приспособлено к достижению выше указанной последней цели его бытия. Самая способность к развитию сознания есть уже приуготовление к этой цели. Явно нравственный характер самих пробуждающихся его инстинктов представляет собою несомненный знак его превосходства над всеми и над всем на земле. Самый телесный его организм так создан, что в нем нельзя не видеть священного земного храма, в котором предназначено обитать Св. Духу. «Не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас. Аще кто Божий храм растлит, растлит сего Бог: храм бо Божий свят есть, иже есте вы» (1Кор.3:16-17). Как страшно звучат эти слова Апостола Павла. Отсюда понятно и наказание «соблазнившим единого от малых сих» — потопление в море с жерновом на шее. Начинаясь от неясных чувственных ощущений сознание ребенка, неприметно превращается в разум, позволяющий ему в дальнейшей жизни медленно и постепенно возвышаться до чувства высокого прекрасного, до созерцания безконечного и святого. Пробуждающийся разум ребенка первоначально чист, непосредственен, синкретичен, целен, несмущенно радостен и подобен распускающемуся бутону прекрасного цветка. Совесть его ангельски чиста и младенчески неопытна; самосознание же еще неясное. Родившийся человек входит в мир. В грешный мир. И вот начинается убийственное воздействие этого мира на юную душу еще невинного, но во грехе зачатого младенца. Все лучшее, все святое и чистое, с чем родится ребенок, начинает разрушаться при столкновении его с миром. Причина того — первородный грех. Вот отчего только так называемое естественное развитие человека, при всех вложенных в него от Бога средствах, не достигает своего назначения. Сам человек не в состоянии не только достигнуть назначенной ему от Бога цели, но даже найти начало пути, ведущего к этой цели. Без помощи Самого Спасителя и Искупителя Христа невозможно спасение души. Руководство к этому спасению поручено Церкви Христовой. Истинное нравственное воспитание ребенка (т.е. питание его души и тела) возможно только в лоне этой Церкви. Воспитание предшествует образованию. Если образование может начаться только с развитием естественных способностей человека, то воспитание начинается с самого появления его на свет. Воспитание создает фундамент, на котором созидаются все последующие способности человека. Образование ребенка без предварительного воспитания его, — есть попытка построения дома на песке. Воспитание ребенка есть тот краеугольный камень, на котором мы можем начать созидать храм его жизни. Воспитывать надо то, что может послужить человеку руководством в пути через земную жизнь к жизни вечной, небесной. Сердце человека является источником его чувств и деятельности. Если Сам Спаситель сказал, что «от сердца исходят помышления злая» (Мф.15:19), то очевидно, что без воспитания сердца человек обойтись не может. Сердце есть корень всей нравственной жизни человека. Поэтому дать доброе направление сердцу есть первая и главнейшая задача воспитания. Совершенно неприметно, в душе младенца, сначала целостной и синкретичной, начинается процесс дифференциации психических способностей: начинается деятельность ума, чувства и воли. Пробуждающийся ум, вследствие греховной природы человека, начинает стремиться с одной стороны эмансипироваться, а с другой — тиранически влиять на волю. Синкретическая гармония ума, сердца и воли начинает разрушаться. Грешный мир начинает внедряться в душу младенца. Тогда, продолжая воспитывать сердце, необходимо начать воздействовать и на ум, т.е. на познавательные способности ребенка. Божественное учение Христа имеет то чудесное свойство, что оно чрезвычайно рано начинает быть доступным для умов младенческих, будучи в то же время и неисчерпаемым для умов глубочайших мыслителей. Если неодушевленная природа: солнечный свет, воздух, влага и земля животворят жизнь растения, то почему Дух Слова Божия не может животворить душу младенца? Христианство, по мнению свв. Отцов Церкви, даже более приложимо к детскому возрасту, чем к возрасту взрослых. Это объясняется тем, что все в Христианстве чрезвычайно близко природе человека, а в детях эта природа чище и неповрежденнее, чем в людях взрослых. Поэтому-то и говорил Христос: «аще не обратитеся и не будете яко дети, не внидете в Царство Небесное» (Мф.18:3). Христианское воспитание начинает особенно проникать в душу новорожденного младенца еще при св. Таинстве Крещения и Миропомазания, когда восприемники дают Богу за крестника клятвенный обет верности началам христианской жизни: вере, надежде и любви. Первые моменты жизни окрещенного младенца напоены благодатными действиями Св. Духа, запечатленного таинственными печатями св. мира. И уже через короткое время невидимая полученная благодать начинает сказываться в новом одушевленном храме. Пробуждающееся сознание ребенка, просвещенное благодатью «даров Духа Святого», становится способным возрастать и совершенствоваться в вышеуказанных основных христианских началах жизни: вере, надежде и любви. Невинный новорожденный окрещенный ребенок беззаботно наслаждается полученным от Бога бытием. Он безмятежно живет настоящим, не ведая еще природы времени с его прошедшим и будущим. Некоторые святые Отцы Церкви сравнивали такое состояние с состоянием вечного покоя, без печали о прошедшем, без воздыхания о будущем. Другие духовные писатели уподобляли такое состояние чистейшей вере и полному доверию, каковые возможны только для чистого невинного младенчества с его неспособностью ни к какому сомнению. Но вот опыт общения с окружающим миром научает младенца отличать предметы неодушевленные от одушевленных лиц, его с любовью окружающих. И тогда в младенческой душе возникает новый росток Божественного семени: младенец сам начинает научаться любить. Первым предметом его любви, конечно, являются с особой любовью его окружающие родные близкие люди. Проходит первый год его жизни — и начинается новый период его развития. Он уже на ногах, он уже умеет выразить свои первые чувства доверия и любви. Он еще продолжает быть счастливым своим настоящим, но это уже не колыбельное счастье. Тогда, для него не существовало еще ни прошедшего ни будущего. Теперь он их уже начинает различать. Особенно важно, что он начинает понимать и научается ожидать будущее. В связи с этим в его сознании, кроме способности к вере и любви, возникает новая способность — надежды. Второй год его жизни должен проходить под знаком медленного углубления и укрепления способностей восприятия основных начал христианской жизни, указанных выше. На третьем году жизни часто особенно резко выявляется недоверие, соединенное со страхом, по отношению к чужим, незнакомым и новым людям. Спокойным чувствует себя ребенок лишь тесно прижавшись к родителям или к родным близким людям, которых он любит и которым всецело доверяет всю свою душу. К 3 годам появляется у ребенка и сознание своей личности, и он впервые, сознательно, говорит о себе — «я», (а не «он» с указанием на себя). Впрочем, называя себя «я», он еще некоторое время сопровождает это и жестом указания на себя. В это время особенно важно обратить особенное внимание на воспитание послушания. Святые отцы подчеркивают, что послушание надо «приобрести», «завоевать» истинной разумной любовью. Истинная любовь не может не быть взаимной. Когда ребенок, в ответ на нежную ласку матери, впервые благодарно-радостно-ответно прижимается щекой к щеке или к груди матери, — это означает, что положено основание к воспитанию послушания, что последнее начинает «завоевываться» и «приобретаться». Без послушания невозможно воспитание. Послушание справедливо называется «началом воспитания».