- 04.11.2013
- 1324 Просмотра
- Обсудить
Допустим, что нет иных реальных "данных", кроме нашего мира вожделений
и страстей, что мы не можем спуститься или подняться ни к какой иной
"реальности", кроме реальности наших инстинктов - ибо мышление есть только
взаимоотношение этих инстинктов, - не позволительно ли в таком случае
сделать опыт и задаться вопросом: не достаточно ли этих "данных", чтобы
понять из им подобных и так называемый механический (или "материальный")
мир? Я разумею, понять его не как обман, "иллюзию", "представление" (в
берклиевском и шопенгауэровском смысле), а как нечто, обладающее той же
степенью реальности, какую имеют сами наши аффекты, - как более примитивную
форму мира аффектов, в которой еще замкнуто в могучем единстве все то, что
потом в органическом процессе ответвляется и оформляется (а также,
разумеется, становится нежнее и ослабляется - ), как род жизни инстинктов, в
которой все органические функции, с включением саморегулирования,
ассимиляции, питания, выделения, обмена веществ, еще синтетически вплетены
друг в друга, - как проформу жизни? - В конце концов не только позволительно
сделать этот опыт, - на это есть веление совести метода. Не предполагать
существования нескольких родов причинности, пока попытка ограничиться одним
не будет доведена до своего крайнего предела (до бессмыслицы, с позволения
сказать), - вот мораль метода, от которого не смеют нынче уклоняться; это
следует "из его определения", как сказал бы математик. Вопрос заключается в
конце концов в том, действительно ли мы признаем волю за действующую, верим
ли мы в причинность воли: если это так - а, в сущности, вера в это есть
именно наша вера в саму причинность, - то мы должны попытаться установить
гипотетически причинность воли как единственную причинность. "Воля",
естественно, может действовать только на "волю", а не на "вещества" (не на
"нервы", например - ); словом, нужно рискнуть на гипотезу - не везде ли, где
мы признаем "действия", воля действует на волю, и не суть ли все
механические явления, поскольку в них действует некоторая сила, именно сила
воли - волевые действия. - Допустим, наконец, что удалось бы объяснить
совокупную жизнь наших инстинктов как оформление и разветвление одной
основной формы воли - именно, воли к власти, как гласит моё положение;
допустим, что явилась бы возможность отнести все органические функции к этой
воле к власти и найти в ней также разрешение проблемы зачатия и питания (это
одна проблема), - тогда мы приобрели бы себе этим право определить всю
действующую силу единственно как волю к власти. Мир, рассматриваемый
изнутри, мир, определяемый и обозначаемый в зависимости от его
"интеллигибельного характера", был бы "волей к власти", и ничем, кроме
этого.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.